Читать книгу Школа богатырей. Пропавшие герои - Алексей Кудесин - Страница 2

Ощущал себя так, будто на грудь и плечи навалили огромные камни, и невозможно не вздохнуть, не подняться. Прошла уже неделя с тех пор как его привезли в Москву. Все эти дни он безвылазно пребывал в келье без окон и с одной узкой дверью. Не зажигал свечи, почти не ел и не пил, выходил только под самое утро, когда даже монахи спали. Целыми днями он лежал на твердом лежаке, уставясь в темный каменный потолок.

– Во мне больше нет силы. Темную волну отняли одержимники. Глаз Ворона рассыпался в пыль, когда защитил его от смерти. Теперь я пуст, – шептал отрок в темноту. Эти мысли давно перестали быть яростными и надрывными, хотя душа все еще вздрагивает от боли.

– Я никогда не стану богатырем.

Никогда, никогда, никогда – эхом стучало в голове. Перед внутренним взором мелькали картинки многочисленных хвастливых речей. В прошлой жизни он любил громко кричать о своих мечтах. И твердо верил, что они сбудутся.

Верил. Твердо верил. Даже когда так глупо попался в ловушку врага и был окружен одержимниками, он верил и кричал о своей непоколебимости.

Это лишь разъярило их. Они безжалостно дубасили его всем отрядом, земная тяга защитила его, он не умер и даже не покалечился.

Лучше бы умер.

Они размазали его по земле и забрали темную волну. И виноват в этом он! Он, он и только он! Его глупость, его зазнайство, его гордыня! Все это вылезло на поверхности его души, как ужасный гнойный нарыв, а он, вместо того, чтобы очиститься и излечиться, выставил свою болезни напоказ и гордился ей.

Он слышал, что Рыж каким-то образом перешел на сторону врага. Это он устроил ловушку и заманил в нее Любима.

Нет! Если бы я не был столь самовлюблен и самоуверен, я бы не попал в его сети. Я виноват! Я и только я!

Он будто тыкал себя тупым ножем и наслаждался болью. Я виноват! Значит я заслужил эту боль и эту пустоту. Я подвел не только себя. Подвел дядьку Харитона, подвел князя. Варьку, Пелагею, прочих тягателей, всех, кто в меня верил.

Теперь темная волна у отряда Полуночи. Возвращение перводемона лишь вопрос времени. Он явится прежде чем Русь успеет подготовиться. Хотя нет больше никакой Руси. Есть шесть княжеств, одно из которых пыталось вместо богатыря подсунуть на богатырские состязания одержимника из отряда Полуночи.

– Конец всему! – произнес он в пространство.

Скри-ип. Тихо отворилась дверь кельи. Любимка отвернулся к стене и затих. Кто это? Кому нужен никчемный пропавший человек? Неужели Варька? Я не смогу глядеть ей в глаза.

– Любим, мне надобно с тобой поговорить, – раздался тихий старческий голос. Батенька Варфоломей. Вот уж кого не ожидал увидеть. С чего бы настоятелю Чудова монастыря придти к бывшему воспитаннику, который всех подвел и все испортил?

Буркнул что-то в ответ и приготовился снова погрузиться в пучину тоски и боли. Что может сказать ему батенька? Станет утешать, скажет, что еще не все потеряно. Что главное – очистить душу. Начнет нести всякую чушь, которую говорят священники во время бесед с мирянами.

Но откуда они могут знать нашу боль?! Сами небось не вылазят из-за безопасных и уютных стен монастыря!

Ему сделалось горячо от крови, ударившей в голову. Все его равнодушие последних дней куда-то улетучилось, заменившись яростью. Едва удержался, чтобы не закричать. Лишь сжал кулаки и поплотнее прижался к стене.

– Любим, – настоятель не заметил его ярости, в келье темно, а отрок так и не удосужился поднятся навстречу гостю. – Ты очень несправедливо поступил с Лиской. Она услыхала про твой Глаз Ворона, ночами не спала, смастерила тебе прочную кожаную сумочку, хотела подарить в день отправления команд на состязания. А ты даже не появился.

Любимке показалось, что он ослышался. Резко сел на лежаке и повернулся к настоятелю. Свет из приоткрытой двери падал у того из-за спины, на месте лица густые тени, длинная белая борода в темноте стелилась серой тенью.

– Благо бы занят был, но я знаю – ты гулял с Рыжем и остальными, – настоятель сокрушенно покачал головой. – Она так тебя ждала, а ты даже не зашел попрощаться. Теперь ты едва не умер, и она винит себя. Дескать не благословила тебя в путь, разозлилась, выкрикнула проклятие. И не убедишь, что такое проклятье не подействует…

Любимка медленно поднялся с лежака.

– Батенька Варфоломей! Неужели вы серьезно? – проговорил он почти с восхищением. – Вокруг меня рушиться мир! Я так напортачил, что существование всей Руси под угрозой, а вы говорите мне помириться с одной единственной никчемной девчонкой?!

С каждым словом его заполняла жгучая едкая волна. Ему хотелось уязвить настоятеля, стереть с его лица это скорбное и понимающее выражение, которое он видел даже сквозь темноту.

Когда договорил и замолчал, грудь ходила ходуном, все тело свело чудовищным напряжением. Злоба застилала разум. В тот момент он ненавидел батеньку Варфоломея, ненавидел монастырь и больше всего ненавидел Лиску.

Тоже мне, страдалица! Побыла бы на месте меня хотя бы на пару минуток. Поняла б тогда!

– Коли не сумел спасти целый мир, то спаси хотя бы одну никчемную девченку, – тихо прозвучало в ответ.

Злоба разом схлынула, словно из бочки с нечистотами выдернули затычку. Образовавшуюся пустоту заполнили горечь и стыд. Не в силах терпеть такое, он отпихнул старого настоятеля и выскочил из кельи.

***

Любимка брел по монастырю куда глаза глядят. Внутри было так едко, будто наглотался кислоты, и она теперь разъедала тело и заодним душу.

Батенька поразительно прав. Он настолько переживает за людей, конкретных людей, что одна маленькая Лиска под боком значит для него гораздо больше, нежели целый мир за стенами монастыря.

Лиска, приютские дети, монахи Чудова монастыря – вот вселенная батеньки Варфоломея. Раньше и Любим был этой вселенной. А теперь…

– Коли не сумел спасти мир, то спаси хотя бы одну никчемную девчонку.

Да. Батенька прав. По Сеньке и шапка. Я слишком возгорлился и потерял все. Теперь мне ничего не остается, как исправиться хотя бы в этом…

Лиску отыскал во внутреннем дворе здания приюта. Зимой здесь наметает снега выше головы. Его никто не убирает, ибо эта часть двора не важна для хозяйственных нужд. Складов здесь нет, а вход в приютские комнаты расположен ближе к выходу из внутреннего дворика.

Но как бы не лютовала вьюга и каким бы обильным не был снегопад, между стеной и сугробом в углу под выступом крыши всегда образуется пустота где из-под снега видна земля. Приютская ребятня давно приметила это место и частенько наведывалась сюда летом. Любимка помнил, как помогал Гришке Жердине тащить туда бревнышко, чтобы удобнее было устраивать там тайные посиделки.

Зимой туда никто не ходит. Слишком холодно и одиноко. Именно поэтому Любимка и пошел искать Лиску именно там.

Снегопада в тот день не было, хотя по небу плыли тяжелые тучи. Поземка набрасывалась на оставленные следы, как злая псина. Тропа, ведущая в тайное место, еще виднелась, но было не ясно пользовался ли ей кто-то сегодня. Любимка брел, увязая в снегу по щиколотку.

Когда свернул к стене идти сразу стало легче. Из-за близости хозяйственных построек и кусстов снег сюда почти не наметало. Ускорив шаг, увидел край бревнышка и почти сразу услышал всхлипы.

Сердце сжалось, когда представил себе эту картину. Холодно, кругом снег, индевелые камни стены и замерзшие бревна избы, а девочка там уже не один час…

Он выступил из-за угла и замер. Лиска сидела к нему спиной, хрупкие плечики девочки ходили ходуном. Она была в легком полушубке без шали. Рыжие волосы шевелил ветер.

– Лиска, – тихо позвал он. Девчонка вскрикнула и что-то уронила в снег. Она обернулась, их взгляды встретились, веснусчатые щеки девочки залил румянец. У Любимки зашлась душа.

Как наяву он увидел, как она сидит при тусклом свете лучины и плетет сумочку из кожаных полосок. В келье очень холодно, изо рта девочки идет пар. Наперстка у нее нет, поэтому игла часто ранит озябшие пальчики, но Лиске это нипочем. Она напевает что-то под нос и улыбается.

– Любиму подарю. Зайдет попрощаться, я и подарю.

Образ исказился и подернулся рябью. Вместо него явилось другое воспоминание. Просторная комната ярко освещена масляными светильниками. Печь пышет жаром. Большая компания подхалимов заходится от хохота.

– Я слыхал у тебя там поклонница есть. Рыжая такая! – громко говлрит Рыж и хитро косит на Дуняшу.

– Поклонница?! – не обманывает его ожидания та. – А ну расскажи! Расскажи скорее!

– Ее как-то странно зовут. Лисичка? Лисенок?

– Лиска! – Дуняша залилась звонким хохотом. – Эта дурочка малолетняя? Она скорее парень, чем девица. Ни стыда, ни совести.

Любимка вспомнил, как покоробили его эти слова. Но он смеялся вместе со всеми. И даже не подумал заступиться за бедную девчонку. Теперь ему сделалось так стыдно, что опустил глаза и смутился.

Какое-то время они стояли друг перед другом, потом вдруг Лиска пролепетала:

– Я виноватая. Прости меня, Любимка. Это я виноватая…

Она закрыла ладошками веснусчатое личико и отвернулась. Любимка больше не мог это терпеть. Он шагнул к ней через снег и обнял. Ощутив какая она замерзшая, распахнул полушубок и постарался впихнуть девчушку в тепло.

– Лиска. Что ты такое говоришь?! Если кто и виноват, то я один. А ты… Ты чистая. Я недостоин твоих слез!

– Я дурочка! – шептала она в ответ. – Ты не пришел, даже не поглядел на меня, когда уходил. Я разозлилась и крикнула тебе вслед: "Я потеряла, и ты потеряй!" Понимаешь?! Я так и сказала!

Она попыталась вывернутся из его рук, но он прижал ее крепче прежднего.

– Тише! Тише, Лиска. Ты не в чем не виновата! Я люблю тебя! Ты мне как сестра! – она дрогнула всем телом. – Больше чем сестра! А неудача на меня свалилась не потому, что ты так сказала. Это наказание, за то, что я забыл друзей! За то, что не пришел попрощаться! За то, что поддался горлыне и забыл, кто я есть на самом деле!

Слова изливались из него одно горячее другого. Он словно исповедовался перед ней. Лиска затихла, перестала вырываться и слушала. Когда она отстранилась и поглядела на него, ее глаза были полны слез. Но теперь она плакала не по себе, в ее глазах Любим увидел отражение своей боли.

– Любимушко, – проговорила она. – Но ведь ты вернулся к нам. Ты пришел… – она запнулась. – Ко мне.

Он кивнул, не в силах говорить.

– Значит теперь все будет хорошо? – спросила девочка. Ее спутанные рыжие волосы шевелил ветер. На веснусчатых щеках земерзли слезы. В ней было столько надежды, что Любимка не мог ответить иначе.

– Не бойся, Лиска. Теперь все будет хорошо! Я буду с тобой! Я всегда буду с тобой!

Он посмотрел под ноги и поднял оброненную Лиской вещицу. Это была небольшая кожаная сумочка. Он бережно очистил ее от снега. Толстая кожа, прочные ремешки. Сердце кольнуло. Сразу видно, что девочка делала эту вещь для богатыря. Наверняка исколола все пальцы и сломала не одну иглу, прежде чем добилась такого результата.

Он посмотрел на нее. Худая, нескладная. Щеки обсыпали веснушки, волосы растрепались и спутались. Но уже сейчас видно, что пройдет пара лет и она станет красавицей. Соседские парни через забор будут лазить, как к Дуняше. Намается батенька сберегая такое сокровище.

Сердце опять кольнуло. Не намается. Теперь я буду с ними и помогу.

– Это… тебе… – отрывисто выпалила девица. В глазах ее набухли новые прозрачные капли. Старые серебрились на щеках, замерзнув на ветру. Девочка шмыгнула носом и утерла его рукавом. Прям как он тогда, летом, когда в первый раз подрался с Ярополком.

– Подарить хотела… – сказала девочка. – Ты же ту серебряную штуку держал в обычном холщевом кармашке. Думала кожаный-та прочнее будет!…

Она вдруг всхлипнула и заревела в полный голос, разом утратив всю взрослость. Теперь перед Любимкой вновь стояла маленькая девочка, которую обидел мир.

Отрок ухватил ее за плечи и легонько тряхнул.

– Не плачь, Лиска. Мне очень нравится твой подарок. Обещаю тебе! Клянусь! Я отыщу что-то очень важное, что булу носить в твоем мешочке с гордостью. Обещаю! Не менее значимое, чем Глаз Ворона!

Он спрятал сумочку за пазуху, поближе к сердцу.

– Спасибо, Лиска.

Он улыбнулся ей.

– И значит, что теперь все будет хорошо? – спросила она опять.

К горлу подступил комок. Только и смог, что кивнуть. Да, Лиска, – подумал он. – Теперь все будет хорошо.

– А как же теперь твоя мечта? – робко спросила она.

– А моя мечта… – Любимка запнулся. – Моя мечта теперь здесь…

Постепенно она затихла на его руках. Они так и стояли, обнявшись, в тайном углу монастыря, а ветер потихоньку шевелил их волосы: золотистые и рыжие.

***

Настоятеля отыскал в его келье. Варфоломей ходил туда сюда с пергаментом в руке. Лицо озабоченное, на лице тени.

– Батенька Варфоломей, – сказал Любимка. – Я помирился с Лиской. Она больше не считает себя виноватой.

Настоятель кивнул.

– Хорошо, Любимушко. Ты правильно поступил…

– И я хочу снова вернуться в монастырь. Возьмете меня? – спросил он, не отрывая от настоятеля горящих глаз.

– Конечно, Любимушко. Хотя, прости. Ты уже вырос, повзрослел. Теперь тебя надо звать – Любим. Мы всегда рады видеть тебя здесь.

Любимка отрывисто кивнул

– Я стану исполнять преждние мои послушания.

– Но Любиму… Любим. Стоит ли так бередить душу? Я подыщу для тебя что-нибудь более серьезное…

– Подыщите, тогда и поговорим, – упрямо сказал отрок. – А пока я займусь обычным моим послушанием.

Настоятель встретился с ним взглядом и тяжело вздознул. Взгляд Любима был как никогда тверд и непреклонен.

***

– Наш Любим вернулся! – радостно вскричала Лиска, ворвавшись в общую горницу детского приюта. Здесь собралось с десяток мальчишек от семи и до десяти лет да Маруська – крохотная девочка.

– Любиська! Любиська вернулься! – тут же вскричала она и залилась счастливым смехом.

Мальчики тут же обступили Лиску.

– И что же он? Правда больше не тягатель? – спросил Васька, паренек с торчащими, как колючки ежа, волосами.

– Он… э-э, – Лиска на миг возвела глаза к потолку. – В засаде! Да! Вокруг вороги, все жаждут его смертушки!

Дети ахнули и подались в стороны.

– Да! Но наш Любимка хитер и живучь! Он задумал обмануть всех! – заявила девчонка. – Он притворился, что лишился силы, а сам будет вести тайные тренировки в школе богатырей!

– Да ты что?! Тайные тренировки! – глаза мальчишек заблестели. А Маруська снова залилась счастливым смехом.

– А по мне так враки это все! – отозвался Васька. – Потерял силу твой Любимка и теперича стал простым! Как мы!

Мальчики перестали улыбаться и все как один поглядели на Лиску. Та даже не нахмурилась, а отмахнулась беззаботно.

– Дурик ты, Васька! Ершистый дурик! Любимка, он завсегда был как мы. И в этом его сила!

Она улыбнулась детям широкой счастливой улыбкой.

– Он что-нибудь придумает! – сказала она уверенно. – Всегда придумывал и сейчас придумает! Ведь это Любимка! Как бы трудно ему не было, какой суровой не была его жизнь – он всегда улыбался и верил! И рано или поздно у него все получалось! Да! Вот увидите! Он еще исполнит свою мечту!

– Любиська! Любиська нас герой! – вскричала Маруська. Мальчики притихли и напуганно поглядели на нее. Именно так называли Любимку его подхалимы, на которых он променял своих друзей во времена, когда был на коне.

– Да! – бодро вскрикнула Лиска. – Он исполнит мечту и не забудет о нас! Я точно знаю!

В ее голосе звучала истинная и непрошибаемая уверенность в том, что так все и будет.