Читать книгу Гать. Стихотворения. Проза - Алексей Болотников - Страница 7

В стране,

Где утрачено

Чувство ритма,

Где мчат поезда

Моих дней

Под откос,

Сосуществую я с совестью скрытно,

Точно шпион, заподозривший «хвост»,

Здесь логику лжи

Насажают в законах

И грабят бессовестно

Падших и нищих.

Здесь смелых и умных

Мордуют в дурдомах

И стройками века зовут пепелища…

Как мне живется?..

Горько и стыдно

И отстраненно от жизни самой.

Бунт – не достоинство чести,

Но, видно, не защитишь свое пузо сумой.

Господин ученый секретарь,

Генеральный, первый или прочий,

Что сказала партия той ночью,

Когда ей в лоб засветили фонарь?..

Господин паталогоанатом,

Исследован ли

Принцип механизма,

Как верили мы

В призрак коммунизма,

Что он явился нам

Вещественней, чем атом?..

Как идол Перуна, языческого бога,

Я деревянным глазом видел много.

Что вижу я христовыми глазами,

Наполненными скорбью и слезами?

Я – подмастерье,

Ремесла заика.

Во рту горчит

Негодованье крика.

Недомоганье мочи

И таланта

Коптит средь ночи,

Словно в полдень лампа.

Я – подмастерье,

Светотень искусства.

Оттеняю бликами безумства

Аз глупых фраз бессмысленных

Юрода

От гениального

Безмолвия

Народа.

Из года в год короче

Прелюбодеев ночи,

Пристрастнее родни

Покаяний дни,

Настойчивей веленье

Преодоленья лени.

И цены исключений

Переоценены.

Из года в год теряю

Предощущенье рая.

Прощаю, невзирая

На то, что не прощен.

Всё глубже убежденье

Возможности паденья.

И грузом достижений

Не самообольщен.

Все чаще многоточие

Меняется вопросом:

Хлебом ли единым?..

Воин ли один?..

Хлеб предпочитаю всем деликатесам

…И прочие, и прочие

Достоинства седин.

Ах, что вам пожелать, скупым и длинноносым?

Везде свой нос совать и – не остаться с носом!

Как же так, мой подзаборный брат,

Обнаружились мы поутру в канаве?

Или канава – это символ врат,

Уводящих к неизбывной славе?

Одного не понимаю я умом:

Кто дерзит мне там – во мне самом?

Выйду ночью помочиться:

Одинокий свет лучится

Средь космических систем —

Планетарный Вифлеем…

Красной нитью грешных тем

Божий облик часто снится.

То ли снится, то ли мнится

Иудейский Вифлеем?

Сны, мистерии, химеры…

Мнящим – мнимое.

А тем,

Кто блажен в исконной вере,

Воссияет Вифлеем!

Осенняя погода на дворе

Вполне располагает выпить водки

И покопаться в старом словаре.

Данилов… был успешливый заводчик.

А сам-то пил? И тоже поутру?

И так же бил стеклянную посуду?

Словарь большой, но вот ни тпру ни ну…

А водка – собеседник, просто чудо!

Скажи мне, милая, открыто:

Я далеко не идеал?

Всё то ж, по Пушкину, корыто

Сто крат на новое менял?

Перо в перинах – на соломы,

А шампанских пены – на пивка?

И у боярские хоромы

Челом не вышиб потолка.

Ну, словом, ни ума ни чести?

Но вот, изволь, моя стрела:

Скажи мне, милая, без лести:

А ты мне Лебедью была?

Ну, посидели пару раз,

Погорячились парой фраз,

Попарились на пару…

Ну, посмотрели порнофильм

Про смоковницу из Афин.

Позарились на пару

Смазливых крепких ягодиц.

На торс – от бедер до ресниц —

На фартук и тиару.

Поговорили об ином

О том, о сем. А заодно

Поспорили по факту:

Что содержание без форм —

Не жизнь, а только марафон

И спринт к инфаркту.

Ну, оценили кто и что…

А кто и что?

Да дед Пихто! И Баба-Ежка…

И кончен бал, как коммунизм.

И разошлись туда, где жизнь

Вопит, как неотложка.

Вот и вышел, знать, стыд и срам имать…

Голова болит о живом.

Хорошо мне знать,

Что не знает мать,

Каково в России живем…

Moй партийный брат —

В пиджаке бостон.

Он танцует в баре чарльстон.

Ах, какой танцор, ах, какой пиджак…

Мне и пуговиц не вертеть на нем.

Каково мне знать,

Что мой друг – мой враг,

А джентльменский клуб – гастроном?

Вот и вышел, знать,

Бит и отстранен,

На последний в жизни парад.

Души уже нет.

Жизни гул схоронив,

Канула в лету молва.

Диких степей, редколесий и нив

Чахнет трава-мурава.

Декабрь лютует на исходе!

Замерзла крынка на колу.

И даже мысль о новом годе,

Увы, замерзла… Под полу

Сквозит студеная поземка

Озябшей матушки-зимы.

И нежный трепет от земли —

Как наркотическая ломка,

Трясет и душу, и мослы.

О, боги будущих циклонов,

О, вьюг рождественских послы,

Примите дань моих поклонов.

Вопя с Егорьевской часовни

(часовня в помыслах моих)

И в небеса вонзая стоны,

Я не псалом читаю – стих

О том, что злой декабрь лютует,

Замерзла крынка на колу.

Но Рождество – как аллилуйя —

Вот-вот завьюжит по селу!

Век спустя, войдя на миг

Под тень собора,

Приходите.

Хватит киснуть. Жен – с собою.

Восхожденье совершим

На пляж гурьбою,

Наконец-то, помолчим

Под шум прибоя.

Захватите – будет кстати – и гармошку.

Вспомним нашу дорогую

Деревеньку.

Надя снова нам прочтет про бабку-ёжку…

Так и новый век освоим

Помаленьку.

Подснежник – первый гвоздь весны! —

Проколет наст.

Вот так и жизнь из глубины

Проснется в нас.