Читать книгу Почти непридуманные истории - Алексей Владимирович Зелепукин - Страница 3

Пять долгих лет прошло с побоища у горы Айсинуш. Тяжелая участь легла на плечи выживших. Наступила эпоха гонения и презрения. Марионеточный вождь, возведённый на престол Империи, в угоду своим хозяевам, покрыл нацию позором, поправ обычаи предков и возведя во главу угла Алчность и Корысть. Земли обретали своих новых заморских хозяев. А богатые природные ресурсы текли за рубеж почти даром, обрекая промысловиков да добытчиков на голодную смерть. Законы и порядки перекраивались на новый лад, защищая интересы власть имущих иностранцев. Теперь на добычу зверя или рыбы требовалось разрешение магрийского смотрителя. Страна потеряла суверенитет. Любое мало-мальски важное дело не решалось без участия надзирателей ненавистного Альбиона. Его соглядатаи совали свой нос во всё, от рецепта утреннего кофе до образовательных программ и медицины. Знахари и врачеватели были объявлены шарлатанами и вытеснены на задворки империи. Их место заняли лекари островитян. Болезни стали источником дохода. А лучшие сыны, некогда великого народа, спивались и деградировали. Вымирание дамокловым мечом нависло над всем родом.

Безнадёга и алкоголь выкашивали ряды выживших, превращая их в попрошаек готовых убивать ради ломанного гроша, не гнушаясь никакими грязными делишками. Доведенные отчаянием до последней своей черты, забыв о былом величии они сбивались в придорожные шайки и канализационные банды. Убийства и грабежи, склонность к любым гнусностям ради сиюминутной выгоды, заставили отвернуться от них даже бывших соратников и союзников по оружию, разорвав связанные кровью многовековые союзы. Казалось, что судьба уже вычеркнула проигравших из книги жизни, а последняя надежда рухнула в бездну безысходности. Но, как правило, тяжелые времена рождают героев меняющих ход истории. И именно в самый темный час рождается свет утренней зари.

Так было. Так есть. И так будет!

* * *

Лошадь неслась во весь опор подгоняемая жгучими ударами кожаного хлыста. Раскидистые дубы слились в одну темно зелёную полосу. Возница, обезумев от страха, уже не разбирал дороги, стараясь умчаться, как можно быстрее и как можно дальше, из этого проклятого леса. Проклиная и матеря упрямого пассажира уговорившего его сунуть нос в эти темные места. Авось не сработал. И теперь, размахивая хлыстом, он уходил от погони. Головорезы лесного братства не отставали.

– Надо же так было облажаться, вляпаться по самые гланды!

Уже вечерело. Весна вступала в свои права. Снег ещё лежал в тени могучих дубов, но набирающее силу светило легко плавило его, везде куда могло дотянуться своими лучами. Старый торговый тракт, прямой стрелой пересекающий густые чащи эмирейского леса был вымощен большими валунами. Дорога была добротная и широкая. Но главным минусом этого пути были не байки про страшных чудовищ, обитающих в дремучих чащах. Все было проще и банальнее. Лесное братство – кучка оголтелых разбойников, терроризировала местных купцов и караванщиков.

Король Епифаний Первый, посылал сюда отряд магрийских усмирителей. Но пропив в местных тавернах весь гонорар и повесив нескольких недовольных трактирщиков, отказавшихся наливать в долг, усмирители вернулись в стольный град, с докладом о доблести и отваге проявленными всеми членами отряда при борьбе с лесным братством. Король остался доволен результатами похода. Более того, он заслужил похвалу временно-поверенного в дела Магрии на материке, благочестивого старца Елизария. А братство продолжило безнаказанно собирать мзду за проезд через лес Эмиреи. Старый тракт позволял выиграть почти целый день пути по дороге в Анджис, столицу Радагарской империи, и естественно торгаши безропотно платили дань, спасая товарный вид скоропортящиеся продуктов, хотя, где вы видели торгаша, теряющего барыш? Рост цен компенсировал «транспортные потери». А имея постоянный приток дохода свирепость лесных головорезов спала на нет. Убийства прекратились. И скандал вокруг кровожадной шайки улёгся. Ставка по тарифу за проезд была фиксированной и поражала своей стабильностью.

Кто ж знал, что этот залетный франт, спешащий в столицу, не вкурсе про дорожный сбор? Да и, хуже того, умудрился пальнуть в братка с ручной аркебузы. И теперь за повозкой Арчи летела разъярённая банда жаждущая крови и мести. Всего два гребаных дима (мелкая разменная монета ценой в одну десятую империала) навсегда закрыли проезд для Арчибальда по старому тракту. Стук копыт раздавался все ближе. Преследователи нагоняли. Грохот выстрелов звучал чаще.Если раньше палили больше для острастки, то сейчас огонь стал прицельным. Сумрак сгущался предательски медленно. Хлыст щёлкал без устали. Ещё несколько минут и продолжать погоню будет смертельно опасно, впрочем, как и лететь на такой скорости по ночному лесу. Рассказы о былых зверствах и пытках лесных братьев леденили кровь, уж лучше свернуть шею в ночной гонке. Дорога дугой уходила влево. Арчи натянул поводья, гася скорость перед поворотом, но конь встал на дыбы и повозка, летящая за ним, опрокинулась. Возницу выбросило в густые заросли ежевики, словно кувшин с негасимым огнём из требушета. Удар о землю, хоть и сильно смягченный кустарником, выключил сознание.

* * *

Возвращение в сознание было болезненным. Крючкообразные шипы ежевики располосовали спину, превратив кожаный камзол в лохмотья. Дикая жгучая боль заставила стиснуть зубы. Правый глаз заплыл и практически не открывался. Арчи попробовал протереть лицо, но шевельнуться не смог. Руки были туго стянуты вожжами к обломку оглобли. Арчи огляделся. Посреди поляны горел небольшой костёр, на импровизированной треноге висел большой котёл, из которого разносился аромат мясной похлебки. Несколько лесных братьев сгрудилось у костра, топливом которому послужила повозка Арчи. Пара разбойников мастерски разделывала тушу скакуна, заготавливая мясо впрок. Пассажир висел на второй оглобле с противоположной стороны. Он тяжело дышал. Братва уже воздала ему за гибель соратника. Те, что сидели у костра шумно обсуждали ближайшее будущее пленников. Перспективы пестрели богатством и разнообразием самых изощрённых пыток. Единственное в чем сошлись Лесные это в том, что головы обоих беглецов украсят въезд на территорию братства. Арчидико хотелось жить. Но разорвать путы было невозможно, тогда на выручку пришла наглость. Набрав воздух в легкие, он прокричал:

– Эй, что толку благородным бандитам в смерти будущего зятя князя Ивалойнского, сводного дяди самой Аналайны- соперницы ветра королевы Радагара? -Гогот вокруг костра стих. Поднявшийся громила двинулся к вознице.

– Это ты, что ли зятёк? Ща глянем, что внутри у царедворца. – бандиты, оторвавшись от варёной конины, переключили внимание на кучера.

   Громила отобрал широкий скинер у лысого горбуна, разделавшего тушку трехлетнего скакуна, за которого Арчи ещё был должен ростовщику с полсотни империалов.

– Месть за товарища – дело благородное, но смерть вельможи наводнит эти поляны усмирителями. И от прежней вольности и следа не останется. А так, выкуп компенсирует убытки на переезд. Лесов то много в округе. – не смотря на явно не добрые намерения со стороны гиганта голос кучера не дрогнул.

– Я с тебя, выродок, живьём шкуру сниму, я смерда за версту чую. – нож плясал в руках громилы, прыгая из руки в руку. Но Арчи терять уже было нечего и он играл Ва-Банк.

– Да мне то все одно не жить, хоть вы, хоть его семья, все одно уроют. Так хоть вас потешу. Но за пассажира своего молю. Королевская кровь кроме беды ничего не принесёт. Громила обернулся на висящего без сознания дворянина.

– Бизон, а может и правда он из бояр. Холоп походу и не врет. Местные просто монетой откупились бы. А этот вона, за ружо схватился.

– Да шкуру, эта падаль, свою спасти хочет, я его на тракте не раз видал. Кучер он из местных. Вечно скидку клянчил. Откудова ему с дворянами шашни водить, да не просто с боярином каким-нибудь, с самим Сигизмундом Беспристрастным, князем Ивалойским, принцем Радагара? Врет извозчик, ей богу, врет.

– А я и не скрываю. Меня к нему харчевню смотритель местный приволок. Сказал: «Князю в город срочно надо». Десяток империалов обещал, если к утру поспеем. Ну я грешный и забыл про дорожную мзду вельможу предупредить. А он все дорогу кошель вышивной руками наглаживал, видать ценность какая. Да про дочку Сигизмундову судачил. Как ее имя … Эми??? Аби…

– Эбигейл. – раздалось из толпы – Говорят, знатная красотка, да только дюже несчастная. Говорят, ее Имперскому поверенному обещали, жаль девку у старца Елизария механизм от попоек, да старости кроме пол шестого ничегошеньки и не кажет. – хохот охвативший лесную братву, стих как по мановению волшебной палочки. Крупный мужчина с толстыми ручищами, по-видимому, главарь этой шайки поднялся на ноги и держа кусок конины шагнул к Арчи.

– Седой, а ну ка, ещё раз прошурши по барину. Кошеля то мы не видали.

– Ты чё Бизон? Мы с тобой не первый день люд торговый на тракте трясём. Все карманы сам вывернул, все швы проверил, все находки на бочке. Или ты утырку этому больше моего веришь? Не по человече это, по-напраслину на кореша возводить. Негоже.– бандит по кличке Седой развёл руками, явно не желая прерывать ужин. Бизон вырвал из рук громилы нож и с силой метнул его в Седого, тот упал хрипя пробитой гортанью, даже не поняв, что произошло. Воздух свистел из пробитой глотки, булькая и надувая кровавые пузыри. В гробовой тишине сухо трещали дрова в костре. Главарь обвел взглядом подельников, вызова не последовало.

– Корявый, шманай Седого, потом зятька ещё разок протряси. – худощавый разбойник, в выцветшем платке, принялся вываливать содержимое карманов бывшего товарища. Замшевый кошелёк с шитым золотом гербом лёг на импровизированный стол.

– Бизон, а кошель-то не простой, я пока мне пальцы не поломали, в столице по карманам тырил, чего-чего, а кошелей я навидался.

– Я услышал тебя, Корявый. Ну вот же крыса. Из трактирного сортира его вытащили, пайку дали, хлеб с ним делили, лучше б зятёк Сигизмундовский его башку разнёс. – главарь вернулся к костру, вытащил нож из горла Седого и швырнул его лысому Горбуну.

– Как бы то не было, стан сворачивать будем. На север подадимся поближе к магрийским границам.

– А с этими чего? – громила развёл руками.

– Зятька в расход.

– А выкуп? – недопонимание сквозило во взгляде гиганта.

– Ежили с ним повяжут, кроме дыбы нам ничего не светит, а так, овраг эмирейского леса и не такие тайны укрывал, одной больше, одной меньше, некому считать же.

– А этого? – разбойник указал на кучера.

– Свяжи пока, кто-то ж должен кошель родне передать. Там разберёмся. – здоровяк освободил оглоблю и спеленал руки Арчи за спиной.

– Вот ты Гаврила, здоровый, а ума у тебя, как в моем ботинке.

– Обижаешь, Брат…– разбойник скривил губы в обиженной мине.

– Гаврила, ты в голову только ешь? Или ещё шляпу носишь?

– Да чего?

– Жрать он как будет? Или ты кучера с ложки кормить решил?

– Бизон, мы чего, его кормить ещё будем? Я просто не думал....

– Не корми, к князю в усадьбу сам кошель понесёшь, не думал он, эх подарила мамка братца.

Громко вздохнув, громила принялся развязывать свой узел на запястьях Арчи, с очень недовольным видом что-то бурча себе под нос.

Этот раунд у смерти Арчи выиграл.

* * *

Едва забрезжил рассвет, грубый толчок прервал сон Арчи.

– Жри скорее, скоро выходим!! – громила сунул вознице мешок.

Холодный кусок варёной конины и краюха хлеба составили завтрак. Челюсть болела и еле ворочалась. Но голод не тетка, да и помирать на сытый желудок оно поприятнее.

Надежды на недальновидность лесной братвы растаяли с утренним туманом. Бандиты, приставив двух соглядатаев непосредственно к Арчи, двигались всей группой в небольшом удалении. А на ночлег планировалось вернуться в логово. Возница, хоть ему и подобрали наряд из гардероба лесных грабителей, выглядел не лучшим образом. Опухшее от побоев лицо, разодранное шипами ежевики, имело фиолетово-зеленый в красную крапинку оттенок, что отнюдь не добавляло доверия, скорее даже наоборот. Но на кону стояла жизнь, причём, его собственная, и отступать Арчи было некуда.

Бизон с головорезами ещё раз проходил детали плана. Что-что, а в смекалке и интеллекте главарю отказать было нельзя. Предусмотрительность, с которой он планировал визит в город, была выше всяких похвал, что удручало Арчи ещё больше. Корявый и громила шли с Кучером, не спуская с него глаз. Остальные рассеялись по округе следуя за тройкой, не привлекая внимания. Корявый вывел группу узкими закаулками прямиком к дворцу князя Сигизмунда Ивалойского.

   Высокий, в два роста, каменный забор надежно укрывал периметрусадьбы от ненужных глаз. До главных ворот оставалось рукой подать. Корявый остановился, осматриваясь по сторонам.

– Сейчас, и давай быстрее, на нас и так уже косо жандармы смотрят. Загремим под фанфары, по пустяку. Шевелись, я сказал! – громила рылся в карманах, вспоминая, куда засунул заветный кошель.

– Вот ты дурня ошмёток, ты чего, кошель потерял?

– Уймись корявый, найду сейчас.

– Не будь ты братаном Бизона, Гаврила, уже б давно в канаве валялся с распоротым брюхом. – Громила извлёк кошель и сунул его в руки кучера.

– Твой выход, малыш. – он грубо толкнул Арчи в сторону ворот усадьбы. Возница упал,выронив кошель из рук, шитый золотом герб сверкнул на солнце. Несколько прохожих в странных серых плащах остановились, а жандарм, обнажив меч двинулся к курьеру.

– Плохо дело, нас засекли.

– Спокойно, бугай, на нас ничего нет.

Арчи поднялся на ноги пряча кошель в карман. Это был шанс свинтить от своры оголтелых головорезов. Юноша выпрямился, высматривая маршрут для побега. Жандарм приближался широкими шагами, это должно будет отвлечь людей Бизона. Возница набрал воздуха в грудь готовясь к рывку. Но жандарм так и не добрался до бандитов, не успев подойти,он обмяк, стрела, пробив кольчугу, глубоко вонзилась в тело патрульного. Арчи рванул в сторону рынка, Корявый ломанулся обратно в проулок, из которого они не так давно вынырнули на рыночную площадь. Арбалетный болт пробил шею старого карманника у основания черепа, Корявый мешком рухнул на мостовую. Люди в серых плащах, откинув разряженные арбалеты, поднимали следующие. Солнечный зайчик сверкнул на смертоносном жале болта. Возница нырнул за прилавок. Арбалетные стрелы впились в дерево перед носом Арчи, расчленив по дороге баранью тушу и продолжая дрожать в негодовании от своей неудачи. Кучер рванул дальше. Звон тетивы раздался ещё раз, стрела, пробив стеллаж с кувшинами и глиняными тарелками, усыпала Арчи керамическими осколками. Снова рывок. И почти у самой подворотни третий мужчина в сером плаще поднял свой самострел на встречу кучеру. Где-то завизжала торговка, на какое-то мгновение приковав к себе внимание убийцы, спусковой механизм отпустил смерть на поиски цели. Но то ли Арчи замедлился, отвлекаясь на истошный крик, то ли дрогнула рука ассасина, как бы то ни было, выпущенный в упор болт лишь оцарапал шею юноши. Гаврила вытащил из сапога нож и с силой швырнул его в одного из нападающих. Клинок звякнув о сталь нагрудника упал на мостовую. Тетива звонко взвизгнув отправила болт в цель. Громила обмяк, оседая на мостовую.

   Это дало Арчи шанс. Юноша бежал со всех ног продолжая петлять между торговыми прилавками и рядами. Второй ассасин поднимал арбалет ловя момент для выстрела, но выпустить стрелу он не успел. Подоспевший лесной брат, сбив самострел, уже наносил бесчисленные удары кинжалом в шею «охотника за головами». Серый плащ, хрипя рухнул на мостовую. Звякнула тетива и ещё один лесной брат упал замертво. Но на убийцу уже летело семеро оставшихся в живых членов братства.

Арчи, пересеча рыночную площадь, нырнул в первый же проулок. Уйдя с линии прямого прицеливания, он остановился. Кислорода не хватало. Он хватал воздух, как рыба, вытащенная из воды. Сердце бешено стучало, вырываясь из груди. Неприятный жар стиснул грудь. Возница облокотился о деревянную калитку, стараясь отдышаться. Ворота скрипнули, и сильная рука втащила падающего Арчи вовнутрь.

Дубовая дверь захлопнулась, под лязг стали и шум борьбы раздающиеся с площади. Крики перепуганных торгашей и коммерсантов заглушили выстрелы. Возница вскочил на ноги поднимая руки в стойку, сжимая в кулаке заветный трофей. Но незнакомец, приложив палец к губам прошептал.

– Тсс, сударь я друг, следуйте за мной. – и нырнул в подпол полуразвалившийся хижины. Арчи, сунув кошель за пазуху, последовал за незнакомцем, оставляя за спиной лесную братву и странных убийц в серых плащах. Через дыру в подвале незнакомец протиснулся в городской коллектор, засветив заранее приготовленный факел, он, умело маневрируя, бежал по стокам канализации, Арчи изо всех сил старался не отставать, но жижа на полу и ужасный смрад не давали ему разогнаться по-настоящему. Липкая зелёная слизь покрывала камень коллектора, делая его скользким, как лёд на реке. Где-то позади раздавались звуки погони и мерцали блики факелов. Сделав несколько поворотов, мужчины вышли к большому отстойнику. Талая вода, вперемешку с нечистотами, наполнила этот каменный резервуар почти до краев. Погасив в воде факел незнакомец аккуратно поставил его в помятое жестяное ведро стоящее в углу, не долго думая,прыгнул в отстойник и укрылся за нависшим над мутной водой парапетом. Возница нырнул за им. Нечистоты накрыли его с головой, тошнота подкатила к горлу, в истерзанное тело вернулась боль. Арчи рванул обратно, сильная рука спасителя удержала его под парапетом. Яркий свет нескольких факелов наполнил свод отстойного резервуара.

– Чисто … – прогремел грубый голос.

– Вроде, тут булькнуло.

– Это же отстойник, тут всегда булькает. Пошли, а то жуть, как воняет, да и говорят тут Риггер водятся. – Упоминание о чудовище заставило поисковый отряд убраться от греха подальше.

Как только шаги стражи затихли, незнакомец вынырнул из резервуара. Подобрав в углу факел, он стряхнул с него остатки воды. Стальное огниво ударило по кремню высекая сноп искр. Пропитанная маслом ткань факела вспыхнула ярким пламенем. План побега был тщательно продуман и подготовлен им заранее. Следовательно, он кого-то ждал. Пассажира? Точно. Незнакомец должен был встретить не Арчи, а его пассажира. Кошелёк был чем-то более важным, чем просто дорогая вещица. Вот, только, насколько важным? Если из-за него убийцы в плащах устроили бойню прям на рынке? Стреляя во всех, без разбору и сортировки, в том числе и в городскую жандармерию. Проводник остановился, сунул факел в держатель у стены и обнажил тесак с широким лезвием. Арчи напрягся. Но незнакомец откупорил большой заплесневелый бочонок и бросил его вознице.

– Времени мало, переодевайтесь. Отвернувшись от Арчи, начал открывать ещё один бочонок.

«Он не знает, кто пассажир, кошелёк своеобразный знак, пароль…» —мысли вертелись белённым хороводом.

– Искренне прошу простить меня за эти обноски. Через час, для нас заказана купель в «Бане у Анана», там мы сможем перекусить и отмыться. Туда же сеньор Селентий любезно согласился прислать свою последнюю коллекцию одежды. Я порутчик лейб гвардии первого Радагарского гренадерского полка Скарамуш Нушницкий. К вашим услугам.

– Арчибальд … – начал возница хаотично ища подходящие слова для более полного представления самого себя. Но присвоенный титул или дальние владения  могли выдать ложь сразу, а представляться смердом ему не хотелось. Пауза затянулась. Арчи решил заполнить ее освободившись от промокшей одежды.

Но снимая рубаху, он дернул припекшуюся кровь с многочисленных порезов и застонал. Дикая боль пронзила спину и исковерканный бок. Свежая кровь проступила крупными рубиновыми каплями. В оранжевом свете факела кровавое месиво на спине кучера выглядело ещё ужасней.

– Боги, вы ранены?

– Мелочи. Мог и шею свернуть, лошадь вздыбилась на полном ходу, считайте, я еще очень легко отделался…

– Зачем было так торопиться? Встреча с поверенным королевы только сегодня. Посланник, будет ждёт нас в полночь в трактире «Три чарки». О, я понимаю, вы торопились успеть, но дело архиважное, необходимо соблюдать величайшую осторожность. Тем более, когда в ваших руках судьба Королевства. – тон Скарамуша начинал раздражать.

– Мы уходили от погони, на повозку напали.

– Магрийские убийцы?

– К счастью нет, лесные разбойники.

– В Эмирейском лесу? Их же всех перебили? – недоумение поручика было не скрыть.

– Матёрая банда около дюжины головорезов. Я выжил только благодаря их алчности.

– Они смели требовать выкуп?

– Смели. Выкуп не самое сильное унижение, которое может выпасть на долю человека. Но Серые Плащи спутали их планы.

– Магрийские ассасины, дети порабощенных народов, незнающие ни страха, ни жалости. Взращенные в ненависти и страхе,умеющие только убивать. Не знающие ни жалости, ни сострадания. Все земли, покорённые альбионом их охотничьи угодья. – боль и обида звенела в голосе Нушницкого.

– Не сглупи Авакин у горы Айсинуш. Все могло быть по-другому. Не будь той безумной атаки, трон до сих пор принадлежал бы династии Барахлюшей. Но атака захлебнулась в картечном вихре. Пушкари островитян в упор расстреляли лучших сынов Радагара, устремившихся за ослеплённым величием королем. Шрапнель альбиона пробила гигантскую брешь в геральдике нашей страны. Сколько сильных, молодых и очень талантливых людей сложило головы в уплату за глупость и близорукость ослеплённого тщеславием императора.Потом проклятые островитяне силком женили нашу Аналайну, вдовствующую королеву, на этом алкаше Епифании. Безродная скотина, тварь, разбазаривающая земли предков, марионетка, готовая лизать задницу своим островным хозяевам. Фактически, Радагаром правит Елизарий, временный поверенный магрийцев на материке. А мы вынуждены жить, даже не жить, существовать, как халдеи, пресмыкаясь перед врагами и их прихлебателями. Кошель я видел, а что с брошью?

   Сердце Арчи застучало сильнее, обогащая кровь кислородом. Мозг лихорадочно работал, перелистывая в памяти события прошлой ночи:

«Значит была ещё и брошь. Пассажира шманал Седой. Вот почему, он решил зажать кошель, и поплатился за это. А труп Седого обыскивал Корявый. Старый столичный щипач. Ловкий, но не дальновидный, вряд ли он станет прятать дорогую вещь, где-то далеко. Значит, брошь была у него в момент смерти. Почти наверняка…» – И вслух добавил:

– У лесных грабителей нет ничего святого, господин Скарамуш.

– Все пропало, королева в беде.

– А куда свозят трупы? После бойни на рынке, вряд ли их захоронили до заката.

– Конечно нет. Скорее всего свезли в погреб монастыря Святой Каталины.

– Возможно, не все ещё потеряно.

– Говорите, если есть хоть малейший шанс вытащить королеву из беды, я в деле.

– Она в беде?

– Вы не в курсе? Как благородно, предложить помощь даме, не вникая в подробности. Но позвольте вам поведать, хоть часть этой истории, потому, как опасность нашего мероприятия не исключает моей гибели, то завершить начатое надо будет Вам.

Мужчина щёлкнул затвором пистолета, и сунув его за пазуху продолжил:

– Дело в том, что королева готовит восстание и собирает под своё крыло войска, с целью вернуть трон. Брошь была авансом на покупку Реданских кольчужных камзолов, для ополчения. Но, как бы то ни было, Елизарий – цепной страж магрийцев – проведал о пропаже драгоценности.

Офицер поправил перевязь пытаясь совладать с бушующими в душе эмоциями.

– Казна пуста, а Епифаний алчен и падок до роскоши. Вот марийцы и организовали приезд представителей  Эмира Кашмира – Абикахура.  Эмир славится  на весь мир своей маниакальной тягой к драгоценностям.  Он пообещал Епифанию огромный кредит в залог этой брошки. Елизарий организовывает бал на котором и должна будет произойти сделка.

Щёлкнул затвор ещё одного пистолета. И он также последовал в кобуру на широкой коренной перевязи. Кожа была добротная, пряжка перевязи крупная, но весьма искусно покрытая гравировкой отливала серебром.

– И, если этого не произойдёт, королеву обвинят в измене и ее ждёт анафема и опала. А Радагар навсегда останется сувереном магрийцев. Уже сейчас, на нас смотрят, как на людей второго сорта. От ярма рабства нас отделяет лишь имя королевы, её честь. Запятнай они ее, и нас всех ждёт вымирание.

    Скарамуш извлёк из тряпичной обмотки полноразмерный клинок восточного образца, с лунообразным изгибом лезвия, и пару раз рубанул воздух, оценивая качество клинка. Улыбка осветила лицо поручика. Но лишь на мгновение, прежде чем лютая ненависть к захватчикам вновь овладела солдатом.

– Уже родилось поколение, не ведающее свободы. Живущее под довлеющей пятой Магрийской Республики. Наши храмы разрушены. Мораль растоптана. Все, что делало нас нами, попрано и уничтожено. Если не подняться сейчас, то нас ждёт участь всех покорённых народов. Ассимиляция, деградация и рабский труд во благо «Великой республики и совета Старейшин».

     Боярин протянул Арчи перевязь с широким абордажным ятаганом и двумя пищалями.

– Заряжены картечью. В ближнем бою вещь не заменимая. – Арчи коснулся эфеса боевого клинка. Сколько раз играя с соседскими пацанами, они воображали себя искателями переключений. Смелыми борцами с несправедливостью. Адреналин попавший в молодую и горячую кровь, глушил голос разума, призывавшего вернуться к размеренности и обыденности жизни простого кучера. Ведь стоимости кошеля с лихвой хватало не только закрыть кредит у ростовщика, но и на новую двуколку с хорошим породистым рысаком. Рукоять удобно легла в ладонь. Юноша потянул клинок из ножен. Лезвие с лёгким скрежетом поползло из ножен. Нет ни одного настоящего мужчины на земле свободного от оружейных чар. Форма лезвия была идеальной. Слегка вогнутый вовнутрь, с толстым обухом и смещённым центром тяжести ятаган вселял силу и уверенность. Первый раз в жизни Арчибальд понял, что может совершить в жизни что-то стоящее, не просто срубить бабла на безбедную старость, стать кем-то большим. Клинок вернулся в ножны.

– Я не могу, да и не хочу лгать вам, сударь. Вы и так через чур добры ко мне. Я не тот, за кого вы меня приняли.

– Это не важно. Совсем не имеет значения, кто Вы. Важно то, что сейчас судьба королевы и Радагара вверена богами в Ваши руки. Мне не справиться в одиночку. Небеса послали Вас в помощь.

– Это все нелепая случайность…

– Случайности не случайны. Вы со мной? Посмеете ли Вы, встать и обнажить меч во славу своей Родины? – Дворянин впился глазами в душу Извозчика.

– Так Вы со мной?

– Я не воин…

– Убивать дело нехитрое. Острым концом клинка пронзайте противника.

Патриотизм и рвение поручика завораживали. В тон эмоциям, кипящим в душе молодого дворянина, где то далеко внутри родилась первая строка, первая робкая, но настырная и звонкая. За ней ещё одна. Песнь заоблачной Музы эхом отражалась в сердце возницы. Музыка богини звучала все громче и слова слышались все отчетливее. Арчибальд не смог противостоять. Его голосу гулко вторило эхо :

– И свет померк, Надежда сникла.

То Алчности явилась миру Тень.

Все оценив и ярлыки наклеив,

Мораль перекроила на свой лад.

Теперь, не смейте без монеты,

Ни руку протянуть,

ни помощь оказать!

И люди тупо следуют завету,

Забыв о чести и любви.

Теперь, все меряют деньгами

И дружбы узы, и сердец Союз.

Куда ни глянь, кругом одни расчеты.

И смотрят на тебя с укором,

Как посмел ты, за "спасибо" помогать!!!

Дворянина дернуло словно от удара шаровой молнии. Он обернулся.

– За это можно навсегда сгинуть в катакомбах каменоломен Республики. Мечников среди нас много. Но нашему народу не хватает певца способного пробудить Голос Крови могучих прадедов. Кто бы Вы ни были. Я счастлив, что Судьба свела нас.

   Откупорив ещё один бочонок Скарамуш извлёк на свет два длиннющих балахона, собранных из невесть каких лоскутов и латаных перелатанных безумным количеством заплаток

– Вонь отобьёт излишние любопытство жандармов, а балахоны скроют наши лица. В монастыре Каталины часто подают нищим и бездомным. Мы сможем беспрепятственно попасть вовнутрь. Но надо торопиться. Гробовщики оберут трупы перед захоронением. Вы сможете опознать Корявого?

– Лысый старикан с арбалетной стрелой в шее у самой башки.

– Тогда за дело…

* * *

Солнце поднялось почти в зенит. Его яркие и уже тёплые лучи резали наискосок, полумрак отесанной дубом спальни. Широкая резная кровать, заваленная пуховыми матрасами, подушками с гусиным пухоми массивным балдахиномс парчовыми шторами, занимала почти весь объём спальни. Молодая девушка, в кружевной ночнушке на голое тело, все ещё валялась в объятиях шелковых простыней и одеял, набитых тончайшей овечьей шерстью. Старая служанка повесила на стойку у ширмы роскошное голубоеатласное платье, отороченное белым шелком. И начала складывать в корзину вещи, разбросанные по софе, бурча что-то себе пол нос. Не успела она поднять камзол подопечной, как из него вывалился и с грохотом бухнулся на пол крупнокалиберный пистолет.

– Да что ж за напасть-то. Откуда она только берет эти адские игрушки?

– Ничего они не адские! – раздался звонкий голос из-под вороха подушек. – Доброе утро, Ефросинья.

– День добрый, Ваша Светлость. Опять до полночи книги свои читали? Все свечи до самого корня пожгли. Воску кругом накапали.

– Это что ж, мне и читать нельзя? – юная княжна вылезла из-под одеял и уселась на кровати.

– "По деревьям не лазай, используй женское седло, не бегай с дворовыми мальчишками, леди не должна фехтовать, откуда у вас пистолет?", Вы постоянно мне все запрещаете!

– Нешто я, запрещаю? То батенька Ваш… меня за вами ответственной поставил. Да мало того, заветов суровых надавал. Мы ж простого роду племени. Нас за непослушание и прибить могут. Как же мне ослушаться то? – горечь обиды звонкой струной звучала в голосе старой служанки.

– Да и Вы мне, как родная. Я вас с пелёнок нянчу, а вы? Вот, платье Вам для празднования принесла. Белошвейка к утру закончила только.

– Скарамуш мне не отец! И я зелёное просила, а это голубое и атласное. Ненавижу атлас, уж лучше шёлк тогда уж.

– Зелёный весной не носят же, и торжества семейные. Должно по кодексу наряженным быть. Вы хоть и княжна, а кодекс он для всех кодекс.

– Я хочу хотя бы на свой день рождения пойти в зеленом!

– Но, Эбигейл, ваши фамильные цвета голубой и белый, они так прекрасно подчеркнут ваши черные волосы и белую кожу. 16 лет бывает один раз, и на Ваш день рождения приглашены важные люди со всех концов империи. Вы должны быть символом процветания и единства.

– Хорошо, кодекс – значит кодекс.

   Служанка, закончив с бельём деловито вышла из комнаты унося с собой корзину с бельём.

– Кодекс.., символ.., все равно, надену зелёное! – Буркнула девушка и ткнула кулачком в пуховую подушку.

– Эби, Эби, тебя лишат титула за твой характер!

Лестор -дворовый мальчишка, как зовет его няня, снова залез к ней в окно.

– Характер не причём. Просто поручик Нушницкий изволили спросить моего дозволения на разговор с моим батюшкой о благословении и сватовстве.

– А платье то причём?

– Не причём, конечно. Просто, я же не селянка, ответ сразу давать. Вот сегодня на балу он увидит зелёное платье.

– И?

– Зелёный, цвет согласия! Эх, не быть тебе, Лестор, царедворцем. – юная княжна поправила съехавшую на плечо лямку от ночной рубашки.

– И потом, сколько раз я тебе говорила, что если тебя здесь увидят, то поркой уже не отделаешься, нам не по десять. Если хочешь встретиться, посылай птицу. Что у тебя там?

  Лестор с важным видом прошелся по комнате, усевшись за небольшой столик с резными ножками, на котором няня заботливо оставила серебряный поднос с завтраком, и бесцеремонно начал поглощать свежие фрукты заедая их бутербродом с копченой кабаньей грудинкой и сыром.

– О, пвостите, Ваше вевичество, – жуя, он сделал некий поклон сидя на стуле – но сегодня нашли 16 трупов, и все, как на подбор мордовороты, во! – Мальчишка развернул руки на ширину плеч.

– Здоровенные, раза в два больше ваших стражей. Говорят, они заговорщики из южных провинций, а шпионы Островитян их выследили. Ну и давай с самострелов по ним. А те за ножи и ну магрийцев пырять. Говорят, семерых положили.

– Семь против шестнадцати? Не дюже умелые воины.

– Много ты в драке смыслишь, княжна Эби.

– Просто я, своими глазами, видела, как господин Скарамуш, когда практиковаться в фехтовании изволит, то ведёт поединок с четырьмя противниками за раз.

– То тренировка, бой по правилам, а тут магрийцы исподтишка напали.

– Не княжеское дело, в уличных драках разбираться. – девушка подошла к зеркалу и начала собирать волосы.

 Солнечный свет пронзал тончайшую ткань ночной рубашки, обнажая четкий силуэт роскошного молодого тела. Лестор чуть не подавился бутербродом и отвернулся в смущении.  Эбигейл краем глаза заметила кровь, ударившую в голову и бугорок вскочивший в штанах мальчишки.

– Да дело, не в драке вовсе. До этого магрийцы неприкасаемые были. На них даж смотреть боялись. А тут семерых положили. Говорят, один из повстанцев последнего грохнул и был таков.

– Мне нет дела ни до Островитян, ни до их убийц. Сегодня у меня катастрофа! Папенька Сегизмунд, – устроил семейный слёт, воспользовавшись мои Днем рождения. Будет пир, бал и скучные разговоры.

– Тоже мне катастрофа. Пир. Скучные разговоры. Я вот когда ем, вообще глух и нем. У нас семья большая за столом лясы точить, голодным спать ложиться.

– Ох, если б Скарамуш успел вернуться к началу бала.

– Поручик изволил покинуть Вас, не получив ответа? Небо должно было рухнуть на землю, чтоб этот чудик осмелился покинуть тебя.

– Зря ты про него так. Он благородный дворянин и настоящий Рыцарь.  Отчим… то есть Папенька, дал ему какое-то поручение. Архиважное. И он не смог ему отказать.

– Не мое дело. Но стоит ли устраивать праздники, в такое время?

– Мой День рождения не повод для праздника? Я, между прочим, княжна.

– У меня плохое предчувствие, прям душа покоя не имеет. Не знаю. Но кругом нищета и бедность. Чрезмерные поборы в счёт контрибуции. В стране начался голод. Беженцы стекаются в столицу в надежде на подаяние и милостыню. На рынке идут драки за испорченные продукты. До голодного бунта рукой подать. А тут эта Бойня на рынке.

– Слишком громкие слова для пятнадцатилетнего мальчишки.

– Это Батя, так говорит, когда по пятницам переберет вина в трактире.

– Не следует слепо повторять за взрослыми пьяные выражения. Ты порох со свинцом притащил?

– А то!

Лестор вытащил из-за пазухи патронташ, набитый свинцовыми пулями и пороховницу, сделанную из большого рога лесного бизона.

– Пули калиброваны и отшлифованы. А пыжей я сам набил, из бизоньей шкуры. Их охотники почти задарма отдают. Особенно, если зверя без лицензии убили.

– Не рассохнуться?

– Обижаешь, я ведь Бате амуницию сам собираю. Он же, как-никак, королевский егерь. Правда, последнее время Епифаний совсем не охотится. Лесничий с егерями за зверем выходят. Да свору выгуливают, чтоб навыки не растеряли.

– И много народу в браконьерах?

– Не. После того, как Еремей приказал публично семерых в медном быке зажарить, в лес ходят самые безбашенные и отмороженные.

– Беги,пока няня тебя не застукала.

   Мальчишка расправился с завтраком, не оставив даже крошек и напоследок облизав, на всякий случай, тарелку.

– Пока, Эб. – Лестор исчез в проеме окна.

Выпроводив мальчишку, княжна накинула махровых халат, сунула ноги в мягкие тапочки и пошла на кухню, жадность с которой юноша поглотил ее завтрак, разбудил аппетит и в княжне. Проходя мимо отцовскогокабинета Эбигейл замедлила шаги, а вскоре и совсем остановилась. Разговор там шёл нерадостный.

– Как ты мог обещать её этой твари? Ты в своём уме? Я не для того ее вынашивала под сердцем, холила и лелеяла все эти годы. Пока я жива этому не бывать.

– Они не прощают отказов Маришка.

– Ты же Князь, сделай что-нибудь. Ты просто обязан защитить мою девочку.

– Есть вариант, но она проклянет нас из-за этого.

– Пускай, главное, её безопасность. Она. самое дорогое, что есть в моей жизни, защити ее, если я все ещё дорога тебе.

     Постояв не много и поняв, что услышала уже слишком много, Эбигейл поспешила на конюшню. Лестор был единственным, кому она ещё могла доверять.

* * *

Балахоны справились идеально. А вонь канализационного отстойника очистила дорогу двум попрошайкам к дверям храма Святой Каталины. Даже, повидавший жизнь стражник у ворот монастыря, сморщился и отпихнулся в сторону, освобождая проход вовнутрь. В просторном коридоре их встретила немолодая и очень уставшая служительница Ордена. Её не сильно интересовала цель прибытия очередных нищих в храм. Узнав, что они не нуждаются ни в помощи, ни в еде, а лишь пришли проститься с умершим товарищем, облегчённо вздохнула и махнула им в направлении ледяного хранилища.

– Сегодняшних ещё не сортировали. Сложили слева от входа. Утро было страшным. Кто-то устроил бойню на рынке у самых ворот в усадьбу СигизмундаИвалойского.

– Да на рынке потасовки дело обычное. – вставил Скарамуш, оглядывая помещение храма. Солнечный свет едва проникал вовнутрь сквозь узкие бойницы, служившие окнами. Жуткий смрад висевший в воздухе был почти осязаем. Свободных мест почти не было. Нищие и бездомные наводнили храм в поисках миски горячей похлебки и убежища от все ещё суровых ночных заморозков. Простой люд потерявший надежду и махнувший на все рукой. И с каждым днём, людей, свалившихся в омут отчаяния, становилось все больше.– Прошлогодний неурожай сломал немало жизней. Люди готовы драться за краюху плесневелого хлеба.

– К сожалению, вы правы. Но драки, синяки, это одно, до поножовщины доходит крайне редко, а смертоубийств с нового года было всего два. А сегодня, шестнадцать трупов, ни одного раненого. Говорят, были ещё и магрийцы, но их забрали в посольство. А ведь странно даже не это. Все убиенные, розовощёкие рослые гиганты, тяжелые жуть просто, не чета городским доходягам. Мы с сёстрами еле-еле их до ледника дотащили. Молва судачит, что это пришлые ополченцы из южных земель.

– Очень странно. – выдавил из себя Арчи. Калейдоскоп утренней бойни был свеж в памяти, он был неприятно удивлён таким большим количеством бандитов в рядах лесного братства.

– Прошу прощения, Сестра. Нам надо спешить. Нас ждёт дальний путь. Говорят, в Ашкероне, столице Магрийской Республики, дают хорошую милостыню. А путь туда не близок.

– Да будет Каталина милосердна к Вам.

     Монахиня вернулась к своим делам, а боярин и кучер двинулись в холодильную. Тяжелая дубовая дверь, испещрённая грибком и гнилью, из-за постоянной влажности, послушно скрипнула под нажимом Скарамуша.

   Гигантский стеллаж во всю стену был почти пуст. Квадратные глыбы речного льда, оставшегося в подземелье ещё с зимы берегли тела покойных от разложения. Сёстры сложили трупы в ряд, заботливо укрыв каждого холщовым мешком и переложив льдом.

– Начни с того края. – скомандовал поручик. Арчи сдвинул первую ледяную глыбу. Каменное подземелье, напичканное льдом, особенно  хорошо хранило мороз суровой зимы. Дышать было тяжело, закоченевшие пальцы плохо повиновались. Приходилось все чаще подносить руки к губам и дышать на скрюченные пальцы. Но удача сопутствует настырным. Столкнув очередную глыбу льда, и сорвав с головы трупа мешок Скарамуш обнаружил торчащую стрелу в основании лысого черепа.

– Арчибальд, я, по-моему, нашёл вашего грабителя. Прошу удостоверить.

   Возница подошёл к телу бывшего карманника.

– Это он, осталась найти брошку.

Молодые люди распороли все швы на одежде щипача, прощупали каждую складку его одежды. Старый пройдоха знал толк в заначках. Шедевр ювелирного мастерства, изумительная брошь, рубиновая ягода клубники с золотыми семечками и резными листьями из изумруда была великолепна. Арчи положил эту прелесть на свою ладонь освободив из объятий грязного платка. Филигранное искусство ювелира было сравнимо с волшебством. Брошь поражала красотой и лаконичностью,а также идеальным исполнением. На секунду залюбовавшись сказочным мастерством ювелира, Арчи забыл обо всем на свете. Голос Скарамуша вернул его в реальность.

– Вы нашли ее. Отлично. Нам пора.

– Не так быстро господа. – в приоткрытую дверь подвала втиснулся широкоплечий мужчина в наброшенном на голову капюшоне. В руках был пистолет, а за поясом торчал легкий томагавк. Сердце Арчи екнуло. Бизон – предводитель лесной братвы – выжил в потасовке.

– Вы мародерничали на моих павших товарищах. Не хорошо. – Бизон шагнул вперёд, закрывая спиной дверь в подземелье. – Предлагаю, добровольно отдать мне всё, что вы украли у моих ребят и я позволю вам уйти.

Поручик, откинув плащ, потянул пищаль из кобуры. Грянул выстрел, облако дыма окутало Бизона. Скарамуш упал на спину. Кровавое пятно расплывалось на белоснежном жабо его рубахи. Арчибальд поднял свой пистолет на уровень груди Бизона.

– Извозчик … – Арчи попробовал нажать на курок, но пальцы не повиновались. Мораль и совесть били набат. Он человек. Убийство грех. Главарь зло улыбнулся, бросив разряженный пистолет на каменный пол, и вынимая из-за пояса топор.

– Да ты бедоносец, от тебя одни неприятности.

 Инстинкт самосохранения  юноши кричал: «Убей его!». Возница снова попробовал нажать на курок. И снова не вышло. Бандит плавно приближался к Арчибальду. Рука юноши уже зашаталась под тяжестью орудия смерти.

– Сначала, твой пассажир простелил башку Криворуку, потом, вдруг, алчность сгубила Седого, а утром, типы в серых плащах положили всех моих подельников.

– Убей его! – не унимался Инстинкт.

 Бандит сделал ещё шажок к вознице.

– Убийство человека грех, и кара за него ужасна и неизбежна. Проклятие Каина страшнейшее из проклятий. – парировала мораль, вторя Совести.

– Ой чует мое сердце, зря ты взял тот заказ. – Бизон замахнул топором и ринулся на Арчибальда, но рефлекс извозчика сработал быстрее.

Крупная картечь изрешитила грудь бандита. Бизон упал, все ещё хватая ртом воздух, пытаясь наполнить им пробитые легкие. Возница поднял второй пистолет, и нажал на курок. Второй выстрел дался легко, совесть и мораль больше не мешали. Дым окутал бывшего возницу со старого тракта. Главарь затих. Бросив бесполезные пистолеты Арчибальд бросился к Скарамушу. Тот ещё дышал.

– В следующий раз стреляй не задумыв…-Кровавый кашель прервал дворянина. Арчи начал бить озноб, то ли от холода подвала, то ли от адреналина, разгулявшегося по венам.

– Как мне помочь, я позову сестёр.

– Стой … не надо сестёр. Время дорог… Ты должен … закончить… начатое. – Дворянин умирал. Но собрав последние силы, он протянул Арчибальду своё кольцо. Перстень зло сверкнул зелёным огнём изумруда в пасти серебряного с золотого дракона.

– Трактир «Три Чарки» в полночь. Столик в… левом … углу…– Голос Скарамуша еле звучал. Кровавое пятно во круг него расплывалось все шире.

– Покажи это посетителю. Спаси честь королевы.

Боярин обмяк. Возница сжал кулаки. Юноша напрягся всем телом пытаясь совладать с бурей эмоций, захлестнувших его диким цунами.В конце концов твердо решив исполнить последнюю волю умирающего, Арчи сорвав с пояса кошель и подобрав пищаль двинулся к выходу.

Везде и всегда встречают по одежке, но золото отворяет любые ворота.

Кошель Скарамуша хоть и не был столь изыскан, как королевский, но был плотно набит медью и серебром, а в потаённом кармашке поблескивало пара золотых монет. Арчи терял силы, как-будто, кто-то высасывал из него все жизненные соки. Местный извозчик, замахнувшийся по началу хлыстом, повертев в ладонях серебряный империал и попробовав его на зуб, согласился довезти Арчи до бань.

«У Анана» было достаточно приличное заведение, и охранник у ворот учуяв вонь отказался впускать, бывшего возницу. Немного замявшись Арчибальд вспомнил о кольце Скарамуша. Он сунул кулак с перстнем прям в смотровое окошко тисовых ворот. Дверь отворилась. К нему, на полусогнутых ногах, уже летели слуги Анана. Жар усилился, боль в суставах стала невыносимой. Арчи качало, жутко хотелось пить, он почти вывалился с повозки в руки подоспевших слуг. Грязные обноски сняли и бросили в огонь. Спина и правый бок возницы выглядели ужасно. Купание в нечистотах не прошло бесследно. Кожа вокруг многочисленных ран покраснела и вздулась. Анан мотнул головой, и стая полуголых девиц, сверкая прелестями, облепила юношу, погрузив его в солевую ванну. Боль была дикая. Арчи взвыл.Тело свела неимоверная судорога. Но девушки, несмотря на внешнюю хрупкость удержали его в растворе. Чей-то басовитый голос велел позвать Ойгуль. Боль стихла. Арчи уложили на каменную скамью внутри бассейна. Девушки начали омывать израненное тело. Они знали толк в мытье. Прикосновения мочалок были ненавязчивы и легки. А сердцевина алоэ, приложенная к истерзанной спине, облегчала боль.Вместе с рассудком вернулась и тревога. Арчи приподнялся на локте. Но его оружие и два кошеля лежали рядом с бассейном на расстоянии вытянутой руки. Анан знал своё дело. Неведомо сколько Скарамуш отсыпал монет за это, но оно того стоило, в любом случае. К нему через всю залу, укутанную паром, шла раскачивая бёдрами грудастая смуглокожая банщица, с иссиня чёрными волосами ниспадавшими ниже плеч и красивыми раскосыми глазами. Девушка несла глиняный горшок в руках. Горшок был горячим, о чем свидетельствовали толстые ватные рукавицы, багрового цвета в тон соскам девушки. Она деловито расстелила на бордюре белое полотенце с набором медицинских инструментов.Полотенце парило, даже здесь у горячей воды. Открыв горшок восточная, красавица зачерпнула из него чашкой какой-то отвар. Арчи поднял на неё глаза.

– Отвар маковых зёрен. Очень крепкий. Вы уснёте, и я смогу обработать вашу спину. – Арчи закачал головой. Но девушка сунула чашу прям под нос.

– Пейте, будет больно, очень больно, но это может спасти Вам жизнь, а нам репутацию. Не очень хорошо раздражать купающихся стонами и криками.

   Арчи в один глоток осушил чашку. А ещё через несколько минут его голова бессильно легла на грудь одной из банщиц. Забвение было недолгим. Спину жгло адским огнём. Но чьи-то нежные руки втирали ароматные масла в уставшее и вымотанное тело.

* * *

– Проснулись, вот и славно. – Голос массажистки был сладок, как первый мёд, но руки были сильными, а движения уверенными.

– Господин Селентий уже изъерзался весь, дожидаясь Вас.

Арчи поднялся. Тело хоть и ныло, но жар спал.

– Я сделала все что смогла, и я осмелилась добавить баночку своего бальзама к вашим вещам.

Юноша взглянул на смуглянку, скорее всего, именно ее и звал тот грубый голос. Девушка в набедренной повязке смотрела прямо в глаза юноши, ее трясло, то ли от гнева, то ли от боли.

– А если потребуется добавка или помощь какая.., Бульвар Роз 115, нижний этаж.

– Я запомню. Сколько я должен за бальзам и лечение?

– Бальзам я делаю из трав и цветов, что в изобилии растут на наших лугах и полянах. А пока вы убиваете магрийских тварей, я готова лечить вас бесплатно всю мою жизнь.

  Арчибальд окинул взглядом эту хрупкую на вид девушку, дивясь ее силе духа. Она излучала решительность.

– Это дорогое удовольствие. – Арчи скользнул взглядом по груди девушки и отвел в смущении взгляд.

Ойгуль обладала великолепным телом и красивой фигурой. Девушка сделала вид, что не заметила смущение юноши и продолжила, прикрыв грудь полотенцем, в котором были медицинские инструменты.

– Деньги не имеют значения, если я буду знать, что, латая ваши раны я тоже приложила руку к смерти следующего убитого Вами островитянина.

Холодок пробежал по спине Арчибальда. Каким-то неведомым доселе чувством, он ощутил всю тяжесть потерь и боль от собственного бессилия, царившего в душе этой хрупкой красавицы.

– Только поклянитесь, противостоять им до смерти. – процедила она сквозь зубы, а миндалевидные карие глаза заволокла слеза. Ему захотелось как-то успокоить, приободрить девушку, но слова застряли комом в горле.

– Да займётся земля гиеной огневой под ногами этих тварей. – шептала Ойгуль. Крупная слеза покатилась по смуглой щеке девушки. Арчи взял банщицу за руку.

– Они за все заплатят. Клянусь.

– Вам пора. Сдержите клятву. Да помогут вам боги, храбрый воин.

Девушка, схватив поднос побежала в подсобку. Сколько же горя вынесли хрупкие плечи этой совсем ещё молодой девушки, но она выстояла и не сломалась. Арчи перекинул через плечо перевязь дорожной сумкой, пистолетами и ятаганом. Кошельки были в сумке, а рядом завернутая в платочек лежала баночка с целительным зельем Ойгуль, первый, воистину, бескорыстный подарок в жизни Юноши. Все было на месте и, только сейчас, Арчибальд начал догадываться почему. Ненависть к островитянам в народе бурлила и кипела среди Радагарцев, как вода в котле. Раньше он не обращал на это внимание, списывая весь негатив на раздражение и бедность. Страна большая, и в дальних закоулках присутствие магрийцев было не таким заметным. Но столичный люд ощутил сполна все прелести жизни под пятой Великого Альбиона. Тут островитяне вели себя словно лисы в курятнике, считаясь только с личными интересами и похотью.

Селентий был скорее оружейником, чем портным. Войлочный жилет имел прочную кольчугу, сплетенную по принципу 6 в 1 из индивидуально проклепанных колец. Сам же кафтан, украшенный темно зелёныматласом и желтым бархатом, имел кружевное жабо и плотные из толстой дубленой кожи нарукавники.

  Кожаные штаны, со вшитыми стальными пластинами, надежно защищали ноги. Все это было элегантно оторочено тем же атласом и бархатом. Сапоги были короткими и на, достаточно, высоком каблуке, что делало их совершенно не пригодными для путешествий. Этот костюм, скорее всего, должен был достаться Скарамушу. Судя по фамильному перстню зелёный, желтый и белый были фамильными цветами семьи Нушницких. Арчи стало неудобно, но вдаваться в полемику он не стал, да и времени пререкаться совсем не оставалось. Отвар Ойгуль был сильным, и он проспал дольше, чем планировалось. Настенные часы уже перевалили за одиннадцать. В трактир опаздывать было нельзя. Хотя ему и хотелось поскорее избавиться от смертоносной брошки, но то, как его приняли в бане, зачаровывало. Пусть, хоть на одно мгновение, он почувствовал себя нужным и важным. Ему совсем не хотелось возвращаться к той прежней, убогой жизни возницы старого тракта, трепещущего перед горсткой бандитов, и дрожащего над каждой монетой. Сейчас в его кошеле лежало сокровище ценою в графство, и судьба всего королевства лежала у него в руках. Это пьянило хлеще вина и возбуждало сильнее женщины. Эмоции переполняли сердце юноши. И где-то внутри запело в ответ:

Не важно, где восстал на злобу Рыцарь,

Не важно, чем сразить ее решил.

Пускай, то будет меч иль слово,

Пускай, то песня будет, или стих.

Важнее то, что он смириться отказался,

На сечу вышел, не убоявшись Зла.

Пороку бой затеял, пусть не равный.

Не храбрецам врагов его считать.

Он гордо вскинул знамя над собою

И к небу он воззвал!

И небеса разверзлись вторя зову.

И Дух Святой уже летит к земле.

И встанут, витязей полки святой стеною.

А значит будет бой

 и Злу не устоять!..

* * *

Таверна «Три Чарки» едва ли отличалась от полусотни таких же рюмочных, разбросанных по городу и рассчитанных на максимально быстрое опьянение клиента. Рабочий люд, спешивший домой после тяжёлого для, забегал в них пропустить пару- тройку стаканчиков недорогого пойла. Небольшой зал с пятью круглыми столами и большой барной стойкой отделяющей служебные помещения от зала. Над всем этим нависало обычное колесо от крестьянской телеги, на тонкой кованой цепи. Свечи, уставленные на колесо, почти догорели и больше чадили, чем излучали свет. За стойкой уставшая женщина намывала посуду в отсутствии клиентов. Зал был почти пуст. Несколько местных завсегдатаев, скорее всего катал и шулеров, зарабатывающих на жаждущих легкого обогащения гостей и подвыпивших клиентов бара, сидели в дальнем углу. В центре, у стойки бара, какой-то купец заливал горе потерянного барыша или обмывал нежданную прибыль. Двое солидного вида громил сидели рядом с ним, скорее всего, охрана. У дверей бара сидел, не уступающий телохранителям, бугай с тяжелой дубиной у табурета, скорее всего, местный вышибала. Грудастая молодая девушка, лет двадцати с глубоким декольте и высоким разрезом на юбке, протирала дубовый столик у бара.

   В самом дальнем углу, за тарелкой с приличным куском мяса и ломтем хлеба, сидел невысокий мужчина лет тридцати. Одет он был неброско, но ухоженная борода и усы выдавали в нем аристократа.

– Значит это и есть связной… – мелькнуло в голове Арчибальда, перешагнувшего порог забегаловки. Правая рука возницы нащупала рукоять пистолета. Левой, с перстнем Скарамуша, он откинул капюшон. Изумруд сверкнул в огне свечей. Картёжники замолкли, уставившись на полуночного визитера.

   Арчи сделал шаг вперёд к бару. Но едва он успел снять с плеч дорожный плащ, как чей-то ещё детский голос крикнул из-под потолка в дымовое окно.

– Скарамуш, это засада!!!

Полупьяный купец за стойкой бара мигом протрезвел, пальнув с бёдра в окно, из которого раздался крик и вместе с телохранителями двинулся к Арчи.

Инстинкт опередил мысль. Кабанья картечь дуплетом с обоих стволов накрыла всю тройку. Официантка завизжала и спряталась за стол. Основная масса картечи угодила в купца, опрокинув его на спину. Левому охраннику перебило шейную артерию, тот рухнул навзничь, заливая фонтанирующей кровью древесину стойки, а правому прошило только левое предплечье. Он сделал пируэт и уже поднимал свою аркебузу в сторону возницы. Выстрелы прогремели одновременно. Едкий дым заволочил помещение бара. Пуля телохранителя попала в пластины нагрудника, броня Селентия выдержала удар, хотя рёбра под ней всё-таки хрустнули. Арчи упал на колено. Краем глаза он увидел замахивающегося дубиной вышибалу. Ятаган вылетел из ножен в сторону бугая. Что-то липкое брызнуло в лицо Арчибальду. Когда дым расселся, четыре наемника лежали на полу таверны, в дрожащей руке вчерашнего кучера блестел окровавленный клинок ятагана.

Дворянин, которого Арчи принял за связного, разбив слюдяное стекло бросился в окно. Вымогатели и картёжники плюхнулись на пол, закрыв голову руками, треща на перебой.

– Мы не при делах, не шмаляй, мы не сними.

– Наше дело Карты, мы мокрухой не промышляем. – женщина за стойкой уронила на пол отмытую кружку, стекло с грохотом разлетелось по каменному полу трактира. Арчибальд обратился к сжавшийся в комочекофициантке.

– Кто эти в углу? -Голос девушки дрожал, как лист на осеннем ветру.

– Это наши местные. Хоть и нечисты на руку, и могут по попе хлопнуть, но чаевые оставляют хорошие и заказывают всегда много.

Арчи сунул в кобуру портупеи разряженные пистолеты и поднял с пола крупнокалиберную аркебузу левого телохранителя. Такая с легкостью отправит в полёт к цели грамм сорок свинца и не нагреется, шикарное оружие хоть и тяжеловатое для стрельбы с одной руки. Ятаган взвизгнув спрятался в ножнах.

– А это что за тип был, что в окно саданул? – Спросил Арчи перехватывая цевьё аркебузы.

– За него не знаю ничего. Первый раз был тут, я то завсегдатаев, как облупленных знаю, а этот чужой был, и похоже из богатеев, хоть и косил под холопа.

– С чего такие выводы?

– Рожа у него больно халеная, борода ухоженная, расчесанная. Да и руками есть не приучен. Точно из бояр,  только  они вилкой в мясо тычут, да тупым ножиком его пилят. Только тебе, бежать надо, а то, жандармы припрутся, да не дай бог и магрийцы пожалуют. У них разговор с нами короткий, на площади уж кольев негде ставить. Беги добрый человек. Беги.

Арчи накинул плащ и вышел на улицу. Что делать дальше было не понятно.  Искуситель начал нашептывать о баснословной стоимости посылки, Возница  едва унял дикое желание сдать брошь в ломбард и скрыться на задворках империи с кучей денег.

Он извлёк брошь из кошелька.

– Такая маленькая… а сколько из за тебя крови пролилось…

Рубин зловеще блеснул кровавым высверком…

 Дьявол почти уже соблазнил юношу , когда он вспомнил слезы в глазах девушки, и клятва, данная кареглазой баньшице, пробудила в нем совесть. Брошь вернулась в кошель, а кошель за пазуху.

– Скарамуш, идите сюда у меня послание от Эби!

   Тот же голос, что и предупредил о засаде, вывел Арчибальда из ступора. Возница повиновался. Но едва, он достиг проулка. Чья-то рука схватила его за отворот кафтана.

– В усадьбу нельзя. Эби встретится с вами в полдень у церкви святого Фредерика.

     Оттарабанив заученный текст, храбрый посыльный рванул прочь, считая свою миссию выполненной.

Невысокая тень ещё пару раз мелькнула в тусклом свете уличных фонарей и совсем растворилась во мраке ночи. Холодные промозглые порывы ледяного ветра пробирали до мозга костей. Дикий озноб охватил возницу, то ли сжигая остатки адреналина в крови, то ли бальзам Ойгуль перестал действовать. Арчи бессмысленно двинулся в глубь лабиринта городских улочек, уходя с места бойни в поисках мягкого матраса и тёплого одеяла. А апрельская ночь зажигала над столицей Радагара свои звёзды. Бродя по ночным переулкам, Арчибальд думал лишь о страхе. В «Трёх Чарках», Он даже не успел понять, что произошло. И страха не было. Но в подвале лечебницы страх сковал всю его сущность поработил волю и сознание. Помедли он тогда, на мгновение и остался бы на всегда лежать рядом с трупами лесных братьев.

– Действуй не думая. Мысль рожает страх.

Первый урок был усвоен. Весенние ночи все еще дышали холодом. Надо было найти кров или пристанище. Один в чужом незнакомом городе. Единственный адрес, который он знал, был на Бульваре Роз. Выбирать не приходилось. Измотанный и уставший Арчибальд двинулся вперед по лабиринту столичных улочек, выискивая заветный цветок, на вывесках домов.Полная луна выплыла на безоблачный небосвод, заливая светом мостовую. Ветер продолжал поскрипывать деревянными ставнями мастерового квартала, выдувая остатки тепла. Дрожь нарастала, вернулась ломота в суставах, Арчи потуже запахнув воротник ускорил шаг. Благо впереди мелькнуло пламя свечи в стеклянном фонаре над тяжелой кованной розой.

Осталось найти дом номер 115.

Неудобные сапоги стерли ноги до кровавых мозолей. Проклиная столичных франтов, Арчибальд упорно шел вперед. Невысокая деревянная хибара в три этажа, старый кирпичный фасад которой был увешан сохнущим бельём. Обычная картина для этого бедного квартала. Рассохшаяся дверь была обшарпана и уже забыло то время, когда знала, что такое краска. Дальше был тупик, выходящий на мусорный пустырь. Превозмогая боль, юноша обошел дом вокруг. Номерной таблички не было. Отчаянье, огромной ядовитой змеей, вползало в сознание возницы. Собрав остаток сил Арчи постучал. Старый, недовольный голос разразился ругательствами, но смотровое окошечко открылось. Арчи швырнул в него серебряный дим. Ругань сменилась хвалебными молитвами, а дверные засовы со скрипом вылезли из пазов. Тяжелая, окованная сталью дверь отворилась, обдав юношу столь желанным тёплом и запахом еды.

– Ойгуль.

– Лестница вниз, третья дверь справа.

Проворчал Старик и зашаркал прочь, унося за собой свет свечей в медном канделябре. Арчи почти на ощупь добрался до двери целительницы, практически рухнув в отворивщуюся дверь.

* * *

Представители всех влиятельных семей блистали фамильными цветами сливаясь в пестрый хоровод, в малахитовом зале дворца Князя Ивалойского Сигизмунда Ивича. Играющие всеми оттенками зелёного, гигантские плиты зелёного самоцвета были покрыты ажурной резьбой. Замысловатые барельефы, обрамлённые золотым литьем и чеканкой, изображали славные подвиги семейства Ивичей и Барахлюшей. Серебрянные канделябры удерживали толстые много килограммовые восковые свечи, наполняя зал желтоватым светом. На подиуме обосновался небольшой оркестр, ласкающий слух знатных гостей ненавязчивой музыкой. Длинные столы вдоль стен сервировали расторопные слуги, растравляя вина и яства. Знать собралась в центре зала, развлекая себя светскими беседами и разговорами. Официальная часть мероприятия кончилась, народ коротал время в ожидании роскошного банкета.

Улучив момент Эбигейл улизнула из-под пристального присмотра нянек и отца, направилась к себе в опочивальню, осуществить задуманное, тем более Скарамуш вот-вот должен был объявиться на балу. Роскошное бело-голубое платье рухнуло на пол. Но шнуровка корсета все ещё упрямилась, когда в проеме мелькнула тень. Чья-то сильная рука схватила плечо. Эби шарахнулась в сторону, но сбросить впившиеся пальцы не получилось. Она ударила ногой в колено нападающему, как учил Скарамуш, и с размаху полоснула по лицу отточенными ноготками. Тень вздрогнула, но пальцы не разжала. Эби испугалась, по словам Скарамуша, этот приём должен был принести гарантированный результат. Но он не сработал. Девушка рванулась прочь. Шёлк нательной рубахи треснул и разошёлся по шву оголяя прелести юной княжны. Это дало свободу для манёвра. Сыпавшиеся удары приобрели скорость и силу. Она продолжала царапать лицо, пока, нападающий не поймал правую руку девушки. Эби ответила коленом в пах. Хватка ослабла. Она ещё раз со всей силой топнула по голеностопу атакующего. Тень зарычала, а ответный тяжелый удар свалил девушку на пол. Шипящая магрийская ругань прогремела в тишине. Ему было больно, и он магриец. Первобытный страх перед неведомым испарился.

– Человек. И ему велено притащить меня живой. Иначе он убил бы меня исподтишка, сзади.

Мозг вернул способность мыслить, а следом вернулась и отвага. Эби кружила по комнате подбираясь к заветному шкафу. Тень потянулась к княжне, но контратака поймала ее на противоходе. Табуретка, попавшая под руку, выключила тень. Эби бросилась к шкафу, где покоились ее пистолеты. Спаренные стволы близнецов могли вести огонь, как единовременно, так и по очереди, удобная рукоять из слоновой кости, украшенная искусной резьбой, позволяла стрелять с одной руки, не испытывая чрезмерного дискомфорта, шикарное оружие ближнего боя. Длинный кинжал с широким кованым лезвием дополнил ее арсенал. Сунув клинок за подвязку, и стянув с себя разорванную рубаху Эби взвела курки пистолетов. Но тень исчезла, оставив после себя на полу лишь пятно крови, возле разломанной табуретки. Где-то сбоку раздался странный свист. Она пальнула, туда не целясь сразу с четырёх стволов, и в этот момент что-то укололо ее в шею. Сознание померкло практически мгновенно. девушка провалилась в небытие.

* * *

Лестор бежал домой. Эйфория победы окрыляла юную душу. Он справился, он смог. В него стреляли, он не испугался. Скарамуш получил предназначенное ему послание. Хотелось не просто кричать, орать во всю глотку. Он выстоял. И теперь, не отвернётся и не отступит перед лицом любой опасности. Конечно, он не рыцарь, но взглянуть в лицо смерти храбрости у него хватило. Через пару лет можно попросить Эби о ходатайстве в кадеты, ну или юнги. Лестор не умел плавать, но на кораблях же не плавают, ходят. О нужде и голоде можно будет забыть, а смерть в бою не самая страшная. Мальчишка бежал, что есть мочи, ему хотелось побыстрее услышать заслуженную похвалу. Улочки и переулки мелькали перед глазами. Лестор не сбавлял скорости, он уверенно ориентировался в темноте ночного города.Подворотня, рыночная площадь, забор усадьбы. На этот раз можно позволить себе и через центральный вход. Тем более гости слетевшиеся на бал начнут разъезжаться по домам только под утро. А значит, и ворота распахнуты настежь. Лестор повернул влево и двинулся к центральным воротам усадьбы. К его большому удивлению ночного дозора у ворот не было.

– Странно сегодня в карауле, дядюшка Януш и Микола, сын Ефросиньи,няни Эбигейл. Микола запросто мог слинять глазеть на расфуфыренных дев в пышных платьях с глубокими вырезами, но дядюшка ни за что не оставил бы пост.

   Что-то было не так и чуткое мальчишечье нутро насторожилось. Стараясь держаться в тени, мальчишка, крадясь на цыпочках, двинулся к сторожке. Как все дети Войны, он с молоком матери впитал, что все необычное – смертельно опасно. Ещё шаг и тряпичные обёртыши на правой ноге вдруг намокли. Лестор нагнулся, пробуя жидкость на ощупь. Липкая, мальчишка поднес пальцы к носу. Запах был до боли знакомым. Магрийские погромы в Анджисе, после поражения Радагарцев у горы Айсинуш, навечно опечатались в детской памяти. События той ночи снова всплыли в памяти. Мать спрятавшая его в сундук и велевшая молчать, что бы не случилось. Ее стоны ему не забыть вовек. Она сдерживала крики, стараясь не путать сына, когда озверевшие магрийцы резали ее на части, кромсали на куски,отделяя конечности по живому, пытаясь заставить молить радагарку о пощаде, зверея от столь неожиданной стойкости хрупкой женщины. Он помнил лужи материнской крови на полу ее спальни. Этот запах не забыть никогда.

– Кровь.

  Сердце, только что браво стучащее, охватил ужас, и смутное ощущение, чего-то не поправимого, сковывало мышцы. Паника, нахлынувшая волной, сперла дыхание. Лестор сделал глубокий вдох и усилием воли взял себя в руки. Мальчишка напряг глаза озираясь и всматриваясь в ночную темень, наполненную обманчивым светом полной луны. Камень мостовой поблескивал в лучах ночного светила. Тел не было видно, значит это не просто воры.

– Надо проверить сторожку. Если тела спрятали, то именно туда.

Дождавшись очередного облака, закрывшего луну, мальчишка устремился к домику. Дверь сторожки была распахнута. Лестор шагнул во внутрь. Дядя Януш распластался на столе, за которым сидел. Его палаш так и остался в ножнах, висящих на спинке стула. Арбалетная стрела, пробив гортань перебила шейные позвонки. Пучок зелёного лука, пара вареных яиц и ломоть хлеба плавали в красной, густеющей крови старого солдата, залившей этот нехитрый ужин. Тело Митяя валялось в углу. Удар сразивший его был точен и силён, лезвие перерубило ключицу и половину рёбер. Значит у ворот был он. Лестор вытащил залитую кровью пищаль из кобуры Митяя и отстегнув патронташ с пороховницей двинулся дальше в сторону дворца. Раскатистый грохот выстрела разорвал тишину весенней ночи, наполненной ароматами сирени и жасмина. Мальчишка нырнул в густую листву растительного лабиринта, перекрывающего подступы к дворцу. Яркая луна, вырвавшись из томных объятий ночного облака озарила два силуэта обременённых странной ношей. Тюк который они вытащили из дворца был слишком большим для обычной добычи ночных воришек. Лестор сжал пистолет и двинулся на перерез грабителям. Он почти настиг их у ограды, выйдя на достаточную для выстрела дистанцию. Казалось, сами небеса подгадали момент. Один из ночных визитеров взобравшись на каменную стену ограждающую дворец герцога от городской суеты. Второй грабитель протянул ему тюк. Руки нижнего бандита дрожали, тюк был очень тяжел. Лестор выхватил пистолет Микулы и нажал на скобу. Кремний озарился снопом искр, но выстрела не последовало. Порох пропитанный кровью не воспламенился. Тюк лёг на стену. Раздался сдавленный стон. Тут до Лестора дошло тюк не вещь, похищали человека. И судя по голосу, девушку. Тонкий крючкообразный конец шомпола на ощупь выгребал остатки сырого пороха из ствола пистолета. Первый похититель ушёл вниз за стену. Его подельник боязливо оглядывался, чуя на себе пристальный взгляд, полный ненависти. Лестор уже трамбовал свежую порцию пороха в пистолете. Тюк с пленницей последовал за ограду. Пыж наглухо зафиксировал пулю в стволе. Мальчишка оторвал взгляд от похитителя, щёлкнул затвором, взведя боёк, и сыпанул пороха на запальную полку. Доли секунды, но когда он снова взглянул на стену, поднимая пистолет, то застал лишь тень сиганувшего за забор ночного грабителя. Стена имения озаренная желтым светом Луны была пуста.