Читать книгу Неоконченная исповедь Богу. Непридуманные истории - Алексей Ушаков - Страница 3

Мне поручено тренироваться в писании текстов и писать этюды. Художники ходят или ездят на натуру писать этюды, тащат с собой краски, холсты, кисти, мольберт и прочее, а нам, писакам, и задницу отрывать не надо – заглянул в анналы своей памяти или электронные блокноты, или представил мысленно что-то – и описал. Как известно, писатели пописывают, а читатели почитывают – вперед, ребята!

Этюд на тему студенческих экзаменов

Общую физику нам в МИФИ на факультете «Т» (экспериментальная и теоретическая ядерная физика) читал Взоров – один из лучших лекторов по общей физики Москвы. Его приезжали слушать из других ВУЗов, включая физфак МГУ – приезжали слушать и смотреть, как ходят в театр на любимого актера, мастера своего дела. Он прекрасно владел словом, знал предмет и имел потрясающее чувство юмора. Он легко мог объяснить любую тему как при помощи законов физики и аппарата математики, так и просто логикой на пальцах. Естественно, мы ему подражали, как могли.

Так вот, пришёл я к нему на экзамен и попались мне в билете Законы термодинамики. Я взял билет, а Взоров мне и говорит:

– Что, Алексей, сразу отвечать будете или готовиться пойдёте? Если сразу, +1 балл!

– Сразу, – говорю.

– Помню, на семинаре Вы правильно решили задачу, применив несуществующий закон физики. Что будет на этот раз?

– Разрешите, я докажу все Законы термодинамики разом, даже не называя их, методом «от противного»?

– Валяй!

По большой аудитории амфитеатром прошёл гул с оттенком удивления и интереса, и я начал:

– Представим, что Законы термодинамики не работают.

Из аудитории, где сидела группа теоретиков, донеслось:

– Полная жопа будет!

Аудитория взрывается аплодисментами, как в театре после удачной реплики актера. Смех Взорова носит неудержимый характер, он начинает икать и выходит из аудитории. Лохи пытаются начать списывать. Мне с первых рядов шепчут:

– На столе у Взорова учебник, посмотри…

– Это не наш метод! – отвечаю.

Пока преподаватель борется с икотой и приводит себя в порядок, я решаю задачу, получая правильный ответ, чисто логическим методом. Возвращается Взоров:

– Ну? – платок у рта, глаза мокрые, смотрит мой листок с решением.

– Ответ правильный, но как Вы его получили? Хорошо, дальше.

– Хорошо это отлично, на отлично я ещё не тяну!

Взоров берет мою зачетку, что-то пишет, прикладывая платок ко рту, протягивает мне:

– Хор, заслужил!

В аудитории аплодисменты, кто-то свистит.

Еще пару мазков о госэкзамене по английскому языку. Этот экзамен в МИФИ был в конце 4-го курса. До этого мы тренировались в переводах технических текстов по физике, набирали словарный запас и прочее, а тут бац – экзамен. С языком у меня было плохо, даже с русским, по причине очень плохой памяти. Читая вторую страницу книги, я забывал, что было на первой, и это сохранилось по сей день…

Сел я к преподавателю, а это оказалась завкафедрой английского (первый раз ее видел). Взял билет, уж и не помню, что там было. Экзаменатор дает мне «Физикал Ревью» и говорит:

– Выбирайте статью и начинайте переводить.

Я листаю журнал и, о чудо, вижу статью о спектрометрии – как раз та тема, которой я занимаюсь. Схемка прибора, формулки, графики и спектры – всё знакомо.

– Нашли, давайте, не тяните…

Тут мне и поперло. Я начал как по заученному рассказывать, чем я занимаюсь, со всеми подробностями и нюансами, даже ядерный жаргон применил. Минут через пятнадцать преподаватель меня прерывает, берет журнал, вчитывается в статью и спрашивает:

– Скажите, сколько английских слов Вы знаете?

Нет ничего лучше правды – этому меня еще Мама учила, и я отвечаю:

– Два!

– И какие?

– Эксусайз и эхтиандр…

– И всё?

– Нет, я их просклонять могу в прошедшем времени!

Преподаватель минут пять смотрит мне прямо в глаза, задумчиво так, а там есть куда смотреть – я тогда был с бородой, волосы до плеч (но не хиппи) и говорит:

– Верю!

Понятно, что экзамен я сдал на… уж и не помню.

Этюд на тему семинаров и лабораторных

А еще у нас был семинарист по матану по фамилии Бут, а звали его Евгений, он еще записки на двери деканата оставлял, типа: «Е. Бут в 407 ауд.». Про него нельзя не рассказать. Блондин, волосы ёжиком коротким, высокий, но как колобок, совершенно необъятный в талии. Математику он сек только так. Его задачей было и рассказать, и объяснить, и натаскать. Как в армии говорят: не знаешь – научим, не хочешь – заставим. Так и он. У него была общая тетрадь, где на каждого студента он отводил пару—тройку листов в семестр. Листы были разграфлены по времени, числам и заданиям, и там он ставил оценки. Зачетная сессия у Бута начиналась за месяц до официальной. Представляете, как он нас дрючил… Конечно, на экзамены он выпускал всех, но в таком состоянии, что мать родная не узнавала. А на самом экзамене выслушивал ответ на билет, потом доставал свою тетрадку и начинал гонять по заданиям, где в клетке минус стоял. И при этом он говорил: «Чтобы физику учить, понимать, расчеты делать, надо отлично знать математику, вот я вас и дрючу». На факультете «Т» – самом сложном, нам давали полные курсы математики и физики все пять лет учебы, а на шестой год мы писали диплом.

На лабораторных работах, где мы получали «сверхвакуум» путем применения жидкого азота, а потом и жидкого гелия, произошёл конфуз. Девочка одна из нашей группы, Лена, ходила в шапке из шанхайского барса, шапка была такая большая, что оставить её в гардеробе было нельзя, и засунуть её никуда было нельзя, поэтому в лаборатории она лежала на столе. Нашёлся умник, который решил плеснуть жидкий гелий в шапку как в термос. И вот лежит шанхайский барс на столе весь в инее и «дымит», тут входит преподаватель и говорит:

– Так, прошу всё со столов убрать кроме блокнотов с ручкой. У кого там сигарета дымит, вы что…

– Ленка, скинь шапку к батарее, – шепчет кто-то.

Ленка берёт деревянную линейку и сдвигает заиндевевшую шапку со стола – ДЗЫНЬ-БЛЯМ…

Этюд про хоккейную спортивную форму

Самым интересным была для меня игра в институтской команде по хоккею, всего год, вместе с завкафедрой теоретической физики по фамилии Мур. Сколько же было надежд на множество экзаменов по этой части! И все было хорошо, пока я не набрал спортивную форму и не начал ругаться матом на поле и за бортиком, да ещё пару раз на тренировках применил к Муру силовые приёмы у борта. Экзамен сдавать было сложно.

Помню был такой момент – в институте не было бумаги и всех просили приходить на экзамен со своими листами. А сдавали мы тогда или релятивистскую теорию поля, или электродинамику, или предмет из комбинации этих слов. Вот я и принес на экзамен листы с ответами на билеты, только сильно продавленные – второй экземпляр без копирки. А экзамен принимал лектор Мур. Отвечая на билет, я обвел вдавленное и пошел отвечать. А формулы там были на полстраницы. Ну Мур мне и говорит: «Алексей, да что б вы такую формулу запомнили, ну не верю».

Этюд на тему военной кафедры

У нас был преподавателем полковник-танкист, а готовили из нас командиров мотострелковых взводов. Приколов было мало, в основном шагали на плацу и стреляли на полигоне. Но вот когда нам объясняли устройство автомата Калашникова, возник вопрос.

– Это приклад, это рожок с патронами, это затвор, а это дуло, из которого вылетает пуля и летит по «неувидимой» траектории, – говорит полковник.

– Товарищ полковник, а что такое «неувидимая» траектория? – спрашивает студент.

– Студент, вы видели, как комар ссыт?

– Нет!

– Вот, это и есть «неувидимая» траектория!

Этюд про туристов

Многие студенты записывались в секции. Особой популярностью и у студентов, и у преподавателей пользовались секции альпинизма, байдарочная и секция сплава на плотах по порогам. Мы заметили, что студенты и преподаватели из одной секции быстро находили общий язык на зачетах и экзаменах. А вот студенты-туристы и обычные преподаватели никак сговориться не могли, и таких студентов часто отчисляли. Так и из нашей группы двоих отчислили. А какие ребята были! Частенько в понедельник приходили на лекции, а от них костром пахло.