Читать книгу Не судьба - Алексей Анатольев - Страница 5

На следующий день после визита Наташи в санаторий состоялось знакомство, определившее Юрину дальнейшую жизнь. История эта не представляется типичной для взаимоотношений мужчины и женщины. Она превратилась в нечто настолько долгоиграющее, что два персонажа успели состариться, основательно извести друг друга и в итоге так и не сумели соединиться в супружескую пару. Целых 53 года продолжалось нечто нестандартное, способное попортить нервы многим, но не Юре с его трудно раскачиваемой психикой, хотя он очень сожалеет о неосуществившейся мечте…

…Вспоминая тот судьбоносный день до мельчайших деталей, оценивая свои первые впечатления от совсем юной красавицы и сравнивая их с обликом жуткой ведьмы, в которую та превратилась спустя многие десятилетия, когда они оба наконец-то были готовы вступить в брак, Юра вновь и вновь спрашивает себя: а не благоразумнее ли было бы поступить иначе и не пойти с наглой девицей на концерт, а уж если пошёл, то не позволить ей лезть к нему с поцелуями? И уж совсем безрассудными представляются ему его предложения руки и сердца, как и её вызывающе развратное поведение на протяжении многих последовавших десятилетий. Но каждый раз он убеждается, что тогда, в жаркий летний день 1963 года он не был способен повести себя хоть чуть-чуть сдержаннее. Уж очень юная красавица была неотразима и зацепила Юру буквально мгновенно.

…Итак, после очередного сеанса негуманного лечения Юра бродил по слегка запущенному зданию санатория дореволюционной постройки, но ещё очень крепкому, в два этажа с палатами на двоих (во времена Российской Империи наверняка на одного) и удобствами в конце коридора, с кабинетами врачей и процедурными кабинетами с установками для разного рода желудочно-кишечных процедур. От всего этого в санатории неизменно присутствовал еле уловимый запашок, поскольку здание сразу было предназначено для санатория такого типа. Даже в наши дни без старинных довольно варварских и дурно пахнущих процедур, видимо, никак не обойтись. После неприятной и реально опустошительной промывки кишечника под мощным напором минеральной воды с какими-то добавками Юра ощутил себя предельно измученным, как будто его прилично избили и потом заставили выполнить тяжёлую физическую работу. Не хотелось ничего делать, не хотелось даже думать. Возможно, вчерашнее развлечение с Наташкой, которая уж очень завелась и завела его, плюс сегодняшняя кишка в зад в совокупности весьма неудачным образом наслоились одно на другое? В тупой растерянности Юра бесцельно шлялся по главному корпусу санатория. Может, лечь поспать? Но он уже отоспался, а если сейчас уснуть, что делать ночью? Все остатки еды уже из него извлекли, а до ужина ещё далеко. Даже не ожидал, что кишка так измучит, потому что считал себя привыкшим к ней.

Из так называемого музыкального салона, где стоит, казалось бы, совершенно не используемый и с постоянно закрытой на ключ клавиатурой отличный немецкий рояль марки Grotrian Steinweg, привезенный в Россию явно до революции и чудом сохранившийся до 1963 года, к тому же только чуть-чуть расстроенный и со всеми слегка пожелтевшими клавишами, доносятся звуки музыки. Юра прислушивается. Кто-то умело исполняет всемирно известный танец из балета «Лебединое озеро», потом полонез Огиньского, потом подряд два знаменитых вальса Штрауса, за которыми следуют этюды Черни, сочинившего трудные специальные упражнения для тренировки пальцев…Кто это там? Играет отлично, с наслаждением, явно разминает пальцы. Играет для себя, не волнуясь. Поэтому не стоит входить, не надо отвлекать, лучше сесть на диван в соседнем зале и послушать. Приятная музыка приятно расслабляет.

Но старый диван под Юрой неожиданно противно и громко заскрипел. Игра на рояле сразу же прекратилась. Юра вошёл. На вращающемся стульчике перед роялем сидит изумительно красивое юное создание женского пола и явно школьного возраста. Строгие черты немного вытянутого лица: высокий лоб, довольно крупный, очень прямой и правильный нос, без горбинок и довольно тонкий, но не чрезмерно, идеально очерченные не слишком тонкие и не слишком толстые нежнейшие губки, аккуратные густые бровки, густые и длинные темно-русые волосы, которые слегка вьются и выглядят мягкими, выразительные, поистине прекрасные карие глазищи с роскошными ресницами, на лице ни единой родинки. Аккуратные ушки с большими серьгами. Кожа чистая, матовая, с лёгким оттенком смугловатости. («Даже слишком красивая! Кто она? Откуда взялась? Хорошо бы познакомиться, но как? Первым я ни за что с ней не заговорю. А вдруг она самоуверенная и грубо ответит? Сам я стерплю её грубость и уйду. Но в таком случае получится некрасиво. Лучше буду смотреть на неё и молчать».)

Красавица ничуть не смущается. Она смотрит на Юру в упор, и от её необычного, какого-то гипнотического и поистине проникающего в душу взгляда нашего главного героя как будто электрическим током ударяет. Её глаза – нечто невиданное, сразу решил Юра. Этот насмешливый взгляд намного сильнее взгляда Наташки, и к тому же он какой-то колдовской. И её взгляд, и очень красивая внешность, как тогда сразу определил очень неопытный в подобных вопросах Юра, впоследствии лишь укрепившись в этом мнении, дополняются чем-то таким неуловимым, что делает красотку обворожительной колдуньей, даже ведьмой, отнюдь не ангелом. Она на секунду раскрывает глаза пошире и смотрит на Юру как будто сквозь него, и от этого её странно завораживающего и даже пугающего взгляда, явно не по-детски нахального и насмешливого, он ощущает странное головокружение и нечто вроде ранее неведомого выхода в иное измерение. Юра тут же понимает, что совершенно балдеет от завораживающих глаз, что готов забыть все приличия и сейчас же броситься на неё, схватить её в объятия и целовать, целовать, целовать, а потом…Спина Юры покрывается потом, ему становится жарко. Пониже пояса возникает уже знакомое напряжение. Возникает мысль: а не лучше ли молча смыться от греха подальше? Однако любопытство побеждает, и он решает не уходить. Уж очень интересно. Придётся познакомиться, сначала со страхом, а потом с радостью думает Юра.

С другой стороны, она ведь наверняка ещё в школу ходит, не стоит её бояться. И к тому же он не суеверен, в ведьм не верит. Юра напрягается, берёт себя в руки и переводит свой взгляд пониже, видит изящную тонкую талию и совершенно потрясающие узкие кисти рук с необычно длинными пальцами, явно созданными для игры на рояле и поэтому с коротко остриженными наманикюренными ноготками. Он рассматривает девушку, а она даже, кажется, рада этому и с насмешливой улыбкой рассматривает его. Потом она встаёт, и Юра видит, что этот подросток женского пола ростом чуть выше него. Девушка смотрит по-прежнему в упор на Юру и снова на мгновение выпучивает свои обворожительные глазищи, от чего у Юры кружится голова и дрожат колени, а она продолжает насмешливо улыбаться. Пауза странным образом затягивается. У кого из них больше выдержки?

Чтобы собраться с духом и вернуться к реальности, Юра несильно щипает левой рукой свою правую руку. Красавица это замечает и насмешливо фыркает. Но что это там, ниже подола её длинной юбки? Вот те на! Видны нечистые крупные ступни босых ножек с аккуратно подпиленными и подкрашенными ногтями. Юра заметил и грязные пятки, которые явно редко мыли, да и то наспех. Если она обуется, прикидывает Юра, она окажется ещё выше. Девица смачно сопит, каким-то невиданным жестом руки вытирает нос и потом вытирает руку о юбку. Этот вульгарный жест смешит Юру, он окончательно приходит в себя и улыбается. Странная девица тоже улыбается, неожиданно прерывает паузу и говорит довольно низким, мощным и очень звучным голосом, явно не напрягаясь:

– Извините. Я вам помешала? Мне главный врач разрешил тренироваться здесь.

– Что вы, как можно мне помешать? Я ничем не занят. А вот вы хорошо играете, и я с удовольствием послушал. Если вам надо продолжить игру, а я вас смущаю, я выйду.

– Я никогда и ни перед кем не смущаюсь! Можете не уходить.

– Тогда, если нет возражений, я присяду, а то что-то устал. («Ишь ты, самоуверенность так и прёт! А девочка красивая, даже очень, но совсем юная. И отлично, что она первой заговорила, причём довольно приветливо, а это значит, что можно начать диалог».)

Она вдруг мило и вместе с тем язвительно улыбается, а потом насмешливо говорит:

– Я знаю отчего вы расслабились. Вам толстую кишку в ж… загоняли. Разве не так?

– А разве можно такое слово употреблять в разговоре со взрослым?

– Не такой уж вы взрослый. Старше меня года на два, на три или четыре максимум. А за ж… прошу извинить, но вообще я по натуре не стеснительная и даже слишком общительная, и мне нередко говорят, что я плохо воспитана.

– Я это уже почувствовал. Вообще я из Москвы, я студент МГИМО. Вы тоже лечитесь здесь? Одна или с родителями?

– Я пока ещё школьница, приехала к дяде на лето. До этого отдыхала в Одессе на море. Здесь хорошо, но скучно. Сплошь старики и старухи с измученными желудками, печёночники ещё всякие и вообще слабаки и дохлики. Как вы, молодой такой, сюда попали?

– Жизнь заставила. А почему босая? Почему ноги грязные? Может, дядя спрятал обувь, чтобы никуда не выходила? А вы сбежали через окно? Думаю, что именно так.

– Нет, никто мою обувь не прячет. Я просто укрепляю свой организм, потому что надо закаляться. Ходить босиком хорошо и для закалки организма, и для укрепления нервной системы. К тому же это очень приятно ощущать ступнями землю. Я испытываю такое блаженство от хождения босиком! Если вы не ходите босым, вам не понять.

– Для закалки лучше обливаться холодным душем по утрам. Босой как-то нехорошо. Неправильно поймут. И вообще странно это в наше время.

– Наоборот, босиком ходить даже очень хорошо. Что нехорошего в босых ногах? И чего тут может быть неправильно понятого? Уголовный кодекс не запрещает. Соблюдать глупые запреты неразумно!

– Дело не в Уголовном кодексе. Неразумно именно ваше босохождение! Чего же хорошего в хождении босиком? Ноги становятся грязными, как у дикарей. Можно поранить ноги, заражение крови будет. Босые ноги считаются признаком бедности. Босыми до сих пор ходят во Вьетнаме, в Лаосе, в Камбодже, в Индии, во многих странах Африки. А нам зачем разуваться? После войны даже в Москве многие дети выходили погулять босыми. Ещё лет десять назад в провинции дети часто ходили босиком, но мы теперь живём лучше и можем позволить себе обувь. Уверен, что вас за босые ноги часто ругают. В школу вы наверняка босой не ходите.

– Нет, и в школу хожу! Молодой, а уже такой правильный до занудства! Ужас! Вот видите, вы признаёте, что обувь – это то, что можно себе позволить. А раз так, значит, можно обойтись без обуви. Мы с вами просто по-разному смотрим на обувь. Для меня обувь – то, что я иногда вынуждена носить, потому что или погода не позволяет быть босой, или быть босой совсем нельзя, хотя я почти всегда против. От обуви сплошные неприятности. А вот вы в своих туфельках да ещё и с носочками только ногам парилку создаёте и разводите в этой парилке всяких микробов. Это плохо для ваших ног, но вы этого не понимаете. Обувь – это во многих случаях предрассудок.

– Человечество давно ушло от хождения босиком! Посмотрите, сколько разнообразной обуви, и не надо лишать себя блага цивилизации. Мы не дикари.

– Нет, не ушло. Тоже мне благо! Напяливать на ноги так называемую обувь и считать это благом цивилизации нас заставляют климат и нелепые условности, и то не всех, как видите, и то не навсегда. Навыдумывали разных запретов и теперь маемся. Конечно, когда похолодает, я опять стану ходить в обуви, которую так не люблю.

– («Мозги у неё неплохо работают, она не смущается и парирует мои доводы. Это какая-то нестандартная девочка. С ней интересно».) Ну, ладно, ходить ли вам босой или нет, решать не мне. Мне от ваших грязных ножек ни холодно, ни жарко.

– А ваши, думаете, намного чище? Носки пыль накапливают. Ваши ноги страдают от жары и от этого плохо пахнут, вот! Хоть бы носки сняли! Попробуйте понюхать свои носочки, небось, в обморок грохнетесь! Я терпеть не могу запах ног, хуже г…на!

– Знаете анекдот про Чапаева: «Петька, а ты давал пленному понюхать мои портянки? – Что ты, Василий Иванович, я не садист». Мне в обуви комфортно, с чего это мне разуваться? Я не на пляже. Это по песку ходить приятно, а по асфальту – нет.

– Дайте ногам подышать! Не мучайте их! Вы же над собой издеваетесь!

– Оставим мои ноги в покое, а до ваших мне нет дела. Лучше скажите, что вы сегодня вечером делаете? Может, в кино сходим? В этом санатории сегодня крутят старую ерунду. Чаплина я вообще смотрю охотно, но «Малыша», «Искателя приключений» и «Пилигрима» я смотрел в Москве, и думаю, что не такие уж это шедевры, чтобы второй раз глазеть на экран. («А что, красивых девушек и тем более босых здесь больше нет. Это оригинально разгуливать по городу в компании с босой красоткой»).

– Я очень люблю кино и смотрю всё что показывают. Здесь иногда бывают киноактёры, вот недавно лечилась Быстрицкая. Я с ней познакомилась. Многие девочки мечтают о кино и сцене, но не я. Мазать морду разным гримом и целоваться с кем попало не для меня. Надо выбирать профессию посерьёзнее. Вот вы что, в дипломаты метите?

– Pourquoi pas? Это «почему бы и нет» по-французски.

– Я поняла! Дядя неплохо знает французский. А какие иностранные языки вы учите?

– Я учу целых три: японский, английский, французский.

– А головка ваша от трёх языков не треснет? Что-то больно много.

– Ничуть. Наоборот, давно доказано, что параллельное изучение нескольких языков очень развивает умственную деятельность. А у вас, наверно, только знание русского и слегка матерного, и при этом школьная программа английского, небось, на слабую троечку? А по-русски, небось, пишете без запятых и путаетесь в безударных гласных?

Она не растерялась:

– Что касается матерного, я знаю его не слегка и могу выразиться трёхэтажно, если захочу. Английский, честно говоря, мне нравится, хотя пятёрок по английскому мне не видать. Ошибок в диктантах и сочинениях у меня многовато, потому что мне, как в школе и дома говорят, усидчивости не хватает. Только тренироваться на пианино могу часами без передышки. Но это не главное в жизни. А если насчёт сегодняшнего вечера, можно сходить на цыган в летний театр. Бывали в нём или ещё не успели?

– Да, уже не раз бывал и знаю, что там однажды чуть не побили Маяковского.

– Я его читала, но не понравилось. Родители говорят, что Маяковский писал чисто мужские стихи. У него есть строчки, где «сблёвывая» рифмуется с «б. дь рублёвая», сама в книжке 1928 года издания вычитала.

– Что-то вас на мат тянет. Так я пойду за билетами на цыган. Договорились?

– Я просто сказала то, что поэт сочинил. Спасибо, что согласились, а то мне здесь очень скучно, – сказала она жеманным голосом и протянула руку как для поцелуя. Юра нежно погладил кисть её немытой руки:

– Целуют руки замужним дамам, а разве вы замужем?

– Вот ещё! – фыркнула она от возмущения. – Замуж выйду только когда постарею, а раньше не стоит связывать себя с одним мужчиной. Замужняя женщина лишена многих развлечений. Я уже всё продумала как буду жить, когда стану взрослой.

– Вы ещё не выросли для того, чтобы компетентно рассуждать на эту тему.

– Ишь какой взрослый! Да ты сам…э-э, извините, меня снова потянуло на грубость, я такая, трудно быть вежливой.

– Ладно, оставим спор. Я пошёл за билетами! – и Юра пошёл к парку.

Купив билеты, Юра пошёл на ужин. Диета номер пять, по которой его кормили в санатории, в целом считается невкусной. Но санаторные повара пытались её разнообразить, причём делали это очень изобретательно, и Юра обычно ел с аппетитом. Поев, он пошёл снова в парк. Ждал недолго. Неожиданно его слегка толкнули в спину. Юра оглянулся.

– Простите за грубости. Я и в самом деле невоспитанная. Так мы идём на концерт?

– Конечно, идём. Я купил билеты.

Она успела переодеться, то есть надела другую блузочку понаряднее, но так и не обулась. Юра сразу заметил, что его юная спутница очень грациозна и ступает босыми ножками по тротуару и голой земле вполне уверенно и изящно. Оба не получили от концерта почти никакого удовольствия. Заявленные на афише цыгане оказались в основном евреями и кавказцами. Женщины яростно трясли жирными и непривлекательными грудями, усатые или вообще небритые мужчины корчили свирепые рожи. Их репертуар и манера исполнения были хуже среднего. После концерта оба вышли в парк и пошли по аллее. В парке было полно гуляющих, звучала музыка с танцплощадки. Особенно запомнилась в тот вечер известная песня «Padam, padam, padam», сразу понравившаяся Юре. Он понял, что песня звучит на французском, однако совершенно не уловил ничего из песни, кроме припева, поскольку в то время его познания во французском были очень скудными.

– Какая приятная мелодия! Ты, наверно, знаешь её? А я впервые здесь услышал. Погуляем ещё, если нет возражений? Ой, прошу извинить, мы ведь на «вы».

– Конечно, погуляем. Я предлагаю перейти на «ты». Меня зовут Лена. Эту песню поёт французская певица Эдит Пиаф. У неё своеобразный голос, и многим она очень нравится, а я думаю, что её голос испорчен табаком и алкоголем. Если ты певица, береги голосовые связки. А она всю жизнь их не бережёт, пьёт с детских лет. Вино вкуснейший напиток, но певицам он противопоказан. Я не уверена, что Эдит Пиаф ещё жива. Если жива, то наверняка лишь хрипит.

– («Девчонка и в пении разбирается, она явно старается брать инициативу»). Конечно, давай на «ты». А ты смелая. Меня зовут Юра. Мне не понравились псевдоцыгане, а тебе? Да, ещё хочу сказать, что голос Пиаф, я бы сказал, своеобразный, но мелодия уж очень приятная. У меня вопрос: откуда ты, прелестное дитя?

– Ну, так уж и дитя! Обижаешь. А насчёт прелестной – тебе виднее. Я провинциалка и живу в Киеве. Наверняка слышал о таком городе? И насчёт псевдоцыган ты прав, они просто отвратительны, зачем только их на сцену выпускают?

– Какая же это провинция? Киев – первая столица древней Руси, за это мы все его любим. Да и сейчас Киев не выглядит захудалой провинцией, у него по-прежнему столичный облик. Я бывал в Киеве, у меня там тётя.

– Город отличный, я тоже его люблю. Но Москва мне больше нравится, хотя народ у вас там какой-то нелюбезный, все толкаются и хамят. У нас люди добрее.

– Уже поздно. Тебе пора домой. Где ты тут обитаешь?

– Я живу у дяди, он главный врач санатория ***. Тоже очень хороший санаторий, только там ни пианино, ни рояля. Денег им мало выделяют, не то что твой совминовский. Тоже кишки в ж…, извини, с тыловой стороны вставляют в бедных больных. Лечение якобы. Издеваются над несчастными людьми. Весь Ессентуки такой кишечно-полоскательный. Лечение тут везде одинаковое, главное водичка из источников номеров 4 и 17.

– Я пью четвёртый номер. Лечение тут хорошее и очень полезное. По крайней мере, не больно, хотя неэстетично и выглядит негуманно, но, разве гуманнее, например, разрезать живот или вырывать зуб и причинять жуткую боль?

– Ну, сравнил! Если зуб разболелся, что с ним делать? Если невозможно лечить, надо удалить. И разрезание живота может спасти жизнь. Я хочу стать врачом, как папа с мамой и дядя в Ессентуках, есть ещё другой дядя в Одессе, он тоже врач. У меня другие родственники почти все врачи. Один из них проктолог. Знаешь, чем проктологи занимаются?

– Не знаю, первый раз слышу.

– Проктолог – это как раз тот, кто с тыловой стороны ниже пояса заходит и даже залезает туда рукой для осмотра. Фу! В проктологи точно не пойду, в чужие ж… лазить противно. Потом, как мне кажется, руки невозможно отмыть.

– А если человеку надо? Если у него именно там болит? Все врачи нужны. Врач не должен быть чистоплюем и очень брезгливым, насколько я заметил. А я ни за что не смог бы стать врачом. Меня тошнит от вида крови. Что касается твоего выбора, тебе ведь, как я думаю, скоро школу заканчивать?

– Да, последний класс остался. Так надоела эта школа! Сплошные запреты! У нас в классе одна я некурящая и девственница. Мне говорят, что я дура набитая и жить не умею. Но выпивать я попробовала, мне нравится.

– Не верь тем, кто тебя подбивает на глупости, и не поддавайся тем, кто тебе завидует. Ты такая красивая! Будет очень жалко, если твоя красота увянет. Береги твою красоту, она исключительная, я не преувеличиваю.

– Так ты и в самом деле считаешь меня красивой? Если ты честно сказал что думаешь, мне приятно такое слышать. Я пока изо всех сил держусь, но так и тянет закурить и лечь в постель с мальчиком, как многие у нас давно делают. Вообще женщинам следует воздерживаться от вредных привычек, по крайней мере, до родов. А почему вы…ты говоришь о Киеве как о столице?

– Ну как же! Мать городов русских – это раз! Столица Украины, нашей второй республики – это два! Шикарный город – это три! Там зелени много и парки хорошие. Памятников много, один Богдан Хмельницкий на коне чего стоит. Хочу когда-нибудь в Киево-Печерской лавре побывать, но для этого времени много потребуется. У меня в Киеве тётя в украинском ЦК работает. Я был в Киеве проездом и посмотрел город чуть-чуть. Хотя я пробыл в Киеве недолго, мне там понравилось. Между прочим, давно доказано, что в Москве процент красивых девушек ниже, чем в Киеве. Ты, наверно, родилась в Киеве?

– Нет, я родилась совсем в другом месте, но мы давно живём в Киеве.

Тем временем они подошли к воротам санатория, занимавшего тоже дореволюционное здание, только несколько обшарпанное. В отличие от санатория, в котором лечился Юра, этот санаторий был намного скромнее. У ворот стоял встревоженный пожилой мужчина с аккуратно подстриженными усиками. Он возмущённо запричитал:

– Леночка, ну где ты пропадала? Вот, связался с племянницей на свою голову, а она где-то с кем то бродит!

– Я была на концерте, а это Юрий, студент из Москвы. Он очень строгий и любезный. Дядя Костя, не надо сердиться ни на него, ни на меня.

– Я сержусь только на тебя. Опять босая?! Вы бы, молодой человек, отругали её и запретили ходить к вам на свидание в таком непотребном виде!

– Добрый вечер! Очень рад познакомиться с дядей очаровательной киевлянки. Она у Вас такая красивая, просто прелесть. Против её босых ножек я не возражаю. Раз ей так хочется, пусть ходит босиком, лишь бы ножки не порезала. Их всегда вымыть можно.

– То, что молодой человек готов подыграть юной красотке, я как бывший молодой мужчина очень даже отлично понимаю, сам был таким. Ладно, марш мыться и потом спать! До свидания, Юрий, спасибо за заботу о племяннице и извините за её неподобающий вид.

– Дядя, чего же во мне неподобающего? Лучше покорми, я проголодалась.

– Ты меня каждый день шокируешь своими босыми ногами! Конечно, снова покушать тебе давно пора. Спасибо вам, студент, что проводили девушку.

Попрощавшись с Леной, Юра вприпрыжку помчался к своему санаторию. «Итак, я её закадрил! Великолепно! Теперь надо развивать отношения. Она такая вся необычная, меня уже захватила своей красотой и странным очарованием. И её босые ножки так прелестны! Это так нестандартно. Завтра попробую угостить её мороженым и вином.»

На другой день под вечер она снова пришла помузицировать. Сделала другую причёску: иначе расчесала волосы и повязала на них какой-то бант. Выглядело это мило, но не то по-детски, не то по-провинциальному. Блузочка была другая, юбка та же, а вот ноги показались Юре ещё грязнее, вчера она явно не вымыла их как следовало бы, да и педикюр слегка облез. Тем не менее от одного её появления, от одного лишь взгляда Юра ощущал, как он позже понял, огромный прилив тестостерона, и Лена, судя по всему, это прекрасно понимала. Юра взял её за тёпленькую изящную ручку и почувствовал блаженство. Он уже точно знал, что втюрился. Его будоражил довольно сильный запах тела Лены с примесью духов. Он еле сдерживался, чтобы не зарыться лицом в её чудеснейшие волосы. Дезодоранты тогда практически отсутствовали. Лена играла нравящиеся Юре чудесные вальсы Штрауса, а он слушал, смотрел на её бегающие по клавишам прелестные пальчики и тихо балдел, а она искоса с улыбкой посматривала на него. Она явно понимала его состояние и без смущения наслаждалась осознанием того, что рядом сидит обожатель. Потом ей надоело играть, она закрыла крышку рояля, встала, почесала босую пятку другой ножкой, снова вытерла нос рукой и потом руку об юбку и, улыбнувшись, вопросительно посмотрела на Юру. Они вышли и отправились в парк, где чинно погуляли и в кафе поели мороженое. Как и предполагал Юра, Лена спросила:

– Юрий, а если я попрошу ещё и стаканчик сухого вина? Или босой хулиганке это запрещено? Уж очень хочется немного вкусного кайфа!

– Ты уже выпиваешь? Ты ведь несовершеннолетняя. Формально тебе вообще пока ничего нельзя. Но я не жадный, будем пить сухое вино. А ты вот, вижу, уже подкрашиваешь губки и бровки. Разве твои папа и мама разрешают такое?

– Во-первых, моих родителей здесь сейчас нет. Во-вторых, стаканчик сухого вина – не выпивка. Сразу видно, что ты мало знаешь о жизни средиземноморских народов. Это у нас в России и на Украине пить вино нехорошо. На самом деле ничего нехорошего в вине нет, вино вкусный напиток и даже полезный! И скажу честно, я уже выпиваю и даже один раз напилась так, что на ногах не стояла. Зато как мне было приятно! Голова потом не болела, но думать не хотелось вообще ни о чём. Трезвенницей я никогда не буду, но важно при этом не спиться, а просто поддавать. Итальянцы, французы, испанцы, греки пьют сухое вино вместо воды. Ты и в самом деле считаешь, что если я несовершеннолетняя, мне полагается ходить неподкрашенной? Да ты посмотри по сторонам, все девчонки вечером подкрашиваются. Может, по-твоему, мне для полного комплекта ещё нужны грязь под ногтями и сопли под носом, раз я хожу босая? Это я легко могу устроить. Хочешь?

– Не надо, ты вся такая аккуратненькая. Ну, я не жадный, и стаканчик вина тебе достанется. Хотя это противозаконно. Но я считаю, что если нельзя, но очень хочется, то можно. Для тебя я на многое готов.

– Рада слышать. Закажи вкусненькое сухое вино! Не самое дешёвое! Люблю шик.

Юра тотчас заказал два стакана дорогого белого сухого вина. Непедагогично с его стороны, но разве мог он отказать красавице? Уже к тому времени Юра заметил в себе готовность потакать женским прихотям. Попроси она сигаретку, тоже дал бы. Она почти залпом выпила свой стакан и быстро отхлебнула из другого:

– Тем, кому кишку в попочку вгоняют, пить вино противопоказано, поэтому тебе оставлю только полстакана. Всё-таки какая прелесть! Я бы с удовольствием выпила целую бутылку. Дяде бы это не понравилось, он бы потом доложил родителям. Ну и чё? Они бы меня отругали, как в тот раз, а мне всё равно. Ладно, больше не прошу, потерплю пока.

Перед расставанием до следующего дня она вдруг шёпотом спросила:

– Это правда, что если девушка красивая, её хочется поцеловать? Да и я сама, хоть и по-твоему малолетка, но очень хочу целоваться! Ты не против? Целуемся или разбегаемся до завтра? Или ты боишься целоваться со мной?

– С чего это мне тебя бояться? Ты явно опьянела и обнаглела. Целуемся! Я тоже этого хочу! – с радостью завопил Юра и полез целоваться. На её нежных губках ещё оставалось слегка засохшее мороженое, носик был нечистый, но Юру ничто не смущало. Целоваться с ней – уже само по себе наслаждение, решил Юра. Его спина была мокрая от пота, голова кружилась не столько от вина, сколько от поцелуя и облизывания её губок.

– Признайся, что ты с первой минуты захотел целоваться со мной! Я вообще-то целуюсь с посторонним мужчиной только второй раз за свою жизнь. Первый был Тарас Омельчук из параллельного класса, в него вся школа влюблена, а он целовался только со мной и Олеськой Живодрук. Она вообще-то ничего, только частенько сопливая по-настоящему, не так чуть-чуть, как я, и не обращает на это никакого внимания. Раньше их семья жила где-то в дикой глуши, Олеська даже к смывному унитазу долго не могла привыкнуть. Там у них считается, что только девушка на выданье начинает следить за своим носом. Если мой нос совсем сухой, он чешется, поэтому нужна золотая середина. Привыкай!

– Да, я читал, что такие же жуткие манеры ещё сохранились в деревнях и даже в городах в Болгарии, Албании, Румынии. Кстати, они там почти везде, кроме столицы, ходят босые. Наверно, и в Греции примерно так же.

– Нет, греки цивилизованные, там не так. А вот румыны неопрятные. В Одессе их много. Мой одесский дядя тоже врач, он по туберкулёзу специалист крупный.

– Я двенадцать лет назад ездил к тёте в Черновцы. Там румыны и гуцулы почти всегда босые, зато мужчины в шляпах и красивых жилетиках. Национальная одежда такая. А традиции ходить обутыми у них нет. Прямо как в Африке. Ну, до завтра.

Поцеловав Лену у ворот санатория, где на сей раз дяди не было видно, Юра по дороге к себе размышлял: кто она по национальности? В её нормальной русской речи «г» звучало твёрдо, не по-украински. Не цыганка, не еврейка, это точно. Какая-нибудь румынка, молдаванка? Татарка? Нет, к мусульманским народам она точно не имеет отношения. Кем же ещё она может оказаться? Болгаркой, гагаузкой, венгеркой, чешкой или словачкой, сербкой, осетинкой, гречанкой, испанкой, итальянкой? Допустимо ли кавказское происхождение красотки? Почти наверняка такое исключено, поскольку её внешность и манеры вполне европейские. Кавказские женщины не выпивают, а эта уже успела полюбить вино. Юра пришёл к выводу, что он мало разбирается во внешности других народов. Ладно, прямо спрашивать не стоит, сама как-нибудь проколется. Дядя тоже нерусский, скорее всего, не кавказец и говорит по-русски, как она, очень чисто.

Примерно так прошли следующие полторы недели. Юра слушал её музицирование, они ходили в кино, особенно им понравилась Брижитт Бардо в весёлом фильме «Бабетта идёт на войну». Лена хохотала от восторга и дважды толкнула Юру локотком в бок, извиняясь каждый раз, а ему её толчки были приятны. Два вечера подряд ходили на концерты, сначала армянского ансамбля из Ростова, потом греческого из Минеральных Вод. Сходили в кафе, где она снова выпросила сухое вино и снова выпила, кроме своего бокала, ещё и половину Юриного. Нетрудно было заметить, что она резко меняется буквально после первого глотка. Став сразу по-пьяному откровенной, она ляпнула:

– От вина так приятно! Надо будет в Киеве выпивать изредка, попрошу Тараса водить меня в кафешку. Как только стану совершеннолетней, обязательно в хорошей компании напьюсь в стельку и в таком виде вернусь домой, если дойду сама. А чё? Родители отругают, но не убьют же любимую доченьку! Пусть привыкают к моим выпивкам! Уж очень хочется острых чувств и переживаний. Мне их очень не хватает, живу как в клетке. После восемнадцати освою курение и секс. Родители зануды и строгие сверх разумного. И ещё мне так хочется стать наконец полноценной женщиной. А ты уже мужчина или ещё мальчик? Ответь, не стесняйся. Мне интересно, одна ли я дура или ты такой же недоумок?

– Ты уже слегка нетрезвая и стала наглой. Выпивать вообще-то рискованно, тем более с юных лет. А тебя тем более развозит с первого глотка. Поэтому это, как тебе сейчас кажется, приятное ощущение в твоём случае быстро перерастёт в мерзкую привычку. И о сексе тебе ещё рано рассуждать. Подрасти для этого надо. А ты спешишь повзрослеть. Но детство уйдёт, и его не вернёшь. Я ведь смотрю на тебя как на красивую девочку и иначе смотреть не могу. Ты ещё ребёнок. Хотя не стану скрывать, ты красавица, я восхищён тобой.

– Снова убеждаюсь, что хотя ты чуть-чуть старше меня, а уже успел стать занудой и противно правильным! Но это в тебе чисто внешнее, а внутри в твоей молодой душе самца тоже бушуют страсти. Ты балдеешь от меня, разве я не замечаю? Тебе тоже сладок запретный плод. Не отпирайся. Я запросто могу тебя споить и соблазнить, и ты на меня полезешь!

Она положила свою руку между штанин брюк Юры и попыталась погладить его в интимном месте, где уже ощущалось напряжение. Это оказалось серьёзным испытанием для Юры. Сначала он вспотел, потом взял себя в руки и вскочил:

– Не смей трогать мой член! Это уже сверх всего дозволенного! А ну убери руку! Ты должна чётко понимать, что можно и что нельзя. Не забывайся! Я тебя не трону.

– А за наглую выходку по руке ударишь или по морде врежешь?

– Что ты такое говоришь?!! Как я могу тебя ударить?!! Ни за что и никогда!

– Извини, сама понимаю, что это слишком. Но меня так и тянет на запретное! Действительно, девочка выпила и обнаглела. Зато ты изображаешь из себя старого зануду на пенсии. А во мне страсти кипят и бушуют, я их не скрываю. Я хотела бы, если хочешь, здесь и сейчас раздеться перед тобой, вот чего мне хочется! Не пялься на меня осуждающе! Да, я такая! Я чувствую в себе призвание стать соблазнительницей многих мужчин. Я не могу дождаться совершеннолетия. А 18 лет мне исполнится только 31 августа. И тогда я позволю себе такое…, такое… Все лопнут от зависти! Никто передо мной не устоит!

– Я не скрою, что я очарован тобой. Более того, буду откровенен: я хочу тебя. Но давай соблюдать закон! Мне 3 марта стукнул 21 год. А ты ещё несовершеннолетняя, но что-то уж слишком откровенно хочешь разврата. Ты такая вся…э-э, не знаю, как выразиться. Соблазнительная, даже очень. Не по возрасту. Рановато это тебе. Успеешь развратиться. Почему ты так тянешься к разврату?

– Тоже мне моралист нашёлся! Сам ещё мальчишка! Короче говоря, я усекла, что мы оба хотим друг друга, или хочем, как правильно? Нет, «хочем» говорят хохлы. Но мой возраст тебя смущает. Согласна, не станем нарушать законы. Разврат очень привлекателен, но я о нём пока лишь мало знаю. Мои познания чисто теоретические, а практики у меня пока нет. Чувствую, что стоит мне начать это дело, остановиться не смогу. Извини, в самом деле вино мне в голову и ещё кое-куда пониже ударило. Мы с тобой оба очень молодые. А вначале ты мне показался жутко серьёзным и измученным после кишки в ж… Пардон, не буду. Кстати, разреши мне отойти в кусты. И, поскольку я готовлюсь стать врачом, прошу при мне не церемониться: если вдруг тебя из-за процедур в попку сильно прихватит, не извиняйся и беги в кусты, я пойму и всё прощу.

Они опять долго, до поздней ночи гуляли. И тут неожиданно страсть вдруг обуяла Юру. В тихом месте парка он обнял Лену и рукой взял за подбородок, приблизив её лицо к своему. Она не сопротивлялась, учащённо задышала, потом громко и смачно засопела, пристально посмотрела на него, поцеловала в губы и сказала:

– А я же ясно дала тебе понять, что не против. Только не здесь, а в подходящем месте. И ещё разок напоминаю для твоего сведения, что 18 лет мне исполнится только 31 августа. Не создавай себе проблем. Давай оба успокоимся. Отпусти меня, надо срочно привести нос в порядок, сильно потекло от напряжения.

– Придётся нам подождать. Очень хочу встретиться с тобой после августа. Ой, совсем стемнело! Уже поздно, пойдём к твоему дяде.

(«Оказывается, я ошибся, приняв её за невинную школьницу! Ну что же, с ней теперь всё ясно. Рано созревшая. Это неплохо».) Юре пришлось объясняться у закрытой калитки с дежурной медсестрой, которая нудно распекала за грубое нарушение санаторного режима, учуяв к тому же винный запашок. Пришлось пообещать «впредь не допускать ничего подобного». Вспомнив Наташу, Юра тут же сделал вывод: о Наташе надо забыть. Спасибо ей за, так сказать, начальный уровень сексподготовки, но не на ней свет сошёлся клином.

Юра стал ходить на грязевые ванны в первой половине дня, и Наташа ему больше не попадалась на глаза. После мороженого и стаканов вина по два на каждого, ставших для обоих ежевечерней нормой, Лена стала задавать Юре вопросы, от которых он вначале совершенно обалдел. Оказалось, что красивая школьница к тому же очень неглупа и совсем не по-детски серьёзно смотрит на мир, стараясь постичь многое такое, от чего иные взрослые всю свою жизнь отмахиваются как от непонятного или установленного свыше. Видимо, другие либо не хотели отвечать на её вопросы, либо она почему-то не решалась никого спрашивать о том, что её тревожило. А интересовалась она очень многими проблемами.

Началось это так. Лена вдруг сказала, попивая белое вино:

– Юра, разреши мне задавать тебе разные вопросы, которые требуют длинных ответов. Я хочу разобраться во многом и пытаюсь спрашивать взрослых, а меня часто грубо осаживают и говорят, что вопросы мои нехорошие или что спрашивать о таком нельзя. Бывает, что я наталкиваюсь на таких людей, которые не знают, как мне ответить. Иногда мне говорят, что мои вопросы дурацкие, но что же дурацкого в том, что я хочу больше знать? А знакомые девчонки говорят мне, что надо поменьше думать головой, почаще разрабатывать половые органы и мило улыбаться мальчикам. Даже дядя, которого ты уже видел, любит повторять мне: «Меньше знаешь – крепче спишь». Родители тоже не хотят мне разъяснять многие вещи. То ли сами мало знают, то ли не хотят просвещать дочь раньше времени. Так можно мне спрашивать тебя или тоже не захочешь просвещать босоногую малолетку?

– А что за вопросы? Что тебя интересует?

– Например, нам постоянно долдонят про необходимость и неизбежность построения коммунистического общества. Но ведь все у нас давно знают, что при капитализме нет дефицита и люди там живут лучше, то есть они богаче. На кой тогда нужен этот коммунизм, если социализм не сумел дать нам сытую и хорошую жизнь? Не разумнее ли нам учиться у Америки? Только не ругай меня, а если не можешь или не хочешь отвечать, скажи честно.

– Ну и вопрос! Не ожидал такого от красивой девочки! Ты вся какая-то нестандартная. Постараюсь ответить тебе честно и максимально подробно, – сказал Юра и разразился лекцией примерно на полтора часа. Лена нахмурила лобик и внимательно слушала его.

Потом ему пришлось объяснять, «почему разные государства не ладят между собой, ведь у человечества полно нерешённых проблем, которые будут решены намного быстрее, если всем дружить и не враждовать». Тоже непростая тема, на которую он говорил около двух часов. Уже было совсем темно. Лена прервала Юрины рассуждения и сказала, что кое-что поняла, а в основном его слова слишком заумны для неё, но он просто прелесть, что втолковывает такие трудные вещи такой тупице, как она.

В последующих своих лекциях для одинокой слушательницы он объяснял:

– «почему взрослые скрывают от детей подробности сексуальной жизни и не понимают, что в 17 лет девушке очень хочется поскорее стать взрослой»;

– «почему у нас так жестоко поступили с семьёй последнего императора, вон в Болгарии и Румынии с монархами обошлись исключительно гуманно»;

– «почему у нас нельзя слушать ту музыку, которая нравится, например, the Beatles»;

– «чем плох запрещённый роман Пастернака и почему писателя так мерзко унизили»;

– «плохим или хорошим был Сталин, ведь о нём разное говорят»;

– «почему у нас всех иностранцев считают шпионами, почему всех делят по национальностям, хотя коммунисты постоянно долдонят о своём интернационализме»;

– «чего это Хрущёва понесло на выставку художников, зачем он художников обозвал «пидарасами», неужели он в самом деле такой дурак, ведь он главный в стране, и как с таким олухом нам всем жить, ведь его нельзя уважать»;

– «почему людям навязывают строгий и нудный стиль поведения и личной жизни, как будто все мы живём в огромном монастыре, а я вот мечтаю о сексуальной свободе»;

– «на кой нам освоение космоса, лучше бы занялись искоренением эпидемий и разных болезней, ведь человечество выбрасывает в космос жуткие деньги и при этом бессильно против рака, наследственных заболеваний, синдрома Дауна, инсультов и инфарктов, даже сильную близорукость вылечить не умеем, вон ты сам в сильных очках ходишь постоянно и избавиться от них не можешь»;

– «почему многие люди злые и ненавидят других, я вот с удовольствием смогла бы любить всех мужчин, которым я нравлюсь, и готова даже давать им»;

– «не было ли со стороны Хрущёва ошибкой поставить наши ядерные ракеты на Кубе и неужели какая-то крошечная сигарно-сахарная Куба для нас важнее, чем огромная и очень развитая Америка»;

– «почему вокруг так мало умных людей, почему многие не хотят учиться, почему взрослые дураки лезут с поучениями и навязывают свои отсталые взгляды».

Юра мобилизовал все свои знания и отвечал предельно обстоятельно. Он удивился познаниям босоногой школьницы и её интересу к серьёзным проблемам. В её вопросах Юра ощутил их духовную близость. На многое она смотрела, как ни странно это выглядело, его глазами! Свои ответы Юра расценил как своеобразный и весьма полезный интеллектуальный тренинг. Однажды Лена прервала его и сказала:

– Ты удивительный человек! Другой бы рявкнул что-нибудь вроде «не твоего ума дело», а ты так толково и подробно отвечаешь по каждой теме. Подставляй щёчку, и до завтра. Кстати, завтра приходи к тому санаторию к двум часам. И вообще я в восторге от тебя. Давай постоим вот так.

Она встала перед ним, взяв его за обе руки и прижавшись своим лбом к его лбу. Так они простояли минут пять, не меньше. Незримые силы потекли через её руки в его тело. Он почувствовал её нежное дыхание и ощутил страстное желание сделать ей что-нибудь приятное. В душе Юры всё кипело от восторга. Он не удержался и поцеловал Лену в шею, и она ответила ему таким затяжным поцелуем в губы, что он чуть не лишился сознания. Потом Лена отстранилась от него и шёпотом сказала:

– На сегодня всё.

Та вечерняя встреча оказалась для них последней. На следующий день, пообедав буквально за пять минут, Юра помчался на назначенную встречу. Лена вышла к нему обутая в дешёвые и очень старые не то туфельки, не то тапочки и, поймав изумлённый взгляд Юры пояснила, протянув ему небольшой потрёпанный чемоданчик:

– Этой пары обуви мне хватит на всё лето, это, можно сказать, для меня парадный выход. В Киеве тоже жарко, на вокзале разуюсь. Если вдруг дождь пойдёт, ноги только чище станут. Дома отмоюсь и ноги пемзой ототру.

Низенькая, конопатая и с огромным бюстом проводница третьего плацкартного вагона скорого поезда «Кисловодск – Киев», остановившегося на Ессентукском вокзале, кажется, на семь минут, приготовилась что-то резкое сказать юной парочке, чтобы сразу, как у хамов принято, поставить обоих на место. Однако, узнав, что Юра – лишь провожающий, проводница подобрела и пообещала ему «не дать девочку в обиду». Лена сунула Юре мятый клочок бумажки с бледно написанным плохо очищенным карандашом её странно неряшливым почерком киевским адресом: улица генерала Жмаченко, по-украински «вулыця генерала Жмаченка», и номером домашнего телефона. Он дал ей аналогичную бумажку, где вся информация была написана его аккуратным почерком. Потом она опять взяла его за руки и прижалась лбом к его лбу, затем отпустила руки и, как при первой встрече, на мгновение широко раскрыла глаза, глядя на Юру в упор. У него снова закружилась голова… Гипнотизирует, подумал Юра. Поцеловав Юру в последний раз, Лена захлюпала носом, быстро уткнула нос в платок и сказала ему:

– Уходи, а то я разревусь!

…Он раза четыре написал ей, она трижды ответила. Один раз, в канун Нового Года они созвонились. Её письма были со множеством орфографических ошибок и почти полным отсутствием запятых (как Юра предвидел), зато восклицательных знаков было сверх меры, а почерк был очень размашистый и до жути неаккуратный, да и бумага в письмах была всегда какая-то помятая. Потом переписка внезапно прекратилась, о чём Юра жалел и не раз вспоминал босую школьницу с потрясающей внешностью. Странно, подумал однажды Юра, она его, кажется, первая серьёзно зацепила, чего прежде с ним не бывало. «Вот следующим летом поеду в тот же санаторий и обязательно поищу её. А если не найду, надо обдумать возможность поисков её в Киеве, ведь я знаю адрес и телефон», – решил он. Он понял, что хочет съездить в Киев и решил поинтересоваться, нет ли шанса отметить какой-нибудь юбилей киевской тёти Шуры. Или, может быть, напроситься в переводчики какой-нибудь японской делегации с посещением Киева? Нет, с делегацией он будет очень занят, а Лена требует внимания. Ладно, следующим летом надо что-то придумать. Скорее всего, она опять приедет к дяде. Значит, ему придётся снова вытерпеть промывание кишок. Но поцелуями они теперь не ограничатся, и предвкушение этого Юру очень радовало.

Начался пятый, предпоследний курс учёбы в МГИМО. Юра не раз ловил себя на мысли о странной Лене, которая не любит обувь. Неужели она так серьёзно вошла в его душу? Неужели она – его судьба? Забыть её что-то никак не получалось. И казалось бы, она всего лишь неопрятная девчонка, которая ещё толком не научилась следить за собственным носом, терзается странными мечтами о сексе и курении, уже подвержена страсти к выпивке, но ведь его так тянет к ней! Он инстинктивно почувствовал, что с ней будет очень нелегко. Кое-что в ней ему уже не нравится. Непременно надо найти её следующим летом!