Читать книгу Тайна родового древа. Вечная жизнь. Седьмой том - Алексей Тенчой - Страница 19

Дабы о проведении прибывшими в монастырь священниками обряда экзорцизма никому не стало известно, монахиню Софию, связанную по рукам и ногам грубой, толстой пеньковой верёвкой, под вечер в сгущающемся тумане вывезли в лес.

Там священники втроём привязали её такими же путами к широкому вековому дереву, одиноко стоящему на поляне, которую заведомо осветили множеством привезённых с собой факелов.

Ранее никто из прибывших священнослужителей ни разу не проводил обряда по изгнанию из человека нечистой силы. Но они были убеждены в своей вере и в своей преумноженной «силе трёх», благодаря которой собирались справиться с данным ритуалом и тем самым сохранить честь и репутацию женского монастыря.

Вид Софии был ужасен: в длинном рубище, с растрепанными, давно не мытыми свалявшимися волосами, она смотрела на своих мучителей тёмными, будто пустыми глазами, на дне которых маленькими точками горели демонические огоньки рвущейся из её тела колдовской сущности Анастасии.

Церковная служка, взятая священниками в подмогу, расставила и зажгла вкруг одержимой сотни больших восковых свечей, и священники двинулись друг за другом по этому кругу, окропляя Софию святой водой.

Анастасия дико закричала и, выгнувшись всем телом, с такой силой задёргалась в путах, что пенька, перетираясь, лопалась и узлы, стянутые на запястьях и лодыжках, начинали ослабевать.

– Господи, помоги! – испуганно перекрестилась служка и застыла, охваченная животным страхом, с расширившимися, нервно моргающими глазами, совершенно теперь бесполезная в своей ничтожной помощи.

Анастасия вновь взвыла, опалённая крапом святой воды, будто огнищем. Вместе с ней испуганно заорала служка. И вслед им, будто наполненный рёвом громадного дикого зверя, весь лес зашумел, закачался кронами деревьев и погнал тёмные, сгущающиеся мглой тучи на поляну.

Поднявшийся ветер раздул пламя свечей, и оно переметнулось на траву и поползло огненными прожилками к центру круга.

София, увидев приближающийся к ногам огонь, тоже испуганно закричала и стала рваться из плена, но, связанная и подавленная сущностью Анастасии, она была обессилена.

Анастасия же, напротив, будто выросла и своим духом поднялась над телом и свысока посмотрела на всех. Сникшая, опустившая свою набожную голову София, привязанная к стволу дерева, больше не оказывала никакого сопротивления и, будто не живая, обмякла членами. Анастасия перевела взгляд пылающих диким огнём глаз на служку, беспомощно жавшуюся к телеге, на которой её сюда привезли, и на бедных, бегающих в испуге вокруг Софии и торопливо читающих псалмы попов. Она стремительно полетела вниз и снова вошла, вонзилась в своё родное тело. Дикая боль пронзила Софию, а Анастасия завопила:

– Никуда я не уйду!

– Изыди, сгинь, нечистая… – вновь и вновь повторяли церковники, осеняя женщину крестными знамениями.

Земля содрогнулась, и свечи, расставленные по поляне, погасли от прошедшей по лесу воздушной волны, будто кто незримый сильным дыханием задул их. Языки пламени, которые ещё мгновение назад, полыхая, ползли по траве к привязанной к дереву женщине, погасли, и трава задымилась тонкими серыми струйками.

– А-ха-ха… – раскатистым эхом покатился по лесу безумный смех Анастасии, и, заглушая его, начал подниматься ураган.

Ветки, сучья деревьев и вздымаемая кверху листва закружились в вихреобразной воронке.

Грузный священник и его помощники, еле держась на ногах в ураганном потоке воздуха и подгоняемые им, бегали по кругу образовавшейся воронки и кричали в неё молитвенные слова, которые закручивались воздухом и уносились высоко в небо.

Дерево, к которому была привязана монахиня, начало крениться и затрещало. Оно вывернулось из земли с корнями и вместе с привязанной, также закрученное воздушной воронкой, поднялось высоко-высоко, а потом с силой обрушилось вниз. Всех, кто находился на поляне, ударной волной отбросило в стороны.

София лежала на стволе и была похожа на мёртвую. Вокруг всё стихло, и давящая тишина повисла над тёмным лесом.

Один из священнослужителей, опомнившись, в свете луны подполз к дереву и посмотрел в женское лицо. Крупная слеза катилась по бледной щеке Софии.

Отвязав её от ствола, но не освобождая от пут рук и ног, исполнители обряда погрузили обессиленное тело в телегу, сами сели вкруг него и в молчании вернулись в святую обитель.

Священнослужители были уверены, что с бесом, поселившимся в теле монахини, отныне покончено навсегда.

По прибытии в монастырь бывшей игуменье Софии объявили, что постановлением церковного суда она лишена всех степеней священства и отлучена от Церкви за явную духовную вину и противоправные преступные деяния, нанёсшие православной обители моральный и духовный урон.

– Да будет она, – провозгласил священнослужитель, – предана анафеме!

Они решили вывезти Софию поутру за границы Спасского уезда и гнать её подальше от сих мест, сопровождаемую людским осуждением.

Последняя ночь, проведённая Софией в своей келье, была ужасной, так как Анастасия вновь проснулась в её теле и с нечеловеческой силищей сумела разорвать путы, связывающие её по рукам.

– Что, довольна? Меня предали анафеме, проклятая монашка, чего ты добилась своей исповедью?! – кричала обезумевшая Настя.

София ничего не ответила, а молча, со слезами на глазах, села на край кровати. Немного подумав, достала из-под соломенного матраса записную книжку и, обмакнув перо в чернильницу, вписала в блокнот последнюю – предсмертную – запись.

Потом, радея о своей заблудшей душе, бывшая монашка долго молилась Господу и накладывала на свою грудь кресты, тем самым отстраняя от себя Анастасию. Когда под длинные нудные молебны и песнопения Анастасия начала в ней засыпать, перестав мешаться под рукой, София, содрала с постели простыню, скрутила её в жгут и, свернув из него петлю, накинула на свою шею и туго затянула…

Перед церковными настоятелями встала другая задача. Они не знали, что делать с трупом Софии и где захоронить его.

– Да чтоб ей пусто было, – серчали священники.

Ведь они, провозгласив ей анафему, теперь не могли предать её тело земле ни на территории монастыря, ни за его пределами. Долго совещались церковники, и было принято ими такое решение: похоронить Софию за кладбищенской оградой как человека, продавшего свою бессмертную душу диаволу и самостоятельно наложившего на себя руки.

Её блокнот, даже не раскрывая и не читая писаного текста, положили в дощатый гроб и вместе с ней безо всяких поминальных почестей закопали.