Читать книгу Почти непридуманные истории - Алексей Владимирович Зелепукин - Страница 2

Пламя костра завораживающие танцевало на толстых поленьях. Прогоревшие угли пылали жаром. Кто-то доедал походную кашу, скребя ложкой по дну котелка. Кто-то шаркал оселком по покрытому зазубринами широкому лезвию топора. Кто-то латал порванную в утренней стычке кольчугу. Кто-то что-то стругал: просто так, без умысла и планов, пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей. Завтра бой. Страшный и кровопролитный. Многие сложат голову на этом холме у неширокого пролива, разделяющего два материка. Тишина пробуждала страх в душах самых смелых воинов. И каждый пытался побороть ее по-своему, стараясь отвлечься от недобрых мыслей, как вдруг сильный, но не грубый голос у соседнего костра затянул:

–В бой скорей! Печатай шаг! Нам не нужен древний маг!

Ложка легла на дно котелка. Оселок остановил свое движение по и без того острому, как бритва, лезвию. И пара голосов залихватски подхватила:

–Грубой силой и секирой мы себе прорубим путь!

Нож, грызущий древесину, вернулся в ножны, а дыра в кольчуге оставлена в покое.

–Мы растопчем ваши рати,

сокрушим отрядов строй.

Нам шаман нальет отвару,

будем биться до упаду.

Песня гремела над станом, отгоняя страх и неизвестность, наполняя сердца отвагой и храбростью.

–Эльфов стрелы – нипочем,

 жги, коли, руби мечом!

И вот уже вся Орда в один голос пела:

–Древний лес узнает силу,

всё затянем подобно илу.

 Живоглот – наш злой воитель,

 рода орочьго предводитель,

 нас ведет всегда вперед.

 Скоро будет ваш черед!

 Хохот и смех разлетелись по лагерю, страх отступил.

–Песни горланят, это хорошо, – сказал орк, оглядевшись вокруг и, не обнаружив ничего подозрительного, одернул кожаный полог шатра. Коровья шкура с шумом запечатала вход. Жаркий костер, согревающий и освещающий пристанище вождя, послушно дернулся вслед мановению кожи, покрытой древними письменами и орнаментом, написанными кровью поверженных врагов и принесенных в жертву невольников. Этот орнамент пылал всеми цветами, предостерегая хозяина о присутствии недруга или адского отродья.

Походное жилище вождя Матерых волков было по-боевому суровым и аскетичным – каким и должен быть шатер воина. Ничего лишнего, за исключением богато украшенного оружия, развешанного по стенам. Орк бросил в очаг посреди шатра большое полено. Огонь с жадностью набросился на подношение, с новой силой озаряя весь шатер, отразившись в стали клинков словно в зеркале. Но угол, где сидел гость, оставался укрыт мраком.

– Ты получишь то, что пожелал. Владыка всегда держит свои обещания.

Глаза гостя блеснули зеленым огнем.

– Ни один волос не должен упасть с ее головы. Это главное условие.

–Льзяц, сдержи клятву, и она станет твоей. А с ней и все орки Пустошей Карнахена склонят перед тобой голову.

–Как я могу доверять тому, кто просит клятвопреступления?

– Дело твое, но Галек отдаст ее в жены Октару и сам займет место верховного вождя. Ты лишишься всего. И жезла власти, и невесты.

– Орда не примет предательства.

– Орда примет власть сильного. Мы не враждуем с вами.

Мрак вокруг гостя сгустился и уплотнился, вселяя почти физический ужас.

– Что Гастан пообещал Огнеруку? Почему вы бьетесь на одной стороне с вашими врагами? Или забыли, как Апраксис со своими грифонами вырезал все кланы на северном плато? Ты ведь тогда получил свое имя, Вещий? Ты предупреждал Огнерука. Но тебе не поверили. Сладкоголосый Галек сумел убедить старейшин. Сколько орков Черной горы осталось в живых?

–Никого. Все полегли там, все до единого.

Льзяц поник головой, тяжелые воспоминания захлестнули его.

– И Орда не примет того, кто отомстил врагам? Собрал мзду за смерть ее детей? Ты станешь величайшим вождем на Пустошах или позволишь своему сопернику обнимать твою любовь? Если так, зарой свой топор и не смей называть себя орком. Похоть и жажда власти всегда довлеют над сильными мира сего. Вопрос, насколько ты силен.

– Если бы я мог одолеть Огнерука, то прибег бы к Анги Кай, а не к твоим услугам.

–Владыка позаботится об Огнеруке. Его дни сочтены.

– Гиены не поднимут секиры на армию Владыки. Но мы не станем биться против братьев.

– Вы примкнете к нам или сделки не будет.

Гость бросил щепотку лириума в огонь костра. Огонь возмущенно вспыхнул, выпустив наружу непроглядное облако тьмы. Гость исчез в нем, оставив вождя наедине со своими мыслями и сомнениями. Льзяц еще раз высунулся из шатра, оглядывая округу, опасаясь соглядатаев Октара и Галека. Но ночь была тиха и спокойна. Яркие звезды пылали в небе, прохлада летних сумерек разлилась над стойбищем. Матерые волки и северные гиены были сильнейшими кланами в походной Орде. Но Огнерук, старейшина совета, выбрал Галека походным вождем. А не его. И это бесило больше всего.

* * *

Солнце стояло в зените. День выдался жарким. Объединенное войско Телерии встретило волну нежити у пролива Вольдемара на Лысом холме. Разноцветные полотнища знамен трепыхались на ветру, сливаясь в одну монотонную мелодию. Сталь блестела на солнце. Напряжение нарастало. Полководцы медлили, обдумывая первый ход и возможные варианты развития. Гонцы на горячих скакунах шныряли между ровными шеренгами воинов, разнося последние указания. То тут, то там просыпались рожки и боевые барабаны, оглашая полученный приказ. Гулко бряцало железо доспехов. Страх и решимость летали над телерийским войском. Тяжелый гул стоял над строем пехоты. Ветераны шутками и прибаутками подбадривали новобранцев.

Странно, но смех убивал страх. Живые знали: пощады не будет. Враг не ведал ни жалости, ни милосердия. Они пришли не за рабами и невольницами, не за землями или золотом. Толпы исчадий ада и мертвецов, поднятых ими, имели лишь одну цель. Уничтожение жизни. Самой жизни как таковой – и любой ценой. Жгучая ненависть питала их. Жажда убивать жгла их плоть.

Неживые основной упор делали на численный перевес. На каждую живую душу, будь то эльф, орк или человек, приходилось до пяти мертвяков. И это были не просто истлевшие остовы павших. Некроманты закачали в них несметное количество тьмы, превратив их в жуткие отродья. Толпа порождений ада стояла плотной толпой. Без малейшего намека на строй. Не было ни тактических задач, ни стратегических задумок. Просто гигантская смертоносная масса, ведомая некромантами и низшими исчадиями ада.

Живые стояли стройными рядами – кроме левого фланга объединенного войска, который занимала многочисленная разношерстная орочья орда, ядром которой были наездники на волках и варгах. Центр заняли люди. Тяжелая пехота Святого ордена и вольные рыцари Телерии при поддержке народного ополчения должны были принять основной удар противника. За ними расположились гордость эльфийской расы – лучники Элендира и следопыты южных лесов. Правый фланг живых заняли тяжелые конники баронов и имперская кавалерия. Резерв составляли элитные подразделения дворфов и наездники на грифонах.

Заиграла труба, застучали барабаны. Армии двинулись друг на друга. Маги подняли сверкающие разноцветными переливами на солнце щиты и уже обменялись первыми ударами.

Темные заклятья – где копьями, где щупальцами – ринулись в сторону живых. Но защитная магия друидов и имперских чародеев устояла под напором некромантов.

Яркие вспышки поглощающей друг друга магической энергии блистали словно фейерверк.

Ответный удар силами всех стихий смял панцирные заклинания мертвых, круша и кромсая нечисть и нежить. Армия смерти ринула свои полчища на ряды Альянса, стараясь за счет сокращения дистанции уйти из-под надвигающегося повторного удара объединенного Круга магов. Эльфийские лучники начали обстреливать приближающуюся волну. Плотный и прицельно меткий ливень эльфийских стрел лишь ускорил нежить. Лавина мертвых была неудержима. Пехота сомкнула шиты и ощетинилась копьями. Волна нежити ударила во всю линию, прогибая строй Святого ордена. Напор мертвых был чудовищным. Копья рыцарей гнулись и трещали, вырываясь из рук под тяжестью, нанизанных тел. Алебарды замолотили по доспехам мертвых, вновь низвергая их в тартар, откуда они выползли. Но нежить наступала. Не ведая страха и боли, она двигались вперед, влекомая дикой ненавистью ко всему живому.

Тяжелее всего пришлось мечникам баронов и вольным рыцарям. Привыкшие биться с живыми, они оказались неспособными противостоять натиску мертвых, которые не обращали внимания на ранения или потерю конечностей. Они буквально разорвали линию мечников. Не сумев удержать строй, рыцари стали легкой добычей для падших берсерков. Дворфы, закованные с ног до головы в адамантовую броню, двинули свои ряды на помощь баронам. Эльфийские лучники, расстреляв весь запас стрел, обнажили сабли. Их золотые доспехи латали бреши в рядах пехоты людей. Но клин исчадий все глубже впивался в оборону живых. Несмотря на тяжесть топоров дворфов, на остроту сабель эльфов и на смертоносность людских мечей, мертвые теснили живых, угрожая разорвать линию обороны. Медлить было нельзя. Зазвенел рожок, и орки двинули Орду к флангу клина мертвяков. Но наперерез им выдвинулась темная кавалерия: демоны и бесы верхом на адских гончих.

–Льзяц! Матерые волки должны прикрыть атаку Орды. Мы сомнем мертвых и накинемся на исчадия. Вам надо выиграть время.

Отдав приказ, Огнерук взмахнул топором и повел Орду на помощь пехоте Альянса.

Боевые варги – искусственно выведенная шаманами Пустошей помесь гиены и пещерного медведя, – закованные в прочную броню, выстроили ровный угол. За ними всадники на полярных волках заполнили клин. Кроваво-красные вымпелы взметнулись в небо на длинных крепких копьях, трепеща и колеблясь на ветру. Льзяц ткнул пятками своего питомца. Крупный варг начал свой разбег. Адские гончие рвались им навстречу. Матерые волки шли во весь опор, но лезвия смертоносных копий все еще целились в небо. Бесы и демоны размахивали своим оружием, гарцуя на псах ада. Противники уже четко видели друг друга. И уже выбирали свои цели. Когда Вещий Льзяц натянул поводья, варг встал, как вкопанный. Копье вождя все еще указывало на солнце. Орки остановились в недоумении. Ропот пополз между рядами, но копья не опустили.

Кавалерия нечисти пронеслась мимо, обтекая орков, словно воды реки – твердь острова, и устремилась к флангу основной Орды. Льзяц привстал в стременах и обернулся к соратникам и соклановцам.

– Они предали сами основы нашего быта. Они встали в один ряд, бок о бок с убийцами наших женщин и детей. Кто из вас не клялся отомстить людям за побоище на Черной Горе?!

Голос вождя звучал властно, перекрывая шум удаляющейся битвы.

–Исчадия пришли за людьми! И обещали нам помощь в отмщении! Смерть людишкам! За Орду! Обагрим наши топоры кровью предателей и убийц!

Дружный рев сотряс наездников. Клан развернул клин и двинулся вслед за исчадиями под одобрительное улюлюкание и завывания.

–Измена! – истошный крик ярости заставил арьергард Орды развернуть варгов на полпути.

Клан северных волков, вскинув знамена, принял удар на себя. Но устремившихся на врагов всадников отрезали с флангов, взяв в смертоносное кольцо. Волки заняли круговую оборону. Топоры молотили без устали. Орки дорого продавали свои жизни, но ряды их таяли, как снег по весне. Огнерук с остатками дружины, возвышаясь на холме из поверженных врагов, уже не командовал, а призывал забирать побольше с собой. Пронзенные копьями, истекая кровью воины орков умудрялись дотянуться топором до своих убийц, сметая их и падая в объятия смерти с воинственным криком. Танец доблести и презрения к смерти. Танго доблести и отваги, под музыку боевых барабанов и стоны поверженных. Но танцоров почти не осталось, когда с небес рухнули грифоны.

Спешившись, наездники быстро организовали безопасный периметр вокруг выживших.

А их питомцы вырывали врагов из строя и рвали их в небе. А после снова выискивали себе добычу в бушующем море вражеского войска.

В первых рядах имперской гвардии мелькало оранжево-синее знамя Ордена мракоборцев. Грифоны смяли всю кавалерию Темных и бросились в погоню за удирающими остатками предательских кланов, когда Черные использовали последний свой козырь.

Гигантское чудовище с телом льва, головой человека и хвостом скорпиона. Огненно-рыжая машина для убийства, с голубыми глазами в один прыжок подняла в небо всех грифонов. Мантикора – крупная, измененная скверной тварь – в одночасье склонила чашу весов в сторону мертвых, лишив Альянс поддержки могучих питомцев. А закованная в адамантовую броню тяжелая пехота бесов, резерв и элита мертвого войска, обрушила свой кулак на наездников и остатки клана Северных Волков.

–Держать строй! – голос предводителя перекрыл лязг стали.

–Копейщики во фронт!

Воины двигались четко и слажено.

–Сомкнуть щиты!

Стена окованного железом дерева сомкнулась с глухим стуком.

–Стрелы на тетиву! Бей по готовности!

Под свист стрел закипела рукопашная. В пыли боя отчетливо блистал боевой молот предводителя Небесных всадников, Великого воителя, Сокрушителя зла и Осветителя тьмы сира Апраксиса. Рядом с ним плечом к плечу бился старый могучий вождь орков.

Рыжее Чудовище приближалось к ним, крадясь между горами павших. Чья-то темная воля задала ей цель, или ее вело чутье охотника, определившее вожака, неизвестно. Но тварь медленно и уверенно приближалась к могучим воинам, заходя к ним с неудобного для обороны левого фланга. Потом – резкий рывок, удар лапами, и старый орк был подмят.

Скорпионий хвост с леденящим душу свистом рассек воздух, но смертоносное жало уткнулось в сталь щита рыцаря. Чудовище повторило атаку, на этот раз ядовитое жало пробило щит и наплечник воина. Апраксис пошатнулся, но его боевой молот летя по косой дуге нашел свою цель, расколов череп голубоглазого монстра. Предсмертный вой чудовища огласил Лысый холм. Нежить дрогнула и попятилась. Рядом промчался гигантский белый волк, неся на себе зеленокожую рыжеволосую воительницу, размахивавшую большой секирой. Завидя ее, орки воспряли духом и ринулись вперед.

Огнерук поднялся на ноги, не переставая кромсать мантикору. Матерые дрогнули и обратились в бегство. Грифоны, вернувшиеся на поле боя, мстили нечисти за свой испуг. Люди и гномы при помощи эльфов сломили клин мертвяков. Горны Альянса трубили атаку. Победа ждала своих победителей. Темные отступали, неся огромные потери. Воительница на белом волке пробилась к Огнеруку.

– Нас предали наши же сородичи. А этот человек спас мне жизнь. Но мантикора ужалила его.

– Отец позаботится о нем. Дядя, наши враги еще держат оружие, это сейчас важнее.

– За Орду! – Огнерук растолкал поддерживающих его орков и устремился в погоню за отступающей нежитью.

Апраксис опустился на колено, оперившись на рукоять боевого молота. Верховный старейшина мчался вдогонку отступающей нежити, опьяненной пролитой кровью. Лучшие воины северных гиен, закованные с ног до головы в прочную броню, атаковали дружину Огнерука. Атака удалась. Варг Льзяца выскочил на старейшину. Но рука седовласого вождя была все еще крепка. Варг рухнул с раскуроченными ребрами. Льзяц бросился на Огнерука, пробив костяной нагрудник в области сердца мощным плечевым ударом. Вождь Матерых едва успел вскинуть руки в победном жесте, как секира воительницы на белом волке впилась в бок предателя. Следующий удар раскроил его пополам. Покончив с предателем, она склонилась над Огнеруком.

– Я здесь, я с тобой. Дядя, держись они тебя залатают.

Голос умирающего был слаб.

– От судьбы не уйти… Жаль, что не все долги сумею оплатить сам. Позаботься о том рыцаре…

– Он же из наездников. Любой из них достоин даже более мучительной смерти. И самых изысканных пыток.

– Я его должник. Теперь это твой долг.

Старый израненный орк затих. Дикий вопль – звуковое воплощение боли, огласил окрестность, заглушив звон стали и хрипы умирающих. Апраксис обвел взглядом поле боя: все плыло словно в замедленном кино. Знамена святого воинства и подземных королевств гордо реяли за спинами крушивших врага воинов. Сражение было выиграно. Но не для него. Смертоносный яд исчадия уже начал свою черную работу. Апраксис упал…

* * *

«Игра Закончена. Тест провален. Повторное прохождение доступно через шесть часов».

–Это несправедливо. Главный противник повержен. Герой не убит. Баталия выиграна.

Миссию должны были засчитать… – Офицер с досадой вскочил с кресла.

–Шанс выживания главного героя стремится к нулю… – Бортовой ИИ был не умолим.

АИИДА – Автономный Искусственный Интеллект ДредноутА, чудо информатики и роботостроения, созданное специально для «Несокрушимого», с легкой руки фантастов далекого ХХ века имеющий женский образ.

– Но он есть!

– Всего один на миллиард.

–Иногда и этого более чем…

– Я все равно не смогу засчитать тест.

– Да знаю я. АИИДА, все равно это неправильно.

–Попробуем в следующие дежурство?

– Разве это дежурство? Болтаться на якоре у ретранслятора?

–Приказы не обсуждают.

–Как ни крути, всех во флот манит космос – это великое ничто с прыжками сквозь пространство, порталами и ретрансляторами, с новыми мирами, полными неведомых опасностей и невиданных красот.

Пальцы офицера пробежали по консоли, заполняя очередной рутинный отчет дежурного по кораблю.

– Один «Божественный Взор» чего стоит, все они по-своему сумасшедшие люди, а ремонтники и того хуже. Мы вообще ради полета на все готовы, а тут посадили на прикол.

Главный энергетик откинулся на широкую кожаную спинку рабочего кресла. Ровный зеленый свет индикаторов систем корабля на центральном пульте вспомогательной службы успокаивал. Вахта подходила к концу.

– Да тест этот гребанный. Вот ну на хрена мне тактика ведения наземных войн, да еще холодным оружием, в эпоху орбитальных бомбардировок?

– Это обязательная часть обучения старшего офицера корабля. Вы и капитан отвечаете за экипаж. А аварийная посадка может преподнести любые неожиданности.

–Каждый астронавт Альянса прежде всего – солдат. Четыре часа ежедневной боевой подготовки еще никто не вычеркнул из расписания. Конечно, мы не штурмовики N7, да и потом, мы болтаемся в дрейфе в десяти минутах от ретранслятора. Случись что, мы даже сигнальных огней развести не успеем, как весь спасательный дивизион шестого флота будет протягивать нам одеяла и кормить куриным бульоном с ложечки. А тут, как волки на цепи. Я так не могу, без полета мне кирдык.

Космолет медленно поворачивался вокруг своей оси, купаясь в лучах светила, выплывающего из тени ближайшей планеты. До пересменки оставалось минут сорок, все системы и агрегаты функционировали нормально. Судно в дрейфе. А ровный гул генераторов вперемежку с методичными щелчками контролеров навевали философское настроение.

– Кирдык?

Голос АИИДА прервался: мощнейший компьютер искал толкование слова.

–Копец, ппц, швах, амба… ну не вариант, короче.

– Здесь безопасно и комфортно, но вам не нравится?

– Ты тоже не транспортное такси и, тем более, не центр по разбору несуразных жалоб одичалых старателей. Тебе самой-то нравится?

Голограмма, олицетворяющая ИИ, стоящая по стойке смирно, качнув роскошными формами, уселась на виртуальный диван, перекинув ногу на ногу. Программист АИИДА был шутником, прописав ей такие формы. Да и пользовалась она ими достаточно умело.

– Моя программа не рассчитана на проявление чувств и эмоций или их симуляцию. Так что ответ на ваш вопрос невозможен.

– Ведь ты искусственный интеллект боевого корабля, по сути ты и есть корабль, и тебе не хочется в гущу боя в океане бушующей плазмы.

Дредноут был совершенен. Мощная многослойная броня, рассчитанная на таран вражеского судна, блестела ослепительной белизной и дополнялась несокрушимыми силовыми щитами и энергетическими барьерами. Корпус напоминал сильно вытянутую пятигранную пирамиду с четырьмя орудиями главного калибра на баке, способными разогнать стокилограммовый кусок обедненного урана почти до световой скорости. Пять плоскостей корабля были обильно усыпаны всевозможными средствами ПВО и ПРО, системами связи и слежения. Венчали этот калейдоскоп надстроек плазмометные орудия и турболазерные турели на внешних башнях. На гранях пирамиды размещались артиллерийские палубы, оснащенные крупнокалиберными орудиями ближнего боя, а также тяжелые ракетные батареи и торпедные аппараты. И все это олицетворяла голограмма симпатичной женщины весьма хрупкого вида.

–Согласно последней директиве командования вооруженными силами Альянса мы признаны небоеспособными и сняты с вооружения.

– Это «Несокрушимый» небоеспособен? Мы ликвидаторы. «Будем у цели – цели не будет». Наш конек – ближний бой. Мы – штурмовой дредноут. Залп нашего главного калибра не переживет ни одно судно в этой галактике. В до космическую эпоху авианосцы сопровождала целая охранная флотилия. Мы праправнуки тех кораблей. Нам безусловно нужен эскорт. Но мы уникальны. Или ты забыла, как целые системы сдавались при одном нашем приближении? А бой в созвездии Терешковой? Мы тогда четыре часа сдерживали превосходящие силы пиратов и контрабандистов. А их армада наводила ужас на все левое крыло галактики, и вооружены они были не водяными пистолетиками, и лупили по нам со всех дистанций.

Серафим начал мерить широкими шагами рубку дежурного офицера, пытаясь выместить разбушевавшуюся ярость несправедливо обиженного человека.

–Серафим Бенедиктович, это приказ.

– Да мы заржавеем тут, как единичка с тройкой. Разберут на запчасти. Уж лучше в бою…

Начальник энергетической службы, он пришел на флот тринадцатилетним юнгой, поступив в академию звездного флота. Успехи в учебе и победы в студенческих соревнованиях и олимпиадах пророчили ему блестящее будущее. Практика в составе элитных экипажей, лучшие наставники и учителя. Но все старания были тщетны: медкомиссия раз за разом выбраковывала его из числа курсантов, допущенных к управлению судном. Слишком высокие показатели адреналина в стрессовый ситуации не гарантировали хладнокровность принимаемых решений; путь на капитанский мостик был закрыт. Не помогли ни лучшая в потоке успеваемость, ни физическая подготовка. Перед юным выпускником академии флота встал жесткий выбор: или служба в инженерном обеспечении, или про полеты можно забыть – переброска к месту высадки не в счет. Но свой выбор Серафим сделал не задумываясь, променяв парадный китель десантника на промасленную робу ремонтника.

Селектор единой связи корабля прервал дежурного офицера.

–Согласно вашему последнему распоряжению боекомплект укомплектован полностью, топливные баки полны, запасы продовольствия и воды пополнены, оружейные системы активизированы, системы дальнего и ближнего слежения приведены в боевую готовность. Кинетические барьеры и силовые щиты подняты. Старший вахтенный инженер Гарв Корад.

– Доклад принял. Что по системам ближнего боя?

– Все системы в полной боеготовности.

На начальника ПВО и ПРО Аниськина Павла прозванного за распутный нрав -Семь грехов, можно было положиться. Он сумел сдержать атаку дронов при штурме Форпостов торговой федерации. За профессионализм и выдержку ему прощали все его выходки. Но надо отдать должное: на вахту он заступал трезвым и собранным.

– Со шрапнелью заминка, отстреляли почти все на последних учениях. Ждём доставку.

– Получите доложите.

– Доложим. Мы и без шрапнели ни один объект не пропустим. Не на войне же. У пиратов нет разделяющихся боеголовок.

– На войне или нет. Мы боевая единица. Боекомплект должен быть укомплектован согласно устава.

– Есть согласно устава.

Селектор щёлкнул переходя на приватную линию.

–Серафим Бенедиктович, мы с вами огонь и медные трубы прошли, но патрульные новобранцы из персонала не имеют должной выдержки и подготовки; они уже ропщут. А объяснить порой тяжелее, чем выполнить. Мы не знаем, к чему готовимся. Страдает боевой дух.

Переключатель вернул разговор в общекорабельный канал.

–Скажи, что ждем прилета моей невесты.

– При всем уважении, сэр, они быстрее поверят во второе пришествие Иисуса.– тут же съязвила голубоглазая Сабрина, первый пилот «Несокрушимого»

– То есть, по-вашему, я и невесту себе найти не способен?

– Чтобы встретить любовь, надо хотя бы в нее верить, – язвительно заметила офицер стыковочного узла Мэри Олдстоун – рыжеволосая зеленоглазая красавица, прозванная среди экипажа Спасительницей за спасательные капсулы, находящиеся в ее подчинении. Правда, за глаза все звали ее ЧертеНяшкой. Дикая смесь красоты и смелости характера вскружили голову не одному офицеру на «Несокрушимом». Сама же Мэри уверенно держала дистанцию согласно уставу звездного флота.

–Любовь – выдумки, ее не существует. Есть привязанность, сексуальное влечение…

– Иисус походу быстрее вернется.– прервала мудреную тираду Чертя.

И тут же по селектору пробежала волна приглушенного смеха.

–Отставить разговоры!

– Есть отставить.

– И вообще ожидание изменений к лучшему люди испокон веков надеждой звали. С ней и жить легче. А без надежды на флоте делать нечего.

– Есть жить с надеждой! – Бравада и ударение, с которым ЧертеНяшка произнесла слово «надежда», снова вызвали волну сдавленного смеха.

– Мэри, по «Машке» заскучала? Сейчас мигом наряд организую.

– Никак нет, Серафим Бенедиктович.

Березкин щелкнул тумблером.

Менялись суда и экипажи, а некогда зеленый юнга матерел, превращаясь в неотъемлемую часть корабля. К моменту приписки на ШДББ 74-4 это уже был прожженный профессионал с богатым опытом. Полгода на ознакомление, и первым же рейдом в бой. Боевое крещение выдалось тяжелым несмотря на то, что дредноут словно вихрь разметал орбитальные батареи противника, проломив сопротивление ПВО, засыпал командование пиратов килотоннами тротила.

Энергосистемы под натиском смертельного огня противника трещали, переключались, сгорали целыми блоками, коммутировались с основных на резервные, с резервных на временные, потом на аварийные, но этого времени хватало, чтобы электрики восстановили основные системы, и затем марафон продолжался сначала. Все инженеры вспомогательной службы бились тут, у генераторов, изнемогая от жары и усталости, меняя выгоревшие оборудование, разматывая километры кабелей. Тут было их Куликово поле – в тесных переходах энергоблока. И они стояли – храбро, искусно и изобретательно; порой неведомо, какими молитвами и благодаря каким богам они восстанавливали барьеры буквально за миг до всплеска высвобожденной энергии, укрывая корабль от неминуемой гибели, покрывая ошибки командной рубки или артиллерийских расчетов. После этого боя корабль получил свое имя – «Несокрушимый», а Серафим свое прозвище – «Чудотворец», заслужив уважение и признательность всей вспомогательной команды. А АИИДА просто «влюбилась» в своего героя, не позволившего вражескому огню даже лизнуть ее обшивку. И хотя большая часть славы и регалии достались именно канонирам и персоналу командной рубки, про боровшихся за живучесть корабля инженеров тоже не забыли. Внеочередное воинское звание и благодарность, конечно, не сравнить со звездами героев, сыпавшихся на мундиры артиллеристов и пилотов обильным дождем, но к концу кампании против контрабандистов и пиратов во внешнем секторе Серафим дослужился до начальника энергетической службы «Несокрушимого» и чина капитан-лейтенанта, что само по себе чудо. Никогда в истории флота вспомогательный состав корабля не удостаивался звания выше лейтенанта, а тут половина офицеров десантного состава должны были отдавать честь «грязному механику», считая это унижением чести мундира. Благо война закончилась, и с ШДББ сняли приписанный десант.

Серафим заерзал в кресле, усаживаясь поудобнее.

–Распоясались совсем, так и среди боя начнут умничать, а не команды выполнять. А в бою без единоначалия шанса на выживание нет.

–Чего вы опасаетесь? Вас что-то тревожит, Серафим Бенедиктович? – ИИ корабля инициировал свои протоколы.

–Если честно, я сам не знаю. Сны. Вернее, всего один, но он начал настойчиво повторяться. В моей жизни было много разных сновидений. От кошмарных до эротических, от полетов в образе вампира до божественного света. Были даже пророческие, да, да пророческие! – и не один, были сказочные, были и правдоподобные, были цветные и серые. Но этот… Сначала это была дверь. Старая металлическая дверь в родительской квартире как барьер в мою жизнь, в мой мир, мою реальность. А с той стороны она. Амебообразная коричнево-зеленая сущность. Горе или беда, а может, и то, и другое сразу – называй, как заблагорассудится, – пытающаяся проникнуть сквозь заслон. Сквозь щели в двери, просветы между косяком и стеной, в любую свободную дыру. А их было много, и с каждым разом щелей становилось все больше, и запечатывать их – все сложнее. Раньше достаточно было прикрыть рукой и просвет исчезал, а сейчас она сочится сквозь пальцы, обязательно нужно что-то втиснуть в проем: пакет, рубашку, носок… Потом сущность добралась и до окна в моей комнате. С появлением окна в ход пошли хитрость и притворство: сущность приобретала разные облики, звала и манила, стучалась. Но стоит приоткрыть окно, и она снова устремляется вовнутрь, настойчивая и методичная. Рано или поздно она снова прорвется…

– А она уже прорывалась?

–Трижды… Первый раз в далеком детстве: тогда умерла моя прапра. Потом смертельно заболел отец…

Энергетик замолчал, сдавшись волне эмоций, захлестнувшей его.

– А третий?

– Сбили пятерку с двойкой.

Технологии звездолета-строения со времен Ю. А. Гагарина сделали гигантский скачок. Люди научились пронзать пространство космоса почти мгновенно, используя так называемые прогибы пространства. Менялось назначение кораблей и их оснащение. Не менялась лишь сущность самого человечества. Война всегда была частью нашей истории, а оружие – любимой игрушкой. Человек освоил ближний космос, принеся войну с собой. А спустя совсем немного времени боевые действия вышли и в большой космос.

ШДББ 74 – Штурмовой Дредноут Ближнего Боя, прозванный пилотами «носорогом», был тяжелым линкором, предназначенным для прорыва планетарной обороны и нанесения ковровых орбитальных бомбардировок. Их успели построить всего пять штук. Этого количества хватило, чтобы победоносно закончить торговую войну, длившуюся почти пятьдесят лет. Укрепленные форпосты пиратов и контрабандистов были уничтожены, а торговые пути стали безопасными. Идеальный молот для сокрушения оборонительных укреплений противника. Но концепции ведения межзвездного боя очень лаконичны и строги. Ходовая установка, способная совершать маневрирование в условиях повышенной гравитации, не могла обеспечить должной скорости в открытом космосе, а штурмовые орудия были непригодны для боя на дальнюю дистанцию. И, как результат, в одном из локальных конфликтов по официальным данным:

«Небольшая флотилии легких фрегатов с дальней дистанции атаковала и уничтожила ШДББ 74-2 и ШДББ 74-5, по весьма странным обстоятельствам оставшихся в зоне конфликта без поддержки и прикрытия, с неукомплектованным боекомплектом и острой нехваткой персонала».

Что там произошло на самом деле, хранит гриф особой секретности. Но факт оставался фактом, а факты – вещь неумолимая. Дредноуты, несмотря на всю свою непробиваемость, были повержены. Умопомрачительная сумма, запрошенная корпорациями на модернизацию судна в соответствии с требованиями и стандартами современного космического боя, привела к тому, что этот шедевр инженерной мысли, некогда несокрушимый дредноут, был списан и передан в патрульный департамент внешнего сектора.

Людская алчность и жадность тоже вряд ли когда-нибудь изменятся. Чиновники не договорились о личных бонусах, и два из трех уцелевших кораблей остались на приколе, и спустя некоторое время их сняли с баланса и списали в утиль, а сотни проверенных и испытанных в бою офицеров уволили в запас. Экипаж корабля испокон веков притирался друг к другу годами. Право стать частью корабля, частью команды надо было заслужить. Флот всегда воспитывал чувство локтя и взаимопомощи. Проиграв битву за живучесть корабля, команда обычно погибала вместе с ним. Тут не сачкануть и не с филонить. В команде больших кораблей это не так заметно. Но внутри самих служб эти связи все еще крепки и нерушимы. Просто так заставить таких людей покинуть свой экипаж – свою семью могли только полная безнадега и безысходность.

«Нюхавший порох» и «видавший виды» персонал с военных судов всегда высоко ценился, особенно в исследовательском флоте, да и караванщики с торговцами платили немаленькие деньги за их умения и навыки. Первыми увольнялись пилоты и канониры, а за ними потянулся и персонал вспомогательных служб. Последний из могикан – ШДББ 74-4 «Несокрушимый» – сумел сохранить лишь небольшую часть своего экипажа и прибыл к границам внешних колоний для обеспечения свободы торговли и правопорядка с минимальным количеством персонала, необходимого для обеспечения жизнедеятельности корабля. Ноэто была семья: небольшая, но крепкая. Ветеранов, сохранивших верность дредноутам, также приписали к «Несокрушимому», едва покрыв минимальное штатное расписание. К примеру, во флоте только ремонтная смена составляла тридцать шесть человек: по три смены за вахту плюс еще двадцать человек на отдыхе. Сейчас на ШДББ 74-4 осталось всего двадцать восемь инженеров. Правда, и «Несокрушимый» практически все время лежал в дрейфе у транспортного портала системы – ворот в цивилизованный мир – как фильтр, абсорбируя в себя всю грязь и мерзость анаптаниумных приисков. Правда, канонирами укомплектовали почти полностью. Зато следователей и оперов прислали почти по количеству возможного десанта, переделав под их нужды почти все свободные помещения и часть летного ангара.

Хотели и мастерскую со складом ремкомплектов раскурочить под СИЗО и хранилище вещдоков, но Серафим отстоял. Так нежданно полученный внеочередной офицерских чин (примитивная замануха, предназначенная привлечь бывших военных в патрульную службу с ее мизерным по сравнению с гонорарами наемников окладом) сделал его первым офицером после капитана – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Тем более что капитаном назначили сынка высокопоставленного чинуши, якобы сосланного в порубежье за гигантские карточные долги и развратное поведение.

Кейдж Уильям Турвольд – обычный избалованный деньгами и властью сопляк, не привыкший получать от жизни ничего кроме удовольствий и проводящий большую часть времени в психотропном раю наркотического опьянения, предаваясь созерцанию танцев богинь под музыку богов, наслаждаясь плотскими утехами со жрицами любви, практически переехав в роскошные апартаменты Нового Вегаса. А это все требовало средств, гигантских средств.

И, естественно, ему было по фигу все кроме денег и собственных амбиций. На счастье Березкина «Несокрушимый», они не включали. Да и рутиной он не интересовался. Зато таможенно-пошлинные вопросы решал сам, а некоторые из них требовали если не силового решения, то давления как минимум. Поэтому он с энтузиазмом отнесся к восстановлению боевой мощи «Несокрушимого». Сам же Серафим к финансовой стороне «таможенных» вопросов касательства не имел, да и не стремился, чем и вызвал расположение со стороны капитана, хапавшего всем чем можно все что можно урвать, а потом и вовсе возложившего груз ответственности на Серафима, официально утвердив его в должности первого помощника. А сам вернулся к прошлому, проматывая дивиденды в ближайших казино, живя по старой привычке на широкую ногу, утопая в роскоши и блаженстве, сетуя на отсталость сервиса на этой богом забытой окраине владений Альянса.

Вообще порубежье Аттического траверса всегда было местом неспокойным. Внешняя граница систем Альянса имела сеть порталов, соединяющих ее с цивилизованным миром. Два из них располагались в густонаселенных секторах Гаммы Аида и Сигмы Близнецов и надежно перекрывались боевыми станциями и сторожевыми эскадрами Пятого флота Альянса. Здесь же, в системе Ро-Аргуса, все только начиналось. Открытие богатых залежей анаптаниума – руды содержащей нулевой элемент – почти сразу у поверхности в системе Феникса спровоцировало новую золотую лихорадку. Срочно начали терраформинг на двух планетах в системе Гидры и одной в соседней системе Медуза. Сам Феникс планет хоть как-то пригодных для жизни не имел. Космическую базу и топливные и сырьевые склады смонтировали в непосредственной близости с ретранслятором. Тут же и лег в дрейф «Несокрушимый», взяв под контроль как сам ретранслятор, так и межсистемные прыжковые порталы.

Пока инженерная служба внутренней безопасности и патруля возводила опорные пункты и базы непосредственно в системах, главная роль миротворца и примирителя легла на ШДББ 74-4.

А порубежье жило своей обычной жизнью, мало чем отличающейся от жизни старателей в далекие годы золотой лихорадки. Конечно, персональный роботизированный экскаватор не сравнить с мотыгой золотоискателя, но, как и тогда, стоило работяге найти что-то мало-мальски ценное, тут же тащил это к ближайшему перекупщику, а на выручку погружался в океан удовольствий на борту космокурорта с соответствующим громким именем «Нью-Вегас». Но как только баланс возвращался к нулю, его тут же выбрасывало на берег прямо в кабину экскаватора. Сюда же, в порубежье, стекалась вся разношерстая шобла жуликов и проходимцев – от мошенников и сутенеров до наемников и киллеров. Так что работы в патруле было выше крыши, старались разгрести хотя бы тяжкие и особо тяжкие, но и на них персонала не хватало. А через ретранслятор широким ручьем лился поток жаждущих в одночасье разбогатеть искателей удачи. Были среди них и профессиональные артели, но в основном новички, и понятия не имели не то, что в минералогии, но и куда их занесло, тоже весьма смутно представляли. Некоторые простофили и до карьеров добраться не успевали, чуть ли не добровольно опустошая свои карманы под заманчивые песнопения местных проходимцев.

Столетия сытой жизни, когда война стала лишь громким словцом, грозой, бушующей где-то там, очень и очень далеко, отбили у жителей среднего сектора Альянса само понятие осторожности. Инстинкты, заложенные природой, затупились, и их место заняли самолюбие и знание собственных прав и свобод. Там, в глубине цивилизованного мира, это безусловно работало, но тут, в порубежье, где лучшим аргументом в споре с оппонентом все еще был старый добрый бластер, это служило очень дурную службу. И очередной лошара, профукав все свое имущество в первые пять минут пребывания в зоне прииска, пополнял армию недовольных работой патрульной службы, строча кляузы и жалобы на «некомпетентный» персонал «Несокрушимого». У избалованных изобилием сытой жизни больших мегаполисов буквально срывало крышу от того, что у него, такого всего прямо из себя суперпуперного, соблаговолившего почтить своим присутствием столь дикие места, какие-то местные плебеи отжали все его имущество, обобрав до нитки. От покорения Европы Цезарем, через завоевание Сибири Ермаком, до освоения Дикого Запада и, конечно, колонизации Великого Космоса насилие – огнем и мечом, а позднее и крупнокалиберным патроном – возвышало отчаянных головорезов., Грубых и неотёсанных Убийц и разбойников, никогда не отличавшихся силой интеллекта, прозванных позже первооткрывателями, пионерами и первопроходцами, над сторонниками цивилизованного решения проблем. «Победителей не судят!», «Цель оправдывает средства» – красные слова, оправдывающие убийства, грабежи и насилие. Однако надо все-таки отдать должное операм и штурмовикам патруля, державшим хрупкое равновесие между преступлениями и наказанием, не давая погрузить порубежье в хаос анархии, подчас превращая операцию по задержанию в показательную экзекуцию зарвавшихся проходимцев, перегнувших палку терпения местных представителей порядка.

Вот так некогда могучий дредноут превратился в своеобразный таможенно-патрульный форпост, вечно кишащий обиженными и обделенными гражданами. Гудящий несмолкаемый улей, который для офицера инженерной службы Серафима Бенедиктовича Березкина, всю жизнь проведшего в тишине космоса, стал настоящим адом. Приходилось мириться с толчеей в коридорах, гоготом и гвалтом разношерстных раздосадованных старателей, строчивших кляузы друг на друга все тридцать часов космических суток. Плюс к этому чрезмерная загруженность ангаров, превратившихся в «Космопорт неиссякаемых слез», где подчас стартовало и садилось до трех-четырех судов всевозможных размеров – от катера до пассажирского лайнера, с новыми искателями удачи, прибывшими за регистрацией и получением разрешения на работу.

Селектор, вновь моргнув зеленым огоньком, огласил рубку дежурного. На этот раз голос Мэри был серьезным

–Челнок со спецпредставителем Альянса запрашивает посадку в VIP- зоне.

– Кого несет нелегкая? – Гарв не упускал возможности ляпнуть что-нибудь в общий канал.

– Сажай его, там разберемся.

– Вас поняла.

Селектор замолк.

– Так все-таки, что вас тревожит? К чему все эти усиленные меры безопасности, поднятые щиты и активированные барьеры?

В обязанности ИИ входило также и слежение за психическим здоровьем экипажа. И тем паче командного состава.

–Сегодня тоже был сон. Правда, не дверь, стучали в окно. Но суть та же. Что-то пыталось проникнуть… Может, это тот самый VIP…

Аларм систем дальнего обнаружения разорвал обыденность, царившую в рубке старшего офицера. Березкин с разбегу плюхнулся в боевое кресло, подключая разъемы, соединяющие его мозг напрямую с системами корабля. Ощущение собственного тела исчезло. Теперь он был «Несокрушимым», лежавшим в дрейфе, а ИИ превратилась в альтер-эго, фильтр, отделяющий важное от посредственного. Она очищала воздух, следила за давлением, помогала диспетчерам принимать и отправлять корабли, жила обычной жизнью корабля, выделив из общего гигантского потока причину тревоги, материализовавшись в красивую женщину лет тридцати в сером мундире патрульной службы. «Черная униформа флота была красивее», – мелькнуло в голове. – «Мне она тоже больше нравилась».

Один из недостатков полного слияния – врать в момент подключения невозможно, как перед Богом. Искусственный интеллект чувствовал все. Даже количество тромбоцитов в крови, разносящих молекулы кислорода по клеткам.

Космос через призму приборов и сенсоров выглядел грациозно: богатая цветовая гамма, прозванная среди пилотов «Божественным взором», отображала энергетические потоки, гравитацию, радиацию, почти все известные спектры излучения, искажения самого пространственно-временного континуума, все, что может хоть как-то повлиять на судьбу корабля. Сейчас безмятежность космоса нарушали непривычные энергетические выбросы вблизи с ретранслятором. Семь сигарообразных кораблей, разорвав пространство, вынырнули из Божественного океана в непосредственной близости от перевалочного пункта Альянса. Странным было само путешествие кораблей сквозь пространство без использования портала или ретранслятора. АИИДА среагировала молниеносно.

– Поиск подписи по всеобщему реестру судов Альянса.

–Подпись не обнаружена.

Инициация запроса «свой – чужой»:

–Чужой.

Пурпурный цвет выделил агрессоров на общем фоне. Серафим отменил все посадки, закрыл ангары, активизировал маршевые и маневровые двигатели, а канониры один за другим оживляли свои батареи, устремляя жерла орудий в сторону незваных гостей.

– Судно патрульной службы Альянса ШДББ 74-4 «Несокрушимый», приказываю выключить двигатели и лечь в дрейф для досмотра.

Сигарообразные эсминцы, игнорируя приказ, разворачивались в боевой порядок, мгновенно произведя залп противокорабельными торпедами, которые дельфиньей стаей устремились они в сторону «Несокрушимого». Информация лилась прямо в мозг. Здесь же Серафим отдавал свои приказы прямо в мозг подчиненного персонала.

–Маневр уклонения. Системам ПРО огонь по готовности.

Длинным столбцом поползли отчеты командиров звеньев и служб.

Бой в космосе – явление очень скоротечное, и выигрывает его тот, у кого обмен информации и приказами идет быстрее. Мощь ИИ тоже играет гигантскую роль в этой игре в угадайку. Артиллерийские системы ведут огонь по местам возможного нахождения противника в ближайшем будущем. Варианты считает оружейный сервер, исходя из приписанного к батарее вооружения; стрелок выбирает из предполагаемых вариантов.

– Твою мать, конденсаторы накрылись. Теряем мощность!!!– матом проорал  начальник звена инженеров.

Вспышка, и почти молниеносное журчание перегруженных барьеров: несколько смертоносных лучей впились в левый бок.

– Повреждение обшивки, пробоин нет, но броня перегрелась.

системы пожаротушения распыляли жидкий азот, стараясь сохранить структуру корпуса в районе попадания.

–Турболазеры, мощность 120 гигаватт, залп в ответ, барьеры ослабли до 40%. Начать ротацию по часовой.– Скомандовал Серафим.

Тут же бэк вокалом АИИДА запрашивала поддержку ВКС Альянса.

– Мэй Дэй, всем, кто слышит. Ретранслятор Ро-Аргуса атакован превосходящими силами, противник не опознан, приняли бой.

Серафим развернул корпус, укрывая поврежденные барьеры от возможного повторного удара, выбросив в сторону врага контейнеры с толченым стеклом и металлическими шарами – своеобразную «дымовую завесу».

–Главный калибр. Цель захвачена.– отчеканил канонир.

– Залп!– почти проорал Березкин.

   Дредноут вздрогнул, ответив огнем всех четырех орудий главного калибра. Сто килограммовые чушки обеднелого урана разогнанные до субсветовой скорости устремились к цели.

Яркая вспышка затмила свет голубого гиганта – местного светила.

– Есть попадание. Два из семи уничтожены, один поврежден.– Доложила группа радарного слежения.

      Четверка нападавших перестроилась в боевой ромб и начала сближение, а один звездолет продолжил движение в сторону жилого комплекса и складов.

–Отделение, множество высокоскоростных объектов, предполагаемая цель – жилой комплекс и Нью-Вегас.– ужас звучал в голосе главного наблюдателя. Выбора не оставалось. Десятки тысяч поселенцев и шахтеров были сосредоточены  в жилых комплексах.

–Турболазерам: заградительный огонь.

– Сделав залп мы не удержим дистанцию с агрессором— сухо констатировала АИИДА.

– Исполнять!!!– Проревел Серафим.

   Башни внешних турелей вращались предательски медленно, разворачиваясь в сторону новой цели. Последовал разряд. Дульные компенсаторы и тормоза заскрипели под мощью извергаемой энергии, а потоки смертоносных лучей устремились на перехват ракет, несущих гибель жилому комплексу. Большая часть этой смертоносной своры была сожжена сразу. Остальные продолжили свой путь.

–Эсминец развернулся для повторного залпа.– отрапортовала АИИДА.

зарегистрированы попадания в жилые корпуса Нового Мира и Нью Вегаса.

–Четверка чужих вышла на дистанцию запуска боевых дронов.

– Приоритет, защита жилых станций. – сухо ответил бывший энергетик.

АИИДА внесла коррективы, и второй залп поглотил ракетоносец, прошив его корпус, как раскаленный прут прожигает лист бумаги. Сдетонировала ходовая установка, расколов крейсер на несколько частей.

Но свое дело он сделал. Несмотря на прицельный заградительный огонь с дредноута и работу станционных батарей, не малая часть ракет все же достигла цели, сея хаос, разрушения и смерть. Больше всего пострадал Нью-Вегас, вообще не имевший защитных систем.

– Внимание рой!! – среагировал Седьмой Грех.

Стая беспилотных  истребителей с тяжелым протонным вооружением плотным потоком устремился к «Несокрушимому».

АИИДА переключилась на системы наведения ПВО и ПРО.

Заработали крупнокалиберные многоствольные кинетические орудия, выкашивая в рое истребителей гигантские бреши.

АВИА группа подняла все имеющиеся в ее распоряжении перехватчики.

   Беспилотники сошлись в ближнем бою, выкручивая немыслимые фигуры пилотажа. Группа дронов-ракетоносцев чужих, прорвавшись сквозь заслон патрульных перехватчиков, вышла на линию атаки.

–Уходим! – предложение ИИ было наиболее подходящим.

Сабрина налегла на штурвал ожидая команды на манёвр.

Маршевые двигатели «Несокрушимого» не раз уводили дредноут с вектора огня.

Кнопка активации закрыла Серафиму почти всю картину «Божественного Взора».

–Отказ, энергию на щит, подготовиться к удару.

– Уровень ожидаемых повреждений критический, надо уходить.– неунимался ИИ

– Нельзя! За нами почти две сотни гражданских…

– Есть энергию на щит.– ответило звено энергетиков.

    Получив отказ в стыковке, местные суда начали скапливаться в зоне швартовки, но первые же залпы заставили их кинуться врассыпную, а после ракетного удара по жилому комплексу все дружно устремились к ретранслятору, стараясь держаться в кильватере ШДББ 74-4, закрываясь им словно щитом. Уйди «Несокрушимый» с линии атаки, ракеты чужаков с разделяющимися самонаводящимися боеголовками, разметали бы всю эту флотилию, а это тысячи жизней. Березкин верил в крепость брони своего судна, и не мог поступить иначе.

   Залп не заставил себя ждать.

– Твою мать, разделяющиеся… – прорычал Анискин.

Системы защиты зарокотали, выпустив в сторону противника высокотехнологичные тепловые ловушки, облако кинетических снарядов и ракеты-перехватчики.

– Плять слишком много. Картечь кончилась…

Вынырнув из облака бушующей энергии ракеты противника рассыпались на множество самонаводящийся зарядов.

Пробив щиты, тяжелые протонные торпеды с кумулятивными боеголовками впились в броню, АИИДА ахнула. Серафим заскрежетал зубами: болевые ощущения помогали осознать тяжесть полученного урона, он был просто колоссален. Заряды сдетонировали, затмив все ярчайшей вспышкой. Плавилась броня, горели проводка и переборки. Дикая боль заставила закрыть глаза.

  Серафим попробовал проморгаться и восстановить визуальные функции «Божественного Взора», но световой след от вспышки не исчез. Глаза жгло, а свет давил на сетчатку сквозь закрытые веки. Левую сторону туловища пронзила ужасная пульсирующая боль. Необычная тяжесть наполнила тело.

– Он жив! – крик раздался прямо над ухом. – Сир Апраксис жив!

Чьи-то сильные руки подняли Серафима, он попытался открыть глаза. Но боль снова отключила сознание. Березкин провалился в небытие.

* * *

Погребальный костер Огнерука был огромен. Вековые сосны, в остове кострища, долго озаряли поляну, заставленную длиннющими столами. Множество героев пришли почтить павшего Вождя. Но последняя почесть, которую можно воздать храбрости и мудрости, – это не роскошные доспехи и не зачарованное оружие, сложенное у подножия будущего кургана. Это песни и легенды, повествующие о славных подвигах героя. Об Огнеруке легенды ходили при жизни.

Тризна была скромной, но столы ломились от яств и вина. Многие потеряли в этой битве родню и друзей. Где-то между столами песнопевцы уже затянули оды о славных походах великого старейшины. Торжество победы вперемежку с горечью утрат, вот что звучало в этих балладах.

 Сделав последний глоток из гигантской кружки, Авишай пальцем позвала к себе Уру. Гигант отложил в сторону баранью ногу, запечённую на углях, и наклонился к сестре.

– Мне надо отлучиться. У дяди остался неоплаченный долг. Надо выяснить, смогу ли я его оплатить. Пойдешь?

–Доспехи надеваем?

Орчиха замотала головой.

– Нет, ни к чему это. Берём только топоры. Мы же не простолюдины, чтобы ходить без оружия. Но мы не должны выглядеть воинственно, это мирная миссия.

– Ты о том ужаленном наезднике? Но ведь он…

Авишай стукнула кулаком по дубовому столу.

–Я знаю кто он, и это не важно, такова последняя воля Огнерука.

Татуировки на лице и шее девушки недобро сверкнули фиолетовым пламенем.

Орк сделал большой глоток из деревянной кружки.

– Он у лерийской жрицы Света. Пока несли с поля боя, он еще стонал.

* * *

Полированная поверхность старого бронзового зеркала в тесной алхимической лаборатории, заставленной стеллажами и книжными этажерками, дернулась и осветилась багровым пламенем.

– Я слушаю тебя, раб.

Темный колдун сжался от страха и благоволения перед владыкой – от величия ночного визитера не осталось и следа. Мужчина склонился перед зеркалом и покорно встал на колени.

–Огнерук пал, но не от яда мантикоры. Альянс существует, а объединенное войско перешло перевал Годфри и встало лагерем у Крохана в четырех переходах от Священных залов.

–Портал не усилился. Ты не смог захватить душу Огнерука. И умудрился потерять уже третью армию. Я начинаю сомневаться в твоей необходимости. Любой местный царек мог бы справиться лучше.

Голос из зеркала гремел словно весенний гром.

–Владыка…– колдун еще силнее сжался, прикрыв голову руками.

–Отряды Стального Черепа уже на подходе. Ты встретишь их у входа в Святые залы. Они – расходный материал, что поможет притормозить войско Гастана, пока я сформирую тебе новое воинство. Твой портал слишком слаб. Нужно много времени для перехода легионов тьмы в вашу реальность, а о моем проходе и речи быть не может.

Буря миновала и голос владыки стал спокойным.

–Жертвенная кровь льется рекой, мой господин.

Колдун осмелился поднять взор на зеркало.

– Отец уже в курсе нашего сговора. Он вмешается. Скорее всего, жди посланника.

– Найти и убить?

– Вряд ли ты сможешь одолеть его посланника, Темный. Но отыскать его сможешь. Дочь укажет на него, а я попробую сначала предложить сделку.

–Слушаюсь, повелитель.

– Нужно больше душ. Портал надо усилить.

Зеркало потухло, обрывая связь. Колдун зашаркал по лаборатории, собирая из склянок и мензурок на пыльных стеллажах магические компоненты для очередного заклятия. Темный склонился над гигантским гримуаром.

– Он связан с дочерью. Слава хаосу, Льзяц не единственный обиженный вождь в Орде.

* * *

Стан людей гудел, как пчелиный улей. А где-то рядом уже звенела полупьяная победная песнь. Запах елея вперемешку с винными парами витал над палатками. Кто-то просто пил, а кто-то возносил благодатные молитвы. Но служительницам света и чародеям магии восстановления было не до празднования. Раненых было очень много. Мантры лечебных заклинаний не умолкали. Большой амбар на холме оборудовали под лазарет еще вчера, но места не хватало. Возле него было особенно людно. Две тени мелькнули в отблесках походных костров и устремились в сторону лазарета.

Сержио Авендул, архимаг четырех стихий, верховный магистр Малого круга, легко заживлял глубокие раны солдат, вправлял кости и лечил ушибы. Когда в его операционную ворвался запыханный гонец.

–Апраксис ранен! Мантикора… Светлена просит помощи.

Поручив заботу о пациентах двум подручным магам, Сержио бросился во внутренний двор. Под навесом небольшого амбара служители света устроили магический алтарь. Зерно, хранящиеся, а его недрах, должно было усиливать целительные чары. Чех распахнул дверь, тяжелый смрад темного колдовства ударил в ноздри. Магистр поморщился. На большом дубовом столе лежал командир наездников на грифонах. От него разило чем-то очень мрачным. Магистр ощутил это почти физически и передернул плечами, словно коснулся чего-то очень мерзкого. Раскуроченные доспехи валялись в углу. Под воздействием концентрированного яда адамант почернел и покрылся ржавчиной. Каким чудом жизнь еще теплилась в теле рыцаря, было загадкой. Архимаг шагнул ближе. Рана была ужасной. Яд мантикоры, пропитанный скверной, разлился по жилам. Светлена чертила обережные руны на теле рыцаря.

– 4ех, это не просто яд, это что-то большее. Мои заклинания не действуют.

– Давай попробуем вместе.

Сержио начал творить заклятие нейтрализации, но оно яркой вспышкой срикошетило от раненого и выбило окно в амбаре.

– Твою ж мать…

–Восстановление тут бессильно. – Жрица устало опустила руки, запас ее манны был на исходе.

– А это? – архимаг указал на пульсирующие голубым огнем знаки на груди Апраксиса.

–Световые руны, древняя эльфийская магия. Такие использовали для освещения туннелей и крипт.

–Магические светильники?

– Да. Но заклятие слабеет, и его силы хватает, только чтобы пока блокировать яд, не давая ему попасть к сердцу. Я бессильна. Тьма растворяет его.

– Фи́ат люкс! -почти прокричал магистр.

Ярчайшая вспышка озарила помещение. Рыцарь застонал.

–Светлена, поддерживайте руны, Вы правы, это не просто яд, это что-то очень темное и мощное. Мне нужен мой артефактор и катализаторы. Я сейчас.

Архимаг исчез в коридоре. Светлена запела песнь исцеления на лерийском языке. Мантра чародейки наполнила комнату светом.

Мягкий женский голос с характерным акцентом вернул Серафима в реальность. В мир дикой боли. Она каленым железом жгла плечо. Серафим попробовал шевельнуть пальцами левой руки. Пальцы повиновались, но мозг снова захлестнула дикая боль. Березкин застонал. Женский голос зазвучал снова, шепча какие-то странные слова на непонятном языке, и, как ни странно, боль отпускала. Серафим открыл глаза.

Старая деревянная балка и соломенная крыша совсем не подходили под ожидаемые очертания армейского лазарета, а осязание уловило целую гамму запахов. Запах на военном космолете – это почти всегда пот вперемешку с унигелем. А тут их бы великое множество. От сводящего с ума аромата свежеиспеченного хлеба и фруктов в вазе на грубо сколоченной тумбе до банального навоза. Красивая светловолосая женщина лет тридцати пяти проводила какой-то ритуал, сопровождая его заговорами на непонятном наречии.

– Что вы делаете? – сумел прошептать Серафим. Все тело было словно чужое.

–Я – Светлена, магистр магии восстановления, жрица света. Это лерийская магия исцеления. Не бойтесь, сир Апраксис. Рана неглубокая, и с ядом мы почти справились. Все будет хорошо. Вы нужны Телерии и клану БезЫмянных.

Серафим попытался встать, но дикая острая боль пронзила всю левую сторону. Березкин рухнул на соломенную подушку.

– Вам нужно поспать. Яд отнимает много сил, – незнакомое наречие убаюкивающе зазвучало вновь, унося с собой боль и усталость.

Звук выбитой двери прервал молитву. Что-то большое и зеленое ввалилось в комнату. Следом за этой горой мышц в проеме мелькнула роскошная женская фигура.

– Что вам нужно? – голос целительницы был испуганным, но она сделала шаг вперед, закрыв Серафима собой.

– В сторону, женщина, темные раны так не лечат, – голос был грубым, почти гортанным.

Но жрица не шевельнулась,

– Вы не причините ему вреда, – решительность сталью зазвенела в голосе целительницы, а рука нашла скальпель.

–Отойди, иначе он умрет. Я пришла вернуть долг. Этот бледнокожий спас нашего вождя. Моего дядю. Я не причиню ему вреда.

Целительница опустила скальпель и сделала шаг в сторону. Серафим открыл глаза и попытался поднять голову.

– Лежи тихо, человек. Мне нужно сосредоточиться. Ну, что уставился? Словно орков прежде не видел.

Зеленокожая женщина – крепко сбитая, сплошь бугры мышц, ни капли лишнего жира, вся в узоре боевых шрамов и в замысловатых татуировках – склонилась над Серафимом. Вроде ведунья, раз явилась лечить, хотя по виду скорее воин или боевой маг. Рукоять топора, торчащая из-за спины, лишь подтверждала догадку. Но доспехов на ней не было, как и на громиле, стоящем у двери. Большая грудь женщины еще хранила упругость и не нуждалась в поддержке, широкие бедра и сильные длинные ноги в кожаных штанах не давали шанса мужчине оторвать глаз от ее фигуры. Если бы не цвет кожи – изумрудно-зеленый с желтоватым отливом, то ее запросто можно было принять за участницу конкурса Мисс Альянс, или мисс Вселенная.

– Не шевелись, кому говорю. Беду навлечешь.

–Жжет… – Серафим потянулся рукой к изувеченному плечу, но суровый взгляд женщины остановил его. Серафим буквально утонул в бездонных голубых глазах девушки. Она явно не шутила, и он интуитивно повиновался. Березкин наблюдал за ее манипуляциями сквозь полуприкрытые веки.

– Уже жжет, надо спешить. Жрица, если есть фимиам, зажги его в изголовьи.

Орк деловито начала свои процедуры, бормотала что-то непонятное на наречии орков северных гор. Когда уголек фимиама в кадиле уже наполнил комнату специфическими ароматом, она приложила ладони к ране на плече Серафима и вдруг запела. Язык – грубый, каркающий какой-то, а мелодия дивная. Орк склонилась над человеком, словно пытаясь изгнать что-то из раны. Она боролась. Но не тут – где-то там, в астрале, мире духов и привидений. Ее упругая грудь в холщовой тунике нависла над ним почти касаясь, руки дрожали от немыслимого напряжения. Вены на шее вздулись. Большая часть головы и лица в диковинных ритуальных рунах, сплетающихся в хитрый орнамент, вытатуированный на нежной коже, светились, играя всеми цветами радуги и меняя интенсивность с течением песни. Голова частично выбрита и увенчана рыжим ирокезом. Вот так дамочка. Такую приведешь к маме знакомиться, и все. И нет мамы.

Она с силой надавила на плечо и почти прокричала:

– Ба шем шель ав – ше таазов!

Тон был властным и не терпящим возражений. А сама фраза совсем не похожа на язык слов в песне. Серафим сжался от боли и, не справившись с ней, застонал. Женщина оборвала свою песню, внимательно рассматривая кровавое месиво раны.

– Я полагаю, лечение принесло свои плоды, человек. Остальные твои раны не столь значительны. – Орк убрала руки от израненного плеча.

Черно-зеленая густая жижа капала с ее ладоней. Она брезгливо отерла руки о скатерть стола, на котором возлежал Серафим.

– Он твой, жрица. Я не чувствую больше следов скверны в его теле, зато легкомыслия у него в избытке.

Ей определенно чуждо было произносить столь высокие речи, и кое-какие слова явно давались с трудом. Было похоже, что ей ближе манера общения в стиле «хватай топор, руби на отмашь!».

От этой мысли Апраксис расплылся в улыбке, чем разжег угольки негодования в голубых глазах своей спасительницы. Она разогнулась, положив руку на рукоять боевого топора, процедила почти сквозь зубы:

– Не заставляй меня сожалеть о моем решении сохранить тебе жизнь, человек. – И добавила: – Впрочем, мне пора. Я слышу беспечно громкие шаги. Думаю, это твои собратья.

Она обернулась к сотоварищу

– Пора, Уру, уходим. – И с легкостью гимнастки исчезла в проеме окна.

Громила, прикрывавший дверь, последовал за ней, проявив неожиданную для его габаритов прыткость и сноровку. Когда Березкин, спохватившись, крикнул в след своей спасительнице: «Как твое имя?», оркша заглянула обратно в комнату, прижавшись к оконной раме.

–Авишай. Выговоришь? – хохотнула она.

–Авишай, – повторил он, словно пробуя это имя на вкус.

–Странное имя для человека. Значит, мы тезки.

Нотки сарказма, переплетенные издевкой, зазвучавшие в голосе орка, услышал бы даже глухой. Серафим смутился, общение с противоположным полом никогда не было его коньком.

– Я не Ави… – Топот солдатских сапог бесцеремонно оборвал Березкина.

– Сир Апраксис, вы живы? – послышалось в коридоре. Бренча оружием, охрана спешила на грохот, с которым орки вломились в лазарет.

– Я… Апраксис, сир Апраксис, – он обезоруживающе улыбнулся.

– Ты?.. Тот самый? При других обстоятельствах я всадила бы топор между твоих глаз. В следующий раз будь осторожнее с хвостом мантикоры, сир. – И была такова.

Целительница, стоявшая в оцепенении все это время, бросилась осматривать рану.

–Невероятно, просто невероятно…

Но Серафим-Апраксис этого уже не слышал, с головой нырнув в исцеляющую бездну сна.

* * *

Орки, искусно маневрируя между шатрами, оставаясь в тени, покинули воинский стан. Авишай дрожала от негодования. Ее ярости не было предела.

– Я спасла палача собственного народа.

– Ты соблюла кодекс и выполнила последнюю волю Огнерука.

– Из-за его зверств Льзяц предал соклановцев. Орки убивали орков.

–Ави, орки убивали орков задолго до рождения этого человека. Сама посуди: если бы черногорцы не грабили окрестные села, они бы не навлекли на себя возмездие. Я помню горы из человеческих черепов на жертвенной площади в стане черногорцев. И далеко не все они принадлежали взрослым мужчинам. Среди них были и детские, и женские.

– Ты был у птицеедов?

– Да, с Октаром за несколько сезонов до появления портала.

–Проклятье…

– Это война, и она жестока. Но Апраксис разбил кланы птицеедов Черной Горы, как щенят, а их было втрое больше. Он храбрый воин и талантливый полководец, этого не отнять, и он следует своим обетам. Как и мы – кодексу. Да и если бы не его грифоны, мы бы уже кормили падальщиков.

– Матерые и гиены сговорились за нашей спиной. Они жаждут мести.

– Льзяц предал клан, исходя из своих собственных побуждений. Апраксис – лишь повод, а не причина.

Уру ткнул пятками в бока варга, переходя на галоп. Волк Авишай мчался следом.

* * *

Когда Авендул вернулся в комнату Апраксиса, тот уже крепко спал, а ошарашенная магистр все еще шептала:

– Невероятно, просто невероятно. Это не орочья магия. Даже не магия эльфов. Такого могущества я не видела никогда. Скверна уничтожена полностью.

Два пятипалых пятна чернели на девственной белизне скатерти. Чех осторожно соскреб чёрную желеобразную массу в пустую пробирку.

– Скверна. Надо будет проверить на досуге. Что же это все-таки такое. Светлена, как вы изгнали это и консенстировали?

– Это не я. Она назвалась Авишай, племянницей Огнерука. Говорила, что-то про долг чести. Потом пела. Само заклятие я не разобрала, но звучало оно странно даже для орков. Хотя скверна ручьем вытекала из раны.

– Апраксис приходил в себя?

– Ненадолго. После ее ухода его вырубило.

– Светлена, я занимаюсь магией уже четвертую сотню лет. Я видел много разного. Но я не могу ни объяснить, ни квалифицировать то, что тут сотворила Авишай. Огнерук был пиромагом, великим пиромагом, но не более. А тут…

Архимаг растерянно разводил руками, пытаясь осознать произошедшее.

– Я присмотрю за сиром Апраксисом, Сержио. Пока у нас есть только вопросы.

– Я попрошу Орден обеспечить караул. Мало ли кто может заявиться сюда. Если уж орки смогли до него добраться, Темным тоже не составит труда найти его.

– Сир Апраксис – великий воин, но дополнительная охрана тут лишняя.

– Светлена, яд мантикоры убивает в течении получаса. Наш воитель боролся с ним шесть часов. И его чудесным образом исцеляет неизвестный кругу шаман орков. Причем ещё и неизвестным кругу способом. И сейчас тот, кто должен был умереть еще в полдень, затягивает свои раны прямо на глазах. Как много случайностей должно было совпасть чтобы это произошло? Это шанс один из миллиарда, а случайности неслучайны. Мы с вами стали невольными свидетелями верховного провидения. Я попрошу охрану.

– Вам виднее, магистр. – Жрица света, отряхнув кадило от пепла, зажгла новую порцию ладана.

* * *

Серафим уснул, но сон не принес покоя. И снова до боли знакомая квартира в родительском доме, та, старая, еще до ремонта, обои те родные, обшарпанные и обветшалые, но они помнили его маленьким. Старый светильник дневного света над металлической дверью. Зеркало в самодельной прихожей и телефон старенький – еще с диском. Все, как было когда-то.

Тяжелый удар в дверь известил о ее приходе. Но страха перед ней уже не было. Она забрала слишком много хорошего у него. Ярость накатила волной. Дикая, беспощадная, она наполнила тело и ускорила движение. Слизь снова искала брешь, но он уже не пытался заблокировать отверстие. Серафим крушил ее старым отцовским молотом, слизь стекленела и рассыпалась в куски. Она отступила. Старый кузнечный молот не такой тяжелый, как кувалда, с длинным бойком и кайлом с обратной стороны. Она отступила, но тут же раздался звон битого стекла в маленькой спальне. Пара шагов, и они встретились лицом к лицу. Липкая, зеленовато-бурая масса, воплощение горя и страдания, ввалилась в комнату. Человек поднял молот. Тварь метнула к нему свои липкие бесформенные щупальца-отростки. Серафим подался назад, встречая удар на рукоять, и локтем щелкнул по выключателю. Свет старенькой люстры залил комнату, но это был не просто свет. Это был тот живой, обволакивающий и неслепящий свет. Он коснулся руки, и сердце наполнилось благодатью. Ее не описать, но, наверное, именно это чувствуешь в раю. Благодать и спокойствие.

– Ты готов, – голос принадлежал свету.

– Кто ты? И кто тогда я?..

– Ты мой Серафим, светоч, разгоняющий тьму. Выполни предначертанное тебе, докажи, что достоин, и я верну тебя обратно. И не бойся. Я всегда буду рядом.

Свет погас, забрав с собой чудовище из детских кошмаров. Березкин стоял один посреди маленькой комнаты в родительском доме с молотом в руках. Надо было просыпаться.

* * *

Воительницы Ордена под предводительством сержанта взяли периметр импровизированного лазарета под охрану.

Высокие голубоглазые северянки, они прибыли на войну под руководством принцессы Северных княжеств Анаси Светоносной. Посвящение в ранг валькирий требовало участия в реальных боях. Все они были добровольцами. Смерть в бою страшила меньше, чем доля обычных женщин в северных деревнях. А статус воительницы позволял девушкам более никогда не работать. Что поделать, убивать легче, чем пахать, сеять и растить детей. Единственный минус – быть убитым в бою, легко нивелировался богатством и роскошью, в которых жили воительницы.

Практически перед рассветом, детекторы магии изменили цвет с нейтрально-белого на ярко-фиолетовый и замерцали, выдавая присутствие исчадия высшего ранга. Сержант Ордена подняла тревогу. Мракоборцы, обнажив оружие, устремились прочесывать госпиталь. Архимаг прибыл почти сразу, на ходу запахивая полы шелковой мантии четырех стихий. Сквозь складки мантии блеснул кольцами кольчуги митрил. Сержант подняла палаш.

– Плохо дело, Излучение слишком сильное. Это или могущественный демон, а может, группа исчадий помладше.

– У нас десяток, проверенных боем мракоборцев, – в нежном голосе сержанта звучали неподдельная гордость и бравада.

– С демоном такого ранга они вряд ли сталкивались.

– Все бывает впервые.

– К сожалению, иногда первый и последний – это один и тот же случай. Пошли.

Архимаг первым делом решил проверить палату сира Апраксиса. На подходе они услышали характерный шепот и странный свист, в завершение которого что-то тяжелое попадало на пол. Сержант выбила дверь ногой, а 4ех зажег огненную сферу. Но палата была пуста. Лишь три меченосца Ордена лежали на полу со страшными кровоточащими ранами. Маг склонился над ближайшим воином.

– Убили молниеносно. Как скот на бойне. Кто бы это мог быть-то?

– Чех, это суккуб. – Маг обернулся к сержанту.

– С чего ты взяла?

– Воняет сандалом, а эти видели демона, но даже оружие из ножен не достали. Хотя она пришла не за ними.

– Гламур мог наложить любой.

– Улыбка на лице и бугры из штанов топорщатся. Это суккуб. Я сталкивалась с ними, видела, что они творят, знаю, как они утоляют голод.

– К Апраксису бегом, его перенесли во внутренний дворик на свежий воздух, и будь осторожна, а я проверю левое крыло госпиталя.

Шум боя донесся из лаборатории Светлены. Чех бросился туда. На полу небольшой комнаты, заваленной стеллажами с пробирками и толстыми магическими книгами, истекали кровью два мечника Ордена. Они были обречены. Алая кровь пульсирующим фонтаном била из их ран. Молодая северянка, укрывшись щитом, отбивала выпады исчадия. Чары суккуба не действовали на женщин, и воительница успешно отбивала атаки демона. Светлена поймала суккуба в силки. Но ее хвост все еще представлял смертельную опасность. Сержио отпрянул от хвоста, просвистевшего в опасной близости от его шеи, и почти рефлекторно пальнул в суккуба дыханием севера, заморозив даже лаву в жилах исчадия.

– Магистр, я хотела допросить ее.

– Бесполезно, демоны не выдают имени призвавшего. Вы зря рисковали, Светлена. Хотя это и так ясно, этот демон призван открывшим портал Темным чародеем.

– Если бы. Заклятие обрыва связи возвращает любого, призванного в его обитель. Это первое, чему учат экзорцистов.

– Упустил из виду, мне не часто приходилось изгонять демонов. Значит, она сумела пройти сквозь разрыв?

– Теперь мы этого не узнаем.

– Но что привело ее сюда?

– Кровь на доспехах Апраксиса или скверна. Я забрала наплечник и простыню с остатками скверны. Хотела понять, какой магией ее вытянули.

–Да, чистая скверна – большая редкость. Но высшие демоны, протиснувшиеся в разрыв, это беда.

– Она не одна?

– Возможно, сияние слишком интенсивное, а солдаты в его палате тоже убиты.

4ех повернулся к едва отдышавшейся валькирии:

–Никого не пускай сюда.

– Будет исполнено.

Два мага выбежали в коридор.

* * *

Утро в Телерии было свежим и прохладным. Где-то невдалеке пели жаворонки. Ярко-голубое небо с белым зефиром небольших облаков обещало чудесный летний день. Серафим приподнялся на локте. Простой дубовый стол с матрасом из сена стал его кроватью. Рубаха грубая, но холст добротный. На левом плече зияла гигантская рваная дыра, сквозь которую виднелся уродливый шрам. Серафим повел плечом: боли не было. Мужчина сел.

– Твою мать, это все сон… Надо проснуться.

– А ты ущипни себя, а еще лучше самоубейся.

Серафим обернулся: голос принадлежал высокой бледнокожей девушке с необычными кошачьими глазами оранжевого цвета. Легкая ткань туники едва прикрывала ее прелести. От нее пахло похотью и развратом. Каждое ее движение, слово и даже вздох имели одну цель – возбудить и совратить собеседника.

– Я знаю, кто ты, и знаю, зачем ты здесь, – голос женщины обволакивал, как туман, обещая райские наслаждения.

Она медленно приближалась. Серафим потянулся к рукояти стоящего рядом молота.

– Рыцарь не бьет посланников, тем более, если посланник – женщина, – демонесса зловеще улыбнулась. – Хозяин вернет тебя завтра домой, если ты не натворишь глупостей. Это не твоя война. Не вмешивайся и вернешься домой, – голос девушки был сладок, как липовый мед, но источал смертельную опасность. – Так что мне передать Темному владыке? – голос стал вкрадчивее, а дыхание – прерывисто-томным. Она почти уперлась в него стоящими сосками своих сочных сисек, пытаясь заглянуть в глаза.

Удар был точен, голова демонессы отлетела метра на три, фонтанируя серо-зеленой жижей.

– Суккуб – пожиратель мужчин. После того как они прорвали вуаль между мирами, Орден рекрутирует женщин. Эти твари невероятно соблазнительны и имеют мощные челюсти в интимном месте. Жертва погибает долго и мучительно. Суккуб этими страданиями и питается. Но это не единственное ее оружие: наконечник ее хвоста способен пробить драконью чешую словно это обычный лист папируса.

Воительница в плотной кольчуге не очень высокого роста, с роскошными голубыми глазами и цветом волос спелой пшеницы, вьющимися по волосам, умело протирала клинок от серо-зеленой жижи, заменяющей демонам и мертвякам кровь.

– Я Сабрина, сержант Ордена. «Адепт клана Безымянных», —она сняла боевую перчатку и протянула руку.

Серафим пожал ее автоматически.

– Напомни мне про Безымянных, сержант Сабрина.

Девушка замялась в недоумении, видимо, решив, что это какая-то проверка; отчеканила заученный текст:

– Наиболее радикальное и непримиримое крыло милитаризованной части Святого ордена, включающее в себя выходцев из знатных семей со всей Телерии, отказавшихся от титулов и званий. Боевое братство, единственной целью которого является тотальное уничтожение нежити и нечисти.

– Сзади палашом – не очень по-рыцарски…

– А я и не рыцарь, ваша светлость. Всего лишь солдат, да это и не рыцарский поединок.

Дальнейшие вопросы уже могли вызвать подозрения. Серафим просто кивнул головой.

– Рада была помочь, сир Апраксис, и очень рада знакомству. Я могу забрать трофей?

Серафим снова кивнул. Девушка рубанула хвост демону, отсеча смертоносное жало, и, ловко подхватив отрубленную голову демона, двинула в сторону военного лагеря, игриво покачивая бедрами. По мановению ее руки группа семинаристов Ордена, зацепив труп демона баграми, потащила его вслед за воительницей.

– Во что же такое я вляпался-то?

Вопрос Серафима остался без ответа. Сабрина, размахивая трофеем, свернула за угол лазарета, где ее уже ждали 4ех и целительница.

– Это последняя?

4ех кивнул.

– Да, магические сенсоры снова стали белыми. Почему она не напала на него?

– Не могу знать, я выскочила во двор, они уже беседовали, потом она приблизилась к нему почти вплотную.

– О чем они говорили? – обеспокоенно спросила Светлена.

– Прошу прощения, суккуб что-то шептала, я не сумела разобрать издалека, а когда подобралась поближе, она занесла над ним жало.

– Как бы то ни было, Безымянные в долгу перед вами, Сабрина. Гастан узнает о вашей отваге.

–Спасибо, ваше магичество. Приказ выполнен, я должна вернуться в расположение Ордена. – Сержант поклонилась и продолжила путь.

Семинаристы, стоявшие поодаль с трупом демонессы, последовали за Сабриной.

– Все очень странно. Что ты думаешь, Светлена?

– Я представляю, сколько лириума сожгли Темные, чтобы протащить сюда двух суккубов, но они даже не напали на него.

– Или не посмели напасть.

– В смысле? Что может напугать демона из высшего круга? Да еще пришедшего в мир не по воле смертного?

– Я не знаю, но мир словно сошелся клином на нем., и я не знаю, к добру ли это. Я попрошу Анаси приглядеть за ним на всякий случай.

– Это может быть опасно. Турвольд будет в бешенстве.

– Анаси – могущественный маг и лучшая ученица на факультете разрушения. Если в тело сира Апраксиса вселился демон, грифон не примет его, и демон начнет убивать, и не факт, что мы будем рядом. А она достаточно могущественна, чтобы сразиться с высшими демонами даже в одиночку.

– Будь, по-вашему, архимаг. Я свяжусь с принцем Гастаном. Доложу о случившемся.

* * *

Лагерь ждал прибытия первого принца империи Гастана – беспристрастного, несмотря на юный возраст, зарекомендовавшего себя умелым полководцем и смелым воителем. Именно он и возглавлял свою гвардию – Клан Безымённых. Серафим очень нервничал, ведь он ничего не знал ни об окружающем его мире, ни о человеке, чье тело и положение он получил в наследство, но воинский стан жил своей регулярной жизнью, никто и не заметил подмены. А странности в поведении и провалы в памяти списали на воздействие скверны.

Даже встреча с боевым грифоном прошла как по маслу. Это было мощное юное животное, питающие к людям исключительную привязанность; запах хозяина – все, что было ему нужно. Старый Апраксис вырастил его из яйца. Молния, безусловно, уловила перемены в хозяине, но ее любовь к нему была сильнее таких мелочей. Серафим подошел к практике полетов со всей свойственной ему ответственностью и с энтузиазмом. Тем более мышцы сохранили навыки старого хозяина, а пытливый ум инженера быстро освоился в окружающей его реальности, несмотря на всю ее несуразность и сказочность.

Абсурдность и нереальность этого мира таяли, стоило Серафиму заняться прикладным ремеслом. Запах свежеструганного дерева успокаивал душу, гоня тревоги прочь.

Модернизированные скорострельные копьеметы уже пристреливали у крепостной стены. Огонь горна дворфовской кузни лечил печаль. Гномы схватывали все на лету. А первый клинок из многослойной дамасской стали уже протестировали и преподнесли в дар Тормину, консулу старейшин подземных тегов. Затишье в ожидании пополнения перестало сводить с ума. Просто не оставалось времени для тяжелых мыслей.

Мир, дикий и фантасмагоричный, со всей своей несуразностью, манил измотанную душу звездного скитальца неподдельным уютом простых глинобитных хижин, солнечным светом и свежим ветром. Березкин уже и не помнил, как сладок запах свежескошенной травы и насколько вкусен ржаной хлеб, запиваемый парным молоком. А пьянящий вкус жаренного на костре мяса, гигантскими пластами срезаемого прямо с туши на вертеле, с успехом компенсировал отсутствие водопровода и канализации. Серафим чувствовал себя здесь по-настоящему живым. Странно, но именно здесь, в закоулке пространства, в обществе людей, где прогресс еще только зарождался, сильнее всего была видна цена, которую заплатило человечество за цивилизацию и ее блага. Здесь, если кто-то назвал тебя другом, это означало, что он встанет с тобой плечом к плечу, даже если придется воевать вдвоем против всего мира. Многие слова, потерявшие значение в том, цивилизованном мире, здесь имели смысл и значение. Тяжелая жизнь и угроза безвременной смерти научили местных радоваться самым простым вещам. Они жили, любили, детей рожали, Жизнью увековечивая жизнь. Конечно, их одолевали и свои заботы, и тяготы. Но их умение видеть во всем положительное перевешивало все.

Жил и Серафим, впервые за долгие годы жил, нормальной полноценной жизнью. И чем дольше он находился в этом мире, тем меньше ему хотелось возвращаться в одиночество цивилизации со всеми ее удобствами и благами. Пытаясь применить знания будущего в этом мире, пропитанном магией и любовью, он мог сутками торчать у горна или в мастерской, хотя они и находились в разных концах воинского лагеря. Но только он знал истинную причину этих путешествий через весь стан. Он искал ее. Голубоглазую спасительницу. Но все тщетно.

Любой солдат Альянса, будь то штурмовик или инженер, в первую очередь – солдат. А это означает каждодневные тренировки и практики. Березкин отлично стрелял из всего, что поражало противника на дистанции, но курс космопеха не включает владение боевым молотом, технику применения которого Серафиму пришлось осваивать практически заново. Этот молот сильно напоминал старый отцовский, что нашли с ним в деревне на пепелище кузницы, в далеком-далеком детстве. Только этот имел вкрапления серебра и богато инкрустированную рукоять.

Мышцы ныли от изнеможения, ноги отказывались передвигаться, но сердце звало в путь. А глаза искали ее, голубоглазую спасительницу. Отчаявшись найти ее с земли, Березкин начал отработку летного мастерства наездников на грифонах согласно всем канонам боевых пилотов звездного Альянса. Отряд был разделен на эскадрильи, а наездники – на пары. Ведущий – более опытный воин с большим запасом опыта и знаний, и ведомый – боец, которому еще многое нужно было освоить в этой жизни. В напарники магистру Ордена досталась миловидная девушка хрупкого телосложения, светловолосая красавица с изумрудными глазами, но при всей своей нежности и красоте – могущественная чародейка, мастер воды и льда, одна из самых сильных боевых магов Большого Круга, Анаси Светоносная, первая дочь богоравного Турвольда, Владыки Севера.

Полет на грифоне требует большой практики; управлять этим зверем почти невозможно, наездник должен задать цель или отдать приказ, но как до нее добраться или осуществить, решает сам грифон. Издревле существовала целая система голосовых команд, целый язык общения с грифонами. И вписать в него что-то новое было задачей архитрудной. Но Молния так хотела угодить своему наезднику, что выполняла все головокружительные пируэты. А вот с запоминанием новых команд дело было сложнее, требовались многократные повторы.

Серафим кучу времени тратил на полеты. Чародейка всегда была рядом. В такие полеты доспехов не надевали. Но приторачивали к животным большие вьюки с песком. Грифон волшебницы был могучим самцом, он сильно проигрывал Молнии в маневренности, но на земле и в бою ему не было равных. Грюнт мог одним прыжком перемахнуть средний сарай. А клюв перерубал небольшой березовый ствол, как тростинку. Распорядок был прост: два-три часа летных упражнений и час-полтора – работа на земле.

А война шла своим чередом. Армия свинолюдов заняла подступы к крепости святости, бастиону, прикрывающему путь к Священным залам. Старый форпост и оплот некогда могучих магов все еще был внушительным укреплением на пути Альянса. Передовые отряды начали прощупывать боем силы противника, но до полномасштабных баталий дело не доходило.

* * *

 Шатер походного вождя теперь принадлежал ей. Здесь все напоминало о дяде, и от этого становилось еще больнее. Войлок этого шатра прошел вместе с хозяином не один поход и пережил не одну войну. Огонь этого очага сотни раз согревал Авишай в студеные зимы. Она всегда любила бывать тут. Помнила каждую закорючку на узорах обережных заклятий. Отца она не помнила совсем. Огнерук заменил ей его. Учил рубить топором и ездить на варге. Мать, верховная жрица бога огня, была вечно занята. Орда съедала все ее время. Но и она часто сидела у этого огня, рассказывая совсем еще юной девочке сказания и мифы ее народа, и учила языку отца, и это были самые теплые воспоминания детства.

Авишай села на корточки у очага, обняв колени. Теперь из всех родных у нее остался лишь старший брат, брутальность которого не позволяла опускаться до «телячьих» нежностей. Воин должен быть суров. Но Огнерук умудрялся при всем при этом окружить Авишай почти отеческой заботой. Про отца она знала только, что он был могущественен и не был орком. Может быть, поэтому она и не владела магией огня, а следовательно, ей никогда не надеть венец своей матери и не взять посох дяди. Единственный открытый для нее путь был путь топора. Лекари никогда не были в почете в Орде, тем более и лечить-то у Авишай получалось далеко не всегда. Только когда эмоции зашкаливали и в памяти всплывали давно забытые слова языка, на котором говорил отец, причем случалось это зачастую непроизвольно.

Девушка ворошила кочергой огненно-красные угли. Жар пламени позволял отвлечься от забот, но не в этот раз. Облик улыбающегося палача ее народа, из раны которого она изгнала яд проклятой зодчим теней мантикоры, снова и снова врывался в ее мысли. Подлый убийца, но взгляд его митрилово-серых глаз бросал в дрожь. Октар никогда не смотрел на нее с такой страстью. Именно страстью, а не похотью. И ей, новому вождю клана Северных волков, обрученной невесте гордого Октара, повелителя пустошей, очень хотелось испытать этот взгляд снова. Она ненавидела себя за это, но ничего не могла с этим поделать. И от этого делалось еще хуже. Раздумье прервал посыльный.

–Авишай, разведчики Октара попали в засаду у Бастиона святости. Урубако был с ними.

Схватив топор, оркша вылетела из шатра.

Спустя пару мгновений стая мчалась к Бастиону.

* * *

Добившись принятия Молнией основных боевых маневров воздушного боя, Серафим решил отработать удержание строя. Грифоны неслись во весь опор. Молния петляла и вращалась. Анаси пыталась удержать Грюнта на ее хвосте. Воздушные потоки развевали волосы северянки по нежным плечам. Без доспехов и кольчуги она выглядела божественно. Глубокое декольте обнажало упругую грудь и нежную шею наследницы Трумвольда. Разгоряченные погоней наездники отошли от лагеря на довольно приличное расстояние. Настолько приличное, что вернуться без передышки грифоны уже не могли. Почти на бреющем полете грифоны начали облетать лес, выискивая место для посадки и отдыха. Но звон стали прервал их полет. На проплешине в лесной чаще отряд орков – скорее всего разведчики – принял неравный бой с прайдом верблюдов. Свиноподобные твари прислуживали Темным. Закованные с ног до головы в броню и вооруженные тяжелыми палицами и длинными копьями, они теснили орков к густым зарослям малины, пытаясь лишить орков пространства для маневра. Запел рожок, взывая о помощи.

– Без доспехов мы легкая добыча, сир.

Анаси взглянула в глаза своему лидеру, пытаясь отговорить его от безумного поступка.

– Враг моего врага – мой друг. Не так ли?

– Ваша правда, милорд. Но встревать в стычку разведчиков…

–Позволив им расправиться с орками, мы ослабим себя и, следовательно, усилим противника.

– Сир, атакуем в лоб?

–Давайте с воздуха. Попробуем сбить с тварей боевой пыл. Идем низко, как сможем.

Лидер орков Урубако, знал толк в затяжных стычках с превосходящими силами врага, он разбил отряд на две части. Первые держали фронт, вторая часть восстанавливала дыхание. Густой малинник не давал свинтусам зайти с фланга и запечатать кольцо. Но тот же малинник загонял разведчиков в естественный мешок, единственный выход из которого контролировали приспешники Зодчего теней. Пользуясь трехкратным численным перевесом, свинолюды наступали, тесня орочий дозор.

Тяжелое копье пронзило грудь молодого орка. Тот рухнул замертво. Томагавк Уру раскроил рыло копейщика – корчась в агонии, свинолюд упал рядом с поверженным орком.

– Не отступать! – рев Урубако сомкнул ряды разведчиков.

В этот момент две тени промелькнули над головами орков и устремились к свинтусам. Грифоны, схватив добычу, резко ушли на подъем, раздирая мощными клювами вырванных из строя воинов. Остатки кровавыми ошметками шлепнулись на землю. Грифоны, развернувшись, пошли на второй заход. Животный страх сделал свое дело. Свинолюды залегли, вжавшись в нескошенную траву лесной поляны. Заклятие обледенения накрыло весь авангард приспешников тьмы. Апраксис, следовавший за грифоном принцессы, посадил Молнию прямо посреди обледеневших фигур. Молот крошил замерзшую плоть, как стекло. Молния не отставала. В какие-то мгновения они с наездником расколотили почти полсотни свинолюдов. Орки оторопели, не веря в происходящее. Воевода послал в бой очередной косяк свинтусов. Молния за спиной рыцаря расправила величественные крылья и заклокотала. Серафим поднял молот. Но Анаси успела раньше: острые, как бритвы, осколки льда рванулись навстречу очередной волне атакующих. Кровь хлестала из ран, но клин не остановился. Перескочив через павших, они продолжили бег. Уру снял с плеча боевой рожок, протянул его стоявшему рядом товарищу.

– Не переставай звать Орду.

Воин кивнул, принимая инструмент. Предводитель разведчиков издал протяжный вой, переходящий в боевой клич, и бросился навстречу свинолюдам. Рожок завел свою протяжную трель, взывая о помощи. Орки и свинолюды достигли места, где стояли наездники, почти одновременно. Бой закипел с новой силой. Анаси метала ледяные копья, разбивая щиты и пробивая броню. Топоры орков методично, как на скотобойне, укладывали свинтусов одного за другим. Но место поверженного занимал новый налетчик. Грифоны пикировали на атакующих с неба, вырывая из строя одного, а иногда и двух зверолюдов. Свинтусы попятились. Но в этот момент темное щупальце метнулось к Молнии. Анаси отразила заклятие. Грифоны ушли на следующий круг. Орки и чародейка сгрудились вокруг Апраксиса. Темные сомкнули кольцо вокруг поляны.

–Встать в круг. Спина к спине! Укрыть чародейку!

Орки повиновались реву Апраксиса.

Анаси уже шептала заклятье, выискивая в рядах зверей темного волшебника. Но он опередил. Мелькнула неясная тень; грифон, идущий на бреющем полете, не сумел увернуться; заклятье прошило Грюнта насквозь. Самец упал как подкошенный, подминая под себя свои последние жертвы. Засвистели ледяные лезвия. Анаси вычислила Темного в толпе. Волна ярости и жажда мести за смерть питомца захлестнула ее. Она двинулась к колдуну, пробивая себе дорогу в рядах зверолюдов. Серафим бросился за ней, а с ним на прорыв пошли и орки. Темный укрылся за сферой. Дождь ледяных клинков молотил по нему беспрестанно. Манна чародейки таяла, но она не ослабляла натиск. Щит раскололся и молот Апраксиса вбил тщедушное тельце темного мага в землю. Бой был почти выигран, но в этот момент на арену боя подоспели основные силы зверолюдов во главе с Норогом, личным телохранителем Стального Черепа. Обороняющие устали. Руки налились свинцом и отказывались держать оружие.

Анаси, тяжело дыша, оперлась на плечо своего командира.

– Я подвела вас. Я не смогла удержаться. Манна на исходе. Без манны я колдовать не могу.

– Это моя вина. Мне нужно было послушаться.

– Вы поступили правильно, сир. Бросать союзников в бою – не по-рыцарски.

Девушка потеряла сознание. Серафим подхватил принцессу. Миниатюрная и беззащитная, она отдала все силы в этом бою. Рисковать ею Серафим не мог.

– Молния, забери ее домой!

Грифон нежно, но очень крепко схватил чародейку и взмыл с ней в небо. Свинолюды всех мастей заполнили поляну. В предчувствии легкой победы они бросились в решающую атаку. Орки рванулись навстречу. Тело Серафима покрывали уже десятки порезов, кожаный камзол превратился в лохмотья. Но молот вновь и вновь находил свою жертву. Уру бился рядом с человеком, круша Темных, устилая их телами лесную поляну.

Семеро разведчиков, Урубако и Апраксис стояли на залитой кровью траве. Почти две сотни свинтусов выстроились напротив них, ожидая команды Норога. Предводитель вышел вперед, решив сполна насладиться дарованной ему победой. Свинолюды дружным гвалтом приветствовали своего командира.

– Я, Норог, тысячник Стального Черепа, лично подарю вам смерть в качестве признания вашей доблести в бою.

Свинтус захрюкал от удовольствия, сотрясая гигантской булавой с длинными толстыми шипами.

– Ваша смерть будет легкой…

Среди зверолюдов раздались аплодисменты и нетерпеливые вопли. Серафим сжал свой молот, но Уру положил руку ему на плечо.

– Не торопись, бледнокожий. Твое время еще не пришло.

По его кивку два орка устремились на Норога. Но тот оказался весьма проворным, несмотря на свой излишний вес. Увернувшись от атаки, он разметал противников своей тяжеленой булавой. Шипы пробили тела насквозь.

–И это величайшее искусство орочьего поединка? Я разочаро… Договорить он не успел. Белый волк одним прыжком перелетел заросли малинника, и под радостный вой орков устремился на Норога. Девушка-орк, восседавшая на нем, укутанная в волчьи шкуры, атаковала зверолюда. Норог метнулся в сторону и укрылся щитом. Тяжелый удар орочей секиры покорежил сталь щита, выбив целый сноп искр. Ответный удар булавы свалил гигантского полярного хищника, выбив всадницу из седла. Но оружие предводителя свинолюдов не успело опуститься на нее. Апраксис ударом ноги сломал колено воеводе. А следующим пируэтом опустил молот на нагрудные пластины Норога, проломив его грудную клетку. Свинолюд безвольным мешком рухнул под ноги Серафиму. Последний удар молота смял шипастый шлем и расколол череп Норога, превратив свинообразную рожу в кровавое месиво. Вся стая, один за одним, наводнила поляну. Радостный крик огласил выживших разведчиков. Зверолюды обратились в бегство. Апраксис наклонился к девушке, протягивая руку.

– Мне не нужна твоя помощь, бледнокожий.

Девушка – орк вскочила на ноги. Шлем слетел с ее головы. Рыжий ирокез, светящиеся татуировки и глаза. Такие чистые, как небо.

–Авишай… – Серафим опустил молот.

– Опять ты? Тебя никто не просил, Я тебе ничего не должна… – крикнула девушка, вскакивая в седло и снова бросившись в гущу боя, с яростным криком преследуя убегающих свинтусов.

Апраксис встал ошарашенный. Едва успев найти свою мечту, он сумел ее разозлить. И Серафим не мог понять причину этой злости. Ведь он не сделал ничего плохого.

– А ты быстр.

Огромный орк в пластинчатом нагруднике подошел к рыцарю.

– Мне даже стало интересно, насколько ты ловок.

– В смысле?

– Ты во всем ищешь смысл, человек?

– Я не всегда могу его найти.

–Мудрость – черта лидера. Спасибо за помощь, бледнокожий. Возможно, когда-нибудь я узнаю ответ на свой вопрос. Но сейчас позволь мне проводить тебя до вашего лагеря. Варги привезут нас туда как раз к ужину.

Апраксис вскочил в седло гигантского полумедведя-полугиены. И только сейчас усталость и боль обрушились на него всей массой. Он едва не выронил молот.

– С тобой все в порядке, человек?

Серафим кивнул головой.

– Путь долгий, нам не стоит терять времени.

* * *

Лагерь Альянса всегда напоминал муравейник. Особенно отсюда. С холма, на котором остановились орочьи варги. Движение в воинском стане затихало лишь спустя пару часов после заката. С кузен поднимался черный дым и звон кувалд, бьющих по стали. Кухня разливала аромат жареного мяса и свежеиспеченного хлеба, запах сытной похлебки и сладкой сдобы. Столярные мастерские почти утонули в опилках и стружке. Но новенькие катапульты уже красили в цвета безымянных. Тренировочный плац был набит до отказа. Воины оттачивали свое ремесло. Гномы отрабатывали построения. Лучники беспрестанно свистели стрелами. Звенели мечи. Гремели команды.

–Дальше я не пойду. Слишком свежи старые разногласия.

– Но они не мешают нам биться с нежитью плечом к плечу?

–Мешают, Апраксис, очень мешают. Даже в вашем стане эльфы держатся особняком, а гномы продолжают жить в норах.

– Ну вы-то вообще частоколом отгородились. И разбили стойбище в двух часах езды.

– Ты великий воин. Но пропасть между расами в Телерии громадна.

–Значит, надо строить мосты.

– Надо, но для начала нужно стереть из памяти боль прежних войн.

– Я потерял свою память, Уру. Все, что я помню, начинается с того, как ты сломал дверь в лазарете Светлены.

–Это многое объясняет, но орки все еще помнят о Черной Горе. Прощай, Апраксис.

Уру двинулся в сторону орочьей деревни.

* * *

Потерпев неудачу на любовном фронте, Березкин решил вновь с головой погрузиться в работу. Тем более что численное превосходство нежити и их приспешников нужно было нивелировать. В памяти всплыл опыт Суворовских гренадёров, успешно противостоящих многочисленному противнику. И Серафим попытался залечить обиду и грусть после встречи с Авишай, взявшись организовать производство простейших боевых гранат фитильного типа. Серу добывали из поверженной нечисти. При ее сгорании оставалась приличная куча. С углем тоже проблем не было. За селитрой пришлось обратиться к эльфам: они использовали ее для ускорения роста своих посевов.

Эльфийский стан поражал воображение. Войско остроухих жителей леса разместилось в большой роще за ручьем, что снабжал питьевой водой весь лагерь Альянса.

Хитросплетения веток в кронах дубовых деревьев скорее напоминали ажурные коконы. Они были достаточно просторны чтобы разместить несколько взрослых мужчин. Эльфы славились своей искусной стрельбой, поэтому в войске не преобладали мужчины. Среди всех народов населявших Телерию именно эльфы отличались наиболее крепкими семейными узами. И этот поход не был исключением. Целые семьи явились на зов Принца Гастана, были даже подростки, хотя подросток не совсем уместное слово для существа уже прожившего пару сотен местных лет.

Серафиму нужны были друиды. Именно они имели в своем распоряжении необходимую для производства пороха селитру. Но верховный волхв оказался на редкость упрямым и отказал Серафиму запросив дозволения Арвен—Верховного командира сводного Эльфийского легиона.

Невысокая стройная девушка с красивым бюстом и каштановыми волосами, вьющимися на легком послеобеденном ветерке, она совсем не походила на строгого лидера, взгляду которого повинуются тысячи мужчин и женщин, хотя именно под ее командованием эльфы отстояли все Верхолесье от нашествия полчищ людей и гномов.

Серафим увидел ее бродящей по свеже-засеянным зарослям. Без брони, в льняных одеждах, ниспадавших до земли, и просвечивавших в лучах солнца она казалось очень нежной и хрупкой. Арвен обходила дозором новые насаждения. Иногда, казалось, что весь смысл жизни этих странных и грациозных существ, превратить Телерию в один большой и густой лес.

Сосны, дубы, ели, березы под действием друидской магии уже прижились и окрепли, пустив свежие побеги и радуя глаз молодой листвой.

Серафим невольно остановился завороженный грацией и красотой эльфийской повелительницы.

С одной стороны, оставаться долго не замеченным мешал такт, не дай бог еще подумают, что он подсматривает. А с другой стороны, что-то мешало Серафиму отвлечь эльфийку от ее дел. Скромность или деликатность, можно звать это, как угодно. Но увидев очаровательную красавицу вместо нарисованной воображением грозной владычицы Березкин оторопев не знал, что ему делать дальше.

Он решил привлечь внимание эльфийки кашлем, но едва он набрал в легкие воздух, как острие холодным жалом уперлось ему между лопаток.

– Даже не думай, отвлечь ее сейчас, человек. Она позовет тебя, когда придет время.

Голос, шептавший в ухо, явно принадлежал девушке.

– Что за дело привело тебя сюда предводитель небесных убийц?

– Просьба к ней. Без ее разрешения друид отказался продать удобрения, что вы используете для улучшения почвы и ускорения роста растений.

– Зачем человеку порошок ускорения? Ваша репутация не вяжется с садоводством. Вся ваша жизнь связана с убийством и разрушением.

Почему-то слова незнакомой эльфийки больно задели самолюбие Серафима, но оправдываться он не стал.

– Я вырос солдатом. Все чему меня учили всю мою жизнь – это сеять смерть и отнимать жизнь. Но можно ли отнять жизнь у мертвого? Или лучше ждать милосердия от Демонов? Ваш порошок нужен мне для создания оружия. Мощного оружия, способного переломить ход войны и свести на нет численное преимущество мертвых.

– Исход войны предрешен. Альянс победоносной поступью приближается к Разрыву в пелене мироздания. Маги высшего круга сумеют залатать дыру между мирами.

– Но даже если вы не переживаете за гибель людей, орков или гномов, сколько еще деревьев будет срублено в этом походе? Сколько будет сожжено в вечерних кострах?

Давление острия ослабло.

– Намного меньше, чем эльфов падет от твоего оружия. Война закончиться и люди обратят свою ненависть против нас.

– Какой смысл тогда вам жертвовать жизнями своего народа в этом походе?

– С темными и смертью договориться не выйдет. Так что выбора у нас нет.

– Слишком серьезные разговоры и слишком мудрые мысли для обычного телохранителя.

– А я и не телохранитель. Или ты реально решил, что мы настолько наивны?

Морок Арвен, бродившей среди посадок, дрогнул и распался, сизым облаком растворившись в порыве легкого летнего ветерка.

Характерный скрежет оповестил, что оружие вернулось в ножны.

– Ты получишь Ускоритель, но у нас осталось всего пара, тройка мешков. Остальное мы потратили на эту поляну.

Новолесье тянулось ровной широкой полосой.

– Эти деревья заменят те, что будут сожжены в войне за жизнь. Такова цена, человек. Все в этом мире имеет цену. Наша задача хоть, как-то сделать этот несовершенный мир лучше.

Серафим обернулся к предводительнице сводного легиона. Эльфийка улыбалась. Все тот же игривый ветер трепал ее каштановые локоны, и путался в складках льняного платья. Взгляд ее глаз был устремлен в самое сердце наездника на грифоне.

– Смерть и разрушение нельзя оправдать даже любовью. Ни одно убийство не сделает тебя счастливее.

Апраксис утонул в очах цвета ночи.

– Не разочаруй меня смертный.

– Спасибо. – все что сумел вымолвить Воин.

Странно, но едва Серафим добрался до Волхва его уже ждала подвода с двумя тяжелеными мешками селитры.

Как друид получил приказ, для наездника осталось секретом.

Итак, к концу дня у Березкина были все необходимые ингредиенты для воплощения задуманного в жизнь. А вот с фитилями возник вопрос. Даже скорее проблема и Серафим отложил это на потом. Да и тревога за судьбу Принцессы Севера тоже бередила душу. Слишком безответственно он распоряжался жизнями местных жителей.

Апраксис решил навестить свою напарницу, а за одно и испросить совета у лучшего мага Альянса.

Жрица света скрипнула ключами, отворяя дверь в палату к Анаси. Дежурная воительница обнажила меч. После проникновения суккубов Орден ввел постоянный охранный пост в лазарете, ну а свою принцессу воительницы охраняли по собственной воле, в свободное от обета время. 4ех кивнул головой. Они обе исчезли за дверью.

Анаси спала мирным сном, раскидав волосы по еловой подушке. Благовония распространяли сладкий аромат по комнате. Солнечные зайчики от слюдяных окон играли на ее нежной коже, прорисовывая ее небольшую грудь почти идеальной формы сквозь кружево тончайшей ткани нательной рубашки. Серафим засмущался и покраснел, но глаз не отвел.

– Она истощила запас манны. Это могло ее убить, плюс эмоциональный шок от потери грифона, но она молода и полна жизни. С ней все будет в порядке. Пара-тройка дней, и она вернется в строй.

– Ваши слова да богу в уши, сеньор Сержио.

Анаси улыбнулась сквозь сон, словно услышав голос Березкина.

– Светлена позаботится о ней. Нам пора.

Серафим положил букет полевых цветов на тумбочку у кровати и вышел.

Воительница заняла свое место на посту, заперев за собой дверь.

– Как вы сами то себя чувствуете, сир Апраксис?

– Если не вдаваться в подробности, то как новорожденный. Я потерял память и не помню, что было до того, как я очнулся под мантры мадам Светлены. Но мое тело сохранило навыки прошлого. Я помню, как держаться в седле, знаю, как приласкать моего грифона, помню, что он любит. Но я понятия не имею, что произошло на Черной Горе.

– Совсем ничего?

– Совсем.

– Хотя я сам, наверное, хотел бы такое забыть.

Апраксис остановился.

– Так что же все-таки там случилось?

– Вам длинный вариант или саму суть?

– Суть.

– Орки заселили территории рядом с вашими землями. Начались бесчинства. Переговоры с Ордой ничего не дали. В одном из набегов погиб ваш старший сын. Вы атаковали превосходящие силы противника и разбили их наголову и, ворвавшись на Черную Гору, выжгли поселения орков, перебив всех до единого.

– Это многое объясняет.

– Вы защищали свой народ. Орки всегда были ужасными соседями. Между смертью врага и смертью своих подданных выбор очевиден.

–Наверное. Но я хотел попросить вас об одолжении.

– Я весь во внимании, сир.

– Дело в том, господин Сержио…

– О, не нужно так официально. Мы старые друзья, хоть вы этого и не помните. Для вас я просто 4ех.

– Я пытаюсь создать огненный шар, доступный для любого смертного, но для активизации мне нужно нечто, что будет гарантированно гореть некоторое время, дабы воин успел кинуть этот снаряд во врага и, естественно, снаряд имел шанс долететь до противника.

– Интересно, весьма интересно. Я крайне заинтересован в вашем проекте.

Архимаг сдержал обещание. Правда, получилось не совсем то, что планировал Березкин. Вместо бикфордова шнура 4ех сотворил подобие спички с наложенным на нее заклятием отсрочки действия. Но это работало даже лучше, чем оригинал, прервать горение этого запала было невозможно. Через четыре секунды сера спички воспламеняла порох внутри гранаты, и ей не могли помешать ни ветер, ни вода, да и выдернуть этот запал было не возможно.

* * *

Говорят, если устал душой сон не помогает.

Светлана маг исцеления с этим не согласна. Ее кредо в том, что сон лечит все.

Усталость имеет свойство накапливаться, а достигнув критических масштабов способна не просто погрузить в депрессию, но даже отнять жизнь. Зелья Светлины держали Чародейку в тонусе последние сутки с момента истощения, травы и ритуалы должны были восполнить ее запас манны, но все было тщетно и тогда Светлана настояла на снотворном. Сержио пришлось согласиться. Северянка не хотела спать, но спорить с учителем не стала и смело глотнула порцию успокоительного из хрустальной колбы.

Анаси вырубилась едва голова коснулась подушки. Полугрезы, полумечты захватили девичью душу своим хороводом. Видения мелькали калейдоскопом, но вдруг Чародейка видела Апраксиса в своих снах. А сами сны стали такими яркими и живыми, что порой просыпалась она чувствовала его запах и нежные прикосновения. Но едва веки слипались, она снова проваливалась в гущу боя, в тот самый момент, когда его руки подхватывали ее, обессиленную и беззащитную. И танго начиналось вновь.

Могучий и бесстрашный, совсем не похожий на ее командира. Он снова был рядом и ее снова влекло к нему, наполняя душу трепетом и неведомой до селя диковиной радостью и упоением.

Наконец жаворонок звонкой трелью разорвал чары Морфея.

Она лежала обнаженная на белых простынях и не хотела открывать глаза, надеясь снова вернутся в сон к нему в объятия. Ей хотелось любви, хотелось самой стать любимой.

Тело ещё ощущало жар его прикосновений, но мечты быстро отступили под тяжестью навалившегося предчувствия. Что-то внутри скребло душу кошачьими когтями, что-то странное, необъяснимое, не поддающееся описанию и объяснениям. Смутные видения проникали в ее сердце порождая страх и панику. Не смотря на запахи ароматизированных свечей и успокаивающих букетов, расставленных в изголовье ее кровати.

Девушка дала волю мыслям. Анализ и понимание происходящего – первое чему научил дочь Величайший Король Севера.

Идеалы Безымянных трещали по швам. Слишком разные существа населяющие Телерию встали под их знамёна, объединённые общим врагом, не знающим пощады.

Дварфы и без того жившие обособленно едва не покинули союз после стычки одного из их отрядов с группой Орков. Ссора разгорелась из-за индейки, которую охотники сразили одновременно.

Пустяк, казалось бы, особенно в лесах богатых дичью. Но он привёл к кровопролитию. Орки выдвинули ультиматум. А подземный народ требовал выдачи виновных и их казни, лишь гигантский авторитет Тормина и красноречие Галека сохранили союз между народами.

Союзники, чуя приближение конца войны уже начали перекраивать бушующее этого Мира. Пытаясь выторговать для себя более выгодные условия. Все ждали Гастана. Его приезд должен был стать ключевым моментов в этом Походе.

Тяжелые мысли одолевали волшебницу. Манна восстанавливалась слишком медленно. Не помогали ни лириумные источники, ни магия восстановления.

В деревянную дверь, отделяющую Анаси от остального мира постучали.

Девушка прикрыла роскошную фигуру тонкой пеленой хлопчатобумажной ткани лавандового цвета.

Тяжелая сосновая дверь отворилась и в комнату ученицы вошёл старый друг их семьи и ее учитель Архимаг четырёх стихий Магистр малого круга.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил 4ех устраиваясь в кресле у небольшого столика, напротив будуара, на которую он водрузил огромную корзину спелых фруктов.

– Уже лучше, вялость отступила. Но магия не вернулась. Я даже льда в воду наколдовать не могу.

– Есть легенды, что – Дети магов ещё в стадии эмбриона очень чувствительны к силам стихий. Издревна матери, одаренные магией, формировали связь ребёнка и природы. Маги Земли, например спускаются в пещеры или закапывают себя по пояс в землю …

– Отец рассказывал, как Мама- Анаси приподнялась на локте – будучи беременной сутками пропадала в ледниках.

– Ну вот видишь. Значит не все сказки игра воображения, я к тому, что лёд лишь одна из форм водяной стихии. А источник всей магии воды – Океан. И его побережье в получасе лета на грифоне.

Печаль омрачила лик девушки. Слова Архимага напомнили ей о потере.

– С небом придётся пока завязать.

– Как раз, наоборот. Предводитель грифонов дарит вам лучшего грифона из питомника Ордена. Я его видел. Он просто огромен. И его натаскивали, и тренировали лучшие специалисты грифоноводы.

Глаза Анаси просветлели, а улыбка вновь озарила ее чело.

– Ты не шутишь?

– Нет, он ждёт тебя снаружи, осёдлан и готов нести тебя хоть на край света.

Анаси взвизгнула от восторга.

– И я думаю солнечные ванны, и океанская вода быстро заполнят тебя своей силой.

Анаси вскочила с кровати и выбежала во двор, как и была в одной простыне.

Грифон был великолепен. Широкая, мускулистая грудь, мощный клюв, могучие лапы, увенчанные смертоносными когтями, крылья не знающие усталости. Свежевыкованные доспехи сияли в утреннем солнышке.

Увидев мага, грифон заклекотал и согнул колено в знак повиновения.

Пожилой дрессировщик потрепал холку питомцу и отвесил полноценный придворный поклон принцессе по всем правилам дворцового этикета.

– Мы воспитывали его для Предводителя, на всякий случай. У него никогда ещё не было хозяина. Он молод и горяч. Берегите его, и он отплатит вам преданностью.

Анаси была растрогана этим роскошным подарком. Стоимость грифона была сопоставима с ценой целого замка. Этот стоил и земель вокруг цитадели.

Чародейка подняла ладонь и начала читать заклятие единения.

Грифон закрыл глаза и ткнулся лбом в ее ладонь.

* * *

Принцесса Севера всегда была послушной ученицей, вот и сейчас Анаси не задумываясь рванула к проливу Вальдемара.

Чародейка подошла к морю скинула накидку, она стояла нагишом на берегу гигантского Океана, омывающего материк. Ноги утопали в теплом песке, а ласковый ветер играл длинными белыми волосами. Вокруг не было не души. Она закрыла глаза и вздохнула теплый нежный морской воздух. Плеск и шелест волн манил Чародейку.

Она разбежалась, поднимая столпы брызг и нырнула. Океан принял дочь северных льдов.

Анаси открыла глаза и поплыла, словно русалка, барахтаясь и кувыркаясь в воде. Магия внутри неё снова запела, впитывая мощь океанской пучины. Девушка вздымала волны и тут же замораживала их или обращала в невесомый пар.

Поднимаясь на поверхность лишь глотнуть воздух она вновь исчезала, погружаясь в глубины. Она слышала Океан, чувствовала его, словно растворяясь в его пучине.

Она была в своей стихии. И стихия была в ней, наполняя ее чакры небывалым могуществом. Сила вернулась.

Наплескавшись вдоволь, Чародейка вышла из воды, юное тело горело от впитанной энергии. Вытираться она не стала, позволив солнечным лучам высушить остатки морской влаги с ее тела. Капельки стекали по ее коже словно стараясь вернуться в лоно матери моря.

Одна из них слившись с подругами проложила свой путь меж очаровательных грудей чародейки.

Стремительно поглощая себе подобных, капля двинулась к животу, разжигая в чреве девушки не виданную до себе страсть. Толи скопившаяся усталость, толи морской воздух, а может вновь обретённая мощь разбудили в ней это чувство. Она опустилась на простыни цвета лаванды.

Роскошные волосы уронили на ее грудь целую орду новых капель. И они подобно его поцелуям поползли вниз, через шею к соскам на ее груди. В памяти всплыли ее ночные фантазии. Рука не вольно поползла вниз, туда, где бушевало пламя страсти, колени подогнулись, а бёдра разошлись в стороны. Левая рука легла на живот, но вскоре поднялась выше и смяла грудь едва коснувшись соска. Лоно расширилось, наполняясь соком жизни. Она вспомнила его объятия и поцелуи. Пальцы нащупали бутон страсти. Судорога пробежала по телу девушки. Но она уже не могла остановиться. Гормоны и страсть бешено кружили ей голову. Струны души натянулись и запели. Она помнила его жезл и нежность губ, ласкающих упругую грудь. Пальцы были лишь пародией, но она продолжала. Движение стали плавными и равномерными, а дыхание участилось. Ещё мгновение и чувства, переполняющие ее яркой вспышкой, озарили душу. Мышцы напряглись и застыли.

Теплота и спокойствие разлились по телу. Спазмы все ещё трясли ее. Словно перестраивая ее организм. Голова пошла кругом. Унося душу в райские кущи. Радость и упоение наполнили ее. Девушка закрыла глаза. Утреннее солнышко ласково грело тело. Влага почти испарилась, а кожа покраснела, словно стыдясь нежных поцелуев небесного светила. Мир казался полным радости и света. Но безмятежность разорвал тревожный клёкот грифона. Чародейка поднялась на локте и открыла глаза. Анаси нащупала свой посох. Сила вернулась. Обнаруживающие заклятие уже прощупывало местность на наличие угрозы.

Анаси встала на колено и выставила посох вперед. Едва она успела подняться, как пропитанное темной энергией копье впилось в песок у ее ног.

Не видя врага, чародейка начала двигаться по кругу приближаться к кромке океанской воды.

Еще один всплеск и Темные брызги разбились о лёд защитного заклинания, а на берег высыпало с десяток мертвецов в ритуальных доспехах размахивая кривыми саблями они бросились на чародейку.

Щупальце некроманта пробило барьер и едва не зацепило саму чаровницу. Но адепт тьмы явно недооценил эту хрупкую девушку. Расколов ее щит темный выдал своё местонахождение. И тут же сноп воды обрушился на некроманта и заледенел. Нежить все ещё бежала к Анаси . Но грифон, пытаясь доказать новой хозяйке свою силу и храбрость бросился на мертвяков, сминая их ряды. Мощный клюв без труда крошил их кости, а львиные лапы с тигриными когтями рвали их плоть. 4ех не соврал, этого грифона натаскивали лучшие дрессировщики Священного ордена. Несколько мгновений и все было кончено. Питомец вприпрыжку приближался к хозяйке пытаясь выцыганить ее похвалу.

Анаси провела рукой по его шее.

– Подожди малыш, я ещё не закончила. Мне ещё надо поговорить с тем плохим дяденькой.

Шерсть на загривке питомца встала дыбом, а клюв громко щёлкнул, словно срывая голову с обидчика его милой и очаровательной хозяйки.

Повинуясь воле волшебницы лёд отступил, обнажив голову темного, скованного мертвой хваткой замёрзшей воды.

– Кто?

Темный с жадностью схватил ртом воздух.

– Посланник не спасёт Вас. Вы обречены.

– Посланник?

– Пусть удача и сопутствует ему, но против мощи Повелителя ему не устоять. Ваша кровавая икона падет раздавленная могуществом Смерти.

– Ты и сам не знаешь о ком говоришь.

Трюк сработал. Ехидная улыбка скользнула по лицу Некроманта.

– Апраксис, он ключ, Ваш мессия. И несмотря на удачу, он всего лишь пустая Надежда, вы обречены.

Картинки из сна вдруг упорядочились и сложились.

– Апраксис.– прошептала волшебница. – Он ключ…

– Зодчий все равно доберёшься до тебя, ты будешь молить о пощаде, грязное отрод…

Договорить он не успел. Гнев чародейки вспенил кровь в голове неумехи некроманта.

Анаси стряхнула песок с простыни и укуталась в неё. Малыш ждал ее у растерзанной нечисти, словно боясь, что они восстанут вновь.

Девушка шагнула у своего грифона. Сильный зверь оторвался от созерцания поверженных врагов и ткнулся головой в ее грудь, опустившись на колено, словно приглашая в полёт. Принцесса взяла поводья и прыгнула в новое, ещё пахнувшее клеем кожаное седло. Белым пером блеснули огромные расправленные крылья. Ноги сами собой взяли короткий, но мощный разбег. Удар крыльев. И оковы притяжения разорвались.

Грязь рутины и обыденности остались где-то в небытие. А ее ждало Небо и пьянящая радость полёта.

– Давай малыш у нас много дел…– похлопав по шее питомца.

– У нас срочное дело к нашему командиру.

      Грифон взмыл в небо стрелой, поднявшись выше облаков, и распластав крылья взял курс на Лагерь. Солнышко озарило лицо чародейки. Странная радость и возбуждение заставили девушку улыбнуться. Она решила обратиться за советом к своему мудрому учителю Архимагу Четырёх стихий Верховному магистру малого круга. Он то точно знал где искать Предводителя Наездников.

* * *

Холм, на котором Березкин простился с Урубако стал его любимым местом. Он был достаточно удалён от излишне любопытных глаз, но в достаточно близко, чтобы понимать, что твориться в лагере.

Здесь можно было собраться с мыслями или попробовать что-то новое.

Сегодня с утра Серафим пытался расплавить лунное серебро в походном тигле, но жара местных углей не хватало, даже кузнечные меха не помогали. Все попытки были безрезультатны.

Серебро на отрез отказывалось плавиться.

Апраксис перепробовал все виды топлива. Но достичь нужного жара так и не сумел.

Молния спасалась от полуденного зноя в густой тени старого развесистого дуба.

Одним глазком присматривая за папочкой не грозит ли ему какая опасность.

Провалив очередную попытку, Серафим со злости пнул импровизированный тигель.

– Привет. Что-то не получается? – нежное журчание ее голоса напоминало весенний бойкий ручеёк. Мужчина обернулся. Это была Она, принцесса Севера.

– Здравствуйте Анаси. Как вы нашли меня?

– 4ех сказал, что вы тут, что-то пытаетесь создать. И я решила, что должна лично поблагодарить вас за предоставленного Грифона. И если позволишь, то и задать несколько вопросов.

– Вы потеряли своего, а позволить себе потерять столь могущественного напарника я не могу. —Апраксис смущенно улыбнулся.

– А на счёт попыток … Да пытаюсь, но все пошло прахом, я так и не смог расплавить лунное серебро.

– Лунное серебро, потому и лунное, что его плавят ночью при лунном свете.

– Вау, я думал это байки.

Девушка улыбнулась. Шелковая белоснежная блузка и коричневые кожаные штаны, подчеркивали все ее достоинства. Она была величественна и прекрасна.

– Не все сказки вымысел сир Апраксис.

Она плюхнулась рядом на траву.

– Как вы себя чувствуете? Вы выглядели, как выжатый лимон. Я очень испугался за вас там на поляне.

– Если честно, мне очень неудобно из-за того срыва.

Молния подняла голову, присматривая за хозяином, но увидев принцессу вернулась к нечего неделанию.

– Нашли из-за чего переживать.

– Вы спасли мне жизнь.

– Не я, – Апраксис улыбнулся – Молния успела вовремя, остальное сделала Светлена.

Апраксис отвёл глаза.

– Я не вовремя? Если вы сильно заняты, мы можем отложить разговор, вопросы подождут. – Встревожено начала чародейка, пытаясь сгладить неловкости.

– Нет, что вы. Похоже вы, как раз та, что мне сейчас нужна, сами небеса послали мне вас. Мои предположения нуждаются в корректировке. А расчеты в проверках.

Апраксис снова засмущался и покраснел.

– А что нужно корректировать?

– Механическое подобие огненного шара, этот порошок при возгорании должен разорвать серебряную колбу. Серебро же убивает местную нечисть?

– Серебро убивает любую нечисть.

– Ну хоть тут не ошибся. Так что за вопросы тебя терзают?

– Лёжа в Лазарете я много думала. Мы можем поговорить честно, без лжи и обмана?

Серафим взглянул в зелёные глаза чародейки.

– Какой смысл врать чародею? Тем более такой красивой?

На этот раз румянец зажегся на щеках девушки.

– Грифоны очень чувствительны, они способны разглядеть хозяина в гигантской толпе и услышать его шёпот в какофонии боя, сквозь грохот самого страшного шторма.

Апраксис не отвёл взгляда. Анаси явно смущалась.

– Грифона нельзя обмануть или подкупить.

– Это ценная информация.

– Подожди, Я знала Апраксиса очень давно. Мы прошли с ним не одну войну. Манера боя уникальна, ее не перенять и не подделать.

– И…

Рыцарь был спокоен и не прятал глаз.

– Как бы это глупо и дико не звучало, но Ты, не он, но Молния видит в тебе его. Или это я сошла с ума после истощения?

– Я думал, это я с ума двинулся.

– Кто ты? Мне важно знать кому я обязана жизнью.

– Я не он, но я в его теле. Не знаю, как? И почему? Но я тут, и я Человек.

– Откуда ты?

– Этого Я тоже не знаю. Я даже не знаю где я. Между мирами был лишь сон, Мне снилась серо-зелёная тьма, пытающаяся проникнуть в мой дом, Свет уничтоживший страх. И свет сказал, что он рассчитывает на меня. И я очнулся в Лазарете.

– Ты погиб в своём мире?

– Был бой. Боль. Потом сон.

Серафима трясло от воспоминаний. Принцесса взяла Апраксиса за руку.

– Ты помнишь своё имя в той жизни.

– Серафим.

– Так зовут высших светлых ангелов Бога Творца, Отца всего бытия. Теперь понятно почему темный назвал тебя посланником.

– Я своего лишь человек.

Анаси приблизилась к Апраксису, и почти упершись в него лбом, что-то читала в глубине его голубых глаз.

Серафим не отвёл взгляда.

– Твои глаза чисты как небо, а душа не прячет зла. Ты смел и честен, ты достоин носить имя Сира Апраксиса.

– Я даже не Рыцарь.

Девушка вскочила на ноги, в ее руке блеснул короткий, но с широким лезвием, обоюдоострый кинжал.

– Преклони колено Серафим.

Голос звучал властно. Сейчас перед ним стояла Принцесса Северных Земель.

Серафим поднялся во весь рост и опустился на правое колено.

– Я Анаси Светоносная. Первая дочь Богоравного Турвольда, Владыки Севера. По праву, данному мне небесами, нарекаю тебя Серафим Пришлый сиром Апраксисом, Крушителем зла и Осветителем тьмы. Встань Рыцарь Белой розы, и вторь мне слова великой клятвы.

Серафим поднял голову глядя на чародейку.

– Призываю солнце и ветер, небо и землю во свидетели.

Голос Чародейки наполнился силой, Серафим вторил ей эхом.

– Да не убоюсь я зла, да не отступлю перед ним. Не оставлю в беде нуждающегося и защищу слабого.

Лезвие кинжала легло на левое плечо Серафима.

– Да не осквернит Ложь уст моих. Покуда сердце будет биться в груди, а руки удержат оружие. Всякое зло, беззаконие и несправедливость будут пресекаться мной всячески и повсеместно.

Клинок коснулся правого плеча Березкина

– Клянусь!!!!

– Клянусь!!! – Почти прокричал Серафим.

– Ин гок си́гно ви́нцэс!!!

Клинок принцессы полоснул по руке мужчины.

– Это напоминание тебе, о святости принесённого обета.

Кровь густым и темным потоком поползла вниз, закапав с ладони.

– И, если ты солгал, рана загноиться, и ты умрешь долгой и мучительной смертью. Но если твоё сердце чисто и помыслы достойны рана затянется ещё до наступления утра.

Анаси убрала кинжал в сапожок.

– Не очень больно? – ее голос вновь звучал как чарующие журчание весеннего ручейка.

– Спасибо вам Принцесса.

– Да не за что, теперь тебе не придётся врать или притворяться, но и ты должен мне услугу.

– Все что пожелаете.

– Не сейчас и не сегодня. Но я приду за долгом.

Принцесса вытащила из кармана небольшой медальон, кусок клыкообразного зеленого феонита на тоненькой серебряной цепи.

– Это мой дар тебе, Сир Рыцарь. Обещай никогда его не снимать.

– Обещаю!!

* * *

Теперь полеты на грифонах обрели новый смысл. За спиной Апраксиса, конечно, шептались, что метание камней – не рыцарское дело, но напрямую перечить магистру никто не смел. И грифоны круг за кругом выносили рыцарей на мишень, а камень, брошенный из пращи, все точнее ложился в цель. Новое всепожирающие чувство, горящее в душе и сжигающее Серафима изнутри, заставляло Молнию вновь выходить на круг. Он не мог найти покоя. Он облетал лагерь раз за разом в надежде увидеть ее – хоть на мгновение, хоть краешком глаза. Прикрывая свои поиски отчаянными тренировками, злясь на себя и весь свет за то, что не может найти ее. А Анаси, вернувшаяся в строй после забот 4еха, поддерживала Апраксиса во всех начинаниях. Как бы безумно они ни выглядели.

Пополнение прибыло точно в срок, и лагерь живой лавиной двинулся дальше. Времени на поиски голубоглазки не оставалось. Альянс живых уверенным потоком двигался к эпицентру мора, пожиравшего Телерию. Сопротивления почти не было, если не считать мелкие отряды, шаставшие по округе, изголодавшихся мертвяков, обычно ведомых парой-тройкой темных некромантов, и их повелителя из исчадий. Настроение в стане живых ухудшалось с каждым новым днем. Все ждали западни или засады. Слишком легко продвигались армии к Великому Разлому.

* * *

– Как смеешь ты беспокоить меня, червь?

– О владыка, откуда ни возьмись появился этот наездник с колдуньей.

– Один человек и чародейка уложили Норога и его головорезов?

–Авишай успела привести помощь.

– А твой ученик, подающий надежды?

– Он убил грифона под чародейкой. И пал от молота рыцаря.

– Все твои козни не стоят и выеденной скорлупы. Ты бездарно тратишь мои ресурсы!

Голос демона гремел словно гром.

–Повелитель, я всего лишь послушный раб, пытающийся воплотить в реальность ваши планы. Но все разваливается, словно они знают о наших замыслах.

– Орда должна утонуть в междоусобной войне, и тогда объединенное войско перестанет представлять угрозу. Создай прецедент, и мы пожрем этот мир. Не сумеешь сплести паутину интриги и сплести заговор, превращу в паука. Мерзкую членистоногую тварь.

–Позвольте мне доказать свою верность. Я принесу вам голову виновника всех моих неудач.

–Глупец, тебе не одолеть посланника. Займись делом. Орда – главная цель.

Зеркало померкло. Зодчий второпях зашаркал по библиотеке, выискивая какие-то записи. Пожелтевший пергамент шуршал под пальцами Темного.

–Октар, интересно, сильна ли твоя алчность?

Зодчий, бросив порошок в стену, открыл портал. Подобрав посох и набросив на плечи балахон с капюшоном, он шагнул в сияние магической дыры.

* * *

Шатер Октара, вождя восточных шакалов, был расшит золотом и жемчугом. Октар любил роскошь. Шелка и парча устилали его ложе. Шкуры пещерных медведей валялись на полу в его жилище словно обычные циновки. Огромный серебряный чан стоял в середине юрты и служил очагом. Две нагие рабыни из расы темных эльфов прислуживали ему, шрамы на их коже свидетельствовали о жестокости хозяина. Роскошные яства могли украсить стол коронованной особы не только в походе. Дорогое вино, выдержанное десятки лет в глиняных амфорах, стоящее гигантских денег, лилось рекой.

Октару был чужд присущий оркам – особенно в походах – аскетизм. Через земли шакалов лежали торговые пути в Юравию и Махетию. Сначала шакалы просто грабили караваны, но позже дед Октара – гороподобный Кыгыр, уничижитель огров – додумался брать мзду за проход и охрану. Шакалы при его правлении практически перебили всех пещерных троллей и вытеснили болотных огров со своей территории. Воины Кыгыра сопровождали торговцев до леса Дарквуда, превратив равнины Тильвуда в самый безопасный торговый маршрут. Оказалось, что торговый люд с легкостью расстается с частью прибыли в обмен на безопасность. И вскоре рынки Фелвина стали крупнейшими в Телерии. Остальная Орда завидовала богатству шакалов, а потому и едва терпела их. Торговля шла вразрез с канонами Орды, завязанными на кодексе войны. Но спорить с шакалами не хотел никто. Избыток золота гарантировал Октару отборных варгов, крепкие доспехи и лучшие топоры. Говорят, даже маги Великого Круга поставляли им амулеты, зачаровывали броню и доспехи. Золото уговаривает лучше, чем топор. Этому Велий Кыгыр научил своего внука.

– Так что ты решил, Октар? Хватит ли у тебя смелости попросить руки Авишай и возглавить Орду? Верховный староста мертв. Походный вождь слаб и труслив, иначе Галек сам объявил бы о свадьбе.

– Вроде, темный маг, вроде созерцаешь тайные желания в сокровенных уголках души, а простые вещи упускаешь из виду. Авишай слишком горда и умна. Она никогда не станет послушной женой. Грязнокровная, она не особо аппетитный плод.

–Возможно, Галек так и думает. Но сейчас, когда земли Матерых отошли к ней. Ведь именно она сразила Льзяца?

– Она не заявляла права на эти земли.

–Но ее муж заявит с удовольствием. И тогда под твоей рукой окажется весь восточный берег пролива Вальдемара.

–Какое дело Тьме до этого? Какова твоя мзда, Зодчий?

–Мои интересы выше твоей плоскости, Октар. Мои враги – маги Круга, обрекшие меня на страдания и мучения. Мзда моя лишь их ослабит. Я величайший целитель, я почти одолел саму Смерть. Все что мне было нужно разрешение воскрешение. А эти спесивые ублюдки назвали мою работу некромантией, мусором, и вмешательством в Божий Промысел.

Голос темного дрожал от негодования.

– Я!!!! Услышал голос Владыки. Я, следуя его указаниям, поднял армию мертвых, заставил нежить распахнуть Врата Ада и разорвать пелену этого мира порталом. Я мог победить Смерть, но они не захотели меня слушать. Зато сейчас я заставил их содрогнуться. Большой круг магов больше не существует. Внутренние распри раскололи его. Началась междоусобная возня и интриги.

Даже закрыв портал, Магистры уже никогда не обретут былого величия. Я поглощу их, одного за другим, я заставлю их заплатить за свой позор кровавыми слезами. А потом их надменными головами я украшу частокол вокруг своей башни. Они заплатят за мое унижение.

–Нечисть и нежить подступают к нашим землям, грозя уничтожить все живое. А ты грезишь о воздаянии за школьные обиды?

– Войны – развлечение смертных. Лекарство от перенаселения. Вы ни на секунду не перестаете воевать. Одной войной больше, одной меньше. Не все ли равно шакалам, какой магией зачаруют их доспехи и оружие.

–Нечисть не ведает пощады.

–Альянс наступает, портал разрыва слаб. Рано или поздно Гастан доберется туда. Маги могущественны, но и биться им придется с могущественными демонами и исчадиями. Многие, очень многие сложат там свои головы. Но это лишь освободит место для новой поросли. Грядет новый мир и новый порядок.

– Вона куда ты метишь, Цель достойная. Но как она связана с Ордой?

– Взяв в жены Авишай, ты сможешь оспорить право Галека называться походным вождем. А получив это место, ты отвергнешь Альянс. Это не остановит Гастана. Юный принц слишком близко подобрался к цели. Он не отступит. Будет чудовищная бойня. Но нежить не устоит. Орда поможет уничтожить выживших магов. А я получу абсолютную власть.

–Звучит убедительно. – Октар отложил баранью ногу.

– Скоро ночь святой Амелии. Союз, совершенный в эту ночь, будет благословлен богами. И гарантирует рождение наследника. Что за империя без наследника?

– Ты сумел меня убедить, Темный. Я завтра же зашлю сватов к Урубако.

– Умное решение, Октар. А сейчас я вынужден уйти.

Зодчий поднялся и исчез в проеме. Октар развернулся к рабыням, хлыст звонко щёлкнул.

–Убрали за ним! Лишний прибор на столе – к беде.

* * *

Армия альянса медленно, но уверенно шла вперед, практически не встречая сопротивления. Враг явно аккумулировал силы. Грифоны совершали длинные перелеты, пытаясь с высоты разглядеть маневры противника, разгадать его планы и выведать намерения. Так что забот наездникам прибавилось, но зато теперь Апраксису не нужно было загонять себя до изнеможения, пытаясь не думать о бредовости своего положения и о таинственной спасительнице. Он все еще не знал, как и, главное, что нужно ему сделать здесь, чтобы снова стать Серафимом. И, конечно, главным стал вообще другой вопрос: а хочет ли он снова туда или ему все-таки хочется остаться Апраксисом? Только теперь, просыпаясь среди ночи, он седлал Молнию и облетал окрестности. Эти полеты среди тьмы ночи в блеске звезд, пусть чужих и совсем незнакомых, напоминали ему о великом ничто, именуемом космос. Грифоны, к его удивлению, очень хорошо видели во тьме. Молния спокойно могла рассмотреть мышь с высоты полета, а то, что свежая оленина была ее любимым блюдом, делало ночные полеты еще интереснее.

* * *

– Да что же за напасть этот сир Апраксис! Как он умудряется попадать в нужное время в нужное место? Как ему удается играючи разрушать планы, выстраиваемые неделями?

 Темный маг листал гримуар. Древний, исписанный кровавыми чернилами пергамент не мог дать ответа.

– И почему его просто не убрать с игровой доски? Что мешает раздавить этого червя в людском облике? Обычный кинжал в спину или яд в еду угомонят эту проблему навсегда. Интересно, что можно выторговать в награду за голову этого человечишки?

 Зодчий теней зажег свечи в углах пентаграммы на полу своей лаборатории. Воздух в помещении задрожал и запахло серой. Тьма сгущалась в центре магического узора.

– Но́ли мэ та́нгэрэ! – голос Темного гремел набатом.

Точный хлесткий удар перебил шейную артерию агнца. Кровавый фонтан оросил пентаграмму, усмиряя призванную тень. Отсеченная голова ягненка повисла в пространстве. Глаза открылись, озаренные тьмой, и уставились на Зодчего.

– Чего ты жаждешь, колдун? – спросила загробная тень.

–Отмщения, мук и страданий для обидчика.

– Молви мне имя.

– Граф Северных гор, наместник короля в порубежье, предводитель наездников на грифонах, Крушитель зла и Осветитель тьмы, рыцарь Белой розы – сир Апраксис!

– Ты знаешь цену, колдун.

Тень дернулась и исчезла. Голова овцы, умолкнув навсегда, рухнула на пол.

* * *

Серафим засиделся у Сержио, пытаясь собрать опытные образцы ручных гранат. Рассчитать оптимальное количество пороха, необходимого для гарантированного уничтожения нечисти в радиусе хотя бы пяти, десяти метров, оказалось весьма непростой задачей, хотя волшебство архимага помогало сосчитать порох практически до крупинки. Магические сосуды, имитирующие колбу, из лунного серебра, разлетались с результатами отличными от расчетов. Ближе к полуночи магическая колба раскидала свои осколки равномерно по всей заданной сфере.

– Осталось увековечить результат в мерной ложке и провести реальные испытания.

Чех сделал последнюю запись в своем дневнике.

– Сегодня уже слишком поздно, да и грохот этой игрушки перебудит все войско. – Серафим поднялся из-за верстака, разминая затекшие ноги. Внезапная резкая боль прошила израненное плечо острой иглой. Апраксис заскрежетал зубами.

– Ты в порядке? Может, заглянем к Светлене?

– Не нужно беспокоить ее по пустякам. Тем более уже отпускает.

Апраксис разминал плечо, пытаясь прогнать боль круговыми движениями. Светильник на столе окрасил края пламени в зеленый. Архимаг, схватив посох, вскочил из-за стола. Серафим последовал его примеру. Тень в углу магической лаборатории материализовалась и обнажила два серпообразных клинка.

– Это жнец! – крикнул архимаг, ставя магический барьер.

Но убийца разорвал его одним взмахом кинжала и устремился Апраксису. Серафим ушел от удара, пнув под ноги атакующему табурет, на котором он только что сидел. Но тень этого даже не заметила. Табурет с грохотом ударился о стену, пролетев сквозь бестелесного убийцу. 4ех, выходя из-за стола, швырнул в ассасина пару молний. Разряды прошили тень, не причинив ей вреда, и впились в стеллаж с магическими ингредиентами. Отбив мощный секущий удар сверху, Серафим ударом ноги отбросил тень обратно в угол. Ассасин поднялся молниеносно и снова устремился в атаку. Отбивая молниеносные выпады и уходя с линии атаки, Апраксис довольно успешно противостоял агрессору. Сержио взмахом руки откинув стол в сторону и, отложив посох, принялся чертить на полу какие-то знаки или руны. Ассасин наступал, град ударов ускорялся, но Апраксис не уступал в мастерстве рукопашного боя. Чех саданул Темного огненным копьем. Снова безрезультатно.

– Не уходи со света. Тьма – его власть.

Серафим, увернувшись от размашистого удара кинжалом, нанес двойку в голову, но старый кожаный шлем на убийце смягчил тяжесть ударов, способных вырубить и быка. Убийца зашатался. Отступив на шаг, мотнул головой и снова ринулся на Апраксиса. Сержио отчаянно что-то искал в походной сумке.

–Замани его в руну! – крикнул архимаг.

Очередное заклятье прошло сквозь тень и угодило в магическую колбу.

Порох вспыхнул яркой вспышкой. Колба лопнула, обдав Темного снопом искр.

Тень отшатнулась и, тут же полоснув в горизонт, зацепила рукав рыцаря. Блеснула кровь.

 Амулет на шее Серафима сверкнул зеленым огнем. Тень застыла на какое-то мгновение. Авендул швырнул в убийцу жмень пороха. Вспышка заставила тень шагнуть назад. Воспользовавшись моментом, Апраксис, резко сократив дистанцию, нанес мощный кросс справа в челюсть ночного убийцы. Ассасин рухнул прямо в руну архимага. Попав в путы магических знаков, тень взвыла диким голосом. Сержио швырнул еще одну горсть пороха в рожу ночному убийце. На этот раз вспышка разорвала чары, призвавшие тень, а жертвенная кровь большой каплей расплескалась по жилищу архимага, изгадив все вокруг.

– Вот тебе и на, что это было-то?.. – Серафим переводил дыхание, тяжело дыша всей грудью.

–Надо добавить в порох наезанской соли и кристаллов альбара. Это увеличит поражающий эффект. – 4ех поднял перевернутый стол. – А толченый пирит усилит вспышку при детонации.

– Ты всегда думаешь о магии?

– Нет, конечно. Но тут магия тени, да еще и на крови. Подумай я об этом раньше, ты не успел бы сломать столько мебели.

– Я, как бы свою жизнь спасал.

– Убираться-то все равно мне.

Дружный истерический смех взорвал тишину.

Дверь в мастерскую мага распахнулась. Анаси, такая хрупкая и миниатюрная в ночной кружевной рубахе, заправленной в кожаные штаны, и в высоких ботфортах, с обнаженным мечом наперевес, вломилась в комнату.

Сержио повернулся к ученице:

– Кого спасать примчалась?

Девушка в смущении опустила оружие. Она все еще тяжело дышала после спринтерского забега.

– Ясно, что еще я не знаю?

Апраксис расстегнул ворот рубахи и взглянул на амулет. Маг с укором посмотрел на ученицу.

–Принцессе нельзя иметь долга жизни! – В ученице проснулась королевская кровь. Она бросила вызывающий взгляд на архимага, всем своим видом показывая, что не уступит.

– Анаси, вы мне ничего не должны.

Серафим склонил голову перед чародейкой. Архимаг подошел к рыцарю.

– Вы позволите?

– Я обещал его не снимать, ваше магичество.

– Я прошу разрешения лишь взглянуть.

Серафим посмотрел на принцессу, та кивнула в одобрение. Зеленый кристалл амулета блестел в пламени свечей.

– Блестяще, просто гениально.

– Обычный охранный амулет с заклинанием связи. – начала чародейка, но запнулась.

– Заклинание, наложенное на амулет, возможно, но камень… Это феонит. Легенды гласят, что творец создал флору именно из феонита. И именно из зеленого. Камень материализации. Поэтому вы, Апраксис, и бились с призванным, как с реальным соперником, а я – всего лишь с бестелесной тенью. Так что, Анаси, принцесса Севера, вы спасли нашему рыцарю жизнь. Без вашего камня он был бы уже мертв.

Серафим опустился на колено.

– Я снова в долгу перед вами, моя принцесса.

– Встань, рыцарь. Мы обсудим это позже. Завтра всем рано вставать.

* * *

Морфей не спешил объять чужеземца. Адреналин в крови после полуночной схватки еще не улегся. Устав ворочаться, Серафим, схватив сумку с пробными образцами гранат, направился в стойло грифона. Ночь была по-особому звездная. Луна светила, отражаясь в водных гладях раскинувших свои просторы озер. Темно-зеленая полоса девственного леса простиралась до горизонта. По плану было отлететь на несколько верст и бахнуть прототипы, но, едва поднявшись в небо, Молния увидела косулю. Апраксис не смог устоять перед лиловым взглядом питомца. Они сели у небольшого озерка неподалеку от лагеря. Сняв седло и упряжь, рыцарь нежно похлопал животное.

– Иди, иди, но недолго, у нас еще куча дел.

Грифон ткнулся головой в грудь папочки и взмыл в небо. Ночь была сказочно красивая, стрекотание цикад и сверчков наполняло тишину неким неведомым волшебством. Полная луна отражалась на водной глади большим светлым пятном. Легкий ветерок заигрывал с камышом, шелестя неведомую песню о любви. Лунный свет серебром обрамлял густую зелень вдоль глинистого берега. Безмятежность теплой ночи и аромат луговых трав сводили с ума, наполняя душу чем-то далеким и прекрасным, необъяснимым для слов городского жителя. Серафим впитывал это благоухание всеми фибрами своей зачерствелой и закостенелой за годы службы души. Легкая, едва уловимая тень мелькнула на поляне. Раздался легкий хруст веток, и на поляну к озеру прямо в шаге от человека вышел он.

Словно сотканный из лунного света, само совершенство. Отец магии и источник волшебства – белый, как первый непорочный снег, и в тоже время осторожный, как первая любовь, единорог. Рыцарь застыл от неожиданности. Волшебное существо шагнуло ближе, принюхиваясь к человеку. Серафим не удержался и протянул ладонь. Но единорог не двинулся, позволив дотронуться до себя. Неописуемый восторг и радость заполнили сознание, хотелось прыгать и веселиться, скакать и пританцовывать. Апраксис провел рукой по шее лесной легенды. Единорог одобрительно фыркнул и мотнул головой, словно благословляя своего визави, и не спеша двинулся в сторону леса. Березкин стоял, зачарованный этим живым воплощением красоты и магии, глядя вслед удаляющемуся чуду. Но идиллию прервали, как всегда, по-хамски грубо. Неизвестно откуда взявшаяся группа орков, голов восемь из них – тройка самок, разорвала бархат безмятежности дикими полупьяными криками и руганью. Апраксис шагнул за камыш. Разгоряченные вином, они предавались утехам прямо у воды. Сквозь плеск воды и гоготанье ясно слышались имена – одно из них показалось знакомым. И это на самом деле была она, та самая из лазарета. Авишай. Вместе с именем память вернула запавший в душу блеск ее небесных глаз. Именно ее он искал все это время. Именно в этих глазах он мечтал утонуть.

Она беспечно танцевала в лунном свете, покачивая соблазнительными бедрами, выставляя напоказ свои прелести. Ее формам позавидовал бы любой учебник геометрии. Такая желанная и недоступная. Все спуталось в голове. Серафим догадался о назначении танца. Дикое желание и безумная ревность заклокотали в сердце. Она была не его и танцевала для них. Он не мог оторваться от танца Авишай. Словно завороженный, он смотрел на ее движения. А рука сжала рукоять боевого молота. Разум твердил: «Уходи, ты знаешь, чем это закончится». Сердце просило: «Подожди еще мгновение, погляди, как она прекрасна». Танец был чарующе прекрасен. Она завела их до предела. Первым не выдержал молодой самец с могучими плечами в косую сажень. Он вскочил, расстегивая ремень на штанах.

– Авишай, смотри у мен… – Свист стрел оборвал его на полуслове.

Длинные, со стальными наконечниками они прошили его насквозь, почти по самое оперение впившись в его грудь. Тяжелым мешком он рухнул на песок. Орки бросились в воду, пытаясь уйти с освещенного яркой луной берега. Второй залп настиг самого крупного орка. Он упал как подкошенный.

– Октар! Вооооождь!

Кто-то метнулся на помощь гиганту, но пал, поверженный ударом магического копья. Голые и безоружные, застигнутые врасплох – хуже смерти нет. Хуже для орка только бегство с поля брани. Атакующие тоже об этом знали. Они вышли на берег как каратели, как палачи. Нежить из низших – такие колдовать не могут. Где-то рядом был темный некромант. Они почти вплотную подошли к воде, оставив полосу в пару метров, намеренно вызывая зеленокожих на бой, хотя нет – на убиение. Справа выскочил орк, орудуя корягой как палицей. Он успел сокрушить пару-тройку мертвяков прежде, чем пал под их ударами. Больше медлить было нельзя. Апраксис запалил фитиль. Вспышка была яркой, а взрыв – громким. Осколки лунного серебра выкосили большую часть нежити. Орки ринулись в рукопашную. Апраксис вышел из камыша. Он искал темного колдуна.

  Голыми руками зеленокожие крушили врага. Под градом ударов упала самка. Последний воин, орудуя трофейным копьем, все еще держал оборону. В кустах у ивы Темный, блеснув лириумом, творил заклятие.

– Гхик мо́ртуи ви́вунт!– успел гаркнуть Темный.

Граната и заклятие нашли свои цели одновременно. С Темным было покончено, но он успел поднять павших орков. Бросать гранату было нельзя. Последний из шумной компании орк уверенно держал оборону. Орудуя молотом, Апраксис пробился к обороняющемуся. Им оказалась та самая Авишай.

  «Она жива!» – Сердце радостно забилось. Прикрыв девушку собой, Апраксис дал ей возможность перевести дыхание. Но уже спустя мгновение ее копье вновь начало выискивать слабые места в доспехах мертвых, а татуировки заиграли слабым огнем, вспыхивая в момент удара. Нападавших было слишком много. Больше всего докучали орк с корягой и бывший Октар.

Полная луна, большим софитом освещала этот театр смерти. Мертвые, несмотря на потери, теснили обороняющихся к воде. Все вскоре должно было закончиться. Но с небес рухнул грифон. Орлиный клюв в одно движение оторвал голову орку с корягой, а львиные когти распороли брюхо бывшему вождю. Еще пара прыжков, и на поляне остались голая Авишай, Апраксис и трущийся о хозяина, подобно котенку, боевой грифон.

– Опять ты? – голос Авишай пылал гневом. А Серафим купался в ее глазах.

– Да что ж вы за создания такие? Ни ребенка зачать, ни умереть не даете? Не надо было тебя спасать. И не смей таращиться на меня! – Копье, измазанное кровью и жижей, уткнулось в нагрудник рыцаря своим смертоносным наконечником.

– Я думал, это у вас типа вечеринка…

– Это был священный обряд. Мы Орда, у нас полигамия. Это была моя семья, я должна была умереть с ними. – то ли адреналин, то ли боль утраты размягчили душу воительницы, но слезы блеснули в ее божественно-голубых глазах. Не найдя, что ответить, Серафим просто обнял девушку. Авишай затихла в могучих руках воина. Когда же она взяла себя в руки, ее голос был снова строг и суров.

– Не знаю, как у вас, но по моим законам раз ты спас меня и тем более видел меня голой и обнимал меня в священную ночь, ты обязан зачать во мне семя новой жизни.

– Ты серьезно? У нас так не принято… Ты красивая, но я как-то…

– Хорош мямлить, снимай железо, хиляк, тебе еще придется меня победить.

Она была на удивление сильной и проворной, несмотря на явную усталость, но для офицера космофлота этого было мало. Грифон изумленно наблюдал за этой схваткой, готовый в любую секунду броситься на помощь любимому папочке. Апраксис легко парировал атаки девушки.

–Авишай, ну не здесь же, не среди трупов?

– Это трупы врагов, хорошее подношение для Амелии, матери орков.

Она снова бросилась на Серафима. Но татуировки на ней горели иными цветами, не так, как в бою с нежитью. Авишай атаковала стремительно и яростно. Инстинкт сработал безупречно, поймав на противоходе, он с легкостью оторвал ее от земли, подняв на руки, и в этот момент ее губы впились в него страстным поцелуем…

* * *

     Костер почти прогорел. Раскаленные докрасна угли источали нежное тепло. Схватка любви завершилась, не оставив проигравших. Мужчина и женщина в объятьях друг друга,  на берегу озера любовались полной луной и мерцающей магией звезд.

– Скоро утро, мне надо к своим. Сегодня будет тяжелый день.

Она приложила руку к его груди. Голубые глаза заиграли в лунном свете драгоценными каменьями.

–Авишай, давай договоримся никогда не врать друг другу?

– Я не буду врать тебе, человек. – Орчиха плюнула на ладонь и протянула руку.

– И я не буду. – Апраксис пожал руку девушки.

– Тогда знай. Я никогда не буду твоей. Я принадлежу Орде, а Орда – мне.

–Авишай… а что значит твое имя? Пожирательница врагов? Бесстрашная воительница?

– Нет. Папин подарок.

– Папин подарок? Но на наречии Северных наездников это звучит не так?

– Это не моргульский, это язык моего отца. Я никогда не видела его. Моя мать, верховная жрица бога огня лишь сказала, что во мне течет древняя и могучая кровь. Это все, что я знаю о нем. Я даже не знаю, был ли он орком.

– Это возможно?

– Да, если это укрепит Орду. Орки это не только «круши и убивай» … и вообще я замерзла.

Грифон сел в центре стана, Авишай, укутанная в рыцарский плащ, слезла с Молнии и двинулась в шатер вождя с гордо поднятой головой. На шатре красовалась эмблема клана Северных волков. Тут же возле нее возник гигантский белый волк, радостно помахивая хвостом любимой хозяйке, не забывая скалиться в сторону чужаков. Взмах мощных крыльев, и грифон унес своего наездника за горизонт в лагерь людей.

* * *

Огонь тихо потрескивал в камине. Ярко-красные угольки источали жар. Костер прогорел почти до пепла. Но сейчас это было неважно. Свадебное застолье стало поминальной тризной. Октар и его братья погибли – без чести, без доблести. Как свиньи на скотобойне. Она тоже должна была остаться там. Но кровавый палач снова вторгся в ее жизнь. И сейчас не просто вторгся. Таинство обряда свершилось. Авишай это знала. Знала каким-то шестым чувством, доступным только матерям. Она так и сидела – нагая на медвежьих шкурах, принесенных ей в подарок вождем восточных шакалов.

Обрядовый нож матери блестел в ее руке. Мрачные мысли тяжелым бременем тяготили душу. Заложенные Кодексом древних традиции и уклад Орды требовали немедленного самоубийства. Нареченный муж погиб. А враг орков, ненавистный палач с Черной Горы, проклятый Апраксис спас ей жизнь и овладел ей в святую ночь, опорочив древнейшие обряды племени. Авишай занесла кинжал. Дикий вой белого волка разорвал тишину ночи. Рука Авишай застыла в воздухе. А где-то в глубине души уже зашептал вольный дух отца.

«Это была спланированная засада, следовательно, враг все еще желает ее смерти. Глупо доделывать работу за врагов. Обряд святой ночи свершился. Неравный бой был выигран, выжили лишь двое: мужчина и женщина. Воин доказал свое могущество в честном поединке. Все случилось как в древних сказаниях. Амелия приняла трупы поверженных врагов в жертву. А воле богини противиться нельзя. Более того, Апраксис спас ей жизнь, и теперь ее жизнь принадлежит ему, пока Авишай не отплатит ему тем же. Нельзя нарушить оковы долга жизни.»

Авишай отбросила кинжал в сторону.

– Как бы то ни было, утро вечера мудренее.

Убирать в шатре не было сил. Святая ночь, ночной бой и любовные утехи вымотали ее окончательно. Брачное ложе так и осталось нетронутым. Авишай уснула у огня, свернувшись клубочком и укрывшись плащом человека, которого клялась убить и чье дитя понесла под сердцем. А за пологом походного шатра утренняя заря уже гасила запоздавшие звезды.

* * *

Шатер Гастана Беспристрастного отличался роскошью и изыском даже здесь, среди возведенного в чистом поле военного лагеря. Но правды ради нужно отметить, что излишеств не было. Шкуры пещерных медведей и барсов застилали пол. Мебель – резная с золотой инкрустацией. Про посуду можно было даже не начинать: обильно усыпанная драгоценными камнями и тонкой чеканкой, она была достойна музея Межгалактического наследия. Свежие фрукты и мясо разложились на ней, как на натюрмортах величайших художников. Огромный графин, сделанный из цельного куска изумруда, хранил в себе напиток богов – многолетние нектарное вино. Даже превосходная парусина шатра с внутренней стороны была перекрыта шелковыми занавесками небесного голубого цвета, символизируя чистоту крови ее царственного хозяина. В углу прелестного вида эльфийка бренчала на арфе чудесную мелодию своей родины, ненавязчиво отвлекая слушателей от суеты мирской рутины.

–Апраксис! Вот и ты, мой бравый воитель. Позавтракаешь со мной? – Принц жестом руки пригласил Березкина за стол. Серафим повиновался. – Да что творится с тобой, мой старый соратник? Ты словно сам не свой.

– Все в порядке, мой господин. Ночь была длинная, Я почти не спал. – Встреча с наследным принцем Телерии и близким знакомым Апраксиса вдруг заставила Серафима занервничать. Тем более, что врать Березкин не умел совсем.

–Скверна порой творит странные вещи. Смотрю на тебя и не вижу того старого развратника и верного собутыльника. Хотя грифон не принял бы тебя, вселись в тебя демон.

– Ваше величество, я на самом деле словно переродился после ранения и на самом деле ничего не помню до того момента, как пришел в себя. – Врать старому другу Серафим не решился.

–Светлена рассказала мне про твою амнезию. Но вот что странно: мне рассказали про твой натяжной механизм для баллист. Это правда, что теперь они могут вести прицельный огонь на расстоянии в тысячу шагов?

–Тысяча шагов не предел, ваше величество, но повторить выстрел в одну и ту же точку мы пока не можем, отдача слишком велика. Орудие откатывается на несколько метров назад. Повторное прицеливание отнимает уйму времени.

– Но какова точность первого выстрела?

–Ростовая мишень – с двухсот шагов, телега – с пятисот и амбар – с тысячи.

– То есть с баллисты ты можешь снять мага с двух сотен шагов?

– Ну, гарантированно – со ста семидесяти.

– Это вдвое дальше действия фатальных и атакующих заклятий любого архимага. А что за сталь ты показал дворфам? Говорят, клинки из нее прорубают мифрил и адамант?

– Это не сталь. Дело в технике удара…

– Я видел клинок, что подарили Тормину в деле. Он успел похвастаться. Откуда все эти познания?

– Я не смогу этого объяснить. Но когда я был на грани жизни и смерти, некоторые тайны открылись мне. В уплату за потерянную память.

– Потерянная память. С одной стороны, может, это и хорошо. Ты совсем зла не помнишь. А что за хрень с камнями? Праща – неблагородное оружие. На тебя половина дворянства ополчилась.

Серафим облегченно вздохнул и вынул из сумки гранату.

– Что это?

– У нее было много имен. Я зову ее Гнев Небес.

– Как они убивают?

–Качественно. Все живое и неживое в радиусе семи шагов. Лунное серебро особенно хорошо против исчадий и мертвечины. Сегодня попробуем их на тренировке.

– А камни – лишь имитация? Тренировочные снаряды?

– Да, мой король.

– Ты подарил нам надежду, сир Апраксис. Остался последний вопрос.

–Я весь во внимании, мой повелитель.

–Что за дела у тебя с орками?

– Я сам еще толком не разобрался, Ваше велич…

– Апр, мы прошли с тобой не одну войну. Не раз вытворяли дела, о которых внукам не расскажешь. Можешь звать меня просто Гастан. Мы же не на официальном рауте.

– Я случайно стал свидетелем атаки нежити на группу орков.

–Допустим, я поверю тебе, мой старый боевой товарищ, но давай проясним кое-что. Клан Чернорука один из самых сильных в Орде. Брак Октара и Авишай усилил бы позицию Галека, сделав его верховным вождем. Не просто походным лидером, а истинным владыкой Пустошей Карнахена Величайших степей к западу от Телерии. Сейчас все очень шатко. Без Орды нам не добраться до плоскогорий Вензила. Именно там некромант разорвал пелену нашего мира, впустив сюда эту дрянь. Исчадия ада и мертвяки не щадят никого. В одиночку не устоять никому. И только это объединило Альянс. До разрыва мы были врагами. Конечно, союзы существовали, но основной их задачей были отгрызть у богатого соседа кусок повкуснее. Эльфы берегут свои дремучие леса. Ненавидя всех, кто пытается нарубить себе дров. Дворфы слишком заносчивы и узколобы, чтобы озаботиться чем-нибудь кроме своих нор и пещер, которые они гордо именуют чертогами и тегами. Все, кто живет на поверхности, для них враги. Они даже своих же дворфов, живущих под солнцем, обозвали гномами и ведут с ними непримиримую войну. Орки, те вообще еще пару лет назад складывали холмики из людских черепов у себя на жертвенной площади. А сила клана зависела от его высоты. Так что наш Альянс очень хрупок, и малейшей капли хватит, чтобы все распалось и пало под напором Тьмы. Поэтому я очень прошу тебя: расскажи, что произошло вчера ночью.

Рассказ привел наследного принца в ярость, хотя всеми силами он старался этого не выказывать.

– Ты чем думал, сажая грифона на площадь жертвоприношений Орды? На нее не всем оркам-то можно. Теперь любой из них будет считать за честь прикончить тебя. Мне только междоусобицы не хватало. Она наследница клана, дочь верховной жрицы, голая в твоем плаще. Надею…

Гастан замолчал, всматриваясь в глаза рыцаря.

– Нет, нет, только не в ночь Амелии… Апраксис, зачем? Зачем тебе она? Твоя и многих верная жена? Скажи, что ничего не было.

– Я не могу лгать…

–Тебе скверна совсем мозг разжижила? Она орк – ни чести, ни достоинства, только похоть, размножение и гибель в бою.

– Она не такая…

– Их миллиард и все одинаковы.

– В любом правиле есть исключения. Может, она та одна из миллиарда.

– Ты умрешь от подлого удара орочьего топора, для них лишь гибель врага имеет значение. Сам сгинешь и всадников своих погубишь. Они за тобой в ад пойдут. Будет резня.

– Дело не в ней. Она спасла меня от скверны. Но почему-то я не могу забыть ее глаза и журчание ее голоса. Это как видение. Я хочу видеть ее каждый день, хочу просто быть с ней рядом. Солнце не радует меня без нее, а когда я вижу ее, дождливый день кажется мне светлым и радостным. Я искал ее глаза все время с того вечера, облетал весь лагерь в надежде снова увидеть ее.

– Все намного хуже, чем я думал. Эту нить тебе так просто не разорвать.

– Я больше всего на свете боюсь разочаровать ее.

– Мне знакомо это чувство, мой старый друг. Это или любовь, или влюбленность. Я могу лишь молиться о том, чтобы это была лишь влюбленность. Ее мы вылечим обильными возлияниями вина и танцами блудниц.

–Прости, мой повелитель, мне не хочется ни вина, ни блудниц.

– Ты пьян любовью, мой верный воитель. Но истинная любовь погубит тебя, а вместе с тобой и всю Телерию. Твои подданные не одобрят этого союза и не примут ее. Ты сможешь закрыться с ней в замке и прожить всю жизнь отшельником. Но я сомневаюсь, что дочь Орды согласится на заключение. Она дитя воли, их дом – шатер в чистом поле, а крыша – небо над головой. Вы разные, как пламя и лед. Вы уничтожите друг друга. Ваша страсть несет смерть и разрушение. Она – зло.

–Любовь – не зло, она – подарок небес.

–Возможно, но от этой болезни нет лекарства. Как и от смерти.

– Я не хочу лечиться.

– Что бы это ни было. Но твоя жизнь все еще в опасности. Надо что-нибудь придумать. Они так просто не отстанут. Законы Орды написаны кровью.

– Ну они как-то же выясняют отношения?

– Агни Кай, что-то типа нашей Правоты богов.

–Поединок?

–В целом, да. Но любой желающий может продолжить бой. За твоей головой вся Орда в ряд построится. Они убьют тебя. Добровольцы будут приходить, пока ты не падешь. Скольких ты сложишь? Двух? Трех? Десяток? Орда обид не прощает.

– Но бойни уже не будет?

– Бойни не будет. Столько красавиц в стане сохнут по тебе, а ты выбрал орка.

–Называйте это судьбой, ваше величество.

–Больше похоже на безумие. Я поговорю со Светленой. Все свалим на скверну. Подарим пару-тройку топоров из слоеной стали, закаленных в крови дракона. В войне с нежитью важен каждый солдат.

– Пусть безумие, мой король, Она нужна мне, как воздух. Я не могу и не хочу жить без нее. И готов биться за свою любовь.

– Я не могу запретить тебе ни любить, ни сражаться за любовь, ни тем более умереть за нее. Однако у меня к тебе будет одна небольшая просьба. Записи о Гневе Небес отдай 4еху, архимагу. Нельзя терять столь мощное оружие из-за сердечных неразберих.

– Будет исполнено, повелитель.

Принц взмахнул рукой, шатер опустел. Прислуга и челядь исчезли, оставляя Серафима наедине с Гастаном.

–Скверна изменила тебя, мой друг. Зачем тебе все это?

– Разве это имеет значение? Скверна помогла понять главное: любовь и смерть. Только это важно. Любовь достойна того, чтобы ее ждать, а смерть того, чтобы жить.

– Зачем идти на смерть?

Апраксис улыбнулся.

– Гастан, ты так и не понял, я готов умереть за нее. И я иду на Агни Кай не за смертью, а за любовью.

– Ты нужен Телерии, нужен Альянсу. Сама жизнь под угрозой. Мы должны одолеть исчадия. Иначе будущего не будет.

– Без нее, у меня нет даже завтра.

Принц знаком отпустил Апраксиса. Серафим поторопился ретироваться, стараясь не испортить остатки авторитета, подаренного ему прежним владельцем тела.

* * *

Молния вновь села в центре жертвенной площади. Но на этот раз среди дня. Человек обнял питомца. Грифон прижался головой к груди хозяина.

– Лети домой, этот бой я должен принять сам.

– Что ты забыл здесь, человек? – Старый орк, скорее всего шаман, обнажил ритуальный клинок. Неслыханная дерзость и святотатство слегка обескуражили его.

– Я пришел за своей половиной.

– По какому праву?

– По праву святой ночи светлоокой Амелии, богини войны и матери всех орков, принявшей в дар гибель ее врагов.

Заскрипела сталь, извлекаемая из ножен. Где-то запел тревожный рожок. Орда стекалась к Жертвенной площади.

– Ты не орк! – Гнев клокотал в душе зеленого, он уже не мог сдерживать его.

Толпа сородичей уже заполонила площадь.

– Я граф Северных гор, наместник короля, предводитель наездников на грифонах, Крушитель зла и Осветитель тьмы, рыцарь Белой розы. Я сир Апраксис! – Серафим перевел дыхание. – И я пришел за той, которую люблю. И приму вызов любого попробовавшего оспорить мое право.

– Это ты? Ты сегодня умрешь. Умрешь лютой смертью.

Сталь лязгала повсюду. Жала лезвий выскакивали из ножен. Орки толпились. Они прибывали как вода по весне.

– Агни Кааай! – Серафим глубоко воткнул древко оранжево-синего знамени в песок. Стяг гордо развернулся под легким ветерком, шурша песнь бесстрашия и смелости. Толпа недовольно заворчала.

Апраксис стоял один на желтом песке в центре Жертвенной площади, голый по пояс, с молотом наперевес, без шлема и доспехов. Ужасный шрам горел алым клеймом на его плече.

Зная, что совсем ненадолго живой, он стоял во весь рост, широко расправив плечи, и его стяг гордо реял на ветру. Один посреди моря, разъяренного зеленого моря, на их святой земле, посягнувший на сам уклад из жизни. Вперед шагнул гигант с секирой наперевес.

–Апраксис, вот и пришло время утолить свое любопытство. Ты лжец и ты умрешь страшной смертью.

Серафим лишь улыбнулся. Орк начал разбег.

– Убей! Убей! Убей! – толпа орала в экстазе, предвкушая кровавое зрелище.

– Стой, Уру. Он не лжет.

Авишай, она все-таки пришла. Все остальное уже не имело значения. Орда заворчала. Девушка уверенно пересекла площадь и встала слева от человека.

– Он достоин назвать меня своей. Богиня соединила нас. Никто не разлучит нас.

Рыжий ирокез горел огнем, татуировки сверкали. Белый волк вырос рядом с хозяйкой.

–Смерть предательнице!

Круг сомкнулся плотнее. Уру медленно шел к Апраксису и Авишай. Серафим сжал молот.

– Моя сестра выбрала белого, я уважаю ее выбор. – Орк встал рядом с сестрой.

– Нам не пережить этот бой! – Девушка со злостью ткнула кулаком в грудь брата.

– Зато мы умрем вместе. – Орк поднял секиру.

– Жаль, я так и не удовлетворю свое любопытство, надеюсь, ты не ищешь быстрой смерти, и мне не будет стыдно за тебя, человек.

– Скоро мы все узнаем. – Апраксис был спокоен, как атлет на тренировке. А отметина скверны горела пурпуром, внушая ужас врагам.

Крики в толпе раздавались все чаще, гул нарастал. Орки готовились к атаке.

– Чего они ждут?

–Авишай, племянница Огнерука, наследница рода, одна из высших. Без благословения огнеслужителя они не посмеют поднять на нее топор. Сейчас волхв даст отмашку, и ударят разом со всех сторон, – Уру улыбнулся. – Тут потеха и начнется.

Волхв огня взгромоздился на бочку с соленым салом словно на постамент, возвышаясь над зеленокожей толпой, жаждущей крови, и взметнул в небо свой посох.

– Фиат юстициа эт переат мундус!

Волхв едва закончил, когда камнем с небес между враждующими упал грифон. Миниатюрный маг воды спрыгнула со зверя, тут же возведя ледяной щит вокруг изгоев.

– Что вы тут делаете, Анаси? Принцессе Севера…

–Принцессы не могут выбирать, с кем связать свою жизнь, но с кем умирать, нам не запретить. Прав ты или нет, но мое место рядом с моим вождем. И потом, ты мой ведущий.

Посох чародейки блеснул изумрудным огнем в тон глаз волшебницы. Орки зароптали. В памяти были свежи рассказы спасенных разведчиков о могуществе чародейки. Грифоны продолжали падать с небес. Вся когорта наездников была тут. Боевой строй Ордена был идеален, щиты плотной стеной перегородили площадь, лезвия копий сверкали на солнце. Они пришли принять последний бой вместе со своим командиром – и не по приказу, а по зову сердца. Когда напряжение достигло апогея, рог Галека перекрыл галдеж Орды.

– Сир Апраксис, подойди ко мне.

Щиты разомкнулись. Серафим шел без оружия навстречу вождю.

– Ты смел, люди готовы идти за тобой на смерть. Это говорит о многом. По праву вождя объявляю тебя моим нареченным братом. Если ты выживешь в нашей войне, я разрешу тебе побороться за руку племянницы великого Огнерука. Сейчас же под угрозой сама жизнь. Оставим свадьбы до победы. А потому вам лучше уйти.

В этот момент прямо посреди поля открылись с десяток магических порталов. Преторианцы короля и элитные пехотинцы дворфов хлынули в стан. Вождь гномов, седобородый Тормин , скомандовал:

–Именем короля сложить оружие!

–Апраксис, тебе придется проследовать с нами.

– Мне нужна минута…

–Только минута. Король не любит ждать. Армия Тьмы надвигается. Заметили их авангард. Времени в обрез, сир.

Наездники, оседлав грифонов, уже взмыли в небо, кружа над станом орков, все еще оберегая своего командира. Рыцарь подошел к девушке.

– О Амелия, мать всех орков, за что мне это?

Ее кинжал уперся в голую грудь Апраксиса

– Ты глуп и беспечен, нас могли убить сегодня из-за тебя.

– А разве могло было быть по-другому? Я очень скучал без тебя. Мы же договорились не лгать друг другу. Или ты забыла?

Сердце человека билось ровно, несмотря на прижатый к груди стилет. Он не врал и не боялся смерти.

– Сделаешь так еще раз, и я сама прикончу тебя.

Апраксис купался в ее глазах, наслаждаясь моментом. Сейчас он был самым счастливым человеком в этом мире. Его половинка была рядом с ним. И он точно знал, что небезразличен ей.

– Договорились.

– Здесь была рана, помнишь? – Девушка коснулась ужасного шрама на плече. – Я ее тогда не долечила. Болит?

–Только когда ты не со мной. Она моя память о тебе.

Он взял ее руку в свою, поцеловал ладонь, потом крепко обнял ее, коснулся губами волос, вдохнул запах любимой. Апраксис знал, что это последнее объятие, сердце рвалось из груди, душа орала – не хочу, это неправильно! Он крепче обнял девушку. Горн заголосил общий сбор.

– Тебе пора?

– Пора… – Чмокнув Авишай в маковку, Апраксис взял в руки свой боевой молот. Рука почти автоматически смахнула блеск набежавшей слезы, спасая брутальность воина.

–Стой!

Отбросив стилет, Авишай в спешке распутывала ремни, скрепляющие ее нагрудник, левой рукой; правая вцепилась мертвой хваткой в кисть воина. Она бормотала какое-то заклятие, руны заплясали в унисон с ее словами. Нагрудник рухнул на пол, глухо звякнув. Авишай оголила левую грудь, татуировки полыхали всеми цветами радуги, она излучала магию, древнюю и могучую. Ее шепот перешел в распев. Она прижалась грудью и всем телом к Апраксису.

– Ани зе ата! Ата зе ани! Анахну беяхад! – Руны вспыхнули и погасли…

– Что это было?

– Уже не важно, все будет хорошо. Тебе пора. Светлоокая Амелия, богиня войны и мать всех орков, уже ждет тебя.

– Это не было не орочье наречие.

– Это язык отца.

* * *

Атака на Разрыв Пелены, служившей нечисти вратами в Телерию, больше напоминала диверсионные операции космодесанта Альянса, эпохи Торговых Воин -вошедшие в учебники по военному делу, как победы малой кровью.

Дюжина грифонов, под покровом ночи за пару часов до рассвета, должны были подлететь к разрыву и уничтожить его, забросав ее Гневом Небес. Шли только добровольцы.

И, естественно, Серафим возглавлял этот отряд. Анаси должна была в случае необходимости открыть коммуникационный портал, для прохода основной ударной группы или эвакуации диверсантов. А также магическое прикрытие группы. Два эльфийских лучника из Великолесья лучшие мастера тетивы, должны были удерживать дистанцию между группой и отрядом преследования. Операция была на грани самоубийства. Но тем выше были шансы ее провернуть.

Вылет был назначен в полночь. Команда разошлась на отдых.

Апраксис вернулся в свой шатёр. Но сон не приходил. Слишком сильно было возбуждение перед боем. Слишком много мыслей было в его голове.

Полог шатра отвернулся. Анаси в медвежьей шкуре нырнула во внутрь.

Серафим приподнялся на локте. Но принцесса приложила палец к его губам.

– Царская кровь не позволит мне связать свою жизнь браком по любви, но я могу иметь детей от того, кого пожелаю.

– А как же любовь?

– Я пришла. За Своим долгом, а не за твоим сердцем Серафим.

– Ты могла потребовать жизнь.

– Глупенький я за ней и пришла. Но не за твоей, а за своей.

Медвежья шкура упала на пол, и чародейка задула свечу.

Белоснежная кожа волшебницы Севера светилась в ночи подобно мрамору.

Ее ласки были нежными и страстными, а губы не знали ни стыда, ни запретов.

Зверь проснулся и повиновался воле волшебницы.

Серафим слышал, как гулко бьется ее сердце.

Повинуясь зову природы, он заключил в объятье молодое упругое тело. Губы коснулись ее сосков.

Она схлипнула и затаила дыхание. Страсть судорогой пробежала по ее телу. Она повалила его на простыни и оседлала, словно непокорного жеребца.

Его стержень проник в ее плоть. Голова закружилась от истомы и страсти. Она медленно качнула бёдрами. Он ответил. Раскачиваясь вперед-назад, она увеличивала темп этого танца жизни и страсти. Он не отставал. Пытаясь справиться с эмоциями, она застонала, но тело уже не слушалось разума.

Темп бешеной скачки стал безумным. Но вот ощущения достигли апогея разорвавшись в мозгу ярким фейерверком. Чародейка напряглась всем телом, ощущая как лоно насыщает фонтан жизни. Глубоко вздохнув, она опустилась на широкую грудь Серафима.

Тяжелая рука воина обняла хрупкие плечи Волшебницы.

– Что бы не случилось завтра. Я пойду за тобой до конца.

Она взглянула в его небесно-голубые глаза, ее собственные очи блеснули изумрудом.

– А сейчас мне надо бежать …

Девушка накинула простынь на плечи словно тогу и скрылась во тьме ночи, из которой явилась.

И лишь огромная шкура пещерного медведя свидетельствовала, что произошедшее не было сном.

* * *

– Ты дочь Орды. Что бы не случилось у портала, там нам не место.

– Что ты задумал Галек? Твои речи наполнены ядом как хвост Скорпиона. Ты откажешься от славы? Не водрузишь наши стяги над руинами портала? Лишишь павших славы и доблести?

– Этот Альянс всего лишь колос на глиняных ногах. Сейчас, когда общий враг падет старые дрязги всплывут на поверхность. Главное для нас сейчас, это целостность Пустошей Картахена. Гастан не согласиться на отторжение прилегающих земель просто так. Но мы вынудим его и это станет нашим главным триумфом. Это главная цель похода. Мне нужна твоя помощь и поддержка.

– Но…

– Авишай, это не наша война. И так кости нашего народа усеяли весь путь от Ворот Кейрока да самой долины. Сколько славных сынов лишилась Орда. И во имя чего?

– Ты дал слово на лобном месте. Моя судьба связана с ним. И я должна разделить с ним его судьбу.

Галек сжал обух топора, висевшего на поясе.

– Я обещал тебя, только чтоб избежать бойни. Люди не простили бы нам смерти Этого Убийцы. Он смел, отважен, но Орда не простит ему крови на Северном плато. Ты не простая смертная. Учись властвовать. Учись ставить во главу угла интересы своего народа.

– Он идёт на смерть, Амелия связала нас....

– Он наш враг!!!! Я прошу небеса о том, чтобы этот демон не вернулся из боя!!! Это лучшая смерть для воина и лучший исход для тебя!!! И помни ты дочь Орды, ее часть. Наша часть. Я найду тебе достойного мужа. Он станет настоящим отцом твоему ребёнку и правителем твоему народу.

– У него есть отец, и я сама решу кто станет правителем моему народу.

– Не смей перечить мне!!! – голос Галека сорвался на рёв.

Урубако скочил на ноги выхватывая огромный тесак.

– Никто не смеет угрожать моей сестре в моем присутствии.

Охрана походного вождя тоже схватилась за оружие. Но Галек поднял руки в верх в знак примирения.

– Я не пытаюсь навязать тебе свою волю. Но ты должна запомнить, что, отказавшись от моего предложения ты отказываешься от поддержки всех орков к западу от Картахены. Люди выживут вас с ваших земель. Ты обречёшь Клан на голодную смерть. Стоит ли выродок жертв твоего племени?

Авишай боролась с негодованием, пылающим в ее душе. Но быть пешкой в чужой игре она тоже не хотела.

– Судьба Орков всегда была в руках Святой Амелии. Нас не запугать угрозами…

– Ты должна забыть его. Благо народа выше простого семейного счастья одной женщины.

Авишай вдруг резко осеклась, почти сев на колени. Отпрыск Араксиса дал о себе знать.

Урубако отложив клинок склонился над сестрой.

Девушка опёрлась на плечо брата.

– Мелах йетиди хазкир ацлах.

Орк застыл в недоумении. Даже Галек потерял свой напущенный лоск, едва не выронив топор.

– Все хорошо. Будущий вождь напомнил матери о себе.

Галек заскрипел зубами.

– Он никогда не станет Вождем!!! Если мы явимся к разрыву.

Авишай улыбнулась, но ее голубые глаза светились гневом.

– Мой ребёнок, будь то мальчик или девочка уже сейчас является наследником Огнерука, и предводителем Матёрых Волков и чёрных гиен. Все кланы Шакалов последуют зову жены Октара. Обряд единения был совершён. Никто не осмеёт оспорить мое право. Земли Льзяца и Октара будут слушать свою владычицу. Я Повелительница всего западного побережья Вольдемара. Даже сейчас на мой зов поднимутся две сотни кланов. А ты всего лишь походный Вождь, забывший своё место.

– Я пекусь о благе Орды!!! Сглупишь и мы потеряем все. Твоя любовь обойдётся нам реками крови и озёрами слез. Нет ничего страшнее междоусобной войны, когда брат поднимает топор на брата, а отец и сын стоят по разные стороны баррикад.

Галек в ярости вонзил топор в огромный пень служившей Авишай столом, и вышел вон из шатра.

Девушка обернулась к брату.

– Уру они вылетают в полночь.

– Галек скотина, но он прав. Союз с этим человеком расколет Орду. В этой бойне тысячи братьев сложат головы, целые кланы будут стёрты с лица Телерии навсегда. Я согласен с ним, тебе лучше остаться в шатре.

– Там уходит на смерть отец моего ребёнка. Мой суженный!!!

– Напиши ему, я отнесу. Но тебе пора учиться быть матерью, и матерью не только наследнику Апраксиса, но и всему своему народу. Амелия велика. Ты еще обретёшь своё счастья на перекрёстках мироздания.

Девушка протянула брату клочок исписанной кожи.

– Ты успеешь?

Урубако бережно проводил сестру до ее ложа и укрыл волчьими шкурами.

– Успею.

Кожаный порог хлопнул, скрывая в ночи Урубако, ещё мгновение и гул его шагов растворился в вечернем шуме лагеря. А по щеке Авишай скатилась крупная слеза.

* * *

Последние ремни были затянуты. Гранаты уложены. Но команды на взлет не было. Серафим медлил. Тяжелая пауза мертвой тишиной висела в воздухе.

– Она не придет, – голос Арвен командира эльфийского легиона разорвал предрассветную тишину – она Орк ей чужда сентиментальность. А промедление может стоить жизни тебе и нашим людям.

– Ты права, Звездочка. В Седло!!!

Наездники вскочили на грифонов.

Топот ног, заставил команду застрять в горле. Бежал орк, это был брат Авишай – Уру. Запыхавшийся настолько что говорить не мог. Хватая ртом воздух, он протянул Апраксису кусок кожи с какими-то письменами.

Чернила слишком сильно смахивали на кровь.

Я слышала лишь сердца стук,

Я слышала лишь запах тела,

Я слышала лишь тел союз.

Я слышала,

Я так хотела.

Я слышала, как ты и я.

Я слышала, как мы не вместе.

Я слышала, как слышал ты.

Возможно, за порогом смерти

В миру ином мы счастье обретём.

Но я хочу, что б ты запомнил:

Ты мой навеки, я люблю тебя.

Ата шели линаце, Ани охев отха.

Рыцарь сунул послание за пазуху. Его лицо освещала улыбка.

– Взлет!!!

Хлопанье крыльев и клёкот наполнили лесную поляну. Грифоны взмыли в небо унося героев на встречу судьбе.

Воины Альянса молча смотрели им в след.

– Как ты думаешь? Они справятся? —отдышавшись орк обратился к Эльфийке

– Кто знает? – шёпот выдавал бурю эмоций, разыгравшуюся в душе Арвен.

– Но это наш шанс завершить эту войну малой кровью. Возможность, подаренная небом, единственная из миллиарда, если портал откроется, кто бы не встретил нас за его пеленой, мы не должны их подвести.

Урубако еще раз взглянул в темное небо и громко крикнул, сложив руки рупором.

– Я всё-таки надеюсь узнать ответ на вопрос: – «кто из нас проворнее, человек?»

Не вздумай оставить меня в неведении!!

* * *

Тени мелькнули в небе над фиолетовым сиянием разрыва. Грифоны, сделав круг над лощиной, покрыли внешние скалы. Апраксис стоял на уступе высокой скалы. Вся долина была как на ладони. Кристаллы, поддерживающие заклинание, составляли пентаграмму, каждая вершина которой была связана с трещиной между реальностями магическим каналом. Все пространство лощины устилали сторожевые костры. Нечисть теснилась у первородной стихии.

– Разведка облажалась. Сир, их тут тысячи.

– Отступать поздно, Анаси. Авангард мертвых занял перевал. Без нас Альянс будет штурмовать его долгие дни. И доберется сюда обескровленным.

– Гранат не хватит на охрану и на кристаллы.

– Если разрушить изумруды, разрыв закроется?

–Скорее всего, да. В эти бериллы вкачано несметное количество людских душ. Пока они подсоединены к разрыву, он будет функционировать.

–Значит, будем бомбить кристаллы.

– Нам все равно нужна площадка для портала. Магический маяк активизирует заклятье, но надо время. Наездники не выстоят столько. Нас сомнут, а разрыв залатают. – Анаси была права на все сто. Атаковать в лоб многократно превосходящего противника было самоубийством.

– Есть идеи? – Лицо рыцаря было встревоженным.

– Я могу обрушить на долину «Армагеддон», мы сметем охрану и, возможно, повредим кристаллы, но это…, это – исполинское заклятие. Оно сожрет почти всю мою манну. Я не смогу колдовать. Какое-то время.

– Ты использовала это заклинание раньше?

–Нет, конечно, это одно из непростительных заклятий школы Разрушения, подвластное лишь магистрам и архимагам. Меня 4ех научил по секрету.

– Если ты уверена, будем пробовать.

* * *

Огненная вспышка завершила заклятие. Сам воздух выгорел в долине до состояния почти полного вакуума, воздушные массы извне с грохотом схлопнулись, круша все динамическим ударом. Следом к земле полетели капли испаренной воды, по пути, остуженные магией и обратившиеся в ледяные наконечники, острые как бритвы, и не менее смертоносные. Все живое и неживое было уничтожено. Анаси жестом указала на один из кристаллов.

Дальний от портала берилл, питающий разрыв, покорежило. Ударная волна почти выкорчевала его из основания, обнажив магические руны, сплетенные в заклятие и питающие портал. Символы блестели в темноте зелено-желтым огнем скверны.

– Это наш шанс, – выкрикнула чародейка.

Апраксис взмахнул рукой. Грифоны взлетели в небо над лощиной и легли в крутое пике. Засвистели пращи, и лунное серебро полетело к цели. Море огня бушевало внизу. Порох и серебро, усиленные святыми ритуалами, поглотили треснувший изумруд. Но, вопреки ожиданию, разлом не исчез: замерцал, но устоял. И из него уже прибывали новые демоны. Наездники приземлились прямо у кристалла. Серафим пытался разобраться в механизме, поддерживающим портал. Времени было в обрез. Надо было срочно принимать решение. Цель было близка. Почти осязаема. Нужно было разрушить подпитку разрыва. Апраксис в отчаянии саданул молотом по бериллу. Молот отскочил от изумруда как горох от стенки. Молодой юноша с эмблемой медведя на груди выстраивал каре на пути хлынувшей из портала нечисти.

– Сир?

–Держите их, сир Михаил. Держи, сколько сумеешь, брат.

– Они не пройдут, сир Апраксис. – И, развернувшись, поспешил к добровольцам.

Между разрывом и треснутым кристаллом было метров двести, не больше, и первые просочившиеся твари уже устремились к наездникам.

–Похоже, бомбометание дало обратный эффект, нежить лишь активизировалась, – голос девушки был полон отчаяния.

–Обратный эффект… – Серафим ясно увидел сеть, подпитывающую разрыв. – Да, это вариант. Обратный эффект! Анаси, жахни вот сюда молнией. – Молот указал точку в узоре пентаграмм. – Сможешь?

– Да, на грозовой шар меня еще хватит. – Анаси была сильно измотана и едва держалась на ногах.

– Как замкнешь цепь, портал погаснет, но все, кто проскочат, будут здесь. И их будет много. Поэтому надо аккумулировать манну и открыть портал для телерийского воинства. Это наш единственный шанс.

– Это не быстро, манна восстанавливается достаточно долго. Нужно время. Хотя можно и кровью.

–Кровью не смей, потеряешь сознание, и все будет потеряно. Если тебе нужно время, значит, мы его выиграем. Любой ценой. Не рискуй напрасно, судьба всей Телерии сейчас в твоих руках, Анаси. Не дай нам умереть даром.

Он схватил свой молот и двинулся к соратникам. Апраксис прошел мимо строя наездников. За его спиной раздался характерный треск: молния вонзилась в магический контур; пелена между мирами дрогнула и начала таять. Нечисть ускорилась.

Апраксис шел навстречу надвигающейся армии демонов. Страха не было. Он знал, зачем ему завтра, и знал, что этой ночи ему не пережить. Но отряд должен устоять, хотя бы ради нее. Сердце уже разнесло адреналин по крови, наполняя организм неведомой мощью. Смысла, что экономить и беречь уже не было. До рассвета оставалось минут тридцать. Небо уже посветлело, обещая зарю нового дня. Тьма отступала перед голубым напором раннего утра. Он вспомнил ее глаза. Такие чистые, как небо и уже недостижимые на веки вечные. Вместе с адреналином тело наполнила благородная ярость, вскипающая, как волна девятого вала в бушующем океане. А губы просили лишь одного – забрать побольше этих тварей с собой.

– Прости, отец, я подвел, я не сделал того, что должно, и уже не сделаю. Прошу лишь одного: даруй мне в помощники ангела смерти. Да соберет он сегодня великую жатву через оружие мое. И дарует мне самому смерть доблестную и не мучительную.

Остатки гранат полетели в надвигающуюся толпу. Освященное лунное серебро смяло первые ряды. Волна достигла наездников. Секунды удлинились. Движения ускорились. Молот застучал по вражескому металлу со смертоносной точностью. Треск плоти, лязг металла, тяжелое дыхание живых, рычание Темных. Все смешалось. Нечисть накрыла небольшой отряд и отхлынула, как от прибрежных скал, разбившись о щиты. Подгоняемые неведомой могучей волей, исчадия ада накатывали снова и снова. Но каждый раз их отбрасывали. Люди и грифоны рвали, били, курочили армию Тьмы. Дикая жажда жизни схлестнулась с лютой ненавистью ко всему живому. Ряды защитников редели, доспехи покрылись вмятинами и потеками крови. Щиты лопнули, не выдержав напора ненависти, но люди стояли живыми волнорезами в море смерти. Жажда уничтожить жизнь и желание защитить ее любой ценой сошлись в непримиримом поединке. Неравный бой шел на секунды и минуты. Диверсанты и их грифоны встали живой стеной на пути смерти, воздвигая себе и защитный бастион, и курган вечной славы из павших врагов. Они стояли плечом к плечу. Стояли назло самой костлявой старухе, танцуя свое последние танго, хитря, извиваясь, отступая и атакуя, вели последнюю дуэль со смертью и израненные падали, чтобы укрепить бастион жизни.

Анаси начала заклинание, активизирующее портал. Маленькая и хрупкая, она было наполнена невероятной решимостью, а смерть братьев, защищающих ее, придавала силы и смелости.

 —Держитесь, мальчики, я скоро, – шептали губы, наполняя каналы заклинания – где кровью, где манной. – Еще совсем чучуть…

Справа рухнул изрубленный эльф, последний из добровольцев, прикрывавших спину своего командира.

Молния издала протяжный вопль словно маня своего Хозяина в безопасное небо. Апраксис обернулся и мотнул головой.

Зверь взмыл в небо, пару раз он взмахнул мощными крыльями, словно прощаясь с небесным океаном и бросился в низ, туда, где держал бой его Хозяин. А на холм уже карабкались свежая нечисть.

Удар, взмах, снова удар. Очередной монстр рухнул под ноги воина.

Руки налились свинцом, кровь застилала глаза. Но Апраксис вновь и вновь вздымал свой молот, круша все, что под него попадалось.

Молния рухнула под ноги хозяину, растопырив крылья, закрывая его от града дротиков. Пронзённый дюжиной копий Питомец взглянул в глаза Серафима, будто извиняясь за то, что больше не мог стоять с ним.

Нечисть наступала непрерывной волной. Место поверженного демона занимал новый.

Апраксис остался совсем один против этой разъяренной ненависти, когда громкий хлопок разнесся по поляне и разноцветные блики заиграли на латах павших воинов.

«Она успела», – мелькнуло в голове.

Копье огненного черта, пробив доспех, вонзилось в бок. Пируэт, и молот отправил очередную тварь в обливион. И тут же еще три наконечника копий пронзили грудь последнего из наездников. Серафим упал на колени рядом с умирающим грифоном, выронив молот из натруженных рук. Нечисть мчалась дальше, не обращая внимания на поверженных и умирающих. Молния прижалась к хозяину и затихла. Мужчина обнял питомца за шею.

– Я тут, не бойся, это не конец. Боли больше не будет. – Окровавленная рука воина гладила грифона.

Кровь убегала, унося остатки жизни из искалеченных ранами тел.

Нежить еще сочилась из закрывающегося разрыва плотным потоком.

Апраксис обернулся.

Преодолев курган, возведенный наездниками, исчадия ада мчались к Анаси. Завершив обряд, она, обнажив меч, едва стоя на ногах, ждала приближения врагов.

Но Червоточина открылась, соединяя раскуроченную и выжженную поляну у сворачивающейся трещины в пелене мироздания с основными силами объединенного войска. Тяжелая кавалерия Анклава сотрясла землю. Впереди на боевом коне, под стягом наездников на грифонах мчался принц Гастан; рядом с ним, размахивая тяжелой булавой, на боевом носороге скакал магистр Авендул. Лучники Арвен подняли в небо тысячи стрел. Дворфы. Темные и высшие эльфы, люди и маги – лучшие сыны и дочери Телерии – атаковали остатки нечисти, сминая и круша чуждых этому миру монстров. 4ех сотворил штормовое облако над поляной. Ливень святой воды вычищал землю от скверны, омывая кровь с павших наездников, оплакивая их доблестную жертву.

Анаси, обессиленную, но живую, подхватили служители Мары. Светлена уже плела над ней целебное заклинание.

– Дело сделано.

Неподъемная усталость легла на плечи, а рассвет нового дня уже вставал над страной, маня уставшую и израненную душу в туннель.

Серафим устремился к свету. Боль прошла, он был свободен от земных оков и забот. Свет был совсем рядом. Серафим узнал его. И благодать наполнила его душу. Бог обнял своего избранника.

– Ата гамур,бахур щели, ахшав Ата йодеа Кама зэ олэх, ве ма зэ,Ата царих лахзор. зман шелха од до игия.

Радость и покой обволокли Серафима.

– Ты готов, мой мальчик, теперь ты знаешь цену и смысл. И тебе пора обратно, твое время еще не пришло.

* * *

Вспышка исчезла. Серафим снова был в кресле старшего офицера, подключенного к системе «Божественного Взора». Левое плечо ужасно ныло, давая понять степень урона, нанесенного кораблю. Броня накалилась докрасна, но выдержала. Разделавшись с истребителями интервентов, остатки штурмовой эскадры Альянса бросились на оставшиеся без прикрытия ракетоносцы. Но четверка сигарообразных эсминцев не спешила спасать своих дронов. С поставленной задачей они справились. Щиты дредноута были сбиты. Орудия ближнего боя завизжали в смертоносном вращении. Обедненный уран плотным градом застучал по корпусу «Несокрушимого».

Серафим огрызался гигантскими сгустками плазмы, поглощающими все на своем пути.

–Турболазерам: цель – левый. Беглым: огонь.

Очередной яркий всплеск высвобожденной энергии затмил взор. Плазмометы достали верхний эсминец. Боковые сигары резко затормозили и легли на борта. Прогремел залп – практически в упор, но на этот раз боеголовки детонировали до касания с корпусом, окутав броню зеленоватым облаком нано-дезинтеграторов. Эти микроскопические роботы расщепляли все на своем пути, разрушая сами межмолекулярные связи; сработали переборки, отсекая поврежденные отсеки; включились системы пожаротушения. АИИДА сбросила сюда весь запас жидкости, имеющейся на дредноуте, стараясь вымыть эту дрянь из себя. Лучи турболазеров разорвали левую сигару. Два оставшихся эсминца спикировали на «Несокрушимый», обходя по дуге дезинтеграционное облако, осыпая корпус дредноута водородными бомбами.

Но что-то пошло не так: то ли по плану агрессора «Несокрушимый» не должен был пережить бомбометание, как бы то ни было, но слаженность первых маневров исчезла: оказавшись по разные стороны дредноута, сигары, несмотря на свою маневренность и нехватку опыта у канониров патрульной службы, стали легкой добычей ионных излучателей бортовых батарей ШДББ 74-4. А системы противоракетной обороны уничтожили бомбы противника.

–Противник уничтожен. Провожу анализ повреждений и проверку пострадавших. Все данные будут внесены в бортовой журнал.

–Команде отбой, рембригадам занятая повреждениями, – голос Серафима дрожал.

–А сон был в руку, Серафим Бенедиктович, Слава богу, мы были готовы. Я даже не знаю, радоваться вашим снам или пугаться их.

– Гарв. Я, если честно, сам не знаю этого. Установите связь с гражданскими объектами и, по возможности, окажите помощь.

–«Несокрушимый», прием. Это адмирал Хакет, доложите обстановку.

– Вечер добрый, адмирал. Говорит старший офицер корабля патрульной службы Березкин Серафим. По какому праву вы требуете докла…

Договорить он не успел. Фигура военного генерала затмила «Божественный Взор», следом открывались одна за одной директивы, подтверждающие полномочия. Первая вводила военное положение на отдаленной территории, подвергшейся атаке. А вторая говорила о всеобщей мобилизации и формировании народного ополчения до восстановления законной власти.

Как и любое другое судно, находящиеся в зоне действия военного положения, дредноут переходил под командование военных. Все бы ничего, но столь моментальная реакция верховного совета Альянса на эту атаку выглядела подозрительно. Все было согласно букве закона, но обычно ударная группа военного флота входила в систему, блокировала порталы и ретрансляторы, а уж потом в течении нескольких недель принималось решение о необходимости военного положения.

–Ознакомитесь с директивами позже. Я все еще жду доклада, офицер.

– Были атакованы группой из семи сигарообразных кораблей, предположительно эсминцы, сигнатуры не опознаны, приняли бой, имеем повреждения корпуса, потеряли весь запас воды. В ходе атаки получили повреждения Жилая станция и космический курорт Нью-Вегас, степень повреждений устанавливается. Склады с очищенным анаптаниумом в ходе столкновения не пострадали. Противник уничтожен. ШДББ 74-4 «Несокрушимый» сохраняет боеспособность и готов к продолжению выполнения возложенных на него задач.

– Кто руководил боем? И где ваш капитан?

– На момент атаки… Я нес вахту. Боем руководил тоже я.

– Что с капитаном?

– Не могу знать, ваше превосходительство.

Ситуацию спасла АИИДА:

–Автономный Искусственный Интеллект Дредноута, имею доложить следующее: капитан судна Кейдж Уильям Турвольд пал смертью храбрых в момент атаки неприятеля.

–Причина смерти?

–Утонул в бассейне на космическом курорте Нью-Вегас, где проводил увольнительную, полученную в награду за блестящую операцию по предотвращению контрабанды крупной партии анаптаниума. Осколок прошил обшивку, сработали переборки, гравитация исчезла, а он остался в водяном мешке.

– Мда, поганая смерть для астронавта. Серафим, назначаю вас временно исполняющим обязанности капитана ШДББ 74-4 «Несокрушимый». Место гибели противника оцепить до прибытия экспертной комиссии. По итогам работы данной комиссии будет принято решение, по параграфу 78. На данный момент сектор объявляется зоной карантина. Все сообщение будет остановлено.

– Сэр, в зоне карантина порядка восемнадцати тысяч гражданских…

–Сожалею, капитан, помощь придет после заключения СПЕКТРа.

–Цитадель выслала к нам СПЕКТР? Все так плохо?

–Капитан, примите меры по стабилизации положения и недопущению паники. Держитесь, Серафим. Данные со «Взора» – в штаб, для анализа. Адмирал Хакет, конец связи.

Фигура адмирала, заслоняющая половину обзора, исчезла. Серафим, разорвав связь, снова очутился в кресле в рубке старшего вахтенного офицера.

Отключившись от интеркома, он буквально обмяк в кресле. АИИДА тут же с проецировалась в рубку, вновь обретя женские формы.

–Что-то случилось? В момент пробоя я потеряла вас на 0.003 секунды. Вы просто исчезли и вновь появились. Что это было?

–Боюсь, я сам еще толком не понял этого. Но это не столь важно. АИИДА, попробуй расшифровать следующую фразу: «Ани зе ата! Ата зе ани! Анахну беяхад».

– Это иврит. Один из древнейших земных языков и существующий и поныне. А фраза переводится на межгалактический: «Я это ты, ты это я, мы вместе». Странный набор слов, больше похоже…

–Похоже на заклятие.

Дикая пустота невосполнимой потери сжала сердце ледяными тисками. Безнадега тяжелым камнем легла на душу впервые за многие десятилетия службы. Одиночество выжигало душу изнутри. Серафиму дико захотелось вновь утонуть в ее глазах. Он был готов из кожи выпрыгнуть лишь бы снова ощутить под ладонями теплоту и нежность ее кожи. Воспоминания о сладости поцелуев рвали сердце на части. Дикая боль невосполнимой утраты опустошала все внутри, тисками стиснув грудь, не давала продохнуть. Березкин расстегнул китель и ощутил странное жжение на груди. Медальон принцессы Севера все еще был на нем и горел ярким пламенем. Серафим оголил плечо, обнажив страшный узор ужасных шрамов.

– Ани зе ата! Ата зе ани! Анахну беяхад! – крик отчаяния и надежды разорвал тишину рубки. И эхом ему раздался за дверью истерический женский голос, настойчиво требующий пустить ее в рубку, обещая уволить всех к чертовой матери или даже четвертовать с отсеканием гениталий у всего мужского персонала дредноута. Но вахтенный офицер стоял, как спартанец под Фермопилами.

Серафим взял себя в руки. Он щелкнул коммутатором, вызывая старшего по караулу.

–Бенджамин, что творится у входа в дежурку?

–Сераф… Капитан, это какая-то крашеная фурия, прибывшая на VIP- челноке Альянса. Кроет всех матом, ломится к вам.

Березкин повернулся к АИИДА.

– Это еще что за фифа?

– Это миссис Турвольд, капитан, приехала повидать сына по важному вопросу.

–Больно голос молодой у этой старушки.

– Сынок достался ей вместе с положением мужа. По бумагам ей тридцать пять. За время своего пребывания на борту нарушила двадцать два пункта инструкций и устава.

– Бен, факт нарушений зафиксировали?

– Само собой, но походу это только начало. Не женщина, а прямо Халк в юбке. Арестовать?

–Отставить арест. Придержите ее пока.

Серафим отключил караулку.

– А ты что скажешь, АИИДА?

–Подрыв единоначалия, неподчинение уставу. Временная изоляция.

– Арест, другими словами. Ее благоверный нас с говном сожрет, тебя в утиль, меня пнут под зад без разбору и все, прощай, пенсия. Знаю я таких, вылезла из грязи в князи, вчерашняя проститутка, высосавшая муженьку последние мозги через член. И все, крутой офицер, боевой капитан – тряпичная кукла в ее руках, и главная уже она, казнит и милует от его имени. Ведьмы, одним словом, таких сразу на костер надо. Арест тут не поможет.

– Есть непроверенные данные о том, что старик Варсон женился на ней из-за дыр в бюджете, проделанных сыночком, в обмен на место в галактическом сенате для ее папаши.

–Варсон? Тот самый Варсон, председатель совета Альянса?

– Тот самый. Кейдж сменил фамилию практически перед скандалом, добровольно ли, по принуждению, но взяв фамилию мачехи, он не запятнал светлое имя Варсонов. И в срочном порядке был сослан сюда.

– Если так, дела у нас дрянь. Хотя теперь многое встало на места. Странно, как нас в порошок еще не стерли.

–Походу чьи-то сны помешали, капитан.

–Бенджамин, я все-таки надеюсь, что это был всего лишь пиратский рейд за анаптаниумом. Для людей такого ранга мы всего лишь прах на пути. Червяки, недостойные внимания. Иначе наши жизни не стоят и ломаного гроша.

– Так с гостьей-то что делать? Впускать? Арестовывать?

–Делать нечего, впускай. Только объяви общий сбор офицерского состава сюда минут через десять. Фифа фифой, а приказ надо выполнять. Курс на Жилой комплекс, оперативному персоналу отцепить район боестолкновения, используйте весь транспорт в ангарах, там разберемся.

Она практически вторглась в командную рубку. Гнев, клокотавший в ней, был почти осязаем. Но в проеме мелькнула до боли знакомая фигура, и глаза такие чистые, как небо. Ошибки быть не могло.

–Авишай?

–Кендра. Кендра Тумвольд, но мама всегда звала меня Авишай…