Читать книгу Наследник. Книга вторая - Алексей Хапров - Страница 5

Дорога показалась мне долгой и утомительной.

У кого-то из вас, возможно, подскочили брови: ну, какая она, мол, утомительная? Утомительная – это Москва—Хабаровск. Там аж шесть с половиной дней! А что такое Москва-Петрозаводск? Всего каких-то четырнадцать часов!

Да, если руководствоваться общепринятыми критериями, то долгой мою дорогу, безусловно, не назовёшь.

Но я подчёркиваю – общепринятыми! И я сказал «показалась», а не «оказалась»!

Ведь это совсем другое дело – воспринимать дорогу не в объективном, а в абстрактном ракурсе. В первом случае мерило – это дни, часы и минуты, а во втором – это душевная тоска. Ведь чем сильнее чего-нибудь ждёшь, тем утомительнее тянется время!

Согласитесь, ведь у вас такое тоже бывает!

В поезде я не спал всю ночь. Моё сознание, словно губка, вобрали в себя мучительные воспоминания. Мучительные не столько потому, что грустные, а главным образом потому, что они заставляли меня болезненно ностальгировать о былом.

Эх, если бы не то злополучное карпычевское письмо! Эх, была бы сейчас возможность вернуться в прошлое, я ни за что бы не отдал его Радику!..

В Усть-Бардинск из Петрозаводска я уехал практически сразу же – электричка была через сорок минут. Но вот с отъездом до Мустамятсы мне пришлось подождать. К дневному автобусу я не успел, и поэтому пришлось дожидаться вечернего, шестичасового рейса.

Кое-кому из местной усть-бардинской публики моя персона показалась весьма колоритной. Два каких-то зачуханных колдыря, – на автовокзале они сидели напротив меня, – никак не могли взять в толк, из их я, или не из их я, так сказать, «колоды». По физиономии – так вроде бы свой. Лицо – как мочёное яблоко. А по одёжке – так вроде бы как «инородный». Одет цивильно, прилично.

Наконец они решились «пойти в разведку».

– Эй, столичный, закурить не найдётся?

– Прости, брат, не курю, – вежливо ответил я и, чтобы ослабить их внимание к своей персоне, добавил: – Только я такой же столичный, как и ты.

– Ты что, из местных? Что-то мы тебя здесь не видели.

– Нет, не из местных, – помотал головой я. – Но и не из столичных тоже.

– А откуда? Если это, конечно, не секрет.

– Из Балашова.

– А это где?

– Это в Саратовской области.

– А сюда зачем приехал?

– К сыну, – честно ответил я. – Я его уже десять лет как не видел.

Мои собеседники переглянулись.

– Всё понятно. На «зону».

И после этого сразу же успокоились. Свой.

Я не стал их в этом разубеждать…

Видавший виды ПАЗик оказался заполнен всего лишь на четверть. Неудивительно, что в Мустамятсу пускали всего три рейса: это направление явно не пользовалось популярностью.

Расположив на полу свою дорожную сумку, благо места для неё имелось более чем достаточно, я уселся на самое дальнее сиденье. Остальные четверо пассажиров – один мужчина и три женщины – были друг с другом хорошо знакомы. Они устроились впереди, оживлённо переговаривались, так что пристраиваться к ним мне было, разумеется, не резон.

Дорога оказалась извилистой, змеилась между зубчатыми стенами высотного леса, вздымающегося к постепенно проявляющимся сверху звёздам. По-северному низкое, точно сдавленное чем-то, небо окрасилось по линии горизонта в багровые тона. В лесу ещё кое-где проглядывал снег.

«Очевидно, по ночам здесь ещё прихватывают морозы», – заключил я.

А, собственно, чему тут удивляться? Здесь всё-таки не южные широты! Здесь всё-таки, как-никак, Север!

Чем дальше мы углублялись в лес, тем явственнее ощущался специфический запах хвои – он ощущался даже здесь, в автобусе. Но это был не тот запах, от которого хотелось морщиться. Это, напротив, был очень приятный запах, от которого хотелось поглубже дышать!

Вот она капризная северная погода! Небо внезапно заволокло тучами, и оно обрушилось проливным дождём.

Я пересел на другое сиденье, которое не соседствовало с окном, ибо сквозь негерметично вставленное стекло на меня стало брызгать дождевыми каплями.

Мои же попутчики на дождь никакого внимания не обращали. К столь резким переменам погоды они, по всей видимости, были давно привычными.

Стихия бушевала недолго, и через некоторое время дождь прекратился. Набухшие от влаги тучи ушли, и на небе вспыхнула непривычно маленькая для меня Луна.

Ну, это общеизвестно. Луна на небе тем меньше, чем дальше расстояние от экватора.

Проглядывающую впереди узкой полоской дорогу залило каким-то призрачным, фиолетово-серым светом.

И тут мне почему-то вспомнился Голосов овраг. Меня снова пробрало ощущение таинственности, которое я испытал в ту ночь, когда искал исчезнувшего в овраге Карпычева.

Эх, знать бы тогда…

Я резко выдохнул и помотал головой.

А впрочем, хватит. Не хочется об этом даже и думать!..

Когда мы приехали в Мустамятсу, все краски вечерней зари были уже целиком поглощены ночной чёрной мглой.

Из автобуса я вышел последним. Выходя, я едва не споткнулся. А всё потому, что больше смотрел не на ступеньки, а выискивал глазами Радика. К счастью, под руку попался поручень, и мне удалось всё-таки удержаться на ногах.

– Осторожно, папаша, не торопись! – весело крикнул мне водитель. – Выходи спокойно. Я подожду.

Я поставил на землю свою дорожную сумку, выпрямился и воодушевлённо огляделся по сторонам. Мерклый свет одинокого уличного фонаря выхватывал из темноты лишь одну-единственную маленькую, щупленькую фигуру.

Моё воодушевление сменилось некоторой тревогой, ведь эта фигура принадлежала не Радику. Но тут эта «фигура» спешно подошла ко мне, и в мои уши ворвался тоненький девичий голосок.

– Здравствуйте! Вы, наверное, отец Радика? С приездом вас! А я его жена, Ксения.

Значит, Радик по-прежнему называет меня своим отцом! И моя душа наполнилась живительной теплотой.

– Да, – галантно склонил голову я. – Здравствуйте. Очень рад с вами познакомиться. А где же сам Радик?

– А он придёт часам к одиннадцати, после вечерней молитвы, – ответила Ксения. – Завтра у него выходной, и он будет с вами весь день.

Ксения улыбнулась и протянула руку к моей поклаже.

– Давайте я вам помогу.

– Не женское это дело, таскать такие, вот, тяжести, – решительно отстранил её я. – Вот что, есть здесь у вас какое-нибудь такси?

– Такси?.. У нас посёлок маленький, – словно бы извиняясь, вздохнула Ксения, – и у нас не ходят ни такси, ни маршрутки. Но вы не беспокойтесь, до нашего дома недалеко. Всего лишь пятнадцать минут ходьбы.

– Ну, тогда показывайте дорогу, – подхватывая сумку, бодро воскликнул я. – По нашим московским меркам, это совсем даже рядом!

Выйдя на примыкавшую к автостанции улицу (собственно, эту «автостанцию» и автостанцией-то не назовёшь: заброшенная деревянная будка, – в ней, видимо, раньше продавались билеты, – да кирпичный остановочный павильон), я увидел величественный памятник давно минувшей эпохи – плакат «Слава КПСС!».

– До сих пор не сняли? – усмехнувшись, кивнул на него я. – Такие вот раритеты в Москве уже нигде, пожалуй, не встретишь!

– В Москве, конечно, не встретишь. Но у нас здесь давно остановилось время, – грустно констатировала Ксения.

Мы неспеша шли вперёд. Навстречу не попадалось ни одного человека. В воздухе попахивало чем-то сырым и горьким – очевидно, это были сгнившие по осени и высвободившиеся сейчас из-под снежного покрова растения.

– Ну, как там мой Радик? – спросил я свою попутчицу. – Давно вы уже женаты?

– Шесть лет.

– А где вы познакомились?

– В монастыре, на службе. – И Ксения опять заулыбалась. – Вы знаете, я как только впервые его увидела, так сразу же поняла, что это моя судьба! Ваш сын – моя первая и единственная любовь! Кроме него, у меня никого больше не было.

– А ещё говорят, что не бывает любви с первого взгляда! – укоризненно заметил я. – Бывает! Ещё как бывает! Знаю это и по своему личному опыту. – И я вздохнул, вспомнив свою приснопамятную женитьбу: – Правда, он был не совсем удачный, этот опыт… А почему ваш посёлок называется Мустамятса? – дал волю своему любопытству я, чтобы сменить эту не очень весёлую для меня тему.

– Раньше это была территория Финляндии, – пояснила Ксения. – Вот его название с тех пор и осталось. «Мустамятса» в переводе с финского – это «Чёрный лес». Границу в сороковом, после войны, передвинули, ну а название посёлка менять не стали…

Красивые дома – они всегда радуют глаз. Жилище Ксении и Радика производило весьма приятное впечатление. В таких домах не ютятся, в таких домах именно живут!

Возведённый из толстого соснового бруса, – видимо, это была знаменитая карельская сосна, – отгороженный от улицы ухоженным палисадником и имевший небольшую угловую встроенную террасу, он являл собой образец изысканной простоты, благодатного простора и душевного, комфортабельного уюта.

Дом – он может многое рассказать о своих хозяевах!

Едва мы переступили через порог, как в мои ноздри ударил запах свежесвареной рыбы. Запах был настолько ароматный и аппетитный, что мой желудок настойчиво заурчал.

– Проходите, располагайтесь, – приветливо сказала Ксения. – Сейчас будем кушать с вами карельскую уху. Вы когда-нибудь пробовали карельскую уху?

– Именно карельскую? Нет, – честно ответил я.

– Это наше национальное блюдо. По-карельски она называется каларуока.

– Ка-ла-ру-ока, – по слогам повторил я.

– Да, – кивнула Ксения. – Радику она очень нравится. Я ему часто её готовлю.

– А может его подождём, и лучше вместе тогда поедим? – предложил я.

Ксения помотала головой.

– Он придёт очень поздно, после одиннадцати. Да вы за него не беспокойтесь, он и в монастыре хорошо поест. А когда он придёт, я буду вас угощать ещё и калитками.

– Это ещё одно национальное блюдо? – улыбнулся я.

– Да, – в ответ улыбнулась Ксения. – Это такие очень вкусные карельские пирожки.

Я вручил ей духи, присел на скамеечку и стал разуваться. И тут я ощутил на себе чей-то изучающий, пристальный взгляд.

Я вскинул голову. Сквозь щёлку между закрывавших дверной проём портьер на меня смотрели чьи-то проницательные, сверкающие глаза.

– Артём, выходи. Познакомься со своим дедушкой, – позвала Ксения.

Портьеры раздвинулись, и моему взору предстало озорное, чуть смугловатое мальчишеское лицо.

Непокорные вьющиеся кудряшки! Ослепительная белозубая улыбка!

Я прямо-таки обомлел. Это был главный герой кинофильма «Мальчик ищет отца»!

Нет, в самом деле, он как будто только что сошёл с экрана!

– Здрасьте! – звонко воскликнул Артём.

– Привет, дружище! – пожал ему руку я. – Как дела?

– Хорошо.

– Мне говорили, ты в этом году пойдёшь в школу. Хочешь в школу?

Мой внук пожал плечами и выпятил губу.

– Ой, тут такая школа! – отмахнулась Ксения. – Одна учительница на все классы, и учеников – всего лишь двенадцать человек.

– На все классы всего лишь двенадцать человек? – недоверчиво переспросил я.

– Да, – горько усмехнулась Ксения. – Да хорошо, что хоть такая есть! – вздохнула она. – А вот представьте, её закроют! А до ближайшей школы – сорок один километр! Или, вот, Раиса Ильинична захочет уйти на пенсию! Кто к нам заместо неё придёт?

– Раиса Ильинична – это ваша учительница? – уточнил я.

– Она и учительница, и директор, и завуч. Ей уже шестьдесят семь лет!

Я почувствовал, что меня настойчиво теребят за рукав. Это пытался привлечь к себе моё внимание Артём.

– А правда, что ты из Москвы?

– Правда, – подтвердил я.

– А хорошо там у вас, в Москве?

– В чём-то и хорошо, а в чём-то, наверное, и плохо, – ответил я. – Там очень много развлечений, там есть очень много куда сходить. Но при этом там очень шумно, и там очень загазованный воздух. А у вас здесь всё чисто и тихо… Ба, да у меня же есть для тебя подарок! – спохватился я.

Вытащенный мной из сумки планшетный компьютер произвёл на Артёма восторженное впечатление.

– Ух ты! – восхищённо воскликнул он, но тут же помрачнел. – Ой, а у нас ведь нет интернета!

– Я знаю, – ответил я. – Но я закачал сюда уйму игрушек, а в игрушки можно и без интернета играть.

Мы прошли в гостиную, и я принялся обучать своего внука компьютерной грамотности. Мальчик оказался смышлёным и схватывал буквально всё на лету. Но через некоторое время от планшета нас оторвала Ксения:

– Евгений Николаевич, Артём, прошу к столу!

Каларуока оказалась просто восхитительной. Уха не была для меня в новинку, но такой вкусной ухи, уж поверьте, я ещё никогда не ел.

– Вы не разочарованы? – осведомилась Ксения.

– Напротив, я в полном восторге, – ответил я. – А если не секрет, как вы её готовите?

– Тут самое главное, чтобы была свежая рыба, – заметила Ксения. – Из замороженной рыбы, что продаётся в ваших магазинах, вы вкусную уху не приготовите. Ну, а помимо рыбы, я добавляю в неё ещё сосновые почки, яйца, молоко и ржаную муку.

– А-а-а, сосновые почки! – хлопнул себя по лбу я. – А я-то всё думаю, откуда здесь такой оригинальный хвойный привкус!

Я не успел съесть ещё и половины порции, как тарелка Артёма уже полностью опустела.

– Чего это ты сегодня так быстро? – удивилась Ксения. – Я уже и не помню, когда ты в последний раз с такой охотой ел!

Артём с хитрецой посмотрел на меня. Ему явно не терпелось вернуться к компьютеру.

После ужина Ксения принялась возиться с карельскими пирожками, – теми самыми калитками, – а мы с Артёмом снова уткнулись в планшет, но я то и дело поглядывал на часы.

Без пяти одиннадцать… Одиннадцать десять… Одиннадцать двадцать пять…

– Что-то он сегодня задерживается, – посетовала, словно извиняясь за мужа, Ксения. – Обычно он в это время уже бывает дома.

…Одиннадцать сорок пять.

Снаружи послышались торопливые шаги. Моё сердце бешено заколотилось.

Негромкий щелчок щеколды, порывистый скрип калитки.

– Хозяева, к вам можно? – раздался чей-то хриплый и грубый голос после символического стука в дверь.

Я в недоумении напрягся. Неужели это был голос Радика?

Сквозь портьеры в комнату просунулась продолговатая давно не стриженая голова. Но она тут же скрылась, едва из прихожей раздался рассерженный возглас Ксении:

– Ну куда ты пошёл обутым?!

Это был однозначно не Радик, и я вопросительно посмотрел на Артёма.

Артём недовольно нахмурился.

– Это дядя Сеня, – пояснил он. – Мамин брат. Он раньше сидел в тюрьме.

Когда разувшийся «дядя Сеня» вошёл в гостиную, в мои ноздри ударило удушливым перегаром.

Узкий покатый лоб, скошенный подбородок, колючие близкопосаженные глаза.

Мне он, помнится, сразу тогда не понравился. Черты его лица расположения к себе не внушали.

«Дядя Сеня» вытащил из-под свитера прозрачную поллитровку, – очевидно, это был самогон, – поставил её на стол и после этого подошёл ко мне.

– Ну, будем знакомы! – воскликнул, протягивая мне руку, он. – Семён.

И мы обменялись крепким рукопожатием. Ладонь у него была задубевшая, тяжёлая.

Семён обшарил глазами углы и вопросительно развёл руками.

– А где же наш святой отец?

– Пока ещё не пришёл, – проворчала Ксения.

Она зашла в гостиную вслед за братом и открыла форточку.

– Ну, что же это он так? Помешался на своих молитвах, прямо как белка на орехах! – укоризненно всплеснул руками Семён и, заметив, как помрачнела его сестра, ободряюще потрепал её по плечу: – Ну, не сердись, не сердись. Это же я так, шучу.

После этого его внимание переключилось на Артёма.

– О-па! А что это у тебя тут такое? – подсел к нему он. – Ба! Да это же, по всей видимости, компьютер!

– Компьютер, компьютер, – меняя позу, отстранился от него племянник.

– Да с такими «понтами» ты определённо первый пацан на деревне! – заливисто хохотнул Семён. – Тебе, наверное, его дедушка подарил?

Артём отмахнулся от него, как от назойливой мухи:

– Дедушка, дедушка…

Мы посидели ещё с полчаса, пытались о чём-то поговорить, но разговор у нас упорно не клеился. Радика всё не было и не было, и Семён, наконец, засобирался домой.

– Ладно, я наверное пойду, – встал с кресла он. – Уже за полночь, время позднее… Да не волнуйся ты! – наклонился он к Ксении. – Ничего с твоим суженым не случилось! Ну, может попал на ночную молитву. Или, там, немножечко приболел…

Когда Ксения, проводив брата, вернулась в гостиную, на ней буквально не было лица. У меня у самого на душе скребли кошки, но от её расстроенного вида мне стало как-то совсем уж не по себе.

– Давайте-ка лучше ложиться спать, – предложила Ксения. – Евгений Николаевич, пойдёмте, я покажу вашу комнату. Ну, а назавтра узнаем, что у него там случилось. Как говорится, утро вечера мудреней!..

Зарывшись в свеженакрахмаленную постель, я стал задумчиво смотреть в окно.

«Да придёт он, придёт!», – старательно внушал себе я.

Но на душе у меня было всё-таки не спокойно…