Читать книгу Стой под дождём. Рассказы. Повесть. Пьеса - Алексей Галкин - Страница 4

Фрагмент – I

1.

Егор ждал очень привлекательную барышню в кафе «Букле», что на Арбате. Познакомились они, как не смешно это прозвучит, в метро. Он спустился туда случайно: опаздывал на деловую встречу, был в невероятном возбуждении и, ожидая подхода поезда, случайно наткнулся на синие глаза и совершенно детскую улыбку. Если бы Егор не был так раздражён пробками наверху и лимитом времени, он не обратил бы на эти глазки никакого внимания. Но сейчас, эти «синие блюдца», как у его кошки, окончательно вывели Есина из себя:

– Что вы светитесь, словно лампочка Ильича? Неужели вас не раздражает этот муравейник?

Девушка перестала улыбаться, и Егор подумал, что зря он так сказал, что у неё, прямо здесь и сейчас польются слёзы. Слёзы не потекли:

– А я и есть Лампочка Ильича, – она улыбнулась снова, наивно и виновато.

«Сумасшедшая!», – подумал Егор и отошёл чуть в сторону. Но в вагоне они вновь оказались рядом: Егора кто-то ткнул в бок, а он, в свою очередь, задел девушку. Извинился, увидел блюдца и улыбнулся, неожиданно для самого себя:

– Извините меня за резкость, но вы нормальная?

Девушка, улыбнувшись и немного подумав, пропела Егору прямо в ухо, стараясь перекричать шум поезда:

– Если бы я была ненормальная, я бы ответила вам, что – нормальная. А я вам так не отвечу.

Они вышли на «Киевской» и вместе пошли на выход, к эскалатору.

– А почему вы назвали себя лампочкой?

– Вы неоригинальны в способах знакомится, но я отвечу, я уже привыкла и ответ наизусть, будто таблицу умножения, затолкала себе в голову. Дело в том, что папа мой очень своеобразно относится к вождю мирового пролетариата.… А дедушка мой Ленина боготворил…

– А причём Ленин-то?..

– Не торопитесь…. Так вот, дедушка назвал папу Ильёй в надежде, что внука назовут Владимир. А родилась я. Дед рождения моего уже не застал, – девушка сдвинула бровки, и Егору снова показалось, что она сейчас заплачет, но он снова ошибся, – отец очень деда любил, но отношение к вождю и появление на свет девочки спутали все карты…

– И что? Вас назвали Лампочкой?

– Нет. Меня назвали Евлампией, но, имели в виду, именно это слово. Так и зовёт меня мой папа, Лампочкой…

– ???

– Да что тут непонятного?! Своей лампочкой, т. е. Ильича… Он же Илья, а я, как вы заметили, свечусь улыбкой, с самого рождения. Когда мама меня родила, врач, принимавший роды и поднявший меня высоко-высоко, не мог понять: то ли это нормальный первый плач, то ли – ненормальный первый смех. Все потом очень долго над этим явлением смеялись…

– Послушайте, Лампочка, – Егор хмыкнул, удивляясь фантазии отца девушки, и ляпнул, – а давайте мы с вами встретимся? Как вы посмотрите на такое предложение? Скажем, на «Пушке», там все назначают свидания, завтра, в пять?!

– О-о-о, вот это уже интересно.… Не спрашивая о замужестве моём, о том, свободна ли я…

– Вы не так поняли меня…. Хотя…. О замужестве я ещё спрошу, время будет. Если, конечно, вы согласитесь на свидание.

– Тогда, я спрошу. Вы женаты? Я не встречаюсь с женатыми мужчинами.

– Я женат на своей работе. Вот и сейчас опаздываю. А в жизни – разведён. Сыну восемь лет, мне – тридцать четыре. Живу с кошкой Симкой, в «двушке», она, Симка – хозяйка всей квартиры, жениться не собираюсь. Это всё! Так как насчёт свидания, придёте?

Егор сказал правду. Собственно, развод его состоялся именно из-за женщин. Своей внешностью, отдалённо, он чем-то походил на актёра Безрукова, имел стильный, но, небросающийся в глаза гардероб и непринуждённо шёл на контакт с миром. По этим причинам, жена до истерии его ревновала за «связи на стороне». Сказать, что Есин был «чист, как альпийский снег», нельзя: были у него мелкие интрижки, но это не было его хобби или видом спорта. Просто, он был увлекающейся натурой, имеющей успех у прекрасной половины человечества. Поводов к ревности, кроме его внешности, у жены не было, и Егор в один прекрасный день понял, что у жены самой «рыльце в пушку». День наступил. Есин собрал свои вещи и вышел из дома.

– А мне нравится, что вы так объёмно открылись сразу, правда, не представившись…

– Ах, простите, Егор Есин.

– Ещё мне понравились некоторые «нестыковочки». Меня зовут Евлампия, как я уже говорила, мне двадцать три года, не замужем, но хочу. Поэтому я принимаю ваше свидание и приду на него. Ваше «не собираюсь» и моё «хочу» меня вдохновляют. Любовь – это война…

– Да? А мне всегда казалось, что любовь – это жизнь, а война – смерть.

– «Не мир пришёл Я принести, но меч», – сказал Христос, а затем добавил: «Любите друг друга!»

– О. как! Это вы тоже затолкали себе в голову, как таблицу умножения?

– Считайте, что так…. До завтра, Егор Есин…

И прежде, чем он успел ей ответить, она растворилась в людском потоке Киевского вокзала.

Вчера они встретились около памятника Пушкину. Она пришла, немного опоздав, что Егор считал вполне «светским» поведением. Он преподнёс ей небольшой букетик, и они пошли к Александровскому Саду. С ней Егору было легко: они, как-то беззаботно перешли на «ты», балагурили, подкалывали друг друга непошлыми фразами, в принципе, немного воевали. И, в конце концов, он пригласил её в маленький артистический кабачок «Букле», где сейчас и ожидал с нетерпением.

2.

У Есина была своя схема заводить знакомства, как деловые, так и личные: первая серьёзная встреча назначалась либо в ресторане, либо приглашением посетить театр, выставку или другое публичное мероприятие, включая книжные ярмарки. Здесь, считал Егор, можно ненавязчиво «прощупать» будущего делового или личного партнёра. Если по каким-то причинам, человек оставлял после встречи негативный шлейф, то Есин, без выяснений, отдалял его от себя и постепенно прекращал общение. Немаловажное значение имели события после первого случайного контакта с предполагаемым партнёром. Есину не только удалось не опоздать на деловую встречу, но и заключить важнейший долгосрочный контракт на изготовление нескольких программ, что изначально не предусматривалось. Егор возглавлял небольшую группу одарённых молодых программистов, получивших Гранд от самого Президента Медведева. Таким образом, Евлампия попала в категорию барышень, созидательного характера.

Дверной колокольчик, нежно звякнув, пригласил посетителей кафе обратить внимание на вошедшего. Это была Евлампия Ильинична. Егора не заинтересовало ни в чём она была одета, ни макияж, ни причёска. Он опять утонул в её «синих блюдцах». Встав ей на встречу, Егор протянул белую розу и отодвинул кресло, что было напротив:

– Добрый вечер, Лампочка.

– Добрый-добрый…

Есин подозвал официанта:

– Будьте любезны, принесите какую-нибудь склянку для розы, а барышня пока посмотрит содержимое меню…

Вечер проходил довольно удачно и, в какой-то момент Егор понял, что пора произвести первую мощную атаку:

– Знаешь, что меня интересует? Не применительно к тебе, а чисто в философском плане?

– Пока не знаю, но надеюсь сейчас узнать.

– Почему у большинства женщин поставлен огромный барьер на позиции «женат – не женат»? Вот у нас, у мужиков, этого барьера не существует, даже наоборот, если девушка мне симпатична, и я хотел бы провести с ней ночь, для меня разницы нет, есть ли у неё муж или бой-френд. И, если она несвободна, но также хочет остаться со мной наедине, то наличие в её жизни другого мужчины не усложняет, а упрощает желания. В последствии, конечно, могут возникнуть проблемы…. Но и с незамужней женщиной могут возникнуть те же напряги…

Лампочка задумалась, и у Егора чуть не сорвалось с языка, что, мол, только слёз не нужно. Но он вовремя вспомнил – это у неё такое выражение лица, и слёзы не польются.

– Знаешь, Егор, давай мы оплатим счёт поровну и выйдем отсюда.

– Почему поровну, я же тебя пригласил? И почему ты хочешь уйти, тебе со мной плохо? Я обидел тебя?

– Нет-нет! Всё не так. Пополам…. Ну, просто я так привыкла,… а уйти,… мы выйдем на улицу и я тебе, в тишине, спокойно всё объясню. Всё, что касается меня и твоего вопроса.

– А я сегодня хотел украсть тебя из этого мира…

– … Повести к самому краю вселенной… и подарить мне эту звезду?…

Есин расхохотался.

– У тебя очень огромная таблица умножения…

– Когда своих мыслей нет, приходится использовать чужие цитаты… Я знала, что ты предложишь мне сегодня остаться у тебя. Именно по этому, я и предложила совместную оплату за съеденное и выпитое. Чтобы у тебя не возникало иллюзий по поводу моего поведения. Ты далеко проживаешь?

– Через три дома, в Конюшенном.

– О, как. А жена, бывшая, здесь тоже, недалеко?

– Нет, она в Перово с сыном. Я всего восемь месяцев здесь живу. Случай подвернулся – купил. А до этого у друга на даче жил в Дмитровском районе.

– О, как! Случай подвернулся! Шёл по улице, а навстречу случай подвернулся! Ты его хвать и в сумку…

Есин снова рассмеялся. А смеялся он заразительно, немного похрюкивая, словно розовый поросёнок.

– Смешно у тебя получается свои мысли излагать. Они гораздо интереснее, чем цитаты.

– Да. Смешнее не бывает…. А я на Пришвина, недалеко от МКАД, с мамой.

– А приколист папа?

– Очередной прикол: он оставил нас, когда мне исполнилось восемнадцать, подарок преподнёс в день совершеннолетия. Но я, всё равно, его очень люблю. Он – единственный мужчина, которому я верю, как себе!

Выйдя из кафе, они направились к его дому.

– Не спеши, Егор, сбавь темп, а то не успею объяснить тебе свои взгляды. Так вот. «На чужом несчастье…», – далее ты в курсе?

– Ну, это ещё бабка надвое сказала… Неубедительно.

– Не перебивай. Дело не в том, бабка или дедка… Просто, если даже у обоих возникнет светлое чувство, от такого «бегунка» неизвестно, чего ждать в будущем. Понимаешь? Ты откроешься перед ним вся, вывернешься наизнанку, а он через год-два, ни слова не сказав, исчезнет, словно ёжик в тумане…

– Постой! А где гарантия, что холостой не исчезнет гораздо раньше?… Мужику тридцать, чуть меньше, а он холостой. Это же подозрительно даже? Именно это, на мой взгляд, говорит о его непостоянстве. При условии, конечно, что он нормальный мужик!

– Да, так. Но встречаясь с одиноким, всё-таки на что-то надеешься…. И, в тоже время, всегда готова к его исчезновению: не вертишься перед ним кроликом…

– Не вижу разницы…. Женатый, также может уйти от жены и угомониться…. В общем, ты мне так ничего толком и не объяснила. Я понял лишь одно: женат – до свидания, не женат – поглядим на твоё поведение. И баста. Женская логика – умом не понять.… Всё мы пришли! Идём?!

3.

В квартире у Есина было довольно комфортно. Но Лампочка сразу поняла, что в доме бывают только случайные женщины: не было ухоженности и уюта. Было – жилище.

– Сварю кофе…

– Не нужно. Я не хочу. Сядь лучше рядом.

Егор, молча, повиновался.

– У меня был парень. Хороший парень. Очень хороший друг был. А потом, что-то сломалось. Он псих был…

– Не понял, больной что ли?

– Нет, просто взрывной и бешеный…. Не смотри ты так на меня, Егор… он, просто, если что-то его не устраивало, не по его что-то получалось, у него самый настоящий припадок начинался, чуть ли не пена изо рта шла, трястись начинал, слюной брызгал,… рук, правда, не распускал, но зрелище было омерзительное. В конце концов, мне всё надоело, и я ушла от него. Он меня «доставал» ещё недели две, а потом пропал. Я успокоилась, немного в себя пришла, с месяц где-то остывала от него,… думаю, дай, звякну ему домой… поболтаем, как старые друзья,… глядишь, опять будем общаться, но уже в ином качестве, не как… ну, словом, останемся друзьями,… а мне его мама ответила, что его больше нет – моментальная остановка сердца. Понимаешь, он даже не понял, что его больше нет! Понимаешь, Егор! Ты понимаешь это, Егор? – И на её улыбку, не сходившую с её лица, потекли слёзы.

Егор даже не понял, что происходит. А слёзы текли и текли. Лампочка не закрывала лица, не вытирала щёки, как это делают в подобных случаях, не всхлипывала. Она плакала, улыбаясь при этом своею детской улыбкой, и только причитала, откинувшись на спинку дивана, словно читала молитву: «Двадцать семь лет, двадцать семь, как Лермонтову… двадцать семь, а я оборвала, будто Мартынов пальнула в сердце,… двадцать семь лет, а я в двадцать три – убийца. Боже, прости меня, Господи…. Боже…»

Есин испугался, что не сможет остановить этот кошмар. Он был уже не рад тому, что пригласил Евлампию (вот, папа имечко подсуропил!) в дом «на кофе». Какой здесь может быть кофе? Тут коньяку литр нужен, а не кофе с бубликом.

Зазвонил телефон, и Лампочка моментально перестала реветь. «Вот это смена настроений!», – подумал Егор и снял трубку:

– Да, Есин.

– Егорушка, – заворковала трубка, – это твоя персональная « Pussy Riot». Когда начинаем концерт?

– Вы не туда попали – ответил Егор и положил трубку.

– Кто это, Егор? – Евлампия была точно такая, как десять минут назад, цветущая и жизнерадостная.

– Какого-то Гену спросили, – а сам подумал, что она сама больна на всю голову.

Он вышел, принёс бутылку «Ноя» и разлил по рюмкам содержимое.

– И когда всё это произошло?..

– Месяца четыре назад, – беззаботно отозвалась Евлампия, пригубив коньяк, – вкусный,… а я в коньяках совсем не разбираюсь…

Зазвонил телефон.

– Ты чего, Егор, офонарел совсем, «не туда попали…»

– Послушай, «чего тебе надобно, старче?» Время десять, а ты названиваешь? Я сплю уже!

– Рановато, Егорушка, или ты не один спишь?

– Да. Верно. Дальше что?

– А если я сейчас приеду?

– Валяй, тебе же хуже.

– Ладно-ладно. Не волнуйся. Не парься и получай удовольствие.

Трубка дала отбой.

– Егор! Не выгоняй меня сегодня. Мне от тебя ничего не нужно. Я здесь посижу, а ты иди, ложись. Я уже и маме сказала, что домой не приеду…. Пусть думает, что у меня личная жизнь налаживается, а?

– Тебя никто и не гонит, Лампочка ты моя, и Ильича…

Она положила ему голову на плечо, обняла руками за шею и прошептала: «Спасибо тебе, Егор…. Имя у тебя красивое, произносить приятно. Кажется, „г“ в середине, вроде резко звучать должно, а звучит мягко-мягко… Его-о-ор…»

В дверь позвонили. Есин понял, что эта Пуси, всё-таки, выполнила своё обещание. Он резко открыл дверь и отпрянул от неожиданности. Перед ним стояла Лена, с которой он уже как месяца два не встречался. Он и имя её не сразу вспомнил.

– Ну, что Егор Александрович, не ждали? Не ждали! – Егор не мог видеть, как за его спиной появилась Лампочка. – А, вот и новая зазноба! Ты у нас Егорушка, просто половой гигант, с огрызком вместо члена. А я тут с Надькой твоей в баре.… Подсела ко мне девица…. Я у стойки сижу, пью кофе, и она тут… шасть… рядом, сидит, плачет. Я ей говорю, что, мол, чего плачешь, дура?! И она мне про своего кобеля, как начала чесать,… что и такой он у неё и сякой… разрисовала мне его… во всех подробностях… и, говорит, что имя у него необычное…. А я слушаю и ушам не верю! Вот те раз, это же Егор Александрович! Собственной персоной…. Так мы и подружились. Она там, внизу стоит, стесняется. А я, баба простая, стесняться мне нечего. Вот и зашла, так сказать, по-свойски. Что, ЕГЕ, групповуху устроим?

Евлампия не говоря ни слова, надела свои туфельки и пошла домой, к маме. Последнее, что она услышала, были слова Егора Александровича:

– Дура ты, Ленок, какая же ты дура!

У подъезда стояла девушка, но было уже темновато, и Лампочка не могла разглядеть её внешности.

– Вас, случайно не Надя зовут?

– Да, а что?

– Егор Александрович очень просил вас подняться. Я спускалась по лестнице, а он стоял с какой-то женщиной и попросил, чтобы я передала вам его просьбу. Там вас приятный сюрприз ожидает, что-то групповое, кажется, застолье.

– Спасибо вам, большое, – и Надежда рванула в подъезд.

Евлампия проводила её взглядом, улыбнулась, и пошла на Арбат.

«Всё-таки, мы, бабы, действительно, стервы, – подумала Евлампия, улыбаясь встречным прохожим, – зачем я ей это сказала? Шла бы себе и шла. Нет! Дёрнул чёрт за язык.

А Егор, видимо, прав. Какая, в сущности, разница, женат – не женат…. Он разведён и что из этого вытекает? Садом и Гоморра. Слышала же я телефонную трескотню этой Уси-Пуси? И ничего. Проглотила. Сделала вид, что ничего не слышала. Значит, меня это устроило. А он, актёришка жалкий, будто бы с мужиком болтает, а тот ему, якобы с угрозами. Как у него ума хватило, мне про рэкет «лапшу не повесить на уши»? Тогда бы точно не сдержалась бы. А так, нет! Нормально всё! Господи, ещё пилить и пилить до Медведково. Завтра надо будет ему позвонить, узнать, как прошла ночь. Очень интересно, как он среагирует на звонок? Егорка, наш, Александрович Есин».

Фрагмент – II

1.

В свои двадцать три года, Евлампия Ильинична была очень не дурна собой, но по складу своего характера, она просто не могла иметь сколь-нибудь значимого опыта в общение с людьми. Все знакомые называли её сплетницей и интриганкой, хотя, это было не совсем так, то есть, совсем не так.

Здесь я позволю себе небольшую авторскую ремарку или, если хотите, авторское утверждение: у человека должна быть, хотя бы очень маленькая, но своя тайна, так же, как своё, пускай очень крохотное, но его личное пространство.

Тайн, как впрочем, и пространства, у Евлампии не было. Она вся была настолько открытая, насколько совершенно не защищённая. А, кроме того, у неё был довольно существенный недостаток: принимать желаемое за действительное. Рассказывая кому-то о ком-то или о чём-либо, она совершенно не пыталась стреножить свою бурную фантазию и слушающие весь этот бред собеседники не могли осмыслить, где закачивалась правда, и начинался вымысел.

Евлампия не врала, потому как, ложь всегда преследует корыстную цель: желание быть лучше, чем ты есть на самом деле. Евлампия же фантазировала и придумывала просто для того, чтобы друзьям-подружкам было интереснее её слушать, и не преследовала никаких потаённых желаний. Когда же народ начинал выяснять или передавать из уст в уста евлампиевскую информацию, то на поверку, всё оказывалось сплошной бредятиной и многие попадали в довольно щекотливые и неприятные ситуации. Так и неделю назад, придя домой за полночь, посмотрев на мать, вышедшую в прихожую, Евлампия, неожиданно даже для себя, вдруг запела: «О, Боже, какой мужчина…» и принялась вальсировать.

– И кто же он, от которого ты хочешь и дочку, и сына? – больше радуясь, видя счастливую дочь, чем огорчаясь за столь позднее появление, спросила Галина Павловна, по мужу, Фастовская.

– Егор Александрович Есин, – продолжая вальсировать и фальшиво напевать, мяукнула Евлампия.

– Так ты что, влюбилась?

– Ага! Влюбилась, мамуля!

– А он?

– А он сделал мне предложение, а я дала согласие, а ты, самая лучшая мама на свете, готовь пир на весь мир и маленькую кроватку!!!

Евлампия продолжала веселиться, не понимая, что фантазия её была сегодня абсолютна неуместной: Есин не только не делал ей предложения, он даже не высказался по поводу следующего свидания, потому что не успел этого сделать или не захотел останавливать убегающую от него очередную пассию, не говоря уже о каких-либо поцелуях. Галина же Павловна чуть было не лишилась чувств:

– Господи, – только и смогла произнести она, – когда ж вы успели-то?..

И Евлампия рассказала ей, что они уже почти месяц встречаются у него в Конюшенном, назвала и дом, и квартиру, и обстановку, и еду, которую поедали все эти дни, и о чём разговоры разговаривали, и какие букеты он дарил.

– Что же ты их домой-то не приносила?

– А я их, выходя от него, в урну бросала, дабы тебя раньше времени не огорчать: мало ли что, вдруг разлюбит. Но он не разлюбил. Вот!

О-о! Если бы только она имела дар предвидения… О-о, если бы только…

Прошла неделя. Евлампия давно забыла о своих фантазиях, забыла она и Есина, так и не позвонив ему, и про пир, и про кроватку забыла Евлампия. Но не забыла обо всём Галина Павловна.

– А что же ты про Егора больше не рассказываешь? – Вопрос был задан настолько неожиданно, что Лампочка, даже включится в него, не успела.

– Какой ещё Егор? А-а, Егор… Да ну его, надоел мне этот Егор, – глотая бутерброд с колбасой и запивая его чёрным кофе, Евлампия попыталась сосредоточиться, – мы расстались. Надоел он мне. Зануда. Нудит и нудит.

– А как же с кроваткой дела обстоят?

– Мам, да забей ты на этого Егора. Забей и забудь про него.

Ха! Забудь! Это ты, Лампочка забила и забыла, а госпожа Фастовская, в девичестве Дворкина, совсем не забыла. Она также не забыла ни адреса, ни номера квартиры, которую купил недавно Егор Александрович, ни детскую кроватку с коляской, уже втайне от дочери, рассматриваемые ею во всех магазинах.

2.

– Добрый вечер, Егор Александрович. Прошу прощения за столь поздний визит. Разрешите войти? – И не дожидаясь ответа, Галина Павловна прошла в жилище стоящего в столбняке молодого человека.

– Здравствуйте. А вы собственно к кому? – Немного подумав, Есин сообразил, что раз его называют по имени-отчеству, то вопрос был поставлен не совсем правильно. И он поправился. – Что Вам угодно? Не имею чести знать вас.

– Я мать Евлампии Ильиничны.

– Кого? Не понял… А-а, Лампочки? Что-нибудь случилось?

– Меня зовут Галина Павловна, – будто не слыша вопроса, продолжала дама. Она хотела ещё что-то сказать, но открыв рот, оцепенела от услышанного далее:

– Что с ней? Она жива?

– Что означает ваша «жива»? Почему вы так спрашиваете? Вы что обидели её, оскорбили, ударили? – Лицо Галины Павловны стало заливаться краской.

– Да что вы? Просто когда мы с ней встретились, она очень переживала по случаю смерти своего близкого друга, а затем сорвалась с места и убежала. Лампочка так рыдала в тот вечер, что я подумал, как бы она не…

– Подождите! Не надо так много ненужных славословий! Какой «близкий друг»? Какая ещё «смерть»? У нас никто, слава Богу, не умер… ещё… пока.

– Ну, я не знаю. Может она вам не всё рассказывала о своих влюблённостях…

– Ах, вот оно в чём дело!.. Вы её приревновали и решили, что это не ваш ребёнок! Все вы, мужики, одинаковые! Все – кобели! Но, у вас этот номер не пройдёт. Ребёнок ваш! Мне Ева всё рассказала…

– Какая Ева? Что вы несёте? Какой ребёнок?..

– Ева – это Евлампия. Я так зову свою любимую дочь, а отец кличет её лампочкой, тоже ещё тот кобель. Бросил меня с маленьким ребёнком…

– Лампочка говорила, что ей восемнадцать исполнилось, когда он вас оставил.

– А вы считаете, что в восемнадцать лет человека, тем более девочку, можно называть человеком? Вы, молодой человек, сами ещё и не человек, хотя и квартира у вас, и машина, видимо, имеется, а всё равно, ведёте себя, словно дитятко малое: сделать ребёнка – это вы мастер, а кто его воспитает? Бабка, ни сегодня-завтра, в гроб сходящая? Девочка, не прожившая и четверти века? Кто?

– Стоп! Давайте разбираться…

И они стали разбираться. До двух часов ночи Есин и Фастовская-Дворкина проясняли ситуацию, цитируя рассказы Лампочки-Евы о смертях и детях. Они в какой-то степени даже подружились, выпив по чуть-чуть коньячку и в итоге, Галина Павловна осталась ночевать у Егора Александровича.

Нет-нет, друзья! Может быть, Галина Павловна была бы и не против, если бы Есин предложил ей прилечь рядом, может быть, «нам не дано предугадать», и давайте не будем фантазировать, уподобляясь Фастовской-младшей, но для Егора, всё-таки, существовал возрастной барьер в сорок пять лет. Поэтому, видимо, оценив её на несколько больший срок выдержки, Есин и постелил ей в гостиной, а сам отправился в свою одинокую спальню.

3.

– Ну, Лампадка, «ты, как я погляжу, придумывать мастак»! – Есин стоял вместе с Галиной Павловной на пороге квартиры Фастовских и внимательно сканируя, смотрел на открывшую им дверь, заспанную Евлампию Ильиничну.

– Девочка моя, Евочка, зачем же ты поставила меня в такое дурацкое положение. Ты, после всего, что произошло, должна быть благодарна Егору за то, что он не выкинул твою несчастную мать в безлюдную ночь, оставив меня у себя.

– Мама, ты о чём говоришь?! О. Боже! Да как ты посмел, – она бросила гневный взгляд в сторону Егора, – как ты мог, Егор?!

– Лампа! Ты соображаешь, что ты мелешь?! У тебя совсем крышу снесло? Из-за твоих сексуальных извращений меня чуть было не сделали отцом заочно, а ты всё продолжаешь и никак не уймёшься…

– Не сметь, так разговаривать с моей девочкой! Евочка, доченька, не бойся его, он хороший, он маму твою приютил…

– Обогрел,… обласкал…

– Да ты что, дочь?! Как ты такое подумать могла?..

– Не сметь, так разговаривать со своей дочерью!

Догадались, друзья мои? Они поладили. Фантазии Евлампии впоследствии пригодились: сказки свои она рассказывала Есиной Любови Егоровне, на ночь. Любовь засыпала неохотно, а без маминых рассказов и вовсе отказывалась. Иногда, в мамины былины заходила и Галина Павловна, внося свои коррективы, но случалось это довольно редко, потому как бабушка весь день сидела с любимой внучкой, пока родители добывали хлеб насущный с маслом и икрой.

На работе у Лампочки-Лампадки-Евы сослуживцы также заметили значительные перемены к лучшему и перестали называть её интриганкой, тем более, что многие из них были приглашены на свадьбу в Царицынский парк в ресторан «Усадьба», где и пожелали молодым: «Жить долго и счастливо…». Чего и я вам желаю, друзья мои.