Читать книгу Рассказы о Великой Отечественной - Алексей Василенко - Страница 6

– Армейскую службу я начал… ну, понятно, с момента принятия присяги, но в войска прибыл в июне 1941 года. Так что война началась, а я был молоденьким лейтенантом со стажем в несколько дней. А войну я встретил вблизи границы. Кстати, в отличие от множества трагических страниц первых дней войны, у нас это выглядело как-то несерьёзно, иногда, я бы сказал, на грани анекдота.

– Как это? Война ведь!

– Дело в том, что полк у нас был кадровый, хорошо укомплектованный, вооружение хорошее. И подготовка боевая была на уровне. Поэтому, когда пошли через границу самолёты и я, случайно оказавшийся в штабе, нёсся на грузовичке в расположение части с приказом, полк уже вышел, чтобы занять огневые позиции. Они, конечно, были определены заранее, исходя из нашего вооружения. А у нас были 76-миллиметровые орудия и гаубицы, которые и после войны до самого последнего времени на вооружении стояли, а кое-где, может быть, и сейчас стоят, точно не знаю.

– Значит, вы должны были прикрыть танкоопасное направление.

– Совершенно верно! Вот наш полк и развернулся вдоль стратегически важной шоссейной дороги. И не успели мы развернуться, а позиции там были уже подготовлены заранее, показались танки.

– То есть угадали направление!

– Да если бы! По всей вероятности, немцы давно просчитали вероятность артиллерийской засады в этом месте и главные силы не пустили по этой дороге. Но сомнения всё же были у них, потому что послали несколько этих танков – разведать, как тут обстоят дела. Короче, первый танк вырвался вперёд, и ближайшее же, первое орудие первым же снарядом попало и подожгло его. Кстати, горел он, как фанерный. Танки были старого образца, нового, тяжёлого танкового вооружения у немцев ещё не было. Вот наша пушка и прошила его. А тем временем из-за первого танка выдвинулся второй. И опять это же орудие с одного выстрела подбило и этот танк!

А вы знаете, даже некоторое разочарование у солдат было. Все выскочили на брустверы, все кричат, машут руками: да что, мол, воевать с ними! Ещё немного – и шапками закидали бы. Уже и командира орудия – Дробяско была его фамилия – поздравили, а двое-трое немцев из экипажей убегали по полю, и ни у кого в голову мысль не пришла (в том числе и у меня, это я сейчас такой умный, а тогда – ну, дурак дураком!), что это «языки», они могут дать информацию. Не догоняли. Один танк, который вторым подбили, горел на месте, а первый догорал, вращаясь вокруг оси, на одной гусенице…

Чего больше было в этом эпизоде – плюсов или минусов, – я не знаю. С одной стороны, танки подбиты, мы сами убедились, что наша механизированная дивизия отвечает требованиям войны, всё у нас есть, кроме нормальной связи. А с другой стороны – лёгкость победы ещё никому пользу не приносила. Мы были готовы к тяжелому бою, а тут…

Да, вот ещё штришок в памяти. После войны, так уж судьба повернулась, я, сделав большой военный круг, стал служить в тех местах, где началась моя военная служба. Много раз мы ездили на учения и проезжали по той самой дороге. И вот те два танка сгоревшие стояли там до 1948 или 1949 годов. И каждый раз, проезжая, я показывал на них друзьям и сослуживцам и говорил:

– Вы проезжаете мимо исторического памятника. Это одни из первых подбитых вражеских танков в Отечественной войне!..

– Ну, ладно, с несерьёзностью мы разобрались. А вы ещё сказали – на грани анекдота…

– А это тоже неизвестно – для кого анекдот. Для всей дивизии это был анекдот, а для меня…

Кстати, это тоже 22 июня было, в тот же день. Довольно скоро наши командиры поняли, что немцы пошли мимо нас на Ленинград, нас игнорировали, поэтому надо было готовиться к передислокации, чтобы поактивнее участвовать в боях. Образовалась у нас такая пауза, затишье, всему личному составу выдали гранаты.

Получил гранаты и я. Прицепил на пояс несколько «лимонок» – это круглых таких, Ф-1 назывались. Прицепить-то прицепил, а внутри меня самокритика грызёт: уж кто-кто, а я знаю, что за всё время обучения в училище мне ни разу не пришлось бросить боевую гранату. То ли экономили их, то ли считали, что артиллеристам это ни к чему, уж не знаю, но обучали нас этому делу только теоретически, а курсант – он, сами понимаете, и мимо ушей что-то пропустить может. Ну, на физподготовке бросали мы деревянные с железной оболочкой, а по-серьёзному – нет, ни разу.

И вот, зная это всё, я соображаю, что гранаты эти на сей момент для меня всё равно, что булыжники, толку от них мало, разве что немцу прямо в лоб попадёшь. А раз так, то надо попробовать хотя бы раз.

Сказано – сделано. Пошёл в сторону от позиций, а там, на краю, угловой такой окопчик был, то есть углом был вырыт.

Ладно, подойдёт. Вокруг – никого. Спустился я, снял гранату и всё сделал правильно: отогнул усики проволочные, выдернул кольцо… Всё сделал, кроме одного – надо было прижать рычаг, а я забыл. И прямо у меня в руке распрямившаяся пружина выбросила вверх всё это дело!

Я отупело смотрю на руку с гранатой и думаю – мне казалось, что очень медленные мысли у меня были, – ну, всё, сейчас взорвётся, отвоевался…

Сам не понимаю, как я из этого ступора вышел. Я её всё-таки бросил. Но опять-таки нервы подвели, и упала она прямо на бруствер, на землицу эту. А она-то давно выкопана, уже уплотнилась, и граната потихоньку скатывается в окоп, прямо на меня.

Каким уж чудом сообразил я, что можно укрыться за углом окопчика?! Сиганул туда.

Тут она и рванула.

Я остался цел, ни царапинки. Только несколько дней походил с ватными затычками в ушах – кровь шла от воздушного и звукового удара…

Но и здесь, правда, плюс обнаружился: не слышал я, как по всей дивизии анекдот про мой «подвиг» рассказывали…