Читать книгу Каменный муравейник. Оптимистическая антиутопия - Алексей Игоревич Поляков - Страница 3

На склоне горы, увенчанной, словно короной, мощной крепостью из желтого песчаника, раскинулся удивительный голубой город. Если вы подниметесь на самый верх по древним выщербленным ступеням, то увидите раскинувшееся почти до самого горизонта море ярко-голубых домов. От богатых особняков до жалких лачуг, все они выкрашены в один и тот же небесный оттенок, и лишь иногда, словно лучик солнца, мелькнет между голубыми домами лимонно-желтая стена.

Здесь живет много мастеров. Хотя в Раджастане12 сложно кого-то удивить яркостью красок и искусными орнаментами, покрывающими самые неожиданные вещи, Джодпур – город особенный. Каждая стена, каждая дверь и окно в городе расписаны сказочными узорами, изображениями одного из множества богов или любимых героев народного эпоса, а карнизы украшены причудливой резьбой. Даже моторикши, не собирающиеся сдавать позиции безликим современным авто, скрывают архаичность своей конструкции за многочисленными узорами, покрывающими это чудо индийской техники целиком и не позволяющими догадаться, сколь примитивный механизм движет каждой из них.

«Голубой город» – Джодпур

Но не все выставляется напоказ. Самая искусная резьба, картины и росписи рождаются во многочисленных внутренних двориках, где мастеру, укрывшемуся от жары и уличной суеты в тени собственного крошечного садика, никто не помешает. Если немного подняться по одной из старых улочек и постучать в дверь с изображением симпатичного слоноголового Ганеши, вам откроет человек с золотыми руками – мастер Киран. Скорее всего, его рабочий халат будет покрыт каменной мукой, а лоб будут украшать мощные увеличительные очки. Если же Киран сейчас занят или уехал выбирать новые камни для резьбы (он всегда делает это сам, не доверяя многочисленным помощникам столь ответственное дело), то на его месте может оказаться один из его сыновей – например, двенадцатилетний Индер.

Индер любил наблюдать за работой отца. Это было настоящее волшебство: вот мастер, уже представляя себе, какой должна получиться готовая фигура, переворачивает и тщательно осматривает со всех сторон каждый камень в глубоком, наполненном водой поддоне, внимательно вглядываясь в едва заметный на неполированном материале рисунок и коварные трещины, а иногда даже взвешивает камень на ладони, прикидывая, нет ли в нем больших скрытых пустот, способных испортить почти готовое изделие на финальном этапе. Почему Киран выбрал именно этот? Индер пока не понимал, хотя и наловчился уже резать несложные фигурки из мягких камней – например, востребованных туристами однотипных слоников из легко поддающегося обычной стамеске и ножу «мыльного камня» – стеатита. Но к твердым и дорогим камням – вязкому, позволяющему создавать тончайшие лепестки цветов или складки одежды нефриту, кружевному агату, открывающему все новые детали после каждого этапа полировки или требующему исключительного внимания к непредсказуемому изменению рисунка и многочисленным скрытым дефектам малахиту – отец его пока не подпускал. Всему свое время.

Конечно, не камней было жалко отцу, а дорогого инструмента: не так уж дороги нефритовые или халцедоновые обрезки. Но стоит чуть-чуть не уследить за количеством воды, не заметить вовремя более твердое включение, слишком сильно нажать на инструмент или неудачно выбрать угол, как алмазный диск или фреза13 стремительно лысели, за секунды превращаясь в бесполезную стальную или латунную болванку. Но сегодняшний день был особенным: Кирану поступил заказ на резную статуэтку Шивы – могущественного разрушителя Вселенной.

– Индер, ты понял, кого и как мы будем резать? Выбери камень, – Киран указал сыну на лоток, наполненный кусками покрытого сероватой известковой коркой бело-голубого халцедона.

– «Мы»? – удивился Индер.

– Именно. Настало и твое время заняться чем-то кроме слоников, которых продают туристам по двести рупий за штуку.

Индер вертел в руках каждый камень, внимательно оглядывая со всех сторон, и, хотя хорошо представлял себе, как должен выглядеть сидящий на шкуре Шива с трезубцем в руке, никак не мог найти подходящий.

– Вот тебе небольшая подсказка, – ладонь отца легла сыну на плечо, – не смотри на форму камня, смотри на рисунок. Что у Шивы на шее?

– Кобра, – без заминки ответил Индер.

– Ищи кобру. Она должна быть другого цвета и обвивать синюю шею.

– Этот? – Индер вытащил из кучи камень с волнообразным темным включением, выделяющимся на светло-голубом фоне.

– Неплохо. Но не то. Попробуй укусить змею.

Индер послушно провел зубами по камню, и на темной волне остался белесый след.

– Видишь? Это включение слишком мягкое, кобра не примет полировку. А, скорее всего, и вовсе развалится при резьбе. Ищи дальше.

– Не вижу, отец. Если только вот этот… – Индер заговорил неуверенно, – но я ни разу не видел такой худой кобры. Она слишком тонкая.

– Это снаружи. Нельзя оценивать камень только по тому, что видят глаза. Загляни внутрь.

– Как?

– Спили корку вот здесь, – Киран включил станок, заревел отрезной диск и вода полилась на невидимые, вращающиеся с бешеной скоростью алмазы.

Индер с опаской подошел к отрезному станку: он первый раз в жизни пилил твердый камень. Рев усилился, и смешанная с белой каменной мукой вода хлынула в лицо Индеру. Но юный камнерез выстоял. Диск иногда заклинивало; тогда он убирал камень и начинал резать с другой стороны – и вот, наконец, непрозрачный кусочек известковой корки с легким звоном упал на пол.

– Видишь, все не так страшно, – одобрительно улыбнулся мастер Киран, – теперь загляни внутрь камня.

Индер промыл халцедон водой от скрывавшей внутреннюю структуру белой муки и направил камень на солнце, слегка прикрыв его рукой и прищурив глаза.

– Ну вот, а ты говоришь – худая. Смотри, как быстро она становится толще, – Киран вместе с сыном вглядывался в глубину голубовато-белого халцедона, – а меньше чем через дюйм змея станет даже толще, чем нужно. С этой стороны важно не снять лишнего.

– Что делать теперь?

– Видишь трещины? Выпиливай их.

– Все?

– Нижние пока не трогай. Там будут складки шкуры, по трещинам мы их и пустим. Но сверху трещин и пустот быть не должно. Камень сам подскажет, где будут голова и плечи.

Индер прошелся по трещинам в верхней части камня – сначала грубым абразивным диском, а затем небольшой фрезой, убирая самые глубокие их остатки. Он все реже получал от отца напоминания, что пора добавить в емкости воды или сменить насадку: с каждым удаленным фрагментом его мастерство и понимание камня росло.

– Ну все, достаточно. У тебя получилось. Видишь Шиву, который спрятался в этом камне? Покажи его, – Киран протянул сыну карандаш.

Индер принялся задумчиво рисовать на поверхности мокрого камня сидящую в позе лотоса фигуру.

– Не получается. Волосы не поместятся, – он провел пальцем по карандашному следу, уничтожая собственный грубый рисунок.

– Не спеши. Так даже лучше. Прекрасные каштановые волосы, которые будут переливаться не хуже этого халцедона, мы сделаем из тигрового глаза. Видишь переполненное ядом горло?

– Да. Вот это темно-синее пятно. И рядом как раз проходит змея.

– Молодец. От него и рисуй.

На этот раз Индер вырисовывал фигуру сидящего Шивы более тщательно, однако все равно остался недоволен результатом.

– Как в этом кусочке разместить трезубец? – обратился он к отцу.

– Никак. Халцедон слишком хрупок. Посмотри, сколько в нем мелких трещинок. На крупной резьбе вреда от них не будет никакого, но трезубец толщиной со спичку сломается скорее, чем ты его закончишь.

– Но Шиве же нельзя без трезубца?

– Нельзя. И есть только один камень, из которого мы сможем его смастерить. Помнишь, что я рассказывал тебе про нефрит?

– Очень прочный, практически не колется, если удается найти камень без трещин… Бывает и белый, и серый, и почти желтый, и темно-зеленый… Из него можно вырезать очень тонкие, почти как живые, лепестки цветов…

– Вот из желто-зеленого нефрита мы и сделаем трезубец нашего Шивы. Обрежь пока лишнее по своему контуру. Только держись подальше от линий, оставь небольшой запас.

Снова заревел станок. Индер работал теперь более увлеченно: он видел перед глазами не просто камень, но сокрытого в нем разрушителя мира, сидящего на шкуре тигра. Его посиневшую от яда шею обвивала кобра, а одна из многочисленных рук сжимала золотой трезубец.

– Ну вот, Держащий Трезубец14 начинает выходить из камня, – Киран одобрительно поглядел на работу сына. – Теперь пора отложить на время халцедон и взяться за воск.

* * *

В одном из уютных уголков внутреннего сада стояло мощное дерево с узловатым стволом и раскидистой кроной. С одной из сторон изъеденного временем ствола находилось глубокое дупло, образовавшее подобие небольшой пещерки, немного расширенной с помощью искусственного навеса. Внутри стояла вырезанная из дерева, ярко раскрашенная и облаченная в дорогие ткани фигура Шивы, перед которой находился лингам15 – каменный символ оплодотворяющей силы божества. По сравнению с творениями отца, статуя в домашнем алтаре казалась грубой: сапожник без сапог, камнерез – без собственного шедевра… Находясь в постоянной зависимости от заказов, Киран не мог себе позволить тратить недели кропотливого труда для украшения собственного жилища, и статуэтка грозного бога была самой обычной, какие сотнями продают на рынках. И, тем не менее, это был Шива, к которому у Индера было важное дело.

С началом сумерек уставший Индер, руки которого с трудом слушались после целого дня непривычной работы, подошел к маленькому семейному алтарю. Мальчик сложил ладони, поклонился, зажег огонь и принялся раскладывать на небольшой площадке перед алтарем принесенные с собою дары.

Он почтительно омыл лингам водой, окропил молоком, и, наконец, высыпал на него щепотку риса, благодаря Шиву за все, что имел. И, в первую очередь, за Дар, о котором еще знали только два человека: отец и Харшал, лучший друг Индера. Кто еще из богов, кроме Шивы, от воли которого зависело, продолжит существовать этот мир или погибнет, чтобы уступить место новому, мог наградить Индера подобным даром? Даром, которому, как чувствовал Индер, предстояло сыграть решающую роль в его собственной судьбе, однако которым ни он, ни Киран, ни Харшал, до сих пор так и не смогли воспользоваться в собственных целях. Что же, таковы и должны быть дары богов…

После благодарственной части настал черед просьбы, и Индер принялся раскладывать на широком медном подносе фрукты, сопровождая свои действия зажиганием ароматных палочек. Вечерний воздух цветущего сада наполнился сладковато-горьким запахом горящего сандалового дерева. Отец впервые подпустил Индера к ответственной работе, и он не знал еще, удастся ли с ней справиться. Он попросил у Шивы, чтобы тот дал ему сил и терпения завершить начатое дело достойно, уселся перед алтарем и погрузился в короткую медитацию, пробуждавшую иногда его Дар. Так случилось и на этот раз: внезапное озарение заставило мальчика вскочить с места и кинуться к мастерской отца.

Отца перепуганный Индер застал все там же, во внутреннем дворике. При свете яркой лампы Киран продолжал сосредоточенно работать с воском: обозначенные заказчиком сроки поджимали. Пальцы мастера согревали крошечные восковые кусочки, лепили, устанавливали их на место, резали застывшую массу, снова согревали и снова лепили… Киран старался следовать намеченным сыном контурам, чтобы у начинающего камнереза не осталось чувства ненужности его работы, однако и добавлял множество дополнительных деталей.

– Отец, это снова случилось! У алтаря Шивы, – Индер уже знал, что к его словам отец отнесется очень серьезно и отложит любую работу, чтобы выслушать сына.

– Успокойся, Индер, успокойся… – Киран бережно поставил восковую фигурку Шивы на стол и снял увеличительные очки. – Снова Дар?

– Да.

– Что в этот раз?

– Мощное цунами обрушилось… То есть, обрушится на Ченнаи. А там – дядя Радж и тетя Канта!

– Когда?

– Послезавтра! – сроки сообщений о катастрофах из не вышедшей еще прессы, которые внезапно всплывали в сознании Индера, обычно были столь коротки, что предпринимать какие-либо действия было уже поздно.

– Весь город мы не спасем: нам никто не поверит. Слишком много в Индии людей, которые считают себя предсказателями. Но надо попытаться спасти хотя бы их.

– Как? Какое срочное дело может заставить их завтра утром сесть в поезд и поехать куда угодно? Да хоть к нам…

– Да, это сложно… – задумался Киран. – Они, конечно, с радостью приедут к нам в гости, вот только собирается тетя Канта очень долго. Она скажет: «вот через недельку-другую, закончим все дела, накупим вам всем подарков, и обязательно приедем». Будет уже поздно.

– А что если… – Индер понизил голос до едва различимого шепота и потянулся к уху отца, как будто опасаясь, что их услышат деревья или камни во внутреннем дворике.

– Да ты что, Индер! Разве можно шутить такими вещами?

– Ты видишь выход лучше, отец?

– Что же… – Киран сделал паузу, как будто что-то просчитывая в уме, – твой Дар – твое решение. Я здесь плохой советчик.

* * *

Работа над восковой моделью приближалась к концу. Киран добавлял последние штрихи, подбирая наилучшую фактуру для тела обвивающей шею бога змеи и собранных в пучок волос. Глядя через мощную настольную лупу, он делал тончайшие надрезы, крутил модель в руках, внимательно разглядывая, как будет падать свет под разными углами, с легким нажимом проводил пальцем по податливому воску, неудовлетворенный результатом, и снова брался за резец.

– Вот и все. Теперь осталось повторить его в камне, – Киран продемонстрировал готовую модель восхищенному Индеру. Мальчик не мог оторвать взгляда от работы отца. – Я пока начну вырезать Шиву, а ты займись трезубцем.

– Скоро должны приехать тетя Канта и дядя Радж, мы пойдем их встречать?

– Обязательно встретим. Но, что бы ни случалось в нашей семье, мы должны выполнять обязательства перед заказчиками. Они еще не доехали до Дели, а в поезд до Джодпура сядут часов через пять-шесть. Это если он опоздает не больше, чем на три часа, – Киран хорошо знал, какой пунктуальности следует ожидать от железных дорог его страны. – В любом случае, у нас есть еще почти целый день, чтобы продолжить работу.

– Как вырезать трезубец?

– Вот, держи, – мастер подал Индеру тонкую пластинку желтоватого нефрита. – Рисуй.

Индер быстро набросал на поверхности полупрозрачного камня знакомый силуэт оружия Шивы и протянул его Кирану.

– Все правильно. Поправь немного эту линию, и можешь начинать, – мастер закрепил на столе деревянный упор в форме хвоста ласточки, настроил подачу воды через медицинскую капельницу и с усилием сжал дугу ручного лобзика, туго натягивая тонкую алмазную пилку. – Такие детали лучше всего резать вручную.

Вооружившись нехитрым инструментом, Индер взялся за работу. Рама лобзика ходила в его руке, а на нефритовой пластине медленно, по паре миллиметров в минуту, начал обозначаться пропил, который шел по ранее намеченному контуру. Пилка не всегда слушалась его рук и застревала иногда в камне. Особенно тяжело давались юному камнерезу резкие повороты.

– Держи лобзик прямо. Не наклоняй. И двигай равномернее. Видишь: стоит остановиться на секунду, как пилка застревает в нефрите, – поправлял его отец.

– Да, так лучше. Но получается очень медленно.

– Ничего страшного: мы, камнерезы, так и работаем. Сосредоточься на линии перед пилкой и ни о чем больше не думай. Ты сам не заметишь, как отделишь от пластины почти готовый трезубец.

Пока Индер корпел над трезубцем, Киран взялся за тело статуэтки. Левая рука мастера удерживала заготовку из голубого халцедона, а правая то сильнее, то слабее с помощью большого пальца прижимала камень к патрону бормашины с зажатым в нем небольшим диском. Станок равномерно гудел, и мастер принялся выводить насадкой плавные линии – надпилы, которые должны были образовать раскинутые в разные стороны руки, скрещенные ноги, обвивающую шею змею и складки одеяния. Когда весь камень оказался изрезан глубокими бороздами, Киран сменил диск на удлиненный алмазный конус и принялся за формовку. Очертания будущей фигурки из ломаных постепенно становились округлыми, но место лица по-прежнему занимал грубый фрагмент необработанного камня.

Прошли долгие три часа, прежде чем Индер выложил на стол перед отцом готовый силуэт нефритового трезубца. Мастер повертел его в руках и одобрительно кивнул.

– Киран, ты слышал, что творится в Ченнаи? – на ступеньки одного из входов выбежала перепуганная мать Индера. – Там же Радж и Канта! Надо срочно позвонить: живы ли они?

– А что случилось в Ченнаи? – изобразил удивление Киран.

– Цунами! Говорят, смыло почти полгорода. В городе уже работают спасатели чуть ли не со всей Индии, и из других стран тоже.

– Да, это ужасно… Но тебе не стоит переживать за наших родственников: видимо, их хранит судьба. Радж и Канта едут к нам в гости.

– Как – к нам? Почему ты ничего мне не сказал?

– Я сам узнал только что: они написали уже на подъезде к Джодпуру. Так что приготовь сегодня на ужин что-нибудь особенное, а мы с Индером сбегаем пока на вокзал. Надо их встретить: ты же знаешь, с какими набитыми сумками они обычно приезжают в гости.

– Камал и Аджит могли бы помочь. Индер уже устал, наверное, за день. А они постарше и посильнее.

– Оставь братьев в покое, пусть занимаются своими делами. Индер как раз говорил мне, что хочет прогуляться… – он вопросительно подмигнул сыну.

– Да, отец. Я ничуть не устал и с удовольствием встречу дядю Раджа с тетей Кантой. Только руки и ноги немного затекли, хочу размяться.

В толчее небольшого, но оживленного индийского вокзала пожилая пара пробивалась к выходу. Вдруг обреченное выражение лица тети Канты сменилось слезами радости. Она ринулась к Кирану и Индеру, увлекая за собою онемевшего на время от такого поворота событий дядю Раджа.

– Индер, мальчик мой! Как же так? Мы побросали все и неслись к твоему отцу, думая, что ты… – она крепко прижала Индера к себе.

– Тетя Канта, дядя Радж! Успокойтесь! Все хорошо, никто не умер, – говорил Индер, не слишком стараясь вырваться из крепко сдавивших его объятий.

– Что ты творишь, Киран? – шокированный и в то же время обрадованный Радж говорил запинаясь, не в силах подобрать нужных слов. – Ну зачем?..

– Это была идея Индера. И я ее поддержал. Иначе вас не получилось бы вовремя вытащить из Ченнаи. Вы слышали, что там произошло?

– Да, еще в Дели… – после внезапно свалившегося на нее двойного горя, тетя Канта начинала приходить в себя. – Но как вы узнали?

– Предчувствие… Только предчувствие. И мне, и Индеру одновременно показалось, что вас надо срочно оттуда вытаскивать, – начал сбивчивые объяснения Киран. – Я-то еще держался… Но Индер вот совсем извелся, не отставал от меня, пока я не согласился на его план.

– А остальные? – спросил дядя Радж.

– Никто ничего не знает, – ответил ему Индер.

– Да, не стоит впутывать в это всю семью, – вздохнул Киран.

– Ну, мы могли приехать в Джодпур по какому-нибудь другому срочному делу, – тетя Канта поддержала ход их мысли. – В конце концов, просто хотели повидаться.

Чудесным образом спасенная семья в сопровождении мастера-камнереза и его сына шла по Джодпуру, приглядываясь к городу, который должен был стать их домом на какое-то время: им уже написали, что их жилище сильно пострадало, и проще построить новое, чем восстанавливать разрушенное стихией. Солнце почти село. Его косые лучи едва касались голубых стен, отбрасывая глубокие тени и рисуя причудливые узоры на ажурных решетках верхних этажей, старинной, покрытой тонкой резьбой штукатурке и свисающих с крыш домов ярких шелковых сари. Их путь лежал через небольшой уличный рынок: здесь стояли продавцы с тележками овощей и фруктов, а в стороне предлагали живой товар: в переулке столпилось несколько ослов и были выставлены невысокие пирамиды из многочисленных клеток с домашней птицей.

– Индер, тебе все же стоит посоветоваться с брахманом16, – начала тетя Канта. – Такими вещами не шутят. Я правильно понимаю, что ты сам объявил себя умершим?

– Но вы же видите, что я жив, – с недоумением ответил Индер.

– Ты объявил это не только нам, а всему мирозданию, – возразила тетя. – Уж не знаю, что за откровение было тебе и отцу, но это очень серьезно. Давай завтра зайдем в храм и спросим у брахмана, как нам быть.

– Тетя Канта, не нужно идти в храм. И брахманы нам не помогут. Я это начал – мне и исправлять. И у меня есть идея, – ответил Индер и перевел взгляд на Кирана. – Отец, у тебя найдется четыреста рупий? Как дойдем до дома, я сразу же верну из своей копилки.

– Сынок, не знаю, что ты затеял, но возвращать ничего не нужно: ты идешь в компании своих вечных должников, – Киран отсчитал деньги и передал их сыну, скрывшемуся тут же в птичьих рядах рынка.

Спустя несколько минут Индер вернулся, крепко сжимая в руках живого петуха. Сильная птица вырывалась, негодовала, и усилий мальчишки с трудом хватало на то, чтобы ее удерживать. Когда они проходили мимо пустого переулка, Индер взглядом пригласил сопровождавших свернуть за ним следом.

– Его зовут Индер, – указывая на петуха, обратился мальчик к отцу и спасенным родственникам. – Индер, твоя смерть не будет напрасной. Я посвящаю тебя Обладающему множеством форм, Побеждающему смерть, Разрушителю трех городов, Владыке гор, Синешеему, Царю танца, Приносящему благо, Тому, кто держит Трезубец!17

Тонкие мальчишеские пальцы сомкнулись на шее петуха. Лицо его обрело необычайную свирепость, и птица забилась в конвульсиях. Силы Индера были на пределе. Петух продолжал бороться за жизнь, но спустя несколько минут все было кончено. Индер умер.

* * *

Индер проснулся на рассвете и, в попытках выбросить из головы приснившийся ему кошмар, прошел во внутренний садик, к рабочему столу, где они с отцом уже несколько дней мастерили статуэтку Шивы. Он принялся разглядывать оставленные на грубом деревянном верстаке под навесом инструменты и неоконченную работу. Поразмыслив с минуту, Индер установил в бормашину небольшой алмазный цилиндрик, включил двигатель, открыл капельницу с водой, взял со стола заготовку нефритового трезубца и принялся сглаживать рубленые линии.

– Доброе утро, Индер! Ты уже за работой? – окликнул его проснувшийся от шума Киран.

– Доброе утро, отец! Да, стараюсь помочь тебе закончить его побыстрее.

– Что-то случилось? Снова Дар? – Киран уловил во взгляде Индера волнение.

– Нет, отец, ничего. Я хочу закончить пораньше, а потом придет Харшал и мы с ним немного погуляем, хорошо?

– Да, конечно. Не беспокойся так за Шиву, мы успеваем к сроку, – подбодрил его отец.

Киран уселся рядом и смотрел, как работает сын. Иногда он советовал Индеру подправить не слишком ровную линию или сменить насадку, но в целом тот неплохо справлялся. Лишь на самых тонких элементах отец просил Индера передать трезубец и сам брался за бор: нефрит, несмотря на исключительную прочность, в тонких срезах довольно хрупок, и непривычные к особенностям камня руки могли испортить почти готовую работу. Окрик с улицы заставил Индера обернуться.

– Привет, я скоро! Отец, это Харшал. Но мы еще не закончили трезубец.

– Не переживай. Все самое сложное мы сделали вместе. Здесь осталась только тонкая шлифовка и полировка. Я закончу. Идите, погуляйте с Харшалом. У тебя будет достаточно времени освоить работу со щеткой и алмазной пастой, когда мы примемся за самого Шиву.

Индер выбежал за калитку, прикрыв за собой украшенную рисунком Ганеши деревянную дверь. Харшал был на год старше Индера, но это не мешало им быть лучшими друзьями. Они поднимались узкими, только им известными тропками к мощной крепости, где было больше простора для игр.

– Ты рассказывал, что вы с отцом вместе вырезаете Шиву? – спросил у Индера друг.

– Да, как раз заканчивали трезубец.

– Значит, я не вовремя? Отвлек тебя от работы…

– Ты не представляешь себе, Харшал, насколько вовремя! – отозвался Индер. – Я хочу тебе кое-что рассказать.

– Снова Дар?

Индер кивнул.

– Внимательнее к нему относись, Индер. Совсем недавно твой Дар спас двух человек. Это же была твоя затея?

– Да. Но там все вышло, как обычно. А этой ночью со мной творились какие-то чудеса.

– Отец уже знает?

– Нет.

– Почему?

– Тогда от меня зависели другие жизни, Харшал. А теперь… – Индер задумался, – теперь это касается только меня.

– Значит, не расскажешь?

– Тебе – расскажу. И мне нужен твой совет. Но об этом никто не должен знать. Заголовки о катастрофах из газет, которые выйдут через один, два, ну три дня – обычно это все, на что хватало Дара. Но этой ночью… Пойдем, сядем под дерево… Слушай. – Индер принялся цитировать по памяти целую газетную заметку.

«Чудесное спасение: индийский мальчик выжил в авиакатастрофе.

Продолжаются поисково-спасательные работы на месте крушения авиалайнера, выполнявшего перелет Дели-Париж. По предварительным данным, погибли все пассажиры, кроме одного человека. Напоминаем, что пилот не справился с управлением при заходе на посадку, предположительно из-за сильного порыва бокового ветра. Ураган начался настолько внезапно, что диспетчер не успел предупредить экипаж об опасности.

Выживший в сознании, его состояние оценивается медиками как стабильно тяжелое. С согласия врачей удалось задать ему несколько вопросов. Мальчик называет себя Индером из Джодпура, сыном камнереза Кирана. Как сообщают в пресс-службе авиакомпании, его не было среди зарегистрированных на рейс пассажиров. Следствие предполагает, что он мог попасть на борт под именем своего ровесника, Калидаса Бхаттара, воспользовавшись его паспортом и посадочным талоном. Известно также, что семья Бхаттар подходила к стойке регистрации, чтобы сообщить о пропаже документов, уже когда самолет был на рулении, и в посадке им было отказано.

Остается загадкой, что сподвигло мальчика на такой шаг: была это преднамеренная кража, или Индер, который должен был вылетать внутренним рейсом из Дели в Джайпур, случайно нашел потерянные документы в аэропорту, и, убедившись, что Калидас на фотографии в паспорте внешне похож на него, решил внезапно изменить маршрут.

Мы будем следить за развитием событий, и, вероятнее всего, сможем получить ответы на эти вопросы, когда состояние мальчика улучшится».

– Когда это должно случиться? – почти прошептал Харшал.

– Через пять дней, – Индер старался говорить спокойно, однако и в его голосе слышалось волнение.

– Ты полетишь? – друг спросил на всякий случай, уже зная ответ.

– Да. Я полечу, – уверенно ответил Индер.

– Зачем?

– Ты слышал про дхарму18?

– Конечно. Но ты – сын камнереза. И твоя дхарма – сравняться в искусстве с отцом, а, возможно, и превзойти его.

– Нет, Харшал. Меня направляют, чтобы я изменил свою судьбу. И моя дхарма начинается там, в далекой Франции.

– Ты уверен?

– Совершенно. Говорят, что лучше плохо исполнить свою дхарму, чем хорошо – чужую.

– Зачем же ты тогда спрашиваешь совета у меня, если все решил?

– Мне надо знать, как попасть в самолет. Ты же уже летал, а я нет. Как быть с документами?

– Кажется, тебе уже дали все подсказки в статье. Чтобы попасть в аэропорт, тебе нужен билет.

– Но у меня нет денег на билет до Парижа. К отцу я обращаться не буду: понятно же, что не отпустит меня на самолет, который должен разбиться.

– Можешь повторить, что там было про Джайпур?

Индер машинально повторил по памяти фрагмент статьи.

– Вот тебе и первая подсказка, – ответил Харшал. – Билет до Джайпура на твое число стоит… – он пощелкал в своем телефоне и продолжил, – полторы тысячи рупий. Тебе нужно еще добраться до Дели, но проехать в набитом поезде третьим классом без билета не очень сложно. Там половина вагона бегает от контролеров. Беги вместе со всеми, и все.

– А дальше?

– Дальше – ищи этого Калидаса Бхаттара. Он же должен быть похож на тебя? Ну и лови подходящий момент. Заодно спасешь от гибели целую семью.

– Снова одну семью… – в голосе Индера послышалось отчаяние. – Как бы я хотел попытаться спасти весь самолет!

– Лучше не пытайся. Это не твоя дхарма.

– И еще я чувствую, что должен успеть закончить Шиву.

– Мне кажется, ты зря переживаешь. В конце концов, можешь не так стараться. Скорее всего, покупатель ничего не будет знать о наших богах и не заметит изъяна.

– Харшал, так нельзя, – возразил другу Индер. – Не важно, кто купит. Важно, кто сделал. Главное, что где-то в мире будет существовать еще одна прекрасная скульптура. Даже если ее поставит себе на полку какой-нибудь американский или немецкий турист, это все равно будет наш с отцом Шива.

– Тогда торопись. С билетом я тебе помогу. Сколько в твоей копилке?

– Восемьсот рупий. Я их откладывал с карманных денег, чтобы купить велосипед. Но здесь он уже не понадобится. Конечно, я мог бы втайне от отца вырезать еще несколько слоников из мыльного камня и продать их туристам на вокзале… Но тогда я не успею закончить Шиву.

– Кажется, если я залезу в свою копилку, вместе нам хватит, – прикинул в уме Харшал. – Но только на билет до Джайпура в один конец. Постарайся захватить из дома какие-нибудь припасы: в аэропорту все дорого, а рейса тебе придется ждать несколько часов.

* * *

Киран работал размеренно: до передачи статуэтки заказчику оставалось еще достаточно времени. Но, когда работа переходила к Индеру, он начинал торопиться и слишком сильно нажимал на насадки, из-за чего те быстро приходили в негодность. Как только Киран отвлекался на другие дела, Индер упорно пытался установить бор с напылением более крупными алмазами, за что каждый раз получал от отца строгий выговор. Работа близилась к тонкой шлифовке, а грубые насадки оставляли некрасивые, трудноустраняемые борозды на камне.

Мастер взял кусочек переливающегося каштановыми волокнами тигрового глаза и продемонстрировал его Индеру.

– Из него мы сделаем прическу Шивы. Смотри, как идут слои. Нам нужно направить их таким образом, чтобы это было похоже на настоящие, живые волосы.

– А лицо? Его же пока нет.

– Над лицом мы будем работать потом. Главное сейчас – точно подогнать прическу Шивы к голове: между ними не должно быть зазоров. Сверли здесь отверстие и начинай плавно расширять. Одновременно подтачивай верхнюю часть головы. У тебя должен получиться конус, который входит в отверстие нижней части прически.

Индер увлеченно подгонял два камня друг к другу. Вскоре молочно-голубой халцедон будущего лица бога и его собранные в пучок каштановые волосы из тигрового глаза должны были стать единым целым. Ученик сверлил переливающийся камень, периодически оглядываясь на отца: тот принялся за лицо Шивы. Точнее, за увеличенную модель лица из воска: на полной модели статуэтки были проработаны лишь самые общие его черты. Мастер резал восковую маску, разложив перед собой несколько распечаток старинных изваяний и беря все лучшее от каждого из них. Отстраненность, созерцательность и в то же время необычайная сила и мощь соединились в этом портрете. Круто изогнутые брови, большие глаза, высокий лоб с небольшими морщинами… Шива получался именно таким, каким его представлял себе Индер.

– Ну все, достаточно, – сказал Киран, глядя на очередную попытку Индера соединить две детали, – они прекрасно стыкуются друг с другом. Дальше сам Шива тебе не нужен, только его волосы. Передай скульптуру, я пока займусь лицом. А ты начинай резать прическу вот по этой модели.

– С чего начинать?

– Постарайся уловить сперва общую форму, не вдаваясь в детали. Насечку мы сделаем потом. Если тебе сложно убрать все лишнее в уме, возьми воск и слепи обобщенную модель.

Индер размял в руках кусочек воска и сделал из него подобие груши.

– Неплохо, неплохо… – похвалил его отец, – только делай заготовку чуть больше. Помни, что к камню ничего нельзя прибавить: только отнять. Когда мы начнем вырезать отдельные пряди, наружная сторона заготовки станет слишком мала. Другую модель лепить не надо, работай по этой. Представь, что она немного увеличилась со всех сторон.

К концу дня прическа и лицо бога были практически готовы: в четыре руки работа шла быстро. Осталось соединить халцедонового Шиву, трезубец из нефрита и волосы из тигрового глаза. Но поверхность камня все еще покрывали многочисленные царапины, а красоту его рисунка можно было оценить, лишь обильно смочив детали скульптуры водой: в сухом состоянии камень был однотонно-белесым. Настал черед тонкой шлифовки.

– А как быть с глазами? – спросил Индер, глядя на прекрасное, почти живое лицо бога с мертвыми углублениями вместо глаз. Такое же углубление, только более узкое и направленное вертикально, выделялось на лбу: сюда должен был войти третий глаз Шивы.

– Глаза мы ему откроем в самом конце, – ответил мастер. – Их важно подогнать очень точно. Никогда не знаешь, насколько «похудеет» камень после шлифовки и полировки.

– Из чего они будут?

– Вот, смотри, я уже сделал заготовки, – Киран продемонстрировал ученику два идеально входящих друг в друга стерженька разного диаметра, – белки из молочного кварца, а внутри будет черный агат.

– Почему они такие длинные?

– Чтобы удобнее было с ними работать. Как ты собираешься держать камень размером со спичечную головку? К тому же из этой заготовки получится много глаз для других скульптур. Придаешь нужную форму самому кончику, полируешь, отпиливаешь… Если не расходовать материал попусту, то в этом стержне заключены еще примерно шестнадцать глаз богов и героев.

Индера всегда восхищали простые и в то же время требующие немалой смекалки отцовские хитрости и секреты: они позволяли выполнять работу гораздо быстрее и с большей точностью. Кобру не пришлось вырезать из отдельного камня другого цвета, поскольку она прекрасно вписалась в естественный рисунок халцедона; тонкий трезубец, который доставил бы немало хлопот при изготовлении из того же камня, был сделан отдельным элементом, а производство глаз – практически поставлено на конвейер.

Киран установил на вал массивного шлифовального станка круглую щетку с длинным ворсом, обильно смазал густой алмазной пастой ее и статуэтку и начал рассказывать Индеру, как выполнять шлифовку.

– Держи его очень крепко и старайся, чтобы ворсинки щетки проникали в каждое углубление, – учил сына Киран. – Она будет вращаться с очень большой скоростью. Вышибет из рук – и все, работа разбилась.

Отец включил станок, а сын поднес каменного Шиву к крутящейся щетке. Стол завибрировал, и Шива начал рваться из рук на свободу. Индеру пришлось прикладывать немалые усилия, чтобы удержать непослушного бога в руках и следить одновременно за тем, чтобы ворсинки проникли под каждую складку одежды, огибая все линии скульптуры. Киран немного прибавил обороты с помощью простейшего регулятора.

– Держи крепче! Двумя руками. Вот так…

– Пытаюсь. Но паста, которой он перемазан, очень скользкая.

– От этого никуда не денешься. Ослабляй нажим на мелких деталях! – отец говорил громко и резко, над самым ухом Индера, стараясь перекричать рев двигателя и вибрировавших на столе инструментов.

Внезапно раздался звон, и полировальная щетка, освободившись от нагрузки, завертелась на валу двигателя еще быстрее. Все произошло в одно мгновение; Индеру же потребовалось несколько секунд, чтобы осознать случившееся и броситься к Шиве, оказавшемуся на другом краю верстака. Он с замиранием сердца поднял фигурку и облегченно выдохнул: вроде бы, цела! Однако, разглядывая Шиву внимательнее, он все же заметил изъян.

Горло бога, посиневшее от яда, который тот проглотил, чтобы спасти весь мир от преждевременного разрушения, прорвалось. Теперь стало понятно происхождение темного включения в камне, которое должно было изображать посиневшую шею. От удара в толще халцедона вскрылась небольшая полость, инкрустированная внутри мелкими кристаллами темно-фиолетового аметиста. Соединяясь с легкой голубизной тончайшей каменной корочки, едва прикрывавшей заключенную в халцедон друзу, она создавала эффект посиневшего от яда горла. Индер провел пальцем по рваной заостренной кромке, как будто пытаясь вылечить горло Держащего Трезубец. Он молча протянул фигурку отцу.

– Да, тут уже ничего не сделаешь… – Киран задумчиво разглядывал испорченный в одну секунду труд нескольких дней. – Но через это проходят все. Здесь моя вина: дал работу, которая пока тебе не по силам, а сам немного отвлекся.

– Что будем делать, отец?

– Я попробую поговорить с заказчиком. Возможно, нам разрешат немного сдвинуть сроки. Возьмем другой камень и начнем все заново. Восковая модель, трезубец и прическа уже есть, дней за пять должны справиться.

– Отец, но это же Шива! Посмотри, как яд, который отравит весь мир, хлещет из его расколотого горла!

– Это пока просто камень, Держащий Трезубец еще не успел из него выйти. Пустим его на мелкие поделки.

– Для тебя это просто камень. А для меня – уже Шива. Я его вижу, – продолжал твердить Индер. – И я должен исправить то, что сломал.

– Хорошо, давай тогда подумаем вместе. Кто такой Шива?

– Владыка жизни и смерти. Он не только разрушает мир, когда приходит срок, но и хранит его от преждевременной гибели. И яд он проглотил, чтобы наш мир не исчез сразу после рождения.

Тут Кирану пришла в голову мысль, которой он поспешил поделиться с сыном.

– А что, если мы сделаем Шиву-предостережение?

– Как? Оставить, как есть, нельзя: яд вырвался в мир и предупреждать об опасности уже поздно.

– Не совсем. Смотри, – Киран положил на стол рядом с раненым богом обломок кристалла кварца. Он был почти прозрачным, и все же, благодаря мелким включениям, глядя через кристалл, с трудом можно было различить, что находится по другую его сторону.

– Ты хочешь вылечить горло Шивы, но не до конца? – догадался Индер.

– Именно. Мы немного обработаем края и сделаем из этого кварца инкрустацию. Яд будет просвечивать сквозь горло, но не выльется наружу. Пусть каждый, кто глядит на нашего Шиву, задумается над тем, насколько хрупок этот мир.

Сын пришел в восторг от идеи отца и вновь с энтузиазмом принялся за работу. Нужно было слегка обработать рану, придав ей более плавные формы, а кварцевая «заплатка» должна понемногу становиться тоньше у краев. Тогда не будет заметна резкая граница: голубой халцедон плавно перейдет в прозрачный кварц, из которого ближе к центру раны понемногу проступит накопившийся в горле «яд» – темные кристаллы аметиста.

Гудели два станка. Индер работал теперь медленно и аккуратно, старательно прикладывая заплатку к горлу после каждого штриха и отмечая карандашом линию, до которой нужно снять лишнее. Киран же занялся глазами. Он взял склеенные в единый массив стержни и принялся вырезать на их конце левый глаз бога, периодически примеряя его к фигурке. Удовлетворенный результатом, Киран установил тонкий крошечный диск, приклеил с внешней стороне будущего глаза небольшой упор, и, вооружившись мощной лупой, сделал надрез на каменном стержне. Индер как раз заканчивал с элементом инкрустации на горле, обернулся к отцу и увидел взгляд Шивы.

– Вот и все. Теперь осталось соединить все детали, – Киран протянул Индеру мощный фен, с легким шумом выпускавший из себя струю раскаленного воздуха. – Хорошенько прогрей Шиву, трезубец, кварцевую вставку и глаза, а я пока разведу клей.

Мастер и ученик любовались готовой работой. Шива был прекрасен: на них глядело юное и в то же время излучавшее мудрость лицо, а взгляд трех глаз, казалось, проникал через все сущее. Темно-каштановые волосы, собранные в пучок на макушке, струились по голубым плечам, а рыжевато-коричневая кобра, покрытая тончайшей резной чешуей и принявшая грозную позу, обвилась вокруг переполненного ядом горла. Тщательно отполированный трезубец в руке Шивы отливал золотом. Складки и рисунок леопардовой шкуры были искусно выполнены из единого куска халцедона, однако глубокие линии, резко отделявшие ее от тела, создавали иллюзию того, что шкура небрежно накинута, и ветер беспрепятственно скользит под ней, освежая тело молодого бога.

* * *

Мощные усилители разнесли по делийскому аэропорту ровный женский голос: «Заканчивается посадка на рейс Дели-Париж. Кишан Бхаттар, Ранджит Бхаттар, Калидас Бхаттар, Мохини Бхаттар – просьба срочно пройти к выходу на посадку».

– Калидас, где твои документы? – нервничала женщина у стойки регистрации. – Ищи их быстрее!

– Не знаю, мама. Были в заднем кармане. Точно были.

– Мохини, я же говорил тебе, забери документы у ребенка, – сопровождавший их мужчина тоже был на нервах. – Подойдем к стойке. Может быть, еще успеют что-то сделать.

В небольшом, переполненном людьми зале перед выходом на посадку, Индер напряженно вглядывался в лица. Лица людей, которые еще ничего не знают. Он разрывался между желанием закричать, предупредить, напугать хотя бы часть из них, чтобы те отказались от полета, и неведомыми указаниями судьбы, словно говорившей ему: «Сиди и молчи. Скоро случится то, что должно случиться, а для тебя жизнь изменится навсегда».

Спустя несколько минут Индер уверенно зашагал по длинному коридору крытого трапа, глядя в спину идущего впереди человека в строгом сером костюме, не знавшего еще, что жить ему осталось меньше десяти часов…