Читать книгу Попутчики. Тысяча дорог - Алексей Гергенов - Страница 19

1. Билет до Зимы или путешествие в юность

Журналист Эдик понуро брёл по каменистой дороге, забиравшейся круто в гору. И незаметно из весны попал в зиму – среди сосен расстилались снежные поля. Контраст был тем разительнее, что ненастье в низине уже закончилось – в долине выпал лишь мокрый снег и выглянуло солнце, вернув в город яркий апрельский день, умывшийся первым весенним дождем… Но в горах стоял снежный туман, заслоняя лучи солнца.

– Эй, парень, тебе куда? Подвезу? – раздался голос за спиной.

Эдик обернулся – в полуметре от него остановился микроавтобус, из окна которого высунулось приветливое лицо водителя лет пятидесяти.

«Как странно, что я не услышал гула мотора» – безотчётно подумалось Эдику. Но круглолицый водитель уже гостеприимно распахнул дверь.

Заскрипев свежевыпавшим снегом, юноша подошел к маршрутке.

В салоне сидела всего одна пассажирка. Черные распущенные волосы ниспадали на черный же кожаный плащ, на коленях лежала деловая папка. Слегка удлинённое лицо обрамляли чуть волнистые пряди, в которых серебрилась пара-другая белых нитей.

Женщина пристально смотрела на Эдика и произнесла:

– Здравствуйте!

– А вы кто?

– Ты тогда был студентом…

Попутчица отвечала уклончиво, поэтому журналист несколько минут не мог понять, откуда попутчица его знает, пока не догадался спросить ее фамилию.

– Снегина.

Эдика пронзило как электрическим током – это же одна из сестёр Снегиных, с которыми он был знаком 20 лет назад! Несчастливое время юности, жалкие зимние попытки вольнослушателя перевестись на очное отделение в далёком феврале 97-го года! И настойчивый интерес к нему двух студенток – сестёр-погодок Снегиных. Младшая Авдотья даже приглашала его к ним в общежитие. Она была похожа на маму Эдика. Но вскоре он ушел из университета и напрочь забыл к ним дорогу. С тех пор его мучил образ красавицы Авдотьи: большие черные глаза, ноги и мини-юбка. В последний раз он вспоминал о ней накануне вечером! Все эти двадцать лет романтичная зимняя фамилия волновала его как символ подавленной страсти.

Сейчас же с ним ехала родная сестра красавицы! Окна микроавтобуса заиндевели от мороза, заслонив зимние пейзажи.

Эдик вглядывался в удлинённые глаза Ирины Снегиной, пытаясь найти в них отблеск красоты Авдотьи.

– А ты не изменился. Всё такой же молодой, – с улыбкой сказала Ирина. – А у тебя фамилия – Подснежников?

– Да.

Микроавтобус тем временем перевалил хребет и начал быстро катиться под гору, ныряя в клочья тумана, поднимавшегося от талого снега. В ушах заложило от перемены давления на перевале. Стёкла поплыли растаявшей влагой.

Ирина осведомилась, женат ли Эдик, затем записала номер его телефона, отзвонилась и, улыбаясь, попросила сохранить ее номер – «Чтоб ты сразу узнал, кто тебе звонит».

Лишь после этого Эдику пришло в голову спросить:

– А вы… ты замужем?

– Нет.

– А была замужем?

– Никогда.

– А как Авдотья?

– Она вышла замуж и уехала в деревню в Иркутскую область…

А потом были встречи и объятья.

«Не верится, что прошло 20 лет», – повторяла Ирина как заворожённая сидя на первом свидании в кафе «Дуэт», затерявшемся в глубинах остановки «Саяны». Но завороженным был сам Эдик. На улице он целовал Снегину в пухлые белые щеки, прижимался к ее груди, а она всякий раз его отталкивала, робея от взглядов прохожих. Она даже никогда не позволяла провожать себя до общежития, где жила в комнате со своими двумя детьми…

От отчаяния Подснежников начал рисовать ее.

Все говорили против его отношений со Снегиной. Редактор журнала Батор спросил: «Почему на портрете бурятка, а фамилия у нее русская?». А сидевшая рядом с Батором друг редакции Таня посетовала, что в стихах Эдик опрометчиво сравнил Ирину с субмариной.

«У нее к тебе только гастрономический интерес» – изрёк Виталий. А позже у приятеля вырвалась: «Что ты делаешь! Взносы детям в школу антиконституционны – среднее образование у нас бесплатное. Сам без отца вырос, и никто твоей маме не помогал». Более того, Батор посоветовал не показывать никому цикл стихов о Снегиной, так как они слишком личные.

А тетя – ближайший родственник старшего поколения, оставшийся у Эдика, вынесла свой вердикт: «Если Ирина не понимает юмора, тебе вряд ли удастся смягчить камень ее сердца».

И лишь приятель Анатолий Изотов ободрил Подснежникова:

– Твоя фамилия происходит от весеннего символа, и как Весна ты повстречался с Зимой. Согрей ее теплом своего сердца и Снегина оттает в твоих руках.

Но позже Анатолий сказал:

– Ты пытаешься запрыгнуть в последний вагон поезда, который уже ушёл.

Эдик возразил:

– Так она же не замужем. И вряд ли за кого уже выйдет – кроме такого безумца как я.

– Всё равно. Твой поезд по имени Ирина ушёл. Ты опоздал, – изрёк Анатолий.

– Я полюбил ее образ, созданный в мечтах. И пытался подогнать реальную женщину под этот образ. Я верю, что однажды вместе с ней окажусь на том перевале. Мы пройдёмся по бурой оттаявшей земле, взявшись за руки. Подойдём к обрыву и посмотрим на город с высоты. Когда он у наших ног, укрытый сиреневой дымкой, ничем не отличается от города 20-летней давности. Тихая маршрутка в апрельскую снежную бурю вернула мне юность… Как раз в то время, году в 96-м, на «Радио Ностальжи в Улан-Удэ» была передача «Билет до станции Вчера». Но лишь сейчас я выиграл счастливый билет и вернулся на свою станцию Зима…