Читать книгу Нараяне не снилось - Алексей Юрьевич Дектерёв - Страница 5

Итааааак… Ожидательно-подготовительные настроения длились недолго. Впереди было целое лето свободы, сумасшедшей романтики, природы, тепла во всех смыслах и просто сногсшибательных впечатлений.

Намутив несколько блоков сигарет и кинув их в чемодан, одолженный у старшей сестры, я так торопился сбежать в эту новую жизнь, в далёкие края, что, витая в мечтах, положил мокрую шерстяную кофту в пакет и со всеми вещами утрамбовал в чемодан. Помню, каков был сюрприз, когда, открыв свой багаж, я, мягко говоря, удивил свою первую любовь ароматами, далекими от Chanel… Зачем я вообще взял шерстяной свитер туда, где все ходят в майках и трусах, да ещё и не успев его высушить?!

По одним только Вишну понятным причинам была куплена бутылка шампанского, наверное, мне хотелось добавить символизма, чего-то волшебного, незабываемого. Да нифига! Просто я увидел в фильме «Бриллиантовая рука», как таксист пил из горла, а остатками освежал шею, словно одеколоном – нативная реклама, видимо, сработала. Самое главное – это был первый опыт: без родителей, на поезде, что само по себе уже особенное приключение со специфическим запахом, стуком колёс и горячими пирожками на станциях. Всё это гораздо круче, чем современные лайнеры и прочий all inclusive. Ещё одна загадка Пуанкаре – это та-дам!.. к шампанскому я стащил у старшей сестры два хрустальных фужера, непостижимо для каких целей, но впоследствии они сыграли свою роль!

День отъезда настал. До вокзала я добирался на трамвае, вспоминая, не забыл ли чего важного. “Жиза”, сказал бы любой начинающий путешественник. В салоне вагона было наклеено много рекламных объявлений, они пестрили разнообразием и красками. Тут было всё: и ярмарка одежды, и распродажа саженцев, и школьная форма для младших классов, и приглашения на семинары, в секты… Секты, они просто хлынули в атеистическое постсоветское пространство, заполняя религиозный вакуум. На одно такое объявление я обратил внимание. Оно было ярким, и, казалось, ветер из окна анимирует его индийскую картинку. Надпись гласила что-то вроде: «В ДК им. Лаврова открываются лекции на санскрите. Тема: “Материальные и духовные миры”. Приглашаются все полубоги и живые существа». Спикером был заявлен некий Нараяна. Ну, конечно, в душе я с этого орнул. Я с недоверием относился к религии, тем более, когда вокруг расплодился миллион сект. Краем глаза смотря в окно, я заметил, как чёрная кошка аллюром перебегает дорогу наперерез курсу моего трамвая, и это меня жёстко напрягло, в такие приметы я верил, и основания на то у меня были. Тем более кошка оказалась непростой: она то исчезала, то появлялась в реальности. Киса была в так называемой суперпозиции: она одновременно и была, и не была в этом мире… Предчувствуя шлаковость ситуации, что сейчас произойдёт переход дороги чёрной кошкой, я соскочил с сиденья, ругаясь: “Ну, что, Нараяна, если ты существуешь, ты допустишь такое прямо сейчас, перед поездкой?!”. Котейке оставались считанные метры, она ускорялась, перейдя на прыжки. В ту же секунду перед трамваем образовался энергетический прозрачный тоннель, он сверкал и переливался, как бензин в луже. Трамвай влетел в него как раз в том месте, где котофея Шрёдингера должна была пересечь рельсы. Я даже не удивился: так был увлечён демонстрацией средних пальцев обеих рук сидящей перед рельсами обломавшейся кисе. Прямо у неё перед мордой потрескивало силовое поле, а я избежал ну ооочень плохой приметы – это было близко к религиозному экстазу. Даже не обратив внимания на всю мистику ситуэйшена, я гордо вышел из вагона на станции “Вокзал железнодорожный”.

Традиционно ССО встречались под «варежкой», известной каждому жителю Свердловска, плавно трансформирующегося в Екатеринбург. Уже издалека я увидел огромную группу целиночных людей. С энтузиазмом и трепетом я искал знакомые лица, но народу было грандиозно много! Кое-кто был из нашего лицея, но в целом все незнакомцы. Я обнаружил Игоря, который уже давал троллевью местной газете “Гудок” или “Свисток”. Представители СМИ не могли пропустить отъезд ССО и впились в самого праздно тусующегося и внушающего доверие персонажа. Вокруг И стояла небольшая съемочная группа, вопросы ему задавал очкастый журналист дичайшего вида. Подойдя ближе, я услышал примерно следующее:

– Скажите, Игорь! Что вы думаете об отечественном образовании?

– Думаю, это была бы неплохая идея, – спокойно отвечал Игорёна.

Последовала тупая пауза, ибо у общества ещё не выработались антитела к Игорёне-95. Я схватил его за рукав и отдёрнул в сторону, прекратив этот троллинг:

– Ты хоть с ними не здоровался по-итальянски? Как я тебя учил?

– Нет, – ответил И.

– Слава Нараяне! – выдохнул я.

До отправления оставались минуты. В панике мы искали Колю: Николяс тупо опаздывал. Связи-то нет, и если поезд уйдёт, то всё, конкистадор может возвращаться домой и разбирать чемоданчик по болтикам. Но в жизни ведь ничто не бывает случайно: опоздание и несобранность нашего друга в конечном счёте сыграли решающую роль. В самый последний момент он всё-таки появился, и мы уже втроём догоняли наш отряд по подземным переулкам старого вокзала, пытаясь найти нужный перрон. Благо Гарри Поттер ещё не вышел, и мы не долбились в стены между выходами к путям.

Поезд отправлялся, и ради отстающих Нараяна дёрнул четырьмя руками стоп-кран. Запрыгивая в последний вагон уезжающего поезда, я так толком и не понимал, куда мы едем, где находится лагерь и в каком он вообще городе. Мы просто уезжали куда-то на запад, и где-то там, далеко, нас ждала загадочная Астраханская область.

По причине опоздания мы попали не в ту группу. Я увидел первое свободное плацкартное купе, тут же бросил туда сумки и рухнул на нижнюю полку, выдохшись от спешки и усталости. И в этот момент произошло самое важное, самое трепетное и самое неожиданное: в суете сумасшедшего отъезда, сквозь усталость и шум, я увидел, как по вагону безуспешно пытаются продвинуться девушки с тяжёлыми чемоданами и потерянным видом. Это были те самые с инструктажа, и ещё одна, видимо, их подружка. Мгновенно мой процессор заработал, получив дополнительные ресурсы, как в фильме “Терминатор”: я приближаюсь к той, что с белым каре, беру её тяжёлую сумку и предлагаю своё купе, как будто это VIP-каюта на круизном лайнере, а не плацкарт в советском поезде. Она улыбнулась и села без сопротивлений, всем своим видом показав, что груз спал. Тут-то всё и понеслось!

Именно в этом вагоне не было ни взрослых, ни администрации отряда, власть принадлежала нам, подросткам. В соседнем плацкарте уже заиграла гитара, конкурируя со Скутером, зажигающим из общих колонок железнодорожного состава. Пассажирский медленно разгонялся, оставляя за собой прошлое. Мы испытывали те же чувства, что и путешественники-первооткрыватели, и представляли, что это не вагоны, а “Нинья”, “Пинта” и “Санта-Мария” – корабли, бороздящие океан в поисках новых берегов.

В купе нас было шестеро. Обо всём позабыв, я просто улыбался и смотрел на прекрасных спутниц. Мне захотелось расслабиться ещё больше, насколько это было возможно, и разрядить обстановку, а потому я молча достал бутылку шампанского и украденный хрусталь. Наличие элементов лакшери в такой обстановке было необычно и вызывало у дам явный интерес. Хрустальные бокалы в плацкарте можно было сравнить только с индуистским божеством в ДК Лаврова. В сознании девушек наверняка происходил какой-то хаос: только что они испытывали тревогу и дискомфорт, беспомощно борясь с тяжёлым багажом, а сейчас сидят с наполненными до краёв шампанским бокалами, вещи их аккуратно размещены, а им предложены самые удобные места. Конечно, девчонки пребывали в восторге от неожиданных ухаживаний. Тем временем включилось игристое: через пятнадцать минут мы вдвоём пошли курить в тамбур, через шестнадцать мы уже целовались, причём так дико и безрассудно… не обращая внимания на то, что тамбур был обитаем не только Купидонами.

Я даже не знал её имени. Она начала курить, хотя до этого ни разу не пробовала. Тут в межвагонное пространство просочился Игорёна с вопросом, когда наша остановка, но мы не обращали внимание ни на что. Мы оба испытывали шок, но, рассуждая сейчас трезво, с высоты лет, полагаю, повлияло напряжение, которое копилось целый год и разом спало в поезде. Мы одни, синтез алкоголя и никотина, стук колёс, резко сменяющиеся картины за окном, ландшафты нюдовых и пудровых оттенков, сортировки – всё складывается хорошо, только позитив, музыка, движение, чувства. Не присматриваясь друг к другу, как в фильмах, без всяких пауз, мы, жадно вцепившись в губы друг друга и не стесняясь иной жизни, кипящей в тамбуре, продолжали поцелуи! После мы уже не расставались.

Вообще, их тринити – это две сестры, одной из которых было 15 лет (Юля, моя), её старшая – 18-летняя (Маша), и третья – подруга Аня, ровесница Маши. Выглядели они замечательно, и, хотя они были абсолютно разными, их объединял особенный шарм. У девчонок был свой смех и жаргон – хотелось приоткрыть завесу тайны и разрушить весь этот микромир, узнать, чем дышит, о чём разговаривает и думает эта поп-группа.

Образ Юлии идеально ложился на мою матрицу восприятия: худощавая, абсолютно нет груди, широкие бёдра, зазор вверху между ног – сексуальность во плоти, изящность, тонкие лодыжки и запястья. Что-то было в ней породистое, аристократичное, недосягаемое, точнее не что-то, а всё… Голову украшала заколка из общих прямых и свободных рубинов Нараяны, возводя её природную красоту и молодость в степень. Жесты красивые, плавные, сводящий с ума голос, этот запах, её прикосновения… Не знаю, как описать букет чувств, который не испытывал никогда ранее. Её хотелось оберегать, защищать, было ощущение, что она родной человек, подходящий по всем критериям идеала! Вот так. А своеобразное начало лавстори объясняется тем, что алкоголь был мощнейшим катализатором.