Читать книгу Дети подвалов - Алексей Доцент - Страница 32

Сезон
«Становление пацана»
12 эпизодов, 1 приложение
Вышка

Оглавление

Слоган серии: Бах! Всё, я их завалил!

Музыка к финальным титрам: Сектор Газа – Незнакомые места.

В главных ролях: Лёха Доцент, Саня Крах.

Автор текста: Алексей Доцент.

Не геймеры мы, и не игроманы,

но жизнь – игра, и мы в ней – игроки!

Как быть,

когда взрослеть нам ещё рано?

когда амбиции изрядно велики?

Мы – дети, мы активны, словно рыси!

Разве взлетишь,

когда садишься за уроки?

А игры часто устремляют ввысь —

полёт фантазии в них более высокий!

В один прекрасный августовский вечер я и Саня Крах выползли пошляться по району. Мать Краха на несколько дней уехала в город Ростов-на-Дону, где у неё проживала то ли родственница, то ли знакомая (я уже точно не помню), а мои родители, как обычно летом, проводили время на даче.

Был конец августа, и белые ночи уже остались позади. Часов в одиннадцать вечера мы с Саней направились на «Ленмольер», или в «Зону-51»9 – так мы тогда называли территорию за Старопутиловским валом, где в то время была большая свалка с «Вонючим озером»10, а также шла железная дорога, и находилось депо платформы «5 км».

Что нас привлекало в этой «зоне»?

Во-первых, на «Ленмольере» находился полигон, куда свозили много отходов и некондиции с завода «Ленэмальер». Это предприятие изготавливало много разного ширпотреба, начиная от бензиновых зажигалок, заканчивая красивыми нагрудными значками. Конечно, нам это было всё интересно.

Во-вторых, там было малолюдно, а для городской молодёжи это очень важно, особенно, если ещё где-то в пятой точке играет детство.

В-третьих, там стояло несколько списанных тепловозов с вагонами. Хоть внутри они были все и разграблены, но снаружи выглядели неплохо, и мы с Крахом любили в них залезать и играть во что-нибудь, типа мы крутые ликвидаторы нечисти, прибывшие с другой планеты, едем куда-то на своём бронепоезде, а вокруг зомби, разные чудовища, и мы по ним так: бац, трррац, бум, тарарац, пиф-паф!

Ага, именно так, ведь дети же мы ещё!

И, в общем, два последних из вышеприведённых пунктов потянули нас с Крахом этим вечером в «Зону-51», поскольку мы хотели снова поиграть там в зомби, но на сей раз – в тёмное время суток, ведь это ещё интересней.

Дома у Сани мы как следует снарядились в поход. Я прихватил мощный фонарик своего отца и сделанное из пластиковых трубочек «энергетическое ружьё» (о «ружье» читайте в серии «Я, Крах и наша Вселенная. Уровень II»).

Крах же, вместе со своим «ружьём», засунул себе под ремень нунчаки (два куска гранёной стальной арматуры с резиновой обмоткой, соединённые крепкой цепочкой) – на случай столкновения с реальным врагом. Ну, сигареты с зажигалками – это понятно, – их мы тоже с собой взяли. В то время мы только начинали баловаться куревом, и «трубочки смерти» служили для нас элементом крутости.

На дворе был, хоть и конец, но конец лета, а посему погода баловала относительным теплом. Днём. Ближе к ночи было всё-таки прохладней, но воздух ещё не сильно остыл. Дождей пока не наблюдалось, поэтому мы даже и не подумали, что живём в Питере, где может произойти всё что угодно.

Мы вышли из Саниного подъезда, свернули на улицу Седова, затем по железнодорожным путям сквозь промышленную зону пошуровали на «Ленмольер». Темень была вокруг необычайная – на улице стояла ясная погода, и небо демонстрировало свои звёзды с Луной. Если улицы города худо-бедно освещались даже в годы смуты, то закоулки между предприятиями царили непроглядной тьмой. Но это-то нам, пацанам, и нравилось, ведь вокруг нас, куда ни глянь, шуршали опасные мутанты и зомби – хозяева постапокалиптического мира, с которыми мы шли бороться, насмотревшись голливудской фантастики и начитавшись разных книг.

Мы прошли первое предприятие – Ленинградский завод бытовых приборов, где изготавливались, в том числе, и отечественные лезвия «Спутник» и «Нева». За забором, вся территория завода для нас кишела ожившими мертвяками – бывшими рабочими, которые заразились страшной болезнью. Потом у нас на пути была ещё пара-тройка каких-то больших территорий, которые постигла та же участь. Мы топали по железнодорожным путям – длинному отростку, пускавшему свои ветки в разные местные заводы, – пока не достигли конечной цели.

И вот, наконец, мы в «Зоне-51». Мимо нас, по объездной вдоль «Вонючего озера», медленно прогремел товарняк, освещая своими мощными прожекторами перед собой путь. Мы даже увидели в кабине тепловоза машинистов – там горел свет, и два дядьки о чём-то друг с другом разговаривали.

Затем Саня и я нырнули в царство металлолома, свозившегося сюда со всех уголков Питера. Между куч металла мы тоже «обнаружили» несколько «монстров», которых успешно «замочили». Пройдя этот уровень, мы вышли к заброшенным тепловозам.

Наши игры всегда начинались ещё задолго до того, как мы достигали главного игрового поля. Мы выходили из дома уже играючи, будто сходили с трапа своего космического корабля на «планету смерти», где нам нужно было выполнить определённое задание. Поэтому ко времени прибытия на «Ленмольер» мы целиком и полностью уже были погружены в игру. Игра же погружала нас в себя достаточно глубоко, чтобы мы перестали замечать и время, и действительность.

В течение следующего часа мы излазили все тепловозы и прикрепленные к ним вагоны, кося из своего «супероружия» разных чудищ, и мы были в совершенном восторге от процесса, так как раньше нам никогда ещё не удавалось поиграть ночью. Своим фонариком я высвечивал из мрака всё новых и новых монстров, которые появлялись то из окна вагона, то из купе, то из сортира, то врывались к нам через проломленный пол… И мы неистово мочили, мочили, мочили их всех, зарабатывая себе очки и жизни! Наши чувства могут понять разве что современные геймеры, но в отличие от них, мы действовали в реальном мире, а футуристической текстурой нам служило наше воображение.

Когда игровой сюжет увёл нас далеко от тепловозов, вытянув почти в центр огромной свалки, то я заприметил вдалеке много каких-то тёмных и светлых силуэтов, напоминавших стаю собак. Они тихо двигались друг за другом, словно волки.

Я одёрнул Краха за рукав:

– Саня, – говорю, – там кто-то бежит к нам.

Крах воспринял моё предостережение, как часть игры и, направив в указанную мной сторону своё «оружие», крикнул:

– Бах! Всё, я их завалил!..

– Я тебе уже не по игре, а в самом деле говорю – там, похоже, собачья стая! – перебил его я.

Напомню, что Саня Крах страдал близорукостью, поэтому без очков он не то что в темноте, но и при свете дня вдаль очень плохо видел. Когда мы с ним где-то путешествовали, то он всегда рассчитывал только на меня – я видел гораздо лучше.

– Да? – прищурился, всматриваясь в темноту, Саня. – Я тебе верю, Доза11. Много их там? Далеко?

– Похоже, что много, – ответил я, – и уже недалеко – до поездов не добежим.

– Что делать?

– Давай думать.

Испытывать судьбу, и биться с животными с помощью рук, ног и нунчаков нам не хотелось – собаки могли быть заразными, а укус или два в такой своре пропустить можно запросто. Мы принялись озираться по сторонам. Прямо посреди свалки стояла вышка, на самом верху которой находилась небольшая смотровая площадка с прожекторами. Прожектора не горели, да и самой вышке был уже не один десяток лет. Хотя высоту она имела приличную.

– До вышки успеем, – крикнул Сане я.

К этому времени даже Крах увидел, что к нам приближалась действительно большущая собачья стая, особей на тридцать, если не больше. Заметив нас, они ускорили свой бег в нашу сторону, и начали неистово лаять.

Я и Крах рванули к вышке, которой достигли за несколько секунд. Думать было некогда, и мы мигом взобрались по железной лестнице на площадку первого уровня. Псы к этому времени уже суетились прямо под нами, злобно рыча и гавкая. Некоторые из собак даже грызлись друг с другом, выясняя, наверно, кто первый будет нас жрать.

Почувствовав себя в относительной безопасности, мы перегнулись через перила вышки и стали стебаться.

– Ага, не поймали, оборотни хреновы!

– Шиш вам, а не свежего мясца!

– Передайте своему Бесносвяту, что он в очередной раз обломался!

Ещё раз повторю: дети есть дети! Однако мы смогли ловко переключиться с воображаемой опасности на реальную.

Собаки выли, скулили от отчаяния, скрежетали зубами о стальной каркас вышки, громко гавкали, но не убегали, всё на что-то надеясь.

Я вспомнил увиденный недавно в кинотеатре отечественный ужастик Дмитрия Светозарова под названием «Псы», и мне стало жутковато.

Так прошло, наверно, полчаса. Я и Крах заскучали, а псы успокоились, и разлеглись вокруг вышки в смиренном ожидании. Создавалось впечатление, что собаки понимали, что деваться нам всё равно некуда, и претворились спящими. Авось мы решимся на побег, и тогда они нас – хап, шмяк и хрум-хрум – на всех бы хватило.

Чтобы себя чем-нибудь развлечь, я стал плеваться сверху в лежащих собак. Крах тут же подключился к этому весьма интересному занятию.

– А-ха-ха, Доцент, представь, если бы наши плевки состояли из какой-нибудь кислоты, типа той, что в фильмах «Чужой» и «Чужие»! – фантазировал Саня.

– Ага, оборотни уже бы давно все разбежались, потому что я бы на них тогда этой кислотой помочился!

Этот прикол нам показался с Крахом очень смешным, и мы заржали. И тут я заметил, что Саню бьёт дрожь – он всегда умудрялся одеться не по погоде. А тут ещё ночная прохлада…

– Чего-то тебя колотит, а Сань? – поинтересовался я у друга. – Опять надел скафандр не той конструкции?

– Да, что-то я реально начинаю подмерзать, Дозик, – ответил Крах и стал растирать себя руками.

– Слушай, – вдруг пришло в голову мне, – а давай на самый верх залезем! Интересно же позырить, что там и как. Заодно согреемся. И потом, в нашу миссию входит осмотреть территорию и доложить на базу.

– Да ну в жопу, Лёх…

– Ну чего ты, Саня? Что ещё делать? Собаки тут ещё долго могут торчать.

Саня молча обдумывал предложение. Затем он достал и закурил «верблюда».

– Ладно, – наконец сказал Крах, выпуская дым, – сейчас выкурю энергетическую сигаретку, и полезем.

Вообще-то я высоту не очень люблю. Нет, никаких чрезвычайных происшествий в моей жизни не было, просто лет до десяти высота мне была совершенно по барабану. И вдруг щёлк, в какой-то момент почему-то я стал её опасаться. Скорее всего, в малом возрасте я просто был ещё безмозглым амиго, и не было чувства страха, так как понимание опасности отсутствовало. С годами же – поумнел, стал ценить жизнь. Но, видимо, ещё не в совершенстве, поскольку, пусть высоты я и побаивался, но любопытство и игровая эйфория здесь сумели пересилить мою фобию. К тому же, хотелось произвести впечатление на друга, ведь подростковому возрасту свойственно постоянное соперничество. И как только Крах выкинул свой хабарик, мы с ним рванули по лестнице наверх: я лез впереди, Саня – сзади.

Второй и третий уровень мы преодолели быстро, но с четвёртым, самым последним, возникли проблемы. Лестница на этом пролёте вызывала определённые опасения – сварка от коррозии разрушилась, и всё ходило ходуном. Оказались надломленными даже некоторые её ступеньки. Однако сдавать назад уже было совсем не круто, тем более, что до верхней площадки оставалось всего метра полтора.

Вдруг лестница под нашим весом стала отходить от каркаса вышки в сторону, и я быстро ухватился правой рукой за каркасный швеллер.

– Ааа, чего за хрень?! – вскрикнул Крах.

– Лесенка хреново держится! – ответил я, – Но ничего, давай я подержусь за каркас, а ты взберёшься наверх через меня.

Ничего больше не говоря, мы всё так и сделали. Я, уцепившись за стальную конструкцию, сдвинулся немного вправо, чтобы дать пролезть Сане, и он быстренько взбежал на верхнюю площадку. Затем, придерживая лестницу, наверх залез я. Выбравшись на площадку через люк, я уселся на его край передохнуть. Крах уже стоял, облокотившись на ограждение, и рассматривал обстановку на земле возле вышки.

– И чего ты там видишь, Саня? – спросил я, вытаскивая из карманов сигареты и зажигалку. – На фонарик.

Крах взял у меня фонарь, и посветил вниз.

– Высоко – свет рассеивается. Но собаки походу ещё там – вижу много светлых пятен, – ответил Крах, и снова плюнул «кислотой» вниз.

– Ааа-ха-ха! – захохотал я, вспомнив один голливудский прикол, – Как Хан Соло в «Звёздных войнах»: я, говорит, стал лучше видеть – раньше я видел перед собой только сплошное чёрное пятно, а теперь – сплошное белое пятно!

Мы вдвоём засмеялись.

Я тоже поднялся на ноги и, встав рядом с Крахом, закурил. Сделать это было не просто. Как оказалось, здесь наверху дул неприятный ветерок, гася собой пламя зажигалки, и нещадно окатывая наши тела холодом. И тут мы почувствовали, что с резкими порывами ветра вышка сильно качается из стороны в сторону.

Я и Саня ухватились за перила.

– Не нравится мне эта хрень! – задумчиво проговорил Крах.

– И мне, – согласился я. – Интересно, основание хорошо закреплено?

– Да? Может, об этом надо было подумать прежде, чем лезть сюда?

– Ну, и чего же ты не подумал?

– А я что ли придумал на самый верх переться?

– Ладно, Саня, – пресёк я развивающийся недобрый спор, – так мы можем и посраться. Оба лезли. Давай думать, что дальше делать.

А между тем, как назло, ветер продолжал усиливаться. И, как нам показалось, со стороны Купчино приближалась дождевая тучка – небо там было более мрачным. Нам следовало бы спускаться ниже, но из-за раскачивания вышки лезть обратно по отваливающейся лестнице было страшно.

Вскоре пошёл дождь, и железная конструкция стала мокрой и скользкой, что сделало возвращение на землю в ближайшее время почти невозможным.

Короче говоря, два шестнадцатилетних дурака, у которых до сих пор играло в заднице детство, оставались торчать на самом верху осветительной вышки, ночью, посреди свалки «Ленмольер», в дождь и ветер ещё несколько часов, не решаясь начать спуск. От ветра вышка качалась, и устрашающе билась об каркас оторванная лестница, а Доцент с Крахом, все насквозь мокрые и замёрзшие, сидели на полу площадки и ритмично выстукивали зубами популярные музыкальные шлягеры 90-х. Вкупе с завываниями непогоды, получался такой симфонический оркестр, что позавидовал бы сам Геннадий Рождественский12!

И у меня, и у Сани промокли все сигареты, а одежда совершенно перестала выполнять свою согревающую функцию. Что вертелось в наших головах на тот момент – трудно себе было представить. Мы злились на погоду, на зомби, на собак, друг на друга, на то, что эту ржавую конструкцию не демонтировали, но обессилили настолько, что ругаться возможности не имели. Мы даже не заметили, что все псы, загнавшие нас на вышку, уже давно убежали прочь – даже собаки оказались умнее нас.

Часов ни у кого из нас с собой не было – тогда вообще часы у молодёжи были не в моде, и узнать, сколько прошло времени, не представлялось возможным. Но дождь и ветер постепенно стали стихать, и, наконец, совсем завершили свою неугомонную миссию.

– Д-д-доцент, – пробубнил Саня, – в-в-ветер утих, д-дождь почти кончился, давай п-пробовать спускаться вниз.

– Д-д-да, давай, – согласился я.

– Л-л-лезь первым.

– Х-х-хорошо.

– Ос-с-сторожней.

– П-п-постараюсь.

В общем, кряхтя и сопя, минут за двадцать нам кое-как удалось достичь долгожданной земли. Ступив на твердь «Зоны-51», мы, сначала медленно, затем всё быстрей, засеменили в сторону своих домов. Обратно мы уже шли другой дорогой – теперь нам было уже совершенно не до игр. Впрочем, и зомби тоже куда-то все подевались из-за непогоды – замёрзли, наверно.

По тротуарам улиц Ольги Берггольц, Седова и Ткачей мы уже почти бежали, пытаясь таким образом согреться. На ходу я и Крах договорились больше никогда не лазить на сомнительного рода конструкции, да и вообще, не шляться ночью по разным свалкам, где бродит много оборотней, на которых наше «супероружие» не действует.

Когда мы разбежались по домам, было уже ранее утро. Прыгнув в постели, мы проспали почти до самого вечера и, слава Богу, ни кто из нас не подхватил даже насморка.

Да, в будущем мы ещё не раз вспоминали это занятное приключение, и весело смеялись над ним, но преподанный нам жизнью урок усвоили навсегда.

Как пел наш Юра Хой из группы «Сектор Газа»: не шныряй в незнакомых местах!

9

«Зона-51» – общепринятое название строго засекреченного объекта Военно-воздушных сил США на Испытательном и тренировочном полигоне Невады. Высокая секретность, окружающая базу, сделала её частым предметом теорий заговора, связанных с НЛО. – Прим. автора.

10

«Вонючее озеро» – небольшой карьер посреди свалки, в который постоянно сваливали разный мусор, и, несмотря на это, люди в нём купались и ловили рыбу. – Прим. автора

11

Доза – сокращённое от «Доцент» – так иногда называли Лёху Доцента его друзья. – Прим. автора.

12

Геннадий Рождественский – советский и российский дирижёр, пианист, композитор, педагог, музыкально-общественный деятель. – Прим. автора.

Дети подвалов

Подняться наверх