Читать книгу Тьма - Алексей Мавлютов - Страница 6

Игорь проснулся с тяжелым сердцем. Всю ночь его мучили кошмары. Он силился проснуться, но разорвать нити сна ему не удавалось до самого утра. И лишь теперь, вместе с солнечными лучами, тучи ночных ужасов разлетелись в уголки его сознания, оставляя после себя лишь мутный след беспокойства.

Ольга еще спала. Игорь вглядывался в ее милое лицо, чуть опухшее от вчерашних слез, словно пытаясь узнать, что ей снится. Лучик солнца, отыскав лазейку в занавесках, играл золотыми зайчиками на волосах Ольги, создавая иллюзию сверкающего венца.

Игорю показалось, что он никогда не видел жену такой прекрасной. Его сердце, растревоженное вчерашним скандалом, безудержно рвалось к ней, и Игорь вдруг понял, что несмотря на прожитые вместе годы, почти ничего не знает о внутреннем мире жены. Осознавая, насколько непрочной может оказаться нить любви, что связывает их, он почувствовал, как легко они могут потерять друг друга. Переполненный болью и нежностью, Игорь осторожно поправил прядку волос на милой головке и встал с кровати, стараясь не разбудить жену.

По дороге на кухню, Игорь заглянул в комнату дочери. Леночка спала, разметавшись на кровати. Ее одеяльце сползло на пол, и Игорь поднял его, нежно укрывая дочку. Он улыбнулся от переполнявшей его любви, и пообещал себе, что сделает все, чтобы эти два самых дорогих ему человека были счастливы, пока бьется его сердце.

Вчерашний скандал вдруг стал далеким и неважным, словно торнадо, пронесшийся на другом конце света. Все ссоры были там, в другом мире, а здесь разве может быть что-то важнее, чем любовь жены и дочки? Да, кто бы ни пытался поссорить их и очернить в глазах друг друга, разве сможет он разрушить их семью?.. И в это момент Игорь с внезапной болью осознал, что, да, сможет! Вчерашние слова Виктории запали в его душу и, словно смертельный яд, отравили его сердце.

– Ну, нет, дорогая! – пробормотал Игорь себе под нос, слепо глядя в стену. – Тебе не удастся поссорить нас с женой! Я с ней поговорю сегодня, и все встанет на свои места.

Тостер щелкнул, выплюнув из горячего чрева поджаренные кусочки хлеба. Игорь удивленно посмотрел на него, словно позабыв, зачем он вообще пришел на кухню, и что здесь делает. Раздраженно хмыкнув, Мошкарев достал тосты, и принялся намазывать их сыром. Приемник, настроенный на волну «Русского радио», потешил мир очередной хохмой Фоменко, и Игорь улыбнулся. Хорошее настроение вновь вернулось к нему, и Мошкарев принялся свободной от чашки рукой настукивать на столешнице ритм зазвучавшей по радио песни.

– Весело тебе? – пронизанный болью голос, зазвучавший от двери, заставил Игоря поперхнуться.

Ольга стояла в дверях, прислонившись к косяку. Она зябко куталась в темно-синий махровый халат, спасаясь от прохладного утреннего ветерка, летевшего в открытое окно кухни. Ее лицо было искажено выражением боли и печали, приобретя отталкивающую мертвенную бледность. И все равно, она показалась Игорю прекрасной! Он встал из-за стола, и шагнул навстречу жене.

– Малыш, – проговорил Игорь, как можно мягче и нежнее. – Садись, я налью тебе кофе, а потом поговорим спокойно…

– Поговорим, конечно! – резко ответила Ольга, и быстро подошла к столу, увернувшись от протянутых рук Мошкарева. – И для тебя будет лучше, если ты мне все объяснишь внятно, и без сюсюканья.

– Даже так?! – ехидно воскликнул Игорь, но тут же понял, что если он сейчас заведется, то они с женой непременно поругаются. Поэтому добавил тише: – Хорошо, малыш. Садись, и слушай меня.

Игорь вновь рассказал жене все, происшедшее вчерашним вечером, чему был свидетелем сам, и что услышал от других. Ольга слушала его со злой усмешкой на губах. Эта ухмылка раздражала Игоря, но он старался сдерживать свои чувства, понимая, что ничего хорошего от их проявления точно не будет. Однако первой не выдержала Ольга. Едва Игорь заговорил о Сергее, она просто взорвалась от негодования.

– Да, ты еще и трус! – воскликнула Ольга, вскакивая из-за стола. – Раз Сережка с этой сучкой поругался, ты и его готов приплести, лишь бы себя выгородить? Он, по крайней мере, поступил честно, а ты знаешь, что врешь, и все равно продолжаешь это делать!

– Оль, да ты сама у него спроси! – удивлению Игоря не было границ. Он совершенно не мог понять, почему жена отказывается ему верить.

– Да, да! Конечно! Он поступит, как настоящий друг, и сделает все, чтобы выгородить тебя…

Ольга, всему должны быть пределы! – очень тихо выговорил Игорь, едва сдерживая обиду, и в этот момент зазвонил телефон.

– Да, возьми ты эту поганую трубку! – закричала Ольга, видя, что муж не двигается с места, и отвернулась к окну, стараясь сдержать слезы.

Переполненный обидой и злостью, Игорь резко ответил на звонок, но, услышав голос в трубке, застыл, словно парализованный. Ольга, словно почувствовав беду, резко обернулась, глядя на Игоря с настороженностью на лице. А он медленно, очень медленно положил трубку на аппарат, и посмотрел на жену. От этого взгляда в комнате словно стало темней.

– Что случилось? – испуганно спросила Ольга.

Мошкарев не ответил. Он пустыми глазами смотрел на жену, стараясь осознать смысл сказанного по телефону. И вдруг, необычайно яркой вспышкой, затмившей реальность, перед глазами Игоря возникло видение…

* * *

– Ну, что, Аверьян? Надумал? Отдашь мне в прислужники своего меньшого? – высокий Илья стоял почти в том же месте, где первый раз увидел его рыбак.

Легкий ветер развевал длинные волосы монаха-схимника, и они вороными крылами взлетали опричь его головы. Черная ряса свободно трепетал, подобно волосам, стянутая лишь узким кожаным ремешком в талии. Сам ремень был испещрен странными узорами. Если не задерживать на них взгляд, узоры казались ликами святых. Ан, нет! Присмотришься получше – и тарабарщина какая-то получается.

– А пошто он тебе? – ответил Аверьян на настойчивую просьбу, распрямляя затекшую спину. – Степка, ведь, и ковша до рта донести не может, нос себе не разбив!

Рыбак задумчиво посмотрел на челнок для починки сетей, что держал в руке, а затем перевел взгляд на плоды своего труда. Аверьян уже давно обучал старших сыновей рыбацкому ремеслу, и многое им позволял, однако до починки сетей не допускал никого. Это была его святая святых! А, ну ка сыновья что-нибудь пропустят, и вожак косяка ударит в прореху в снасти, увлекая за собой остальных рыб?!. Вот уж тогда и улов пропадет, и снасти только выкинуть останется.

– Вот и я про то же, Аверьян! – улыбнулся монах, словно продолжая старый диалог. – Все мы под богом ходим, и лишь ему ведомо, для чего та, или иная тварь земная предназначена. Только волей всемогущего встретились мы с вами, и не перст ли это божий? Сам знаешь, что Степану рыбаком не быть. А посему, другая ему судьба предназначена. Особая судьба!

– Ну, говорильню говорить ты мастер большой! – остановил его Аверьян. – «Судьба особая»! Куда, как не особая! Не каждый, поди, умудрится топором ухо себе отрубить!..

Рыбак выпустил из рук челн, и тот повис на шнуре меж растянутых сетей. Отряхнув руки, словно собираясь к трапезе, Аверьян вытер их о портки, и протянул правую ладонью вперед.

– Ну, будь по твоему! – проговорил он. – Мобуть, чему толковому и научишь мальчонку. Ты, током, обещай мне не шибко его хворостиной гонять!..

– Да, побойся Бога, Аверьян! – улыбнулся монах, и ударил по протянутой руке. – На кой бес мне, скажи, хворостина, если малец едва ли не в брюхо ко мне лезет, едва я рот открываю?!.

– Ну, вот и славно! – согласился с монахом рыбак, и обернулся к крутому береговому скату. – Что-то Евдокиюшка обед мне не несет…

А над обрывом бежали облака. Ветер гнал их с гор, словно башкирец стадо баранов. Облака вытягивались в линию у самого зенита, легкими тенями омрачая лик солнца. И не понять сейчас было, принесут ли они с собой долгожданный дождик, или вновь проказник-ветер прогонит их в заволжские степи.

Опережая облака, над самым обрывом появилась белокурая головка. От стремительного бега девчонки-десятилетки кокошник сбился на затылок, а две жидкие косицы подпрыгивали и хлестали Евдокию по спине. Девчонка прыгнула с обрыва вниз, на тропинку, едва удержавшись на ногах. Расписной сарафан зацепился подолом за прошлогодний сухой репейник, словно помогая малолетке не упасть. Затем толстенный травяной хлыст обломился, и вниз посыпались сухие листья и мелкие кусочки глинозема.

– Тятя, тятя! – закричала девчонка, испуганно размахивая руками. – Дядьку Евлоха в лесу нашли! Его к сухой березе кверху ногами приколотили, да кожу прямо всю с него срезали! Поручик говорит, что башкирцы опять на ентот берег перебралися!..

Аверьян поймал запыхавшуюся дочку в объятия и прижал к себе. Он тревожно оглянулся на Илью, а тот стоял с каменным лицом, крепко сжав в руке посох. Неопределенно махнув рукой, рыбак подхватил Евдокию на руки, и заспешил наверх по скату. Краем глаза он приметил, что монах, чуть замешкавшись, пошел следом за ним.

У ворот евлоховой избы уже собралось почти все Духовное. Бабы шептались, пересказывая друг другу страшные подробности случившегося, а мужики, по больше части, молчали, переминаясь с ноги на ногу. Кое у кого в руках виднелись ружья, но большинство пришли неоружными.

Аверьян опустил Дуню на землю и, растолкав толпу, прошел к воротам. Дочь, было, увязалась за ним, но рыбак цыкнул на нее, и девчонка отстала. Поселяни оборачивались на его толчки, а вскоре и без того стали расступаться – покойный евлох доводился Аверьяну шурином.

Еще вчера с утра хромоногий Евлох, повредивший ногу еще в польской компании при царе Алексее, ушел на озера проверять силки. К ночи он не вернулся, да никто и не волновался особо. Знали все семейные, что иной раз и по неделе пропадал Евлох в лесу, и ничего страшного в этом не видели. Однако теперь все обернулось по-другому.

Когда молодой царь Петр задумал верфи на Волге ставить, чтобы корабли к походу на Астрахань готовить, говорят, князь Ромодановский присоветовал ему заставы по всему берегу завести, дабы армию предупреждать о движении башкирцев, татар, да черкесов. Вот и стало тогда по всему побережью спокойней! Ушли басурмане в степи, затаившись о поры, до времени. Вот теперь, знать, это время и пришло!..

Не успел Аверьян подойти к воротам, как из них вышел поручик Баженов в грязно-зеленом мундире с заплатками на локтях, подпоясанный белым офицерским шарфом. Из-за его спины выглядывал деревенский староста Варлам. Испуганный и подобострастный.

– Что собрались, селяне? – зычным голосом гаркнул поручик. – Али делов более у вас никаких не стало? Башкирцев не бойтесь! Нас тут царь-батюшка не для того поставил, чтобы ворога к реке подпускать. Выследим басурман, ако диких зверей. А вам пока поодиночке и неоружными в лес не хаживать!

Толпа чуть отступила перед силой его голоса, а вперед вышел щуплый старикашка Иван, по прозванию рваная Пятка. Имечко такое он себе заполучил зим десять назад, когда ему на охоте волк пятку отгрыз, пока он на с испугу дерево взбирался. Вот с тех самых пор он на волков зело злой был, и в умении зверя выследить равного ему ни в Сосновке, нив самом Духовном не было. Ивашка потуже перетянул старый армяк кушаком, и заговорил:

– Зря на башкирцев грешишь, господин поручик! Башкир, он, известно дело, без коня, как баба без платка. А у дерева нет следов конских! Да и следы от обувки не башкирские. Оно, конечно, башкирец и разуть кого из наших мог, но ведь и кожу с Евлоха не башкирским ножом срезали. Из наших это кто-то. Из словенских!

Толпа загудела еще пуще, а оторопелый поручик вцепился в левый ус. Прав был дед! Вот только, славяне так с людей кожу не сдирают!..

* * *

– Игорь, да что случилось?! Скажешь ты, наконец? – испуганная Ольга трясла за плечи застывшего мужа.

В глазах Мошкарева промелькнул отблеск сознания, словно спина большой рыбины в речной глубине. Он потряс головой, освобождаясь от видения, и судорожно сглотнул.

– Сергей умер, – глухо выдавил он из себя, наконец.

– Ты с ума сошел?!!

– Похоже! Или точно скоро сойду! – взорвался Игорь, зло посмотрев на жену, но, увидев ее испуганный взгляд, постарался взять себя в руки. – Это правда, Оленька. Не знаю еще, что именно случилось, но это так. Я еду туда!

– Подожди, я с тобой! – Ольга бросилась вслед за мужем, выскочившим из кухни. – Игорь!!!

Он обернулся, поймал ее в объятия и прижал к себе. Игорь почувствовал, что слезы безудержным потоком сейчас польются из ее глаз. Стараясь говорить, как можно, мягче, Мошкарев поднял голову своей супруги и посмотрел ей в глаза.

– Нет, Оленька! Случилось что-то непонятное, и мне нужно быть так, как можно скорее. А ты отвези Ленку матери, да заскочи по пути к Кольке. Я буду ждать вас у Сергея! – он резко повернулся и скрылся в спальне, торопясь переодеться.

Во время недолгого пути до дома Сергея, где случилось несчастье, Игорь словно находился в трансе. Случившееся просто не укладывалось у него в голове. Сергей, еще вчера не выказывающий признаков каких-либо болезней, сегодня скоропостижно скончался. Соседка Сергея, позвонившая Игорю, сообщила, что он умер от отравления водкой, но, конечно же, была полная чушь! Сергей уехал домой почти трезвым, а напиваться в одиночестве – не в его правилах. Все эти разговоры об отравлении алкоголем – просто досужая болтовня соседушек-сплетниц, увидевших в смерти молодого парня что-то необычное. А то, что в этой смерти что-то нечисто, ясно и без них!

Около длинного коричневого дома, постройки начала XX века, где жил с родителями Сергей, собралась изрядная толпа. В основном, это были сердобольно-любопытные старушки-соседки, что стервятниками на падаль слетаются в любой дом, который посетила смерть. Может быть, понимание бренности своего существования и предчувствие близкого конца отпущенного им века приводит их сюда?.. Кто знает? Может быть, и нет! Как всегда, печальными голосами, но с глазами, горящими от возбуждения, они передавали друг другу действительные и несуществующие подробности события, смакую каждую деталь. Вид чужой смерти прибавлял в них силу жизни, и в смрадном дыхании смерти они трепетали, словно цветы на ветру, подставляя свои сморщенные личики последним лучам заходящего солнца их долгого века.

Ворота, ведущие во двор Серегиного дома, были широко распахнуты, и из них торчал бело-красный нос машины «скорой помощи». Водитель, с кем-то из соседей, пытались загрузить в машину тяжелые носилки, закрытые белой простыней, а пожилой врач помогал им. Игорь остановил «Ниву» у обочины, и бегом бросился к ним.

Соседки, увидев Мошкарева, встрепенулись и зашептались с удвоенной энергией, но Игорю до них не было дела. Он подбежал к носилкам, откинул простыню и отшатнулся: лицо умершего Сергея было иссиня-зеленым, словно у утопленника. Его глаза, выцветшие и утратившие свою глубину, безмерно удивленные и укоризненные, были широко распахнуты. Раскрытый. Словно в крике, рот был забит какой-то мерзкой на вид гущей.

– Боже! – прошептал Игорь и, повернувшись к врачу, спросил: – Что с ним произошло?

– Не могу с уверенностью сказать, – устало проговорил врач, не сдержав вздох. – Вскрытие покажет. Но, по-моему, он просто захлебнулся в блевотине…

От этих слов Игоря передернуло. Чтобы умереть таким образом, нужно быть или безбожно-пьяным, или безнадежно-больным. Игорю захотелось возразить врачу, даже нахамить ему, но явная глупость и неуместность таких действий остановила его. И снова Мошкареву почудилось что-то лживое в этой смерти. А может быть, ему просто не хотелось верить в такой конец Серегиной жизни?..

Все дома, куда приходит смерть, становятся похожими друг на друга. Их словно выстуживает ледяным ветром, уносящим прочь в открытые окна и двери тепло и уют семейного очага. Запах тления охватывает все в этих домах, будто и сами вещи, которыми пользовался умерший, начинают разлагаться. Игорь сразу почувствовал это, едва переступив порог. А еще, в Серегином доме пахло кровью…

Сердобольная соседка, что оповестила Игоря о смерти Сергея, вовсю хлопотала внутри дома, в который пришла смерть. Чувствовалось, что занавешенные зеркала и дешевая бумажная иконка в углу – дело ее рук. Тонкая свечка, горевшая перед иконкой, только начала оплывать воском, роняя на глиняное блюдце желтые старческие слезы безмерной скорби.

В доме пахло смертью!

Отец Сергея, дядя Юра, сидел на кухне, пустым взглядом сверля стену. Увидев его, Игорь удивился, насколько он постарел за это злосчастное утро. Он осунулся, словно уменьшился в размерах, а его лицо застыло маской скорби. Казалось, он даже не заметил прихода Мошкарева, словно все в этом мире перестало для него существовать. И лишь когда соседка бросилась навстречу Игорю, причитая и плача, дядя Юра повернулся к нему и спросил:

– Что у вас там произошло?

Для Игоря этот вопрос оказался неожиданным. Он растерялся, не зная, что ответить. Как рассказать ему о ссоре Сергея с Викой? Да, и какое отношение эти события имели к Серегиной смерти? Секундное замешательство Игоря не укрылось от цепкого взгляда дяди Юры.

– Что-то должно было случиться, иначе, он бы не напился до такой степени, – пояснил свой вопрос отец Сергея.

После этой фразы, сказанной со спокойной убежденностью, молчать уже было нельзя.

– Да, не пил он вчера! – с обидой выговорил Игорь. – Он совершенно трезвым уехал. А ты сам, дядя Юра, знаешь…

Игорь замолчал, отвлеченный звуком открывшейся двери. Торопясь, словно спеша что-то изменить, в осиротевший дом вбежала Ольга. Было видно, что она плакала все время, после телефонного звонка. И сейчас, увидев дядю Юру, разрыдалась снова и бросилась к нему на шею. Он обнял ее и, совершенно неожиданно для Игоря, слезы брызнули и из его постаревших глаз. И ему уже было не до того, чтобы встречать Николая и Вячеслава, вошедших вслед за Ольгой.

Похоже, Ольгины слезы были последней каплей, переполнившей чащу боли Серегиного отца, и ему стало совсем плохо. Ольга и сердобольная соседка увели его в спальню, где лежала тетя Таня, забывшаяся после укола врача. Друзья остались наедине.

– Что произошло-то? – спросил Николай, пожимая Игорю руку.

– Дурость какая-то! – Мошкарев едва сдержался, чтобы не ругнуться. – Все только и твердят, что Серега напился в усмерть, и захлебнулся собственной блевотиной.

– Ты, что? Дурак что ли? – Славка вмиг утратил всю свою флегматичность. – Когда это Серега пил в одного?!

– А я без тебя этого не знаю?! – огрызнулся Игорь. – раз такой умный, рули в морг: узнаешь, что показало вскрытие. А ты, Колян, займись организацией похорон. Гроб, крест и все такое. Деньги с нашего счета возьмешь…

Договорить ему не дали – властно открыв дверь, в дом вошла Вика. Парни застыли, открыв от удивления рты. Они, после случившегося вчера, меньше всего ожидали увидеть ее здесь. Она тоже застыла на секунду. Вся в черном, с мешками под глазами и повязанной платком головой, Вика выглядела самим воплощение скорби.

– А, вы уже здесь, стервятники?! – ее лицо перекосилось, а из глаз брызнули слезы. – Пришли полюбоваться на дело рук своих? Что же, можете радоваться…

Вот уж этих слов от нее точно не ожидал никто! Все трое парней застыли, оторопевшие от такого поворота событий. И тут на кухню вошла Ольга…

– Да?! Вы и эту сучку с собой притащили? – Вика вновь, как и прошлым вечером, впала в неистовство. – Что, тварь, хотела из Сергея любовника сделать, да не успела?

Впервые за долгие годы, выдержка покинула Николая. Именно он, а не Игорь, который стоял столбом, абсолютно не понимая, что вокруг происходит, подскочил к Вике. В одно мгновение преодолев разделявшие их метры, он, почти без замаха, влепил девушке пощечину. После звука шлепка в доме на несколько мгновений наступила гробовая тишина. Лицо Вики медленно покраснело, а глаза потемнели от ненависти.

– Вот что, девочка, – Николай заговорил негромко, но это не убавило весомость его слов. – Я никому не позволю поливать грязью моих друзей, и разводить гнилые базары в доме, где умер один из них. А теперь, выметайся отсюда, и не дай бог, я тебя еще раз снова увижу.

– Даже так?! – Вика едва сдерживала кипевшую в ней ненависть. – Смотри, как бы тебе раскаяться не пришлось!

Она развернулась, и бросилась прочь из дома, с силой хлопнув дверью. Все одновременно посмотрели Вике вслед, совершенно не понимая, что ей тут было нужно. Лишь, когда Ольга заплакала в голос, оцепенение покинуло друзей.