Читать книгу Сиринга - Алексей Иванов - Страница 5

Но с девицами у них почему-то не росло.

– Не пойму. Ты худющий как смерть, страшный, как мое прошлое. Я же – подкачанный красавчик! Но все менады ведутся не на меня, а на тебя. В чём дело?

– Ну, ты и смешной! – усмехнулся Пенфей. – Менады ведутся не на тебя, и даже не на меня. А на то, что они хотят от тебя получить. Твоё тело – ничто, их жажда – всё! Ты должен понять, чего именно они хотят. А все они в этой жизни хотят примерно одного и того же.

– И чего же они хотят?

– Того, что ты сможешь купить им за деньги, – улыбнулся Пенфей во весь рот. – И тебе остается только создать у них в голове иллюзию твоего богатства, приобретя его вещные и поведенческие атрибуты. И расцвечивая их своей игрой во власть имущего. Чтобы они с восторгом кинулись у тебя это отнимать, надеясь хотя бы на крохи с твоего барского стола.

– Но ведь с тех пор, как вас бросил отец, у тебя вообще нет денег!

– Так это только потому, что я все их вложил в одну большую Тему, – тоном учителя напомнил ему Пенфей. – Тему Тем. И как только Тема прорастёт, денег будет шквал! А то, на что они там надеются, это последствия их одержимости деньгами, их жадность. Я всего лишь подыгрываю менадам, играя свою скромную роль на сцене их порочности. Ведь я прекрасно понимаю, что главное действующее лицо в этой сценке не я, а они сами. Их крик души! Как в той басне, где «ворона каркнула во всё воронье горло!»1 А вот если бы им было всё равно, сколько у тебя денег, то они и велись бы все не на меня, а на тебя. Но я пока что ни одной такой не встретил. Если бы увидел, сразу женился бы! Так что всё, что мне остается – только использовать этих поведённых, помогая им себя обманывать. Очаровывать и околдовывать женскими чарами. Или как там они это называют, – усмехнулся он, – втирая мне своими двусмысленными ужимками, что безумно в меня влюбились. Только и надеясь, что они в конце концов поймут, что это был только нелепый предлог для чего-то большего, чем их жадность. Для нашей любви. И осознав это, станут хоть немного лучше.

– Короче, проводишь воспитательную работу с населением.

– Это и есть мой крест, который я и влачу по жизни. Принося себя в жертву ради любви. Помогая им увидеть свою одержимость и наконец-то хоть что-то у себя в голове переосознать, сделав соответствующие выводы.

– Но разве безумца можно убедить доводами разума?

– Его можно только разочаровать! И подтолкнуть к разумности через боль разочарования в своих иллюзиях.

– Каким бы безумным это тебе не показалось?

– То есть – именно поэтому! Мы не теоретики, мы – практики! Мы выжигаем пороки общества на корню. Мечты и практика стоят по разные стороны баррикад. И чем сильнее ты не хочешь работать сам, тем активнее ты мечтаешь о ком-то, кто придёт и сделает всю твою работу за тебя. Но у каждого свой жизненный путь. И если ты сядешь кому-то на шею, твой жизненный путь останавливается и ждет, пока ты с неё слезешь. Чтобы снова начать над тобой работать. Твоими руками. И только твоей головой. Пока ты сам не начнёшь шевелиться, в твоей жизни ничего не изменится в лучшую сторону. А не в сторону того, на чью шею ты уселся. Наивно думая, что ты его как-то используешь. В то время как он в это же самое время использует тебя.

Только позже до Банана дошло, когда их пути разошлись, что Пенфей всё это говорил ему о нём самом, пытаясь заставить именно его начать думать своей, а не его головой, пока тот его использовал. А Банан наивно думал что, из-за отсутствия своей жилплощади, использует его.

И судя по тому, как одна из менад ускользнула от них, пока Банан был в туалетной комнате, с его шапкой, он, покупая на следующий день точно такую же норковую формовку, убедился в том, что Пенфей говорил ему на счёт этих вертихвосток чистейшую правду. Так что когда мать запела ему о Сиринге, как о более безопасном сексе, он невольно заставил себя к ней прислушаться. Внимая её гимну.

Чуть позже Банан встретил менаду, укравшую у него шапку, прямо посреди улицы.

– Ты забыл у меня шапку! – растерялась та от неожиданности, не зная что сказать.

– Я сделал это специально, – усмехнулся над ней Банан. – Чтобы ты поняла, что я потерял от тебя голову. Потом заберу. Вместе с твоим сердцем.

– Когда? – опешила Миньяда.

– Когда ты будешь к этому уже вполне готова, – улыбнулся он. Прекрасно понимая из разговора с Пенфеем, что шапку та уже давно продала и просто пытается хоть как-то замять назревающий конфликт.

– Так ты зайдёшь? – приняла она его слова всерьёз.

– Чтобы ты меня полностью там раздела? – оторопел Банан, опасаясь и за другие свои вещи.

– И повалила на кровать! – усмехнулась Миньяда, поняв, что он на неё не злится. – Пошли!