Читать книгу Дачи и дачники - Алексей Овчинников - Страница 3

Старый купеческий дом, построенный в конце XIX века, с большим лесистым участком площадью немногим менее двух десятин купил у Канунникова еще до его ареста и суда местный священник Бухарев, у которого была незамужняя дочь. О его жизни в про́клятом доме имеется очень мало сведений. После революции, когда началось гонение на церковь, священник в 1922 году был арестован большевиками и сослан на Соловки, куда в те годы отправляли большую часть священнослужителей. Он оказался первой жертвой проклятия, наложенного покойной супругой Канунникова на принадлежавшую ему недвижимость и на тех, кто в ней проживает. Перед своим исчезновением, как говорит легенда, он собрал все свои драгоценности, положил их в большую вазу с ручками в виде двух нимф и закопал где-то на своем участке. Все последующие хозяева дачи предпринимали неоднократные попытки найти этот клад, но безрезультатно. Дом перешел по наследству к дочери Бухарева, но довольно скоро был экспроприирован советской властью и несколько лет в нем была детская колония.

В 1936 году этот дом, вернее то, что от него осталось, приобрел уже известный в то время композитор Павленко, профессор консерватории, автор нескольких симфоний, опер и балетов, а также музыки к кинофильмам. За сюиту из одного из своих балетов композитор получил Сталинскую премию, а в начале тридцатых годов он был удостоен звания Заслуженного деятеля искусств. Написав музыку к чрезвычайно популярному в те годы кинофильму, он получил приличный гонорар и на эти деньги купил и отремонтировал старый дом.

Дача, купленная композитором, требовала не только капитального ремонта, но и существенной перестройки. Пришлось заменить крышу, расширить окна, обновить террасу. Во время замены пола последней купленные доски оказались длиннее старых и их решили не укорачивать, а продлить пол террасы, сделав на ее выходе в сад нечто вроде открытого балкона, с которого в обе стороны спускались широкие лестницы с перилами из точеных балясин. А на крыше веранды устроили небольшую огороженную площадку, напоминающую капитанский мостик, с которой через несколько прореженный сад была видна долина реки и возвышенности на ее противоположном берегу. Из этого балкончика дверь вела в небольшую мансарду, в которую поднимались по узкой лестнице из одной из комнат. В доме были перепланированы и расширены некоторые помещения, в которых заменили полы и покрыли морилкой стены и потолки. Сделали кафельные печи, придавшие комнатам нарядный и уютный вид. В кабинете композитора, где он писал музыку, поставили отличный немецкий рояль фирмы «Бехштейн». Дом покрасили в желтоватый цвет с золотистым оттенком, придавший ему вид старинной усадьбы. Жена композитора принимала непосредственное участие в разработке проекта и перестройке дома. Для приема часто приезжающих гостей она велела построить в углу сада небольшой деревянный гостевой домик с комнатой под высокой крышей, в котором ночевали и жили приятели, знакомые и ученики знаменитого композитора.

Единственно, что омрачало жизнь семьи – это периодическое появление в слабоосвещенном подвале дома фигуры неизвестной женщины, закутанной в белое покрывало, под которым в свете свечи можно было разглядеть искаженное лицо синего цвета с открытым ртом и вывялившимся языком. Эту ужасную фигуру видели многие, но чаще всего она являлась кухарке, которая нередко спускались в подвал за хранившимися там продуктами. Однажды ее увидела и жена композитора. Поднявшись в ужасе по узенькой лестнице, она с трудом добралась до постели. Мужу пришлось отпаивать ее сердечными каплями. А кухарка трижды в разные часы, увидев страшное привидение, больше спускаться в подвал отказалась и вскоре попросила расчета у хозяев про́клятого дома. Тогда композитор привез из Москвы одного из немногих оставшихся на свободе священников, и тот, осветив подвал множеством свечей, окропил пол, стены и все углы святой водой. Вскоре в подвал было проведено электричество. После этого привидение там не появлялось. Однако, композитору во время игры на рояле несколько раз по вечерам слышались какие-то хриплые завывания. Но, скорее всего, это был ветер, шумевший в печных трубах.