Читать книгу Гать. Стихотворения. Проза - Алексей Болотников - Страница 5

Азиатская моя Ойкумена,

Тыщи лет твоим холмам и курганам.

Я цыганствую в степи с балаганом,

Поклоняюсь и ветрам, и каменьям.

Балаган мой – не родня утлым избам,

Рад не рад родниться древним просторам.

А по бранным торжествам и по тризнам

Рад не рад служить отечеству кровом.

«…Вечор, ты помнишь»… эти строки!

Их русский стиль и русский лад…

Авроры образ волоокий

И карт пасьянсовый расклад.

Шумок – застольный и пристойный —

Беседы, чудящейся мне.

Гул томный, праздничный, престольный…

Обряд гаданья при луне.

А вьюга?.. Вьюжится и ныне.

И женщина глядит в окно

Упрямей тем, чем заунывней

Мужчина пьет свое вино.

И лампа меркнет вполнакала

В камина чреве жестяном.

Тепла – ничуть. И счастья мало

В гуденье вьюги за окном.

Ах, нынче противопоказан

Порыв влюбляться и парить,

Стихи отечественным азом

И по-французски говорить,

Блистать и делать реверансы,

А честь – так пулей защищать!

Свои романы и романсы

Любимым дамам посвящать…

Уж говорим не русский – «рашен»,

Не понимаем слова «вящий»…

Увы, не славим день вчерашний

И укоряем настоящий.

Не можем жить без укоризны!

Мы в кровь впитали исстари

Обряд и русский образ жизни

Японским богом материть.

За что мы так «неровно дышим»

Своим отеческим дымам?

«Вечор…» мы помним, но не слышим.

И вьюга докучает нам.

Чай с сюитой пополам

И по-флотски рис…

– Ванька, ты не мсье Иван, а авантюрист.

Что ты варишь, дурачок,

Это можно есть?..

Верю… верю, но харчо

Невозможное.

Чем мы знамениты?

Отсутствием святости.

Пивнушки у нас алтари.

Дай нам улыбаться

До придурковатости,

Ведь мы же придурки твои.

…О, господи боже!

Безбожникам, бабникам

Открой же альковы свои

И дай нам – заблудшим,

Блуждающим – банщика.

И бани дотла натопи.

Отпарим, отмоем

До алебастра

Тела и улыбки свои.

Дай нам улыбаться

До придурковатости.

Ведь мы же придурки твои.

Ищу единоверца.

Толпа… музей… погост…

О, вычисли мне, сердце,

Среди друзей – врагов.

Среди моих собратьев —

Фанатиков идей.

Средь нищих, сирых, знатных —

Людей… людей… людей…

О, сотвори мне чудо:

До смерти потакать.

Пока я жив – потуда

Искать, искать, искать…

Мне снилась женщина.

От наготы кромешной

Струился свет неведомым сияньем.

А я был царь. И должен был, конечно,

Владеть национальным достояньем.

Завещано нам царствовать беспечно.

Тем более – в дремотном состоянье.

А женщина в сиянье своем вечном

Мне снилась, как… крестьянское восстанье.

Ах, небеса, чреватые дождями!

Скрипит грибами роженица – плесень.

Рыбак, за лесу пойманный глазами,

Идет-бредет по каменному плёсу.

Ах, время, приключившееся с нами…

Мы в отпуске, на море, черте где…

Приходит ночь и падает под нами

В игре такой знакомой – чехарде.

Заблудилась над морем чайка.

Распластав крыла, заскучала,

Волны вспенила и – зачахла,

Удручающе замолчала.

Поплавочек, тугая пробка,

Моря брошенная поверх,

Мы встречались с тобой не часто,

Мимолетным движеньем век.

Баргузин, возмутивший море,

Склонен склюнуть тебя в пучину,

Склонен плюнуть в меня, мужчину,

Заблудившегося у мола…

Завитушки волны – волнушки…

Блики солнечные – веснушки…

Эй, вы там! Я палю из пушки!

И швыряю горстями двушки…

Эй вы, ветер и клочья пены,

Вам не стыдно игрой в пятнашки

Забавляться над чайкой бедной?

Страшно мне…

Я палю из пушки.

Слеза – не бриллиант – роса.

Стекла и не остекленела.

А боль в груди окаменела,

И помутились небеса.

Слизавши языком слезу,

Язык кусая обожженный,

Зажав зубами звук луженый,

Уже ни слова не скажу.

Дверь скрипит: «…Ну, на фига ты

Взад-перед, взад-перед?..»

Пол скрипит и аты-баты

Половицами поет.

Словно перекати-поле

Я по комнатам блужу.

Я потерян, сломлен, болен,

От себя бегом – бегу.

То запнувшись, то со вздохом,

А то с кухонным ножом —

Не покусанный кабсдохом

Не ужаленный ужом…

Но бегу-бегу, блуждаю

В параллелях половиц.

Отчего я так страдаю,

Как от ломоты яиц?..

Моя милая эпоха!

Пятый угол средь трущоб,

Мне живется тут не плохо.

И всё будет хорошо!

Осенью горящая солома —

Как язык непаханых полей.

Стог – как дом. Точнее – символ дома.

И чем выше символ, тем ясней

И тем ярче, и тем жарче пламя

Полыхнувших заревом стихов.

Осени горящая солома —

На полях моих черновиков.

Как же так: не пить с лица?

Лица могут литься,

Словно водка, без конца.

Не с кем похмелиться…

Не с кем церковь посетить,

Некому молиться…

Божий лик мироточит

И в углу святится.

Не с кем батю хоронить.

Некому заплакать.

Даже некого винить

Смертною расплатой.

……………………………………..

Не с кем словом поделиться.

Не кем в памятник отлиться.

………………………………………

Не с кем родину покинуть,

Государство развалить.

«Сраму мертвые не имут…»

Мертвым – быть или не быть?

Одиночество – как дуло:

Не с кем пулю разделить!

Говорят, что пуля – дура.

Выстрелить?.. Не выстрелить?..

Нет в итоге очевидца —

Перед господом явиться…

Я вам откроюсь: я люблю.

И некрасиво ночью вою.

Случилось вот что: я ревную,

Реву, рифмую «ай лаф ю».

Я Вас люблю! Мне сорок пятый.

Невольно вдруг в конце пути…

Как вы б цвели в пятидесятый!

А вам… Вам нет и двадцати.

Ответ на вопрос «Что такое – любить?» —

Гениальность.

Ответ на вопрос «Что такое любовь?» —

Состязание.

Ах, какая б на этой земле не царила банальность,

Неизменно новы лишь любви,

Лишь любви состояния.

Что такое – любовь испытать?

Может, съездить на радугу?

Чтобы чудо потрогать, палитры сердечный накал…

Что такое – любовь исчерпать?

Может, вычерпать Ладогу?

Повернуть Ангару у истока обратно в Байкал!..

Ответ на вопрос «Что такое судьба?» —

Испытание.

Ответ на вопрос «Что такое счастливая жизнь?»

Обольщение. —

Да какая б на этой земле не царила случайность,

Нас преследуют здесь чередой

Лишь любви ожидания.

Я не жил у моря,

Я не нюхал порох,

Я не разговаривал

На птичьем языке.

И в свои за сорок

Прегрешений ворох

Никогда лукаво я

Не держал в тайке.

Ревновал, не скрою,

Выпивал без меры,

Забывал порою я

Приносить цветы.

И в мои за сорок

Мифы и химеры

Следуют за мною,

Как ящериц хвосты.

Я про то не знаю,

Она про то не скажет,

У каких иллюзий

Были мы в плену.

Лишь в одном признаюсь,

Как признаюсь в краже:

Ничего не ставила милая в вину.

Я не жил у моря,

Милая считала:

Сельская идиллия

Нам врачует дух.

Я не нюхал порох —

Она предпочитала

Не кресты и славу,

А нежность моих рук.

Я любил, не скрою,

Милая любила,

И в свои за шестьдесят

Мы будем вспоминать

Как и трын-травою

Любви не победила

Ни едрёна-Феня,

Ни едрёна мать.

Вычеркнешь строчку —

Не вычеркнешь Верочку.

Верочки Шиверских

Губки соленые…

Не потому ли, что

Выломал вербочку,

Взял да и выдумал

Девичьи стоны.

Не потому ли —

Плохая акустика?..

«Верочка, Верочка!…»

Не отзывается.

Пляжный мираж

Загорелого бюстика

Не забывается

И не сбывается.

Целует девочка,

Целует сливы,

Целует яхонтами —

Фиолет.

Сольются в неге

Двух губ отливы

И – сливы нет…

И – сливы нет.

Быть бездомным не приватно.

Глупо. Не харизматично.

На правах собаки птичьих

Обживать кривые хаты…

Стыдно… трезвым, как скотина,

В парк, под аглицкую крону,

Аки лошадь из гранита,

Притуляться к Аполлону.

«Хорошо сидеть в трактире!»

Хорошо лежать в канаве.

Хорошо бы жить в квартире

Или где-нибудь в Канаде.

Не рой пчелиный вьюжит – снежный ком.

В сугроб свевает снеги – не засада ль?

И валит с ног отчаянным тычком

Пурги наотмашь хлещущая падаль.

…Пустой телеэкран – как Космос Крайний.

Глазница ночи.

Погасли свечи в этом храме:

Анне, Борису… прочим.

Как сноб российский,

Возложу жасмины

Поэтам русским

И, щелкнув тумблером,

Уйду за ними.

По-английски.

Галилейские пределы:

Иудея… Иордан…

Се, Господь, твои уделы.

Что, Господь, назначил нам?..

Он так сказал:

«…в потоке Леонид…»

Я изумленно долго постигал

Одну строку, как вечный мадригал,

Стилом поэта втиснутый в гранит.

Мне уже пора вселиться.

Где моя Вселенная?

Где моих любимых лица?

Горница нетленная?

Я хожу по парапету

Голубого глобуса.

Нет, как не было и нету

До земли автобуса.

Осаждают слезы веки.

Осы мыслей роятся.

В кои веки… в кои выси

Хочется устроиться.

Я проехал временами

Вековой провинции.

А сейчас вернулся б к маме.

Мне пора уж, в принципе.

Я из города де-градировал.

Огорошенный лжи горой,

Этот город мне аплодировал,

Словно умер я, как герой.

Я оставил жить в этом городе

Сумасшедшую свою тень,

Узнаваемую по гордости,

Но не узнанную никем.

Навзничь назем себя отбрасывать

Отболело в пылу страстей.

Ежечасно ждал… Но напрасно ведь

Ждешь из города новостей…

Этот город мой – деградировал.

Гордость города, словно тень

Подзаборную, не помиловал

Новый светский ненастный день.