Читать книгу Тьма - Алексей Мавлютов - Страница 4

На улице заметно похолодало. Бриз с необъятной Волги остудил отогревшийся за день городок, принеся с собой запах воды, рыбы, водорослей и чего-то еще неуловимого, присущего лишь большим водным просторам. Может быть, запах далекого мора?..

Сергей зябко подернул плечами. В бледном, призрачном свете луны мир казался совсем иным, совсем не похожим на тот, каким он выглядел днем. Он не стал чужим и инородным. Просто. Был иным, словно один из ликов Януса.

Городок был погружен во тьму. Внизу, у самой подошвы Волги, он был залит светом фонарей, а здесь, на холмах, царила Ее Величество Селена, презрительно глядя с недосягаемой высоты на редкие пятнышки электрического света.

Происшедшее на вечере не укладывалось в голове Сергея. Он не совсем понимал, в чем причина ссоры между Ольгой и Викой, но сейчас это было неважно. Гораздо важнее было то, какой вдруг стала его невеста, преобразившаяся в несколько секунд.

Виктории нигде не было видно, лишь стук ее каблуков раздавался неподалеку, эхом отдаваясь в ночной тишине. Секунду поколебавшись – вернуться в коттедж или догнать Вику – Сергей выбрал последнее. У него не было времени узнать, что произошло на самом деле у Мошкаревых, но, несмотря на скотское поведение Вики. Он посчитал непорядочным бросить ее сейчас одну. Впрочем, даже знай Сергей, что случилось в ванной, он не поступил бы по-другому.

Он догнал Викторию метров за сто от дома Игоря. Она бешено рванулась в сторону, когда Сергей попытался остановить ее, дотронувшись до плеча. Словно дикая кошка, готовая вцепиться когтями в глаза, девушка резко развернулась на каблуках. Да так. Что один из них хрустнул, не выдержав нагрузки. Взглядом, полным ярости дикого зверя, Вика обожгла своего жениха.

– Что тебе надо?! – почти прохрипела она.

– Может, ты мне объяснишь, что произошло? – Сергей пытался говорить спокойно. – Что за кошмар ты там устроила?

– Я устроила?! – Виктория резко повернулась к Сергею той щекой, на которой, даже в свете луны, ярко пламенел след пятерни. – А это что?! Это, тоже я?

Легкий стыд за вынужденный удар выдавил остатки агрессии к невесте из сердца Сергея, и напрочь выветрил остатки хмеля из его головы.

– Ты же просто не помнила себя, киска! У тебя была пьяная истерика, а это… Считай это лекарством…

– Вот, вот! – черная злость на весь мир адской смесью бурлила в ее словах. – Именно. Лекарство! И, можешь мне поверить, я излечилась!

Сергей недоумевающее посмотрел на Викторию. Посмотрел так, как будто посох, которым он целый день разгребал листья под деревьями, разыскивая грибы, вдруг обратился в его руках в ядовитую змею. Он не узнавал невесту, совершенно не понимая, что с ней творится. За три месяца их знакомства Сергей никогда не слышал от Вики грубого слова. Не видел ничего даже близко подобного той ярости, что бурлила сейчас в ее душе.

– Ты – безмозглый пенек! – распыляя себя, перешла на крик девушка. – Ты думаешь, что я стала встречаться с тобой ради твоей ослиной рожи? Тогда, ты еще тупее, чем вообще можно себе представить. Неужели до твоего козлиного умишки не дошло, что в этой, проклятой Богом дыре, есть только один человек, достойный быть рядом со мной?! Лишь один человек, способный обеспечить мне достойную жизнь?..

Недоумение Сергея медленно сменялось разочарованием, болью, обидой. Он уже догадывался о том, что произнесет Виктория дальше, и холод безнадежности закрался в его сердце. Все-таки, Сергей любил ее, и не хотел слышать того, что девушка намеревалась сказать. Он хотел остановить ее, заставит замолчать, вынудить взять все слова обратно, но еще сильнее он жаждал услышать все, до конца.

– Да, да! Да!!! – Виктория заметила догадку, мелькнувшую в глазах Сергея, и злорадство переполнило ее. – Догадался, дурачок? Конечно, это Игорь! Он умен, и за ним будущее. Посмотри, чего он добился меньше, чем за год, начав дело с нуля. А ты бы и сейчас сидел в своем дерьме по самые уши, если бы он тебя оттуда не вытащил. Что сейчас значит любовь? Кому она в наше время нужна?!. Да, все разговоры о Великой Любви, это лишь глупые бредни истеричных неудачников. Сейчас только деньги решают все, и только разум, нацеленный на их добычу, заслуживает уважения. Игорь будет сказочно богат и знаменит, потому что знает, чего он хочет от этой жизни. А тебя, тупой осел, я использовала, только и всего. Использовала для того, чтобы подобраться к Игорю поближе. Чтобы усыпить бдительность его жены. Для того, чтобы получить возможность соблазнить его и заполучить себе!..

– Ну, ты и сука! – только и смог выдавить из себя Сергей.

– Да, я – сука! Ведь, именно так сейчас называют недоумки человека, который знает, чего хочет от этой жизни, и стремится заполучить это любым путем. А вы, чистоплюи и недоумки, поганые лицемеры, кричащие на каждом углу о чистоте и порядочности, сами тайком портите невинные души. Вы, дешевки, с пеной у рта разглагольствующие о непродажности, чести и совести, сами за спиной продаете все, что возможно, лишь бы урвать лишнюю копейку. Можете лгать и надевать маски! Все равно, вас всех прекрасно видно и, рано или поздно, но вы понесете кару за свои подлые делишки, прикрытые громкими лозунгами. А ты, гад, ответишь первым. За все! И за этот удар, тоже!..

– Да, ты еще и ненормальная?! – удивился Сергей таким тоном, словно сделал величайшее открытие в истории человечества. – Да, пошла ты!..

– Конечно, я ухожу! – казалось, Вика готова ударить его, но все же не посмела. – Только запомни, Сереженька, что за все надо платить! И любой, кто встанет у меня на пути, будет своей кровушкой за это рассчитываться.

Она плюнула Сергею под ноги. Плюнула так, словно ставила клеймо и, резко развернувшись, побежала прочь.

В этих движениях было что-то мистическое. Она бежала длинными прыжками, словно волчица, преследующая добычу. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам, взлетая при каждом шаге, подобно взмахам крыльев. А глаза, хоть Сергей и не мог этого видеть, горели холодным огнем, соперничая своим холодом в мертвенном лунном свете с далекими звездами. Звериная ярость исходила от нее ощутимыми волнами, и если бы кто-то увидел ее в этом стремительном беге, наверняка, свернул бы на другую улицу, от греха подальше. Одна лишь луна могла смотреть на нее с безнаказанной усмешкой.

Каблуки туфель у Вики сломались после первых же шагов, и она бездумно, почти не сбавляя темпа, сбросила туфли с ног, оставив их сверкать лакированными боками на асфальте, в свете луны и фонарей. Почти у своего дома Виктория с силой рванула за ворот платье, и она разорвалось с сухим треском, обнажив левую грудь. Вот так – босой, в разорванном платье, простоволосой – она с сильным рывком распахнула тяжелую дверь небольшого зеленого домика, стоявшего у самого края городка. Дальше него были лишь сады. За садами – лес, в котором, словно волчьи ямы, зияли обвалившиеся склепы староверцев.

Баба Анна, вытаращив от удивления глаза, уставилась на внучку, в столь непотребном виде явившуюся с вечеринки, которую девушка считала для себя очень важной. Старуха сидела на кухне, бывшей одновременно и прихожей в ее маленьком домике, когда Вика ввалилась в дверь. Все вокруг было опрятно и чисто. Даже, пожалуй. Слишком чисто, словно человек. Живший здесь, боялся оставить после себя хоть какие-то следы своего бренного пребывания на земле. Несмотря на майское тепло, на кухне топилась печь, но и ее огонь не мог изгнать из дома необъяснимого для поздней весны холода.

Дом был выстужен, как в январский мороз…

Именно теперь с Викой произошла разительная перемена, словно ее истерика, поплутав по лабиринтам души, нашла себе новый, пусть и банальный, выход. Девушка разревелась. Разревелась так, как плачут маленькие, невинные девочки, получившие неожиданный, незаслуженный, а от того в разы более обидный удар по лицу.

Баба Анна, с неожиданным для своей дородности проворством, сорвалась с деревянного стула, на котором мгновение назад сидела, и заключила внучку в свои объятия. Ее седые волосы, стянутые на затылке в доисторическую «кулю», во время неожиданного броска старухи даже не шелохнулись, не выпустив из прически ни единого волоска.

– Ох, принцесса, что с тобой случилось?! – голос бабы Анны был мягок, словно тополиный пух, задевший щеку. От этого голоса Виктория зарыдала еще сильнее. – Чу-чу, золотце мое! Идем-ка, присядем на диван.

На негнущихся ногах Виктория, заботливо поддерживаемая бабушкой, последовала за ней в другую комнату, что была одновременно и залом и спальней. И в этой комнате все было сверх-аккуратно, словно вещи, один раз расставленные по своим местам, больше никогда не двигались с места. Чистота дома выглядела более стерильной, чем в любой операционной палате.

Баба Анна усадила Викторию на диван и принесла ей стакан воды. Она дала Вике напиться, и терпеливо ждала, пока у девушки иссякнут слезы. Старая, сморщенная рука ласковой птицей скользила по каштановым волосам внучки, принося воспаленному сознанию блаженное успокоение. Наконец, Виктория перестала всхлипывать, и произнесла совершенно спокойным голосом:

– Я хочу, чтобы все они были наказаны!

– Кто «они», дочка? – глосс бабы Анны ласковой волной накрыл Викторию с головой. – Расскажи глупой старухе, что там у вас случилось?

Ласковый взгляд бабушки вкрадчивым котенком закрался в глубины души ее внучки, побуждая говорить о самом сокровенном. Вика с детства помнила этот взгляд. Будучи ребенком, она таяла под ним, словно мороженое под жаркими лучами солнца, и открывала свои маленькие, а затем все более серьезные душевные тайны.

Так повелось, что бабушка была для Вики и лучшей подругой, и наставницей, и наперсницей. И, выплескивая наружу оставшуюся злость, девушка начала говорить. А разве могла знать бабушка, что все ее рассказы были лживы от начала до конца? Разве она могла раскусить, что использовать бабушкину привязанность себе на пользу девочка научилась, едва ли, не с пеленок? Впрочем, для старухи это. Все равно, не имело никакого значения…

Баба Анна слушала Вику с побледневшим и озабоченным лицом. Выражение печали не покидало его, лишь черные глаза становились все более и более похожими на бездонные колодцы, уходящие самым нутром в сокровенные недра земли. Туда, где хранилась тайна.

…Игорь оказался свиньей. Напившись до потери соображения, он затащил ее красавицу-внучку в ванную, и начал приставать к ней. Конечно, его можно понять. Кто может устоять перед ослепительным блеском ее принцессы?!. Жаль только, что он оказался трусом и начал напропалую врать, когда Ольга застала его.

Остальные – просто идиоты! Как они могли поверить Игорю, не слушая объяснений Вики? Так ее оскорбить… Но, хуже всех, Сергей. Подлец! Он посмел ударить ее! Эх, каков подлец!!!

– Да, счастье мое, – задумчиво произнесла баба Анна, когда внучка закончила свой рассказ. – Испортили тебе праздник… А что же ты такого значительного ждала от этого вечера?

Этот вопрос, произнесенный вкрадчивым голосом, едва не заставил Викторию вздрогнуть. Она ничего не говорила старухе о значимости сегодняшней вечеринки, хотя и не переставала об этом думать. В который раз бабушка поражала ее своей проницательностью, заставляя усомниться в том, кто и в чьих руках является игрушкой. Баба Анна словно могла читать, как раскрытую книгу, эмоции своей внучки, может быть, не до конца осознавая причин, их вызывающих.

– Бабуль, – снова всхлипнула Вика. – Я рассчитывала, что Сергей сегодня назовет дату нашей свадьбы!

– А, вместо этого… – баба Анна не докончила предложение. – Не думай о плохом, счастье мое! Знай, что есть великие силы, знающие о настоящей справедливости, и умеющие восстановить ее. Будем уповать на них, верить и надеяться. А пока – давай-ка, переоденься, и попьем чайку. Оставайся ночевать у меня. Думаю, домой тебе сегодня не стоит идти…

Баба Анна достала из шкафа халатик, казавшийся совершенно новым. Критически осмотрев его, словно пытаясь найти какой-либо изъян (или что-то другое?), она бережно, будто некую реликвию, передала его Вике. Не дожидаясь, пока внучка переоденется, баба Анна пошла на кухню.

Запах мяты, душицы и еще чего-то пряного вскоре заполнил весь дом. Даже необычная прохлада, царившая до этого в комнатах, казалось, отступила и забилась в темные углу, уступая позиции веселому лесному аромату. Баба Анна пила только чай из трав, которые собирала сама. Она с детства приучила к этому напитку Викторию, и девушка полюбила его необычный вкус, что слегка одурманивал ее и чуть кружил голову, делая тело почти невесомым, а заботы – нереальными и далекими.

Чаепитие продолжалось недолго. Пока Вика допивала обжигающий напиток, баба Анна успела постелить ей чистую постель в зале на диване. Затем она отправила внучку спать и, выключив свет, ушла на кухню.

Невеселые думы одолевали ее. Баба Анна вспомнила свое детство – оборванное, нищее, полуголодное. Вспомнила большой деревенский дом, где вперемешку со скотиной коротали долгие зимние вечера ее многочисленные братья и сестры. И, словно наяву, услышала мамины рассказы, яркими жемчужинами красившими ее мир.

Эти рассказы всегда были об одном и том же – о том, как умная девушка добивается всего самого желанного в жизни: богатства, славы, красоты и, самое главное, власти. Небылицы, такие желанные и недостижимые, никогда не приедались. И, как сейчас ей казалось, даже не повторялись никогда! Главным в этих сказках был Талисман, подчинив который, бедная, умная девушка создавала свой мир. Тот мир, в котором ничто не мешало ей быть счастливой.

А потом, прямо с поля, председатель и два милиционера в рваных онучах и с винтовками в руках увели ее мать. Увели туда, где нет ни времени, ни Талисмана, ни самого человека. Уходя, мать успела шепнуть дочери: «Нюрочка, верь. Талисман существует!» И мамины сказки Анна пронесла в своем сердце через всю жизнь, отчаянно веря, что и у нее будет свой счастливый час, свой собственный Всемогущий Талисман.

Что ж, ни она, ни ее единственная дочь Катерина, не смогли воплотить мечты в реальность. Но вот милой внучке Виктории ничто не должно помешать стать счастливой. Бабе Анне казалось, что даже в стране все переменилось только для того, чтобы легче сбывались внучкины мечты. И она-то прекрасно знает, как не дать никому встать на пути у ее принцессы ответить за боль, причиненную ей. Разве может быть что-то важнее, чем счастье Виктории? Разве может быть что-то дороже мечты?!.

Часы на стене пробили половину двенадцатого. Неслышно поднявшись со стула, баба Анна прошла в зал и прислушалась к сонному сопению внучки. Вика спала, свернувшись калачиком точно так, как всегда делала это в детстве. Красивые волосы разметались по подушке, словно оплетая ее колдовской сетью, а багровые губы чуть дрожали, что-то нашептывая во сне. Баба Анна поцеловала внучку в лоб, едва коснувшись его губами, и тихо вышла. Она накинула на себя телогрейку и, еще раз оглянувшись на внучку, выскользнула на улицу, плотно прикрыв за собой дверь.

Едва слышимый полувздох-полувсхлип двери еще не успел отзвучать в тишине холодного дома, как Вика оторвала голову от подушки. В ее глазах горел огонь ликования, а на губах играла злорадная усмешка…