Читать книгу Попутчики. Тысяча дорог - Алексей Гергенов - Страница 11

За окнами все так же лил дождь, тревожно барабаня по карнизу. Но возможно, такой перестук наоборот, успокаивал. Здание напротив – и без того серое, – едва различимо за струями дождя. Август будет дождливым, думал я.

Девушка в белом сидела напротив – в кресле, покрытом темно-красным бархатом. Ее уже представили, как Анну.

Малиновый зонт лежал раскрытым на столе с краю комнаты. А в середине кабинета, за массивным столом из темного дерева, сидел Самсон – так звали этого человека, который несколько минут назад пригласил меня войти…

– Варя вышла по важному делу, придет через полчаса, – говорил Самсон, – так что пока расскажи подробнее о своем знакомстве с ней.

Я неуверенно посмотрел на Анну – та безмятежно отдыхала в кресле, – и начал:

– Это было недавно, еще и года не будет: в декабре две тысячи четвертого. Помнится, я остался вдвоём с Варей в пустом компьютерном классе… Тогда, после занятия все ее однокурсники ушли домой, и никто не захотел ей помочь. А она, одетая в светлый свитер, подчеркивающий ее статную фигуру, и юбку выше колен, решила до конца разобраться в программе. Хотя сам я мало что понимал в программировании, но тип задачи, которую задал первокурсникам преподаватель в очках, был мне как будто знаком… Мы пытались решить задачу вдвоем, наверно, около часа. Горел желтый электрический свет, напротив меня эта светловолосая девушка склонилась над партой, над разложенными листочками с расчетами…

А за окнами уже царила черная ночь раннего зимнего вечера. И вся эта обстановка напомнила собрание некого тайного общества, где молодые люди бьются над решением сложных научных проблем. Оказалось, не зря – предчувствие меня не обмануло – и я вошел в ваше общество… Мы простились около открытой двери компьютерного класса. На ней Варя смотрела расписание – она хотела придти сюда в другой день.

И Варя пришла в субботу, чтобы набрать на компьютере реферат по истории (сама она была из Гусиноозерска, а в Улан-Удэ жила в 43-м квартале у тети). Варя появилась рано, часов в одиннадцать – после урока физкультуры.

Я выходил пообедать, заперев на это время ее и других студентов на ключ (у нас был строгий шеф). Потом все разошлись, а Варя осталась одна и печатала часов до шести, когда стемнело как ночью. Впоследствии оказалось, что Варин реферат преподавательница не приняла, поскольку требовала работы, написанные от руки…

И еще, что было странного: Варя сказала, что хочет придти завтра в воскресенье, в вузовскую библиотеку на первом этаже. Я возразил, что в воскресенье библиотека должна отдыхать, но Варя настаивала на своем… В понедельник она мне сообщила, что приходила, но библиотека и в самом деле оказалась закрыта.

Самсон добавил:

– Лучше поговори с ней сейчас, ведь прошло всего полгода после твоего увольнения из филиала вуза, где училась Варя. Варя еще в нашем городе, прямо перед тобой. Сейчас лето две тысячи пятого. Твое перемещение повлияет и на другие события, столь необходимые для нас. Ведь, как известно, любовь может совершать чудеса…

Анна задумчиво объясняла:

– Мы провели эксперимент. Сейчас ты узнаешь тайну. Дождь – это условие для переноса в другой мир. Как вариант, нужна река поблизости. Нужен некий излом, переходное состояние. В дождь или межсезонье силы Природы ярче проявляют себя. И мы ими пользуемся…

– Вот почему шел сильный дождь, когда я увидел вас! – догадался я.

Вернулась Варя. Странно, она без зонта и одежда ее сухая. Она ходила по делам внутри здания? – задумался я. Но почему… почему мне кажется, что она была далеко – там, куда не уйдешь за четверть часа?

* * *

– Хорошо, что ты согласен, – говорил Самсон. – Только знай, Алексей. В другом времени можно оказаться двумя способами.

Первый: человек попадает в прошлое или будущее в обычном для него виде. Он остается таким, каким он был на момент начала путешествия.

При втором способе человек оказывается в том теле и возрасте, в каком он был в заданный момент прошлого.

Временные рамки путешествия во втором случае ограничены сроком жизни путешественника, во всяком случае, датой его рождения – не раньше.

Поэтому второй вариант напоминает обычные воспоминания, только более реальные: человек себя чувствует таким, каким был когда-то…

Конечно, универсальный способ путешествия во времени – первый, когда путешественник везде такой же, что и в момент «старта» из своего времени. Но если срок путешествия небольшой, то более выгоден второй способ – при нем меньше энергозатрат. И, в каком-то смысле, способ более естественен. Прибывая в назначенный момент времени, мы становимся просто двойниками себя самого тогда живущего, но с памятью из своего настоящего (будущего)…

Выслушав Самсона, я спросил его:

– В вашем случае предпочтителен второй вариант. Вы даже не очень-то изменитесь внешне… не так ли?

– Я тогда в институте учился, – ответил Самсон. – Молодой, но всё-таки уже взрослый человек. А у вас, молодые люди, изменения будут заметнее.

Анна привстала с кресла, сложила зонт и сказала:

– Если вам сейчас, Алексей, двадцать шесть, то полтора десятка лет назад…

– Будет двенадцать лет, – сказал я.

– Или было двенадцать, – поправил Самсон, иронично улыбнувшись, – но сейчас именно что будет.

В комнате повисла пауза. Две девушки и мужчина с необычным именем сидели молча, словно притаившись в этом кабинете на время дождя…

Сколько лет было Анне, я еще не знал. Выглядела она молодо, на тот возраст, когда люди долго не меняются: от семнадцати-восемнадцати до двадцати с лишним лет.

Самсон тем временем давал указания:

– С Анной, я думаю, тоже особых проблем не возникнет, – проговорил он, умело обойдя возраст девушки, – а вот с Варей возникнет проблема: она будет слишком маленького возраста – детсадовского, да, Варя?

– Мне в девяносто первом три года было, – ответила она.

Самсон продолжил:

– Конечно, в таком возрасте ты будешь в значительной степени недееспособна, а, скорее всего, будешь представлять излишнюю обузу для своих товарищей. Так что на тебя придётся истратить дополнительное количество энергии, чтобы переправить целиком.

Варя, закончившая этим летом первый курс университета, казалась ровесницей Анне…

– Итак, – Самсон начал отдавать распоряжения, – Вначале тебе, Анна, предстоит дорога в вариант мира, близкий тому, откуда пришел сегодня Алексей. Никто не говорит, что сразу получится, – успокоил ее Самсон. – Он должен сам, своими силами пробиться к своему счастью. Да, это трудно.

Анна встала с кресла и вышла из кабинета. Я проводил ее взглядом. В раскрытую дверь я увидел, что она завернула за угол коридора. Ничего не сказав Самсону и Варе, я стремглав выбежал за Анной.

В коридоре я заметил, как девушка заходит в темный переход между зданиями. Я подбежал к этому тамбуру, пронесся через темную лестничную клетку и выбежал в коридор Геологоуправления. Вдаль простирался уже знакомый, более скудный коридор без ковровой дорожки с выщербленным полом. Но Анны нигде не было видно. Она не успела бы добежать до дальних лестничных маршей. И вряд ли зашла в какой-то еще кабинет с их высокими и тяжелыми дверьми из древесины, покрытой светлым лаком.

И я догадался: это темный переход между зданиями был машиной времени!

После этой догадки я вернулся в кабинет. Варя и Самсон сидели словно в оцепенении, посвященные в тайну, в которую теперь оказался замешан я…

Самсон начал говорить:

– В этом здании сто лет назад находился Восточный институт, эвакуированный сюда из Владивостока в начале 1905 года в связи с началом русско-японской войны. Кстати, на табличке, что висит сейчас на здании, указаны не совсем точные сведения. А соседнее здание Геологоуправления, примыкающее сейчас сюда вплотную, построили позднее – уже при Советской власти, даже после Великой Отечественной, дело рук ссыльного архитектора, фактически создавшего облик Улан-Удэ… Так что на старых фото дом Рубинштейна и Сбоева возвышается непривычно один. Слева от него – пустота. Площадь Советов тогда не окаймлялась стенами из зданий…

– Вот почему Анна исчезла бесследно! – догадался Виктор. – Она ушла в другое время.

– Да, – подтвердил Самсон его догадку. – Она поможет студентам, отчисленным из Восточного института за волнения против преподавателей в ходе первой русской революции. Дело в том, что они остались без стипендии и средств к существованию. До осени 1905 года Восточный институт не работал, и общественность Верхнеудинска и Кяхты – то есть Троицкосавска, – начала сбор денежных средств для студентов. Вот мы и решили помочь.

Наконец Варя взволнованно сказала:

– Осталось подправить девяносто первый год… В альтернативном девяностом году Самсон уже побывал. Пришла пора и нам помочь сотворить мир. Остались другие варианты миров, другие реальности – их тоже надо исправлять.

Я взволнованно спросил:

– Погодите, а разве вы уже не сотворили этот мир?

Самсон было открыл рот, но Варя подбежала к окну. Дождь стал реже, небо прояснилось, сквозь испарину на стекле проступали контуры серого здания на другой стороне площади. Самсон поднялся из-за стола, напоминавшего массивную кафедру (под стать его телосложению), подошел к девушке и, смотря в окно, гневно сказал:

– Этот мир надо тоже изменить! – и резко обернулся ко мне, оставшемуся в кресле. – Ах, вот и Анна.

В кабинет зашла девушка – выглядела она уставшей, словно отсутствовала не пару минут, а, по меньшей мере, час.

Самсон радушно ее приветствовал:

– Аня, мы как раз хотели объяснять нашему новому гостю Алексею, как мы перемещаемся. Ведь с помощью ярких воспоминаний многое возможно…

Анна вернулась на свое место и подтвердила слова Самсона:

– Узловая точка – это яркие воспоминания таких людей как ты, Алекс, – обладающих ярким воображением, особым настроем к миру.

Самсон остановил объяснения Анны:

– Поясню конкретнее механизм бросков во времени: Если человек снова и снова концентрируется на таком воспоминании, оно может вернуться к нему… И мы погружаем человека в его прошлое. Затем расширяем мир прошлого, изменяя ход событий. И так плодим новый альтернативный мир – ветку на мировом Древе нашей Вселенной. Но Древо одно – это наша Вселенная.

– У меня голова кругом! – воскликнул я. Древо как символ мира – присутствует в мифах многих народов Земли, в частности у бурят. Сходный образ есть и у германских народов и угро-финских…

Варя посмотрела на меня:

– А я – ожившее воспоминание о недавнем прошлом. Мечты почти сбылись: я рядом. Но я копия реальной Вари… Этот альтернативный мир создан Самсоном. И тобой. Мы творим новые миры с помощью воображения наших «клиентов» – мы «выдергиваем» таких как ты из толпы. Так, не более часа назад на остановке трамвая ты заметил необычно одетую девушку. Ей оказалась Аня, выполнявшая свою миссию под проливным дождем… Надеюсь, я все понятно объяснила? – спросила она всех присутствующих в комнате…

Анна многозначительно молчала…

А Самсон обратился ко мне:

– Девушка в белом… наша Аня стала проводником особых чувств в твой мир… и выходом для тебя в другой параллельный мир…

* * *

За окном расходились тучи… Я ощущал под ладонями рук лакированные подлокотники кресла. Всё было реальным.

Анна, уловив мой взгляд, тоже посмотрела в окно:

– Август… Как много значил он для нашей страны!

Я понял, что она имеет в виду, но слова застыли в горле. Ведь после августовского путча наступил сентябрь… Я вспомнил дедушку, умиравшего на даче в пригородном поселке Исток, – ветеран Великой Отечественной, проживший 74 года. В ту осень по радио и телевизору судили да рядили о новом названии для Союза, да упоминали о либерализации цен. А к декабрю Союза и вовсе не стало. Чуть позже закончилось детство…

– Мы снова окажемся в сентябре девяносто первого, – Анна вздохнула. – А тебе, Варя повезло: будешь такой же взрослой, как и сейчас, а нам придется опять в детей превратиться, правда, младшего подросткового возраста.

Переход во времени показался чем-то вроде погружения в сон: вначале окружающая их комната потемнела, очертания предметов стали размытыми. Произошло что-то вроде кратковременной потери сознания.

После вспышки темноты мы вновь увидели дневной свет. Восприятие было таким, словно мы только что проснулись. Мы оказались в той же комнате, но как говорил Самсон – за полтора десятка лет до этого. Обстановка и в самом деле изменилась.

Кое-что из вещей отсутствовало, зато прибавились другие детали обстановки. В частности, большое зеркало у самого входа, старомодный дисковый телефон на столе…

Я обводил взглядом комнату дальше – отрывной календарь на стене показывал сентябрь 1991 года…

Как изменились сами ребята! Мы оглядывали друг друга, приноравливаясь к непривычному, точнее, давно забытому телу двенадцатилетних подростков.

Оказалось, что Анна была мне ровесницей. Во всяком случае, она выглядела сейчас в точности на мой возраст. На ней было ситцевое платьице с небольшими оборками. Я тоже выглядел как мой двойник в прошлом: черная синтетическая куртка, под ней физкультурная мастерка, а на ногах – темно-синие брюки от школьной формы.

Анна оглядывала себя перед зеркалом, вертелась в платье, придерживая руками подол:

– А я помню это платье, его мне купила мама весной того же года, где-то в начале апреля. Так что оно еще новое.

– А у детей сильно старых вещей и не бывает, они же растут и почти каждый год приходится покупать новые вещи, – заметил я.

Варя стояла в задумчивости. Она не изменилась… За это она и нравилась мне. И за ее странную отрешённость от однокурсников и за манеру одеваться: помнится, когда я работал системным администратором в новосибирском филиале, Варя всегда носила короткую юбку, хотя был декабрь, а потом и январь. На переменах она стояла одна у стены и ни с кем не разговаривала, хотя эффектно выглядела, обладая статной, даже несколько тяжеловесной фигурой.

Кажется, на таких – немного не от мира сего людей, – и обращают внимание неведомые силы…

* * *

И снова уже знакомый кабинет. Июль 2005-го. Светло: расходятся тучи, а дождь совсем прекратился. Варя и Самсон выжидающе смотрели на меня, вернувшегося из своего первого вояжа в глубины времени…

Я, сглотнув комок в горле, спросил:

– А где Аня?

Самсон укоризненно посмотрел на него:

– Анна пока задерживается. Так что пока сам расскажи, что там видел.

И я начал свой рассказ:

– Когда мы вышли из этого кабинета, то разошлись в разные стороны. В красноватом отблеске облаков еще можно было разглядеть улицы, уходящие к реке… А рядом ехали машины, много машин: «Жигули», иногда «Москвичи», редко Волги… И желтые автобусы – совсем как в годы детства. Да это и есть детство, точнее самый его конец. Я стал спускаться по улице Сухэ-Батора к реке… И вдалеке над речным портом увидел вывеску: «Речной порт». Это неоновая надпись – в сумраке она светилась…

– Речной порт? – переспросила Варя. – Тогда это альтернативный 1991 год! Такая надпись появится году в две тысячи четырнадцатом… А до этого никогда не было. Ты еще не знаешь, но с 2010-го или одиннадцатого года территорию Судостроительного завода начнут расчищать для постройки новых торговых центров. Останется лишь речной порт…

А Самсон сказал мне:

– Молодой человек, мы изменили само прошлое. Теперь оно разовьется в свое будущее. А там расхождения с нашим миром с каждым годом будут все сильнее.

– И всё благодаря тебе, – согласилась Анна. – Ты, Алексей, подобен закваске из дрожжей для огромного светлого будущего… Оно проросло, расширилось и, видимо, уже превратилось в полноценный альтернативный мир…

Анна подскочила к окну:

– Ах, как сияет солнце! Как хорошо, что мы еще в 2005 году!

Самсон смотрел тяжелым взглядом вдаль за окно:

– Алексей, ты еще не знаешь, чем обернутся будущие годы для таких как ты простых людей. Но неведомые силы решили тебе помочь. И помогли. Но миллионы других людей попали в жернова истории… Брошены на произвол судьбы… или это произвол тайных владык мира, ставящих свои тайные спектакли, но в масштабах мира… И персонажи – живые люди.