Читать книгу Человек. Сборник рассказов-2 - Алексей Дьяченко - Страница 14

Глеб Григорьевич Папирусов был когда-то молод и холост и был у него в те времена друг, Костя Никифоров. Гуляли они как-то по рынку, и Костя окликнул цыганку.

– Как теперь её вижу, – говорил мне Глеб Григорьевич, – веришь ли, прямо перед глазами стоит. Настоящей красавицей была. Высокая, стройная, породистая. Костя, подошёл к ней и говорит: «Погадай, чернявая».

Блеснула она глазами. «Этим не занимаюсь. Но, если хочешь знать будущее. Давай, скажу». Костя, видным парнем был, может, через то и пропал. Спрашивает: «Что тебе давать? Какую руку, правую или левую?».

Он к ней, видишь, сразу в наступление, а цыганка своё: «Рука не нужна, всё по глазам скажу».

Спокойно так говорила, уверенно, и в самые глаза его смотрела. Тут, надо признаться, я оробел. Ну, думаю, добра не жди. А она смотрит ему в глаза и говорит: «Если хочешь, красивый, подари три рубля». Дословно запомнил. А глядит, проклятая, так, словно воду с глаз пьёт.

«Нет. Не дам я тебе три рубля, – отвечает Костя. – Мы на них лучше бутылочку купим. Да, пойдём в лес, соловья послушаем. Если увидела что, говори даром».

И она сказала.

Говорит: «Ладно. Скажу главное. Умрёшь ты в тот день, когда у тебя сын родится. Твой первый и единственный».

Сказала эти страшные слова и словно туман напустила. Мы и не заметили, как ушла. Опомнились, а её, как говорится, уже и след простыл. Тут-то Костя и призадумался. Даже, помниться, стал жалеть, что три рубля не отдал. Я, конечно, утешать, успокаивать. Напомнил, что жениться мы не собираемся, и что с нашими подругами он смерти себе не наживёт.

Чистую правду говорил. С такими встречались, которых озолоти, рожать не станут. Он взвесил все мои резоны, успокоился. Стал улыбаться, даже повеселел. Предложил выпить за его счёт. Я согласился.

Затем пили и за мой. Был и лес, и соловей. После чего все цыганские угрозы стали казаться чем-то далёким, несуществующим – как болезни, перенесённые в детстве.

Родители тебе рассказывают о скарлатине и, слушая их, кажется, что действительно были какие-то недомогания, и даже начинаешь припоминать неприятные ощущения, с болезнью этой связанные, но проходит минута, другая, и ты себе говоришь: «Всё это блажь. Не болел я никогда никакой скарлатиной. Всё это придумали родители для того, чтобы лишний раз показать, как они обо мне заботились».

Точно так же, под водочку и соловьёв, померкли в лесу пророчества цыганки. Всё, снова пошло на лад.

Но как же мы просчитались. Не прошло и года, как Костя познакомился с девушкой, не похожей на наших подруг. Милая, свежая, с чистыми помыслами. Доверилась она Косте, и очень скоро под сердцем своим, стала носить плод их взаимной любви.

И тут, надо отдать должное её упорству. От преждевременных хирургических вмешательств отказалась наотрез. Как ни любила друга моего, об этом, и слушать не хотела. А, может, именно потому и не хотела слушать, что любила.

В осенний, хмурый, день ей выпал срок рожать. Костя мой впал в безумие. Напившись пьяным, полез по водосточной трубе на второй этаж родильного дома. Сорвался, упал и сломал себе шею. Погиб в тот самый день, когда у него родился сын. Первый и единственный.

1994г.