Читать книгу Искусство пускания дыма и мыльных пузырей - Алексей Романов - Страница 4

Поскольку речь идет о стилях в искусстве, то можно сказать, что новое объединение в хаосе приобретает энергию за счет отталкивания от предшествующих направлений.

Что определяет характер нового стиля – искусство или наука?

Во взаимоотношениях искусства и науки выделяют два пути сотрудничества:

1. Предпочтение отдается образному мышлению и интуитивному пониманию всех отраслей деятельности человека.

Искусство не что иное, как способ выражения общественных переживаний и опыта, через творческие стремления. Роль искусства для человечества огромна, суть его сводится к субъективному пониманию и отражению мира через художественные образы. Оно отличается от науки тем, что через него можно представить миру нестандартное понимание реальности. Наука отвергает любую индивидуальность и стремится к объективному, общему для всех пониманию мира и систематизации понятий. В искусстве заключены эмоции и переживания, оно создано для раскрытия тех аспектов жизни, до которых науке нет дела. Таким образом, искусство предоставляет надэмпирический способ отображения человеческих знаний, является ресурсом для подпитки духовной формы и насыщения эмоциями через сопереживание. Художник и ученый, по сути, творцы, способные поработить действительность, но чтобы подчинить ее, каждый должен обладать большой силой воли. Их деятельность идет рука об руку с перманентным умственным и эмоциональным напряжением. Когда ученый начинает говорить об интуиции, он хочет вырваться из оков рационализма.

В искусство входят разные системы мироустройства, тем не менее, оно никогда не основывалось на них. Познать его азы можно с учителем, но для полного понимания необходимо обладать особыми способностями.

2. Решение противоречий внутри науки.

Главная цель фундаментальной науки – познание мира в отрыве от убеждений людей. Прикладная наука стремится к новым открытиям для создания комфортной жизни. Она полностью зависима от социума. Таким образом, перед нами появилось главное противоречие между двумя способами научного познания – прикладного и фундаментального. Его невозможно решить внутри границ науки. Примерно до середины 20 века о решении этого вопроса не задумывались. Прикладная наука использовала открытия фундаментальной по мере необходимости. После успешных исследований в области атомной физики и генной инженерии, в области научного познания произошли кардинальные изменения. Появилась моральная ответственность за судьбу мира.

Решение разногласий в научной сфере приходит из искусства. Оно сблизило фундаментальную науку с человеческой жизнью и расширило области изучения прикладных дисциплин. Наука стала полноценным элементом культуры. Конфликт фундаментальных и прикладных наук не что иное, как противостояние культуры и цивилизации. Разрешить это столкновение можно только за их границами. Как искусство способно решить фундаментальные противоречия в науке? Искусство имеет элемент познания мира, в науке же эта часть является финальной целью всего исследовательского процесса. Оно не только отображает окружающую реальность, а пытается создать новую. «Глубокое искусство», так же как философия и религия, не борются с проблемами, которые можно решить без них, а стремится к анализу любви, долга, выбора гения и толпы. При рассмотрении произведений искусства зритель испытывает чувство катарсиса – духовного очищения.

Без искусства научное познание исказится и последует изменение действительности, превращая ее в безжизненный механизм, а без науки искусство станет неопределенной смесью бессмысленных образов и эмоций, которые не смогут решить экзистенциальные проблемы человека. Необходимо соединить научное познание и творческое, чтобы в мире хаоса они синергировали. Как правило, креативным людям дана способность объединять различные области науки и искусства. Сегодня мы особенно сильно нуждаемся в таких личностях для гуманизации созданного мира. Гуманизация – развитие людей в плане общения, увеличения кругозора, просвещения, стремления дать человечеству достойную и возвышенную цель.

Проблемы медиа-арта и инновационного погружения.

Революционные преобразования в науке и искусстве происходят на протяжении многих лет. Это не значит, что мы идем из какого-то мутного прошлого, в не менее туманное будущее.

Произведения искусства можно рассматривать как модели игры для представления того, что нас окружает. За счет них можно осуществить некоторое приближение к осмыслению структурно-переизбыточной системы и втягивание человека в техно-культурную сферу. Изменение в восприятии технических достижений можно наблюдать в современном поколении. Прежде чем что-то включить, люди из прошлого века читают инструкцию, смотрят на кнопки. Дети не задумываются о руководстве пользователя, ведомые интуитивными интерфейсами они начинают работать и жить в этой информационной среде. Подростки имеют достаточно гибкое сознание, которое быстро адаптируется к предлагаемой техносфере. В противовес этому гибкому вовлечению мы должны задаться вопросом, куда ведет это инновационное погружение.

Сегодня мир живет понятием «нового», но еще смутно понимает, что такое инновация. Под ней понимается усложнение структуры пространственных отношений, за счет внешней позиции к системе ресурсов.

Когда мы говорим о новизне в искусстве, то уже существуем в некой традиции. Искусство тесно переплетено с разными обычаями народов, например, награждение за особые заслуги.

Иезуитский средневековый орден, утвержденный испанским дворянином Игнатием Лойолой для привлечения в их сообщество, с целью проповеди веры и запечатления истории, через некий медиа- арт: ученых, художников, этиологов. Если мы вспомним фаюмский портрет, а точнее технологии исполнения мумификации трупов, то это тоже фиксирование образа, только две тысячи лет назад. Позволить себе изготовить собственную мумию могли только очень богатые люди. Бедное население пошло на инновацию и заявило следующее: «самая сложная для мумификации часть – лицо, мы заменим его живописным портретом». Парадоксальная вещь, что мы привыкли к живописи, она относится к фиксации какой-то окружающей природы, чего-то живого, реалистического, хотя она возникает из технологий мумификации трупов.

Идеологию современного искусства можно вывести из принципов Лайолы. Он утверждал, что нужно всматриваться в образы ада для того, чтобы человек обрел благочестивость веры. Чем занимается сегодня современное искусство? Оно, как правило, предъявляет нам образы ада, для того чтобы галлюциноз, который так свойствен современному искусству, формировал в сознании общества стремление к новым технологиям. Лайола, находившийся на Монсерате с пораненной ногой трансформировал искусство не технологическим, а психологическим образом. Измененный галлюциноз имеет непосредственное отношение к медиа-арту, он является его стержнем и основой, с которой мы сталкиваемся на протяжении 17 – 20 веков. Сегодня этот «галлюцинаторный синдром» становится технически опосредованным процессом. Есть еще один важный момент, то, что искусство работает с метафорами. Приходя в музей, мы привыкли видеть, что там висят произведения искусства, а в углу бабушка-смотритель прибывает в полусне. Здесь мы сталкиваемся с очень странной вещью, нам надо подготовиться к тому, что творение будет обладать некоторым подобием «метаболика», а бабушка подобием ухаживающего за ним персонажем. Если представить некий близкий к живому объект, помещенный в зал музея, требующий присмотра и тщательного ухода, то имеющаяся сегодня система хранения художественных ценностей не сможет осуществить бережное их хранение. Информация всегда отделена от организма и работа с ней позволяет радикально ускорить эволюционную скорость артефакта. Онтология и показ вещей посвященных феномену технобиологического искусства можно назвать «эволюцией от-кутюр». Современное искусство и наука вошла в эпоху постбиологии. Эволюция всегда апеллирует понятием вида, большой совокупности организмов, а при вводе понятия «эволюция от-кутюр», происходит предельно индивидуализированное развитие общества. Приходя в галерею, мы видим некий знаковый слой, пейзаж. Все что на нем изображено – знаки, за которыми скрывается несущая материальная инфраструктура. Настоящая гениальная подвижка встречается тогда, когда художник начинает рефлексировать по поводу этой структуры.

Произведение технологического искусства должно отражать условия и стратегии своего производства, иначе у него есть все шансы уйти в область дизайна или стать технологическим китчем. В искусстве очень много авторов, которые не рефлексируют на свою медийную основу. В какой мере мы способствуем зарождению в нас технологической реальности? Каким образом через творчество отстаиваем свое будущее, наделяя сознанием и деятельностью другое тело? Не являются ли наши способы познания реальности при помощи новых технологий конструированием окружающего пространства и моделированием самих себя? Пытаясь разобраться в этих вопросах, мы видим тенденцию выхода технологий за пределы нашего контроля. Технологии становятся автономными. Когда наука и технологии нацелены на организацию нового типа материального взаимодействия мы можем назвать его «интерактивностью техночеловека». В дальнейшем, необходимо сделать правильный выбор, конструируя общую систему ценностей. Создавая нечто чужое, в опыте живого общения с ним, можно продемонстрировать склонность к господству воли и власти, которая заложена в генетическом коде всего человечества. Связь познания этики станет недостающей внутренней оптикой, позволяющей критически смотреть на себя, в том числе при создании пространства техносистемы.

Возможности информационных технологий позволяют оперировать огромными массивами данных. Это дает области IT в медиа-арте, био-арте, робототехнике или тканевой инженерии, задействовать свой мощный вычислительный потенциал.

Второй тренд, это произошедшая революция в биологии, продолжающая методы биомедицинских технологий. Большой вклад в это развитие внес Джо Дэвис, художник, ученый, придумавший новый раздел современной науки, включенный в работу группы исследователей из Массачусетского института биологии как основатель био-арта.

Оперируя техническими посредниками и реальными носителями идей, наука сосредотачивается на построении работоспособных моделей. Она всегда сфокусирована на рациональность и логичность окружающего пространства, отвергая проекты идеалистического направления.

Задача искусства при пересечении с наукой заключается в том, чтобы гнать динамику новых форм бытия, словно там уже заложена жизнь.