Читать книгу Врата духа - Алексей Нужа, Алексей Владимирович Нужа - Страница 4

Делания Кэбрил снисходительно улыбнулась парочке присевших в реверансе девушек-слушателей Цитадели, которым не повезло попасться ей на пути. Но у Первой Говорящей было сегодня прекрасное настроение. И вряд хоть что-то могло испортить его. Поэтому она оставила двух удивленных и перепуганных девчонок позади себя, даже не сделав им ни одного замечания, хотя придраться было к чему. Впрочем, Делания всегда могла найти повод отчитать слушателя, дело было лишь в желание. Сегодня явно был не тот день, когда она хотела бы тратить свободное время на кого бы то ни было в Цитадели духа. Кроме, конечно, той напуганной девчонки из Хешшина. Она не особо жаловала уроженок этого неотесанного, грубого государства, тем более что обучению таких как эта Сельма, всегда сопутствовали определенные проблемы. Но у девочки был дар и причем не слабый, это Делания поняла, едва коснувшись ее головы. Из девчонки выйдет хорошая Говорящая с духами, если, конечно, она будет стараться. О, а она будет, в этом Делания ни капли не сомневалась. Спускаясь по широким ступеням к площади Единения Первая Говорящая Цитадели духа улыбалась. Какой же сегодня прекрасный день. Обычно, когда она решалась выбраться из Цитадели, ее ожидал паланкин, но не сегодня. В этот день Делания пожелала пройтись пешком. Тем более, что дорога сквозь такую толпу в паланкине заняла бы очень много времени.

Эта девочка Сельма, если ее хорошо обработать, в будущем могла стать ее сторонницей, оставалось лишь вовремя подсуетиться. Все уроженцы Хешшина, кто уже стал Говорящими, были сторонниками Экхарта и ей, как бы она ни старалась, не удалось перетянуть ни одного из них на свою сторону. Конечно, они и сейчас окружат эту девочку словно стервятники, дабы та вошла в их ряды, но на этот раз нельзя было позволить им взять ее под свой контроль. Нет они, конечно, будут думать, что девчонка верна им и полностью их поддерживает, но Сельма будет служить ей. И рассказывать обо всем, что происходит в рядах приверженцев Экхарта. Никто за пределами Цитадели и даже некоторые внутри ее стен и помыслить не могли, что между Первыми Говорящими шла жесткая борьба. Политика Экхарта в корне отличалась от методов, которыми руководствовалась Делания, из-за чего им приходилось долго спорить друг с другом, пока Высший совет Говорящих не принимал сторону одного из них. В то время, когда требовались единогласные решения они тратили время на споры, что не очень-то устраивало Деланию. Если бы она могла узнавать обо всех планах Экхарта заранее, то ей возможно бы удалось склонить чашу весов на свою сторону.

Делания влилась в гудящую толпу заполонившую площадь Единения. Ей не составляло никакого труда скользить среди окружавших ее людей. Она немного завидовала тем фривольным нарядам в коих красовались жительницы Лаидса, да и не только его, причем возраст некоторых из них заставлял задуматься о том, что обладательницам этих одежд, уже пора было носить наряды поскромнее и не выставлять напоказ сомнительного вида прелести. Но сегодня был великий праздник, устроенный, между прочим, Цитаделью духа, и то, как выглядели сейчас празднующие его люди, соответствовало духу и цели праздника Пути духа, призывающего к свободе и раскрепощению. Сама Делания такого позволить себе не могла, ибо, являясь Первой Говорящей не могла одеваться столь откровенно даже в столь значимый день. Несмотря на то, что праздник преследовал собой идею свободы, она сама должна была быть олицетворением скромности и добродетели. Правила, которые всегда раздражали ее и которым она тем не менее всегда следовала. Ну или почти всегда.

Один из мужчин в ярко-красных штанах-шароварах, подпоясанных желтым кушаком и жилетке на голое тело, попытался подхватить Деланию в танце, одарив ее широкой улыбкой. Делания легко ушла от его мускулистых рук, таинственно улыбнувшись в ответ, и отметив, что у мужчины довольно красивые зубы. Тот рассмеялся в ответ и тут же увлек за собой попавшуюся ему на пути светловолосую девушку. Та в отличии от Делании сопротивляться не стала. Первая Говорящая с удовольствием закружила бы в танце, выпила вина, а затем возлегла с каким-нибудь красавцем или даже двумя, но статус Первой Говорящей не позволял ей этого. О, она любила мужчин. Порой ей нравилось просто смотреть на них. Среди слушателей Цитадели было много юных красавцев с которыми она была бы не прочь разделить ложе, но вместо этого ей приходилось соблюдать должные приличия и чопорно величать их как «сын мой» или «молодой человек». Делания знала, что Экхарту тоже нравились молодые особы из слушателей. Она не раз замечала какие взгляды тот бросает на них из-под своих черных практически ястребиных бровей. Да он и сам был похож на эту птицу. Экхарт всегда находился настороже, будто выслеживал добычу. Но он никогда бы не признался в том, что его интересует еще хоть что-то кроме занимаемого им поста Первого Говорящего. Но кто как не Делания знала о том, что это не так. Экхарт Бишаг находился на своем посту много дольше чем она сама. Он стал Первым Говорящим, когда умер Тебоси Эссеки, бывший Первым Говорящим столько лет, что хроники Цитадели не могли назвать точной даты его пребывания в этой должности. Делания, сложив все их воедино решила для себя, что эта цифра равняется где-то ста пятидесяти годам, но наверняка утверждать этого она не могла. Определенно Говорящие в среднем жили на несколько десятков лет больше, чем человек не имеющий дара общаться с духами. И чем выше Говорящий или Говорящая стояли в иерархии Цитадели и чем сильнее был их дар, тем дольше они могли прожить. Но цифра в сто пятьдесят лет и это только на посту Первого Говорящего, не говоря уже о годах восхождения, предшествующих этому, не могли не поражать воображения. Предшественница Делании пробыла Первой Говорящей сорок лет и почила в возрасте сто двадцати лет, правда с некоторыми нюансами, о которых Делания вспоминать не любила. Таерика Маджома была склочной и ворчливой старухой, которая не желала с помощью дара накладывать на себя маску молодости и поэтому выглядела так, как и подобает выглядеть женщине ее возраста, правда не по годам подвижной и статной. Делании пришлось приложить немало усилий для того, чтобы именно она сменила на посту эту старую каргу. Сама Делания не чувствовала себя старой, хотя ей и было уже за восемьдесят. Маска молодости ни только придавала ей вид тридцатилетней женщины, но и давала туже гибкость и подвижность присущие этому возрасту. Делания искренне не понимала почему некоторые упорно отказывались использовать маску молодости, ведь в этом не было ничего предосудительного. Взять хотя бы Тавелию Кодвид. Когда-то более шестидесяти лет назад обе они прибыли в Цитадель, чтобы стать слушателями. Обе были уроженками Тессинского салисариата и обеим удалось добиться немалых высот. Сейчас Тавелия носила титул Второй Говорящей и состояла в Высшем совете Цитадели. И была сторонницей Экхарта. Делания не знала в какой именно момент их пути разошлись и не помнила, почему будучи подругами с раннего детства они вдруг потеряли ту близость, перейдя на официальный холодный тон общения. Возможно, как раз одной из причин было то, что Тавелия никогда не использовала маску молодости и глядя на то, как стареет на ее глазах подруга, Делания чувствовала себя неуютно. Тавелия была напоминанием ей о том сколько на самом деле Делании лет и Первой Говорящей это не нравилось. К тому же Тавелия и сама была не прочь занять пост Делании и носить титул Первой Говорящей. Что же невелика потеря, весело подумала про себя Делания пробираясь через запруженные людьми улицы, у нее были и другие союзники не менее могущественные чем Тавелия, а в чем-то по мнению Первой Говорящей даже и превосходящие ее. В будущем Делания планировала заполучить еще большую поддержку со стороны некоторых членов Высшего совета и высокопоставленных Говорящих рангом пониже, которые сейчас были сторонниками Экхарта. Если ей удастся склонить чашу весов в свою сторону она сможет упрочить свою власть и тогда последнее слово всегда будет оставаться за Деланией. Она собиралась привнести в Цитадель изменения, которые не только подорвут ее многовековые устои, но и упрочат влияние Говорящих на весь мир. Но об этом пока было рано говорить. По крайней мере до тех пор, пока они с Экхартом имеют равное положение в Цитадели духа. Он неукоснительно следовал старым заветам и противился всему новому, считая, что законы Цитадели есть стабильность, а новшества могут лишь навредить. Он все время твердил, что они должны следовать тем устоям Цитадели, что были установлены при ее основании. Впрочем, в этом он не был первым, ибо практически все его предшественники и предшественницы Делании не стремились ничего менять за время служения в должности Первых Говорящих. А те немногие, что пытались привносить новые реформы, либо отказывались от своих идей, либо теряли свое положение, или же тратили на это всю свою долгую жизнь и шли на уступки Высшему совету, превращающему амбициозные проекты в их бледное подобие. И еще никому за все время существования Цитадели за исключением тех, кто стоял у ее истоков, не удавалось вписать новый пелигрум2, в свод правил. По крайней мере Делания о таком не знала. Но именно она собиралась стать первой кто сделает это. Ведь когда-то же должен появиться новатор, который сдвинет старые устои и придаст миру новое дыхание, пока тот окончательно не задохнулся в своей закостенелости. Старые опоры имеют свойство со временем рушиться. Это также неизбежно, как и настигающая любое живое существо смерть.

Труппа музыкантов игравших на улице Синих огней, названной так из-за установленных здесь фонарей из темно-голубых стекол, которые зажигали вечером, и они горели всю ночь заливая улицу синим светом, отвлекли Деланию от ее мыслей. Они наигрывали веселую мелодию известную во всех трех городах-государствах и за их пределами. «Дезира ходящая по лезвию бритвы» так она здесь называлась, хотя в Тессинском салисариате главную героину этой незамысловатой песенки звали Дезарией. Высокий мужчина, исполнявший ее под аккомпанемент своей труппы, кривлялся и подтанцовывал в такт музыке и словам, а собравшиеся вокруг них зрители выплясывали рядом. Делания при виде этого зрелища вспомнила свою юность и то, как сама любила танцевать, не раз сбегая из-под строгого надзора родителей. Как-то раз они с Тавелией напились яблочного вина, явно не рассчитав свои силы. Она и сейчас помнила ту взбучку, что устроила ей мать. Предавшаяся воспоминаниям Делания весело рассмеялась, нисколько не заботясь о том, что кто-то будет смотреть на нее. Она не сомневалось в том, что многие из этих людей узнали ее, ведь будучи Первой Говорящей она принимала непосредственное участие в церемонии Принятия, которая считалась кульминацией праздника Пути духа, хотя гуляния в городе заканчивались лишь утром следующего дня. И конечно же многие знали ее в лицо и в любой другой день непременно стали бы выражать ей свое почтение и расшаркиваться в приветствиях, но только не сегодня. Сейчас Делания была одной из них, просто еще одной женщиной, что придается веселью в столь знаменательный день. И она не возражала этому. Тем более что сегодня у нее действительно было прекрасное настроение и не только из-за праздника Пути духа. Нет, не только. Этой ночью она спала словно младенец и видела прекрасные сны, в которых не было места кошмаром с участием той злобной прожигающей ее ненавистным взглядом старухи. Эти кошмары липкие и холодные, снились ей часто, заставляя ее не один раз за ночь вскакивать на своей постели, после чего она растерянная и напуганная, долго не могла уснуть. Конечно, после такого, не выспавшаяся и раздраженная, в течения дня она срывала зло на других и именно поэтому слушатели, да и многие из Говорящих попадавшиеся ей сегодня на пути были удивлены ее великодушием. Скорее всего они объясняли это для себя праздничным настроением Первой Говорящей, и только лишь сама Делания знала в чем была истинная причина ее сегодняшнего веселья. Она просто-напросто выспалась, а такое в последнее время случалось не часто. Делания немного постояла, послушав музыку, а потом двинулась дальше.

До площади с фонтаном в ее центре в виде женщины, державшей в руках склоненный кувшин, она добралась не так скоро. Улицы были похожи на полноводную реку, столько народу собралось в Лаидсе в этот день. Гости прибывали со всех уголков материка и не только. Она не единожды замечала в веселящихся толпах представителей Тибронского союза среди которых были как уроженцы Бесчисленных островов, так и обитатели его материковой части. Темнокожие, некоторые более светлые, другие подобно черному алебастру, а также с кожей цвета начищенной меди они были не менее, если не более, раскрепощены чем жители городов-государств славившихся своим фривольными поведением и вкусами. Впрочем, в этот день все гости Лаидса вели себя довольно свободно, конечно за исключением угрюмых погрязших в правилах строго этикета хешшинцев и окутавших себя аурой таинственности, казалось вечно задумчивых, но достаточно улыбчивых, уроженцев Эдшары. Впрочем, эдшарцы редко покидали пределы своего государства. В Цитадели, кстати, учились представители разных народностей, просто одних было меньше, чем остальных, в связи с некоторыми особенностями и традициями их стран. Хотя в данный момент в Цитадели духа не было ни одного слушателя из Эдшары, как впрочем и Говорящих, которые были под разными предлогами отправлены в разные точки материка Тавлар.

Площадь с фонтаном в виде полногрудой мраморной женщины стояла в окружение четырех небольших, но роскошных особняков. Именно к одному из них, зданию чья территория пряталась за невысокими заборами золотистого, как и сам особняк, цвета и направилась Делания. Высокие башенки с куполами устремлялись ввысь согласно лаидскому стилю. Позолоченная черепица блестела на солнце, а арочный вход в сам особняк, прятавшийся в тени склонившихся над ним ветвей акаций, охраняло двое человек в облачение городской стражи. Делания скользнула в открытые ворота, прошла по выложенной серой мраморной плиткой дорожке. Стражники поклонились ей, Делания кивнула в ответ и вошла в особняк. Первая Говорящая уже знала, что ее ожидают на террасе второго этажа. Туда она и направилась, отмахнувшись от встретивших ее в большой гостиной служанок. В празднество Пути духа принято было отпускать прислугу, дабы те могли принять участие в гуляниях. Хозяйка этого дома не поддерживала эту традицию. Она и сама не участвовала в празднестве и не позволяла делать это своим слугам. Впрочем, те, нанимаясь на службу в дом Табири, были предупреждены об этом и согласились на установленные для них правила. К тому же платила им мессия3 Таики Табири, хозяйка сего особняка и по совместительству жена члена ассамблеи Марко Табири, достаточно хорошо.

Таику Делания застала на том же месте и за тем же занятием, что и в последнюю их встречу. Женщина, чьи волосы уже обильно покрыла седина, сидела в мягком кресле в дальнем конце террасы склонившись над вязанием. Ее пальцы умело орудовали спицами и на первый взгляд могло показаться, что это занятие увлекало женщину настолько, что она не замечает ничего вокруг. Но Делания знала, что от цепких и не потерявших с годами зоркости глаз Таики сложно было что-то утаить. Об этом знали и ее собеседницы, которые сейчас вполголоса переговариваясь меж собой, сидели в таких же что и хозяйка дома креслах по обе стороны от нее. Заметив приближающеюся Деланию, обе замолчали и воззрились на Первую Говорящую выдавив из себя приветливые улыбки. У обеих в руках были маленькие чашки из белого кадриского фарфора, расписанного голубыми цветами. В них, в чем Делания ни капли не сомневалась, был налит холодный чай с лепестками жасмина, привезенный с одного из островов Тибронского союза.

– Первая Говорящая, – практически в такт произнесли они, вставая со своих мест и церемониально, сгибая ноги в коленях, совсем немного, дабы лишь выказать ей свое уважение, но в то же время подчеркнуть свой высокий статус в обществе Лаидса. Сели они прежде, чем Делания успела вежливо склонить голову в приветственном кивке.

Таика отняла глаза от вышивки и окинула Деланию пронзительным взглядом своих холодных тускло-серых глаз. Ее испещренное мелкими морщинками лицо не выражало абсолютно никаких чувств. Некоторое время она просто смотрела за тем, как Делания молча присаживается в последнее из четырех кресел, а затем ее взгляд пал на белую шаль, уже наполовину ею связанную, и спицы замелькали в ее пальцах с прежним неуемным усердием. Делания, принимая так любезно поданную ей Олети Марика чашку с холодным жасминовым чаем, медленно обвела взглядом троих женщин. Таика рьяно занималась вязанием, так словно бы с приходом Первой Говорящей ничего не изменилось. Это было ее обычным поведением, так что Делания уже давно не придавала этому значения. Мессия Табири была женщиной умной, расчетливой и хладнокровной, а еще она как никто другой могла держать себя в руках. Кажется, разразись вокруг нее настоящая буря, она бы все равно пребывала в спокойствие и продолжала заниматься своим вязанием. Это как раз и нравилось в ней Делании. Таика была младше Первой Говорящей более чем на три десятка лет, но не имея дара Говорящих, старела, как и прочие люди не умеющие говорить с духами. Таика не имела возможности воспользоваться маской молодости и внешне выглядела много старше Делании. Хотя Таика Табири и знала о том, что возраст Первой Говорящей значительно превышает ее собственный, вела она себя так будто бы и в самом деле была самой взрослой среди четверых присутствующих на этой террасе женщин. Порой она даже позволяла себе наставлять Деланию, и Первой Говорящей, пусть и в вежливой форме, приходилось напоминать Таике о том, что она не нуждается в нравоучениях. Правда это вскоре забывалось, и мессия Табири вновь принималась давать Делании советы, словно матушка своей пусть и прилежной, но еще неопытной дочери. Это порой раздражало Деланию, но дружба и поддержка семьи Табири была выше ее гордости. А вот двое других присутствующих женщин, которые сейчас краем глаза следили, как за Деланией так и за Таикой, воспринимали нравоучения мессии Табири как должное. Конечно все то, что говорила им Делания они также внимательно выслушивали и если она того требовала выполняли ни с меньшим рвением чем указания Таики, но порой Первой Говорящей казалось, что, если противопоставить свое слово слову Табири эти двое скорее всего примут сторону Таики. Но так как таких ситуаций доселе не случалось, Делания не могла наверняка этого утверждать. Да и проверять это у нее признаться особого желания не было.

Делания скользнула взглядом по второй женщине. Олети Марика состояла в Высшем совете Цитадели духа. Она уже была Говорящей, когда сама Делания лишь ходила в слушателях. Правда в то время Олети находилась в самом низу иерархии Цитадели и ей не было даже позволено обучать слушателей. Делания видела ее во время своего обучения лишь дважды, а потом они встретились уже когда Делания получила звание Немой Говорящей, являвшей собой самую низшую ступень в иерархии Цитадели, получаемую закончившими обучение слушателями. Олети, в то время уже Пятая Говорящая, занимала пост эттеке, так называемых послов Цитадели состоявших при дворах правителей тех или иных государств. Олети Марика была эттеке при дворе короля Ибое, уже почившего ныне правителя Боэе. Официально Цитадель не интересовалась политикой и предоставляла свои услуги правителям и народам лишь в качестве Говорящих с духами. По сути, так оно и было, но тем не менее Цитадель всегда ставила превыше всего именно свое благо и благо всех Говорящих, которые становясь таковыми, смывали границы между собой, забывая о своем происхождение и национальности. Говорящий-хешшинец в первую очередь поддерживал уроженца Ларлона, с которым мог даже не общаться, если тот обладал даром и состоял в рядах Цитадели, чем своему родственнику, другу или соотечественнику. Конечно, это правило не касалось Говорящих-эдшарцев, хотя те до последнего заверяли Высший совет в своей верности, но благо их представителей в Цитадели духа было в разы меньше, чем тех же хешшинцев, хотя уроженцы Эдшары считались одними из самых одаренных жителей материка. Что же касалось остальных, то в Цитадели все были братьями и сестрами, и пусть многие из них были готовы порой перегрызть друг другу глотки, никто никогда не ссорился в открытую вне стен Цитадели и все поддерживали друг друга, если кто-то не из Говорящих пытался влезть в дела Цитадели духа. Таков был установленный основателями закон и те из Говорящих, кто пытался нарушить его, поставив личные цели выше целей Цитадели духа или желания кого-либо не входящих в ее круги, горько жалели об этом. Из этого выходило, что любой Говорящий, выполнявший обязанности эттеке, а представители Цитадели имелись в каждом государстве континента Тавлар, кроме Ларлона, прежде всего преследовал интересы Цитадели, а уже потом свои личные нужды или желания правителей при чьем дворе они состояли. И если для блага Цитадели им необходимо было вмешаться в политические дела государства, эттеке делали это, тем или иным способом подталкивая правителя к нужному решению. Тем более что Цитадель духа всегда была окутана аурой непоколебимого авторитета и пользовалась славой безграничной обители многовековых знаний и мудрости, так что сильные мира сего старались прислушиваться к советам ее представителей, не говоря уже об наставлениях Высшего совета и Первых Говорящих. Делания не раз ловила себя на мысли о том, что она является чуть ли не одной из самых влиятельных особ в этом мире и каждый раз едва сдерживала самодовольную улыбку, так и норовившею искривить ее прелестные губы.

Первая Говорящая отпила чая, вновь скользнув рассеянным взглядом по Олети. Совершенно непримечательная женщина и как только она добилась положения Второй Говорящей и места в Высшем совете Цитадели, в который раз поймала себя на мысли Делания. Олети была уроженкой Иритаски, на это указывала и ее внешность, скрываемая маской молодости, длинный некрасивый нос, тонкие слегка поджатые губы и большие, словно бы застывшие в извечном удивление, глаза. Несмотря на впечатление, которое она производила, Олети была хитра и расчетлива, пусть и излишне подобострастна. Это проявляясь в ее общение с Первыми Говорящими, другими членами Высшего совета и Таикой Табири, в случае с последней кротость Олети приводило Деланию в некоторое недоумение. Но несмотря на все это Делания могла с уверенностью заявить, что Олети была полностью в ее власти. Их связывала общая тайна, которая обязала ту верно служить Первой Говорящей, ведь падение Делании привело бы к краху и саму Олети Марика. Определенно та этого не желала. Как, впрочем, и сама Делания не желала, чтобы из совета выгнали ее сторонника или сторонницу. Марика заседала в Высшем совете еще до того, как саму Деланию приняли в его ряды, и именно она одной из первой поддержала ее притязания на пост Первой Говорящей еще прежде, чем покинула этот мир Таерика Маджома.

– Сегодня прекрасный день не правда ли? – как бы невзначай спросила Тесси Охари нарушая затянувшееся молчание.

Голос у нее был звонкий и мелодичной и из всех четырех присутствующих она была самой молодой, хотя внешне выглядела старше Олети и Делании. Тесси Охара было уже около сорока, и она являлась одной из самых крупных и влиятельных торговцев тканями и пряностями, если не во всех трех городах-государствах, то уж в Лаидсе наверняка. Ко всему прочему она входила в Торговую гильдию Лаидса являясь ее представителем в переговорах с самыми влиятельными торговцами Тибронского союза, а также была членом ассамблеи городов-государств. Достаточно примечательная личность, по мнению Делании, особенно если учитывать то, что семейство Охара, до того, как бразды правления перешли в руки Тесси, старшей дочери его покойного главы, были всего лишь мелкими торговцами тканями. Тесси же привела свой дом к величию благодаря своим выдающимся способностям в дипломатии и торговле, а также, что особенно нравилось Делании, жестокости с коей она разбиралась не только со своими врагами, но и мешавшими ей близкими людьми. Эта улыбающаяся голубоглазая женщина, которая сейчас невозмутимо отпивала из фарфоровой чашки холодный жасминовый чай приказала бросить за борт своего родного брата по чьей вине один из кораблей с пряностями был захвачен в Тибронском море пиратами с островов. Все бы ничего если бы это не случилось в открытом море, так что у бедолаги не было ни единого шанса выжить. По крайне мере вероятность того, что ему удалось спастись была ничтожно мала. Дом Охара на данный момент имел в Лаидсе большое влияние и все лишь благодаря тому, что им железной рукой управляла Тесси, не давая спуску ни своим близким ни тем более врагам. Не будь Делания наделена даром и занимайся она торговлей ей бы точно не захотелось составлять конкуренцию Тесси Охара. Благо Делания носила звание Первой Говорящей и для Охара она была одной из немногих людей, чей авторитет она признавала. Ну и конечно же Тесси прислушивалась к Таике Табири женщине, которую все считали просто женой члена ассамблеи Марко Табири. Но Таика имела столь несгибаемый характер и волю, и настолько блестящий ум, что заставляла заискивающе улыбаться перед собой и кивать в такт своим словам даже такую опасную женщину как Тесси Охара.

– Да, этот день действительно прекрасен, – ответила Олети подкрепляя свои слова легким кивком головы.

– Много шума. Разодетые словно выходцы из какого-то дешевого борделя люди. Выпивка. Одним словом, повсеместный разврат и сумбур. Этот день вы называете прекрасным?

Все еще склоненная над своей вышивкой Таика подняла глаза и небрежно окинула взглядом обеих женщин. Те в ответ виновато улыбнулись и практически одновременно, так будто их охватила внезапная жажда, приложились губами к своим чашкам.

– Празднование Пути духа, насколько тебе известно Таика, предполагает подобного рода поведение, ибо несет в себе стремление человека к свободе и раскрепощению. Иногда всем нам нужно отвлекаться от насущных проблем и давать волю своим земным потребностям, при этом не важно какое положение ты занимаешь в обществе. Если быть всегда серьезным и следовать только определенным правилам, жизнь станет скучна и однообразна.

Делания изящно поставила свою чашку на треногий резной столик, вокруг которого были расставленные кресла, не отрывая при этом взгляда от Таики. Тесси и Олети тут же закивали, соглашаясь со словами Первой Говорящей.

– Если не следовать правилам и, как ты выразилась, позволить людям придаться земным потребностям, а я бы скорее назвала их низменными, боюсь мир этот канет в пропасть. Люди в Лаидсе, как и в Иритаске и Кадрисе, итак ведут себя довольно фривольно, взять хотя бы то, как все одеваются, – Таика бросила многозначительный взгляд на Тесси Охара, на которой сейчас был легкий наряд, желтая просвечивающая блуза, так что сквозь нее были видны довольно пышные груди, и красные штаны шаровары с вырезами по бокам отчасти оголявшие ноги Тесси.

Впрочем, в этот раз мессия Охара нисколько не смутилась, состряпав невозмутимое выражение лица, так словно бы не поняла намека Таики, впрочем, в глаза ей все же старалась не смотреть. Сама Делания не видела в одежде Тесси ничего предосудительного. Для многих жителей городов-государств подобного рода наряд являлся повседневным, а уж в день празднования Пути духа и вовсе мог сойти за слишком уж скромное одеяние. Впрочем, Тесси обычно не позволяла себе появляться в таком виде при мессии Таики Табири, зная о ее ворчливости и излишней приверженности к благочестию и пристойности поведения. Делания не знала, что побудило Охара сегодня появиться в таком виде. Возможно, в этом был сокрыт некий маленький протест против отношения Таики к празднованию Пути духа.

– Каждый волен одеваться так как ему хочется, – заметила Делания. – А что до этого мира и его вольных нравов, то скорее он канет в бездну из-за серости и скучности, чем из-за человеческих страстей. Именно наша любовь к развлечениям и умение радоваться жизни заставляет этот мир двигаться дальше. Если бы все были скромниками и аскетами не было бы сделано столько открытий, все просто бы застряли в прошлом. Погрязли в своих мыслях стремясь отрешиться от жизни. И к чему бы это привело как ты думаешь? Массовому безумию я думаю.

– Ты, как всегда, преувеличиваешь, – отмахнулась от Делании Таика. – Порой ты меня удивляешь Первая Говорящая. Из простой искры раздуваешь пламя. Твои философствования не имеют никакого смысла. Я не говорила, что всем следует полностью отказаться от жизненных радостей, просто считаю, что кому-то явно не помешало бы иметь чуть больше скромности. Всего то и нужно не выставлять свое тело напоказ, быть умеренным в еде и выпивке, и кое в чем еще.

Таика отложила свои вязание и откинулась на спинку кресла прямо глядя в глаза Первой Говорящей.

«И это по-твоему я разжигаю из искры пламя?» – насмешливо подумала Делания.

– Но именно в этом и заключаются прелести жизни не так ли, – Делания и не собиралась сдаваться. – Зачем иметь красивое тело если его никто никогда не увидит, тем более что оно не вечно и со временем теряет свою привлекательность. Зачем ограничивать себя в удовольствие вкушать прекрасные вина или другие напитки, хорошо питаться. Если следовать строгим устоям, то можно потерять вкус жизни. Нет, я согласна что порой нужно следовать правилам. Взять хотя бы слушателей в Цитадели духа. Если им позволить вести себя так как они хотят, то ни один из них никогда так и не станет Говорящим.

– Что-то я не замечала Первая Говорящая, чтобы кто-то из Цитадели, получив звание полноценного Говорящего, позволял себе нечто фривольное, чтобы выходило за пределы вашего устава. Взять хотя бы тебя. Твое платье довольно скромное несмотря на то, что ты упорно пытаешься опровергнуть мои слова. Ты, как и каждый в Цитадели, следуешь установленным кем-то правилам и именно поэтому вы до сих пор существуете. Если бы каждый из вас вел себя так как счел для себя нужным, то вы бы ничем не отличались от тех толп людей, что сейчас придаются постыдным увеселениям на улицах города. Именно правила и четкое следование им делает вас теми, кто вы есть. И я не думаю, что истинная цель празднества Пути духа несет в себе именно свободу внешнего раскрепощения и высвобождение своих внутренних пороков. Нет, цель этого празднества обрести свободу внутри себя, дать волю мыслям, дабы ум твой стал просветленным, и ты смог открыть себя новым знаниям, с помощью которых возможно вы все сможете сделать этот мир чуточку лучше. Вот истинная цель этого празднества, а не то безобразие, что сейчас творится за стенами этого дома. Просто кто-то в Цитадели однажды забыл какой именно посыл должно нести в массы празднование Пути духа и решил позволить людям предаться низменным утехам, раз ему самому не позволено так себя вести.

Таика нравоучительно окинула взглядом своих собеседниц. Губ Делании коснулась легкая улыбка. Этой женщине уже в который раз удавалось утереть ей нос в словесном споре. Нет, конечно, Делания не считала себя побежденной и могла бы продолжить дискуссию. Правда в конце концов каждый остался при своем мнение. Сегодня ей было не до долгих споров. Тем более что доля правды в суждениях Таики все же была. Но не поэтому она не стала возражать женщине, а лишь потому, что сегодня у нее было прекрасное настроение и она не хотела его портить, проводя время в бессмысленных спорах.

– Ты рассуждаешь словно хешшинка, – вместо возражений уколола Таику Первая Говорящая. – От их мрачных лиц молоко может скиснуть. И все это из-за тех строгих правил которых они придерживаются. Уж слишком их в Хешшине много и все они похоже под стать твоим суждениям.

– А чем плохи хешшинцы? – невозмутимо поинтересовалась Таика. – У них, между прочим, есть чему поучиться. В плане дисциплинированности, строгого соблюдения традиций и отношению к праздности жизни. Хотя должна признать иногда они перегибают палку.

Делания звонко рассмеялась. Перегибают значит. Да хешшинцы настолько педантичны, что порой, кажется, попробуй один из них отступить от установленных для самого себя правил, его ждет неминуемая гибель. По крайней мере, когда что-то у хешшинца идет в разрез с устоявшимися правилами, вид он имеет вполне плачевный. Делания вдруг вспомнила ту девчонку, которую встретила в зале Принятия в Цитадели. Она тоже была уроженкой Хешшина. Такая же мрачная и запуганная. Ну ничего, она поработает над ней и сделает своей послушной куклой, так что Экхарт никогда не узнает о том, кто именно передает все его тайны Делании. Первая Говорящая поймала себя на мысли о том, что все еще самодовольно улыбается. Олети и Тесси внимательно наблюдали за ней, конечно, краем глаза, не решаясь на то, чтобы прямо смотреть на Деланию. Таика тоже взирала на нее, и в отличии от первых двух прямо и без капли подобострастия.

– Смотрю тебя это забавляет Первая Говорящая, – заявила та. – Рада что смогла рассмешить тебя.

Таика говорила все это с нескрываемым сарказмом, и в ее голосе не было и намека на то, что ей весело.

– Брось Таика, просто у меня сегодня хорошее настроение, – отмахнулась от нее Делания. – Надеюсь, что ты не собираешься испортить мне его своим кислым видом? Нет? Вот и прекрасно. Оставим споры о благопристойности жителей городов-государств на потом, как и обсуждения истинного значения празднества Пути духа. Есть более важная тема чем эта.

Таика холодно кивнула, оправила сбившиеся на коленях юбки и воззрилась на Деланию ожидая ее следующих слов. На самом деле никаких уж особо важных дел, которые Первая Говорящая сегодня хотела бы обсудить с этими женщинами, у нее не было. Просто Делании не хотелось провести остаток времени до начала церемонии в бесполезных спорах о нравственности. Тем более что в этом вопросе они с Таикой никогда не придут к полному согласию.

– Олети моя речь готова? – спросила она Вторую Говорящую, которая сейчас делала вид, что внимательно разглядывает содержимое своей только что пополненной чаем чашки.

Поняв, что Делания обращается к ней, Олети встрепенулась и, выдавив из себя улыбку, утвердительно кивнула Первой Говорящей.

– Все готово. Я провела за ней всю ночь. В этот раз ваша речь будет более проникновенной чем у Первого Говорящего. Я в этом уверена.

Несмотря на заверения Второй Говорящей, Делания ее уверенности не разделяла. Вообще-то именно Олети отвечала за составление речи Первой Говорящей в прошлом году и тогда тоже заверяла ее в том, что речь произведет большее впечатление у толпы, чем речь Экхарта Бишаг, которую для него написала Хельга Оффин, еще одна уроженка Хешшина, добившаяся невероятного для своих соотечественников положения в Цитадели. Но вышло все ровно наоборот. Речь Экхарта вызвала более бурные овации и отклики среди простых обывателей, заполонявших во время церемонии Принятия площадь Единения и что самое страшное, среди слушателей и Говорящих Цитадели. Даже некоторые из сторонников Первой Говорящей хлопали Экхарту громче чем ей самой, за что, впрочем, позже и поплатились. Она едва сдержала улыбку вспомнив о том, как эти глупцы пресмыкались перед ней принося свои искренние извинения.

– Очень на это надеюсь, – постаралась как можно более сухо ответить Делания. – Очень.

Вторая Говорящая смутилась и тут же сделала вид что отпивает из чашки, в попытке скрыть свое смущение. Она понимала, что если оплошает и в этот раз, то будет серьезно наказана.

– В этом году все будет иначе, – вновь заверила Деланию Олети, но уверенности в ее голосе чуточку поубавилось.

Делания лишь кивнула в ответ. Уж в чем она точно не сомневалась так это в том, что в этот раз Вторая Говорящая будет стараться лучше. Вопрос оставался лишь в том насколько хорошо подготовилась Хельга Оффин. Эта хешшинка раздражала Первую Говорящую больше, чем кто-либо из служителей Цитадели и не только потому, что она была яростной сторонницей Экхарта. Язвительная и высокомерная она при любом удобном случае пыталась указать на некомпетентность Делании как Первой Говорящей, при том что в Высшем совете Хельга заседала чуть ли не дольше всех остальных. Возможно чуть меньше, чем Данвер Орнон, который, кстати, тоже был сторонником Экхарта. И оба они имели в связи со своим стажем советников непоколебимый авторитет. Даже сторонники Делании порой пасовали под напором этих двоих и, если бы не влияние на них Первой Говорящей, наверняка не устояли перед этими двумя. Делания знала настоящую причину такого отношения к ней со стороны Хельги Оффин. Просто та сама хотела занять место Первой Говорящей, и теперь, глядя на Деланию, злилась, видя в сопернице свою упущенную возможность.

– Ассамблея собиралась во второй день месяца Духа, – как бы невзначай сообщила Тесси Охара, так и не дождавшись, когда Первая Говорящая соизволит заговорить об упомянутой ею важной теме.

Конечно же Делания была в курсе того, что ассамблея собиралась. Правление Цитадели всегда знало о сборе ассамблеи городов-государств и о принятых во время ее заседания решениях. По крайней мере об большинстве из них. Остальное Первые Говорящие как, впрочем, и члены Высшего совета узнавали от своих источников среди членов ассамблеи или секретарей и прочих приближенных к ней служащих.

– Обсуждали что-то важное? – делая вид, что заинтригована, поинтересовалась Делания взмахом руки указывая Олети, чтобы та наполнила ее уже наполовину опустевшую чашку. Вторая Говорящая с излишней поспешностью выполнила ее указание.

– Ничего такого что могло бы представлять интерес для Цитадели, – не дав открыть рта Тесси ответила Таика. Охара обижено поджала губы, она мало кому позволяла перебивать или говорить за себя, но Таике Табири никогда не возражала, по крайней мере в присутствии других женщин.

– Из-за гражданской войны в Тессинском салисариате осложнилась торговля с Эоврином, – вступила в разговор Тесси поняв, что Таика продолжать не собирается. – Торговые обозы подвергаются нападению банд и отрядов наемников якобы нанятых советом Равных. Основной поток драгоценностей и пряностей поставляется морем, но у западных берегов Эдшары очень коварные течения и это также значительно осложняет доставку. Если бы эдшарцы общались с внешним миром и позволили пользоваться своими портами или разрешали нашим торговцам проход через свои земли, нам было бы намного проще, а так остается работать с тем, что есть.

Тэсси замолчала, раздраженно скривив губы. Ее можно было понять, ведь мессия Охара теряла немало денег из-за нарушения поставок лаидских и тибронских тканей, пользовавшихся огромным спросом среди богатых сословий Тессинского салисариата и жителей сурового Эоврина. Вообщем-то из-за гражданской войны в салисартате страдала вся торговля городов-государств, но для Делании это не имело особого значения. Ее никогда не интересовала торговля, если только от нее не зависело благо Цитадели. О нет, ей конечно же не хотелось, чтобы величие городов-государств, чьей основной жизненной артерией была торговля, угасло. Совсем нет. Но войны были ей на руку. Так совету будет легче принять ее предложение и впервые внести столь значительные изменения в устав Цитадели. Конечно, после того как она заручиться поддержкой большинства голосов Вторых Говорящих и слегка осадит Экхарта. Пока же о том, что она собиралась предложить, не знала даже Олети Марика, а она по праву могла претендовать на звание самого доверенного лица Делании в Высшем совете. До тех пор, пока она не будет уверена в том, что Экхарт не сможет ей помешать, не стоило вводить в курс дела приверженных ей членов Высшего совета.

– Что же, войны никогда не шли на пользу торговле, – с хмурым видом заявила Таика, внимательно наблюдая за тем, как Делания принимает из рук Олети чашку с чаем. – И войны никогда не шли на пользу нашим городам. Впрочем, гражданские войны как правило быстро заканчиваются, либо уничтожением мятежников, либо свержением законной власти. Будем надеяться, что и в Тессинском салисариате скоро все разрешится. Правда салисе, новой или старой, потребуется время на то, чтобы восстановить порядок в своей стране. Войны обычно приводят к появлению всякого рода непотребного сброда, сбившегося вместе ради получение легкой добычи.

– Ассамблеи стоило бы задуматься о том, чтобы поддержать одну из сторон, конечно же ту у которой больше всего шансов на успех, – осторожно заметила Олети. – Помимо того, что это может помочь тессинцам быстрее обрести единство, а городам-государствам перестать нести убытки от разорения наших обозов, ассамблея может потребовать смягчение торговых квот на поставляемые в Тессинский салисариат товары, а также уменьшения налога для прохода торговых обозов в Эоврин, и…

– Я уже вынесла этот вопрос на обсуждение ассамблеи, – прервала Вторую Говорящую Тесси Охара.

Перечислять выгоды не имело смысла, так как все присутствующие женщины прекрасно понимали, что могут получить города-государства поддержав будущую власть салисариата. И конечно же все понимали, что будет если ассамблея выберет неверную сторону.

– Вряд ли ассамблея поддержит это предложение, прежде чем станет понятно кто победит, а к тому времени тессинцы наверняка откажутся от чьей-либо помощи, потому как не будет в ней особо нуждаться. Большинство из заседающих в ассамблее не любят рисковать, тем более, когда существует большая вероятность понести огромные потери и лишиться возможности торговать с одним из государств, особенно таким крупным как Тессинский салисариат. И их нельзя осуждать за осторожность. По мне лучшим решением будет переждать бурю, а затем уже предложить помощь в восстановление салисариата выигравшей стороне и уже тогда взамен требовать каких бы то не было торговых льгот.

– Да этот вариант менее рискован, но я не думаю, что салисариат примет нашу помощь после окончания гражданской войны. Сомневаюсь, что страна понесла такие уж серьезные потери и разрушения, что не сможет справиться своими силами. Они скорее повысят таможенные сборы и обложат наши торговые представительства в крупных городах новыми налогами, чем согласятся принять нашу помощь взамен на какие-либо уступки.

– В любом случае это будет лучше, чем поддержать неверную сторону и оказаться в худшем положение, чем если бы мы просто остались в стороне, – заявила Таика тоном, не терпящим возражений.

Судя по тому, как поджала свои тонкие губы Тесси Охара, ей было что ответить на этот счет, но женщина благоразумно смолчала, понимая тщетность спора с мессией Табири. Делания, дабы разрядить обстановку и заодно сменить тему разговора, вновь набросилась на Олети заставив ее вслух повторить ту речь, что она для нее подготовила. Бедная Вторая Говорящая несколько раз сбивалась и начинала сначала, прежде чем повторила все полностью. И дело здесь было не в том, что Олети не помнила слов, просто пристальный взгляд Делании, который она между прочем много вечеров еще до того, как стать Первой Говорящей оттачивала перед зеркалом, мог выдержать не каждый. Речь действительно получилась на славу, но тревога о том, что у проклятой Хельги Оффин получится лучше, не давал покоя Первой Говорящей. При мысли о том, что и в этом году Экхарту удастся привлечь больше внимания к своей персоне чем Делании, заставило ее невольно скривиться. Олети тут же отвела взгляд сочтя недовольную гримасу Первой Говорящей за признак недовольства составленной ею речью. Пусть так, подумала Делания, возможно в следующий раз она будет стараться еще лучше. Чай, который доселе приносил прохладу, теперь отдавал горечью. Делания с раздражением отставила чашку в сторону. Откинувшись на спинку кресла она погрузилась в свои мысли, не обращая внимания на пересуды трех женщин. Кажется ее о чем-то спрашивали, но она не отвечала. Ей было сейчас не до них. Все ее мысли были устремлены к церемонии Принятия. Только это было для нее сейчас важно. Нет, в этот раз Экхарту не удастся затмить ее. Только не сегодня. Делания сладостно улыбнулась и прикрыла веки. Стоило немного расслабиться перед тем, как отправиться на церемонию и показать всем, кто в Цитадели хозяйка.