Читать книгу Долина Ландышей - Алексей Юрьевич Гергенов - Страница 4

После часа блуждания во мраке заброшенных шахт, они вышли на солнечный свет. Но это был свет закатного солнца: оно светило сзади из-за хребта и ярко освещало верхушки деревьев впереди путников. Еще дальше, над лесом, угадывались очертания высоких гор. Получалось, что горные хребты со всех сторон окружают эту долину… Виктору стало не по себе: вот она, затерянная Атлантида Старой России… Кто же здесь правит? Эсеро-меньшевистское правительство? Или сторонники монархии? Кто победил в борьбе за власть в непокорённой земле? Ведь прошло… почти девяносто лет!

Лотта вывела его из задумчивости: «Скоро мы выйдет к Смотрителю Биллу, он здесь недалёко – так что ночевать в лесу не придётся».

И в самом деле, за деревьями, на опушке леса показалось тёмное строение – длинный деревянный дом. От давности постройки все доски были черными. Крытое крыльцо с обширной верандой, окружающей дом с одной стороны напоминало строения Дальнего Запада (или Юга?..) Штатов.

И в самом деле, на шесте, возвышающемся над крышей, висел флаг с двумя перекрещивающимися синими полосами, внутри же полос были звезды…

«Это Флаг штата Теннеси – символ Конфедерации Южных Штатов! – похолодел Виктор, – Так кто здесь живет!?» Но его смятению пришел конец: на крыльце появилась женщина в длинном платье серо-фиолетового цвета. Она приветливо улыбнулась путникам и сразу пригласила их в дом.

Они вошли в дверь – и что сразу поразило Виктора – просторная комната была без потолка. Чердак и крыша просматривались над поддерживающими балками. Где-то я видел такое устройство дома, – решил Виктор, – кажется, в старых домах Англии. Но тут его внимание, конечно, сразу отвлеклось на другое: посреди комнаты за столом сидел сам Хозяин…

Это был еще не старый мужчина с темной кучерявой бородой. Бледно-зеленая куртка… на шее повязан шейный платок в горошек, что придавало хозяину домашний и почти добродушный вид.

Хозяин тотчас же представил себя: «Билл Блуберри, хозяин дома и местности под названием Блуберри Хилл». И незамедлил представить свою супругу – она носила необычное имя Каролина.

«Небольшой холм в этом лесу, где он построил дом, также называется Блуберри, что означает синяя ягода, возможно, голубика. Получается, Дом на Холме голубики», – решил про себя Виктор.

Виктор взглянул на хозяйку усадьбы Каролину. Она выглядела моложе мужа – лет, пожалуй, на тридцать пять; длинные пепельные волосы струились на платье легко узнаваемого покроя начала двадцатого века…

Еда на столе оказалась так скоро, словно их уже ждали. Стол оказался покрыт скатертью с затейливыми узорами. Тарелки, стаканы и бокалы… полный набор сервиза, и всё было здесь в забайкальской тайге так по-европейски!

А хозяйка подошла к дальней тумбочке и завела нарядно выглядящий граммофон – с огромной желтой трубой над ним как в духовых оркестрах. Удачно подобранная музыка доставляла наслаждение…

Бородатый хозяин был настроен весьма радушно, часто улыбался. Весь его вид говорил о его самой обыкновенности, и он усиленно подчеркивал это впечатление. Но от него веяло чем-то совершенно необычным – не от мира сего? За ним словно угадывалась гораздо большая глубина, чем давал его внешний вид…

Виктор ощущал, что в хозяевах этого дома таились многие возможности. И впечатление чуть жутковатой странности самого хозяина никак не проходило – даже несмотря на его подчеркнуто простоватые манеры, явное добродушие, привязанность к природе и к нехитрым радостям жизни.

А еще хозяин очень нежно относился к хозяйке: «Сердце Юга!», – не раз восклицал он при гостях…

– Кто вы? – спрашивал Виктор хозяйку (его немного клонило ко сну от вкусной еды и красивой музыки), – Привратники у входа в Волшебную страну? Хозяева Леса?..

– И да, и нет, – отвечала она. – Иначе быть пленниками этого леса было бы слишком утомительно. А мы – Смотрители, приглядываем за этими местами, за окрестными деревьями и полями; а еще мы те, кто должен встречать притомившихся путников, когда им нужен ночлег…

И в самом деле, хозяева старались окружить их заботой и вниманием. Виктор понимал, что всё происходило как нельзя лучше – в этом его путешествии на восток Забайкалья. Ни разу они не останавливались на ночлег на природе: первая ночь прошла на катере, затем лес и гора с Крепостью, пройденные чуть ли не за половину дня, потом овраг, ручей и почти час в тёмных Штольнях. И вот на закате того же дня они благополучно прибыли к Холму Блуберри – надежное гостеприимное место, хозяин которого всегда был готов принять их на ночлег…

«Обо всем подробнее услышите завтра. А то я смотрю, вы совсем уже притомились» – проговорила Хозяйка Каролина. И она первая встала, шурша старинным платьем со складками на широком подоле, и повела их во внутренние покои.

Лотта и Старик, довольные обильной и вкусной едой, встали из-за стола и пошли вслед за Виктором. Узкий темный коридор, пол которого был укрыт мягкой дорожкой – а впереди всех Хозяйка, освещающая путь свечой.

Каролина, придерживая одной рукой подол платья, а другой, держа свечу, провела их по узкому коридору в самую дальнюю комнату. Художник понял, почему черный дом хозяев Блуберри выглядел с улицы таким длинным! В спальной комнате их ожидала почти городская обстановка – даже более роскошная, чем у обычных горожан. В отсветах свечи путешественники разглядывали кровати из темного дуба, свежее постельное белье на них… занавески на окнах. Пол перед каждой кроватью был укрыт плетеными половичками из ворса.

«Такое впечатление, что они чуть не каждый день принимают запоздалых путников, – пришла вдруг Виктору мысль, – хотя, судя по всему, здесь никто никогда не бывает».

Желание побыстрее заснуть приглушило все мысли; оставалась только дремота, разлившаяся в чуть отдушенной лесными травами постели. Виктору повезло увидеть перед быстро наступавшим сном убывающий месяц в части окна, свободном от занавески… Месяц такой яркий и желтый на красивом черном небе – словно художнику сейчас четыре года и он в хорошей сказке.

На следующее утро Виктор проснулся и увидел: две соседние кровати пусты: Шкипера и девушки в комнате уже не было. Он выглянул в низкое окно – и на зелёном просторе увидел Каролину и Лотту, они играли в гольф. Около дома Блуберри трава росла непрерывным зеленым ковром, и на его фоне мелькали светлые платья играющих женщин.

Художник прошёл в залу. На столе его ждал еще не остывший завтрак из жареного картофеля с курятиной и кружки молока. Хозяин Билл вышел, и Виктор остался один, огляделся.

При свете дня зала казалась более современной, – но не более чем до половины двадцатого века: в углу на полированном столике он заметил вчерашний граммофон. Рядом оказался сложенный «дипломат» патефона… Виктор читал надписи на конвертах пластинок: встречались часто записи в стилях джаз, буги-вуги, кантри, блюграсс… даже ритм-энд-блюз, появившийся к концу 40-х годов. Получается, коллекция Билла успела в себя включить самую раннюю форму рок-музыки… И вроде бы кое-что из записей 50-х…

«Вот почему он дом называется «Блуберри хилл» – по песне Фэтса Домино, толстяка-пианиста из Нового Орлеана, – догадался Виктор, – темнокожий музыкант известен тем, что назвал новоорлеанский буги-вуги рок-н-роллом»…

Когда Виктор вышел на улицу, на дальней скамейке под солнцем сидели Лотта и Каролина, казавшаяся – особенно издали – немногим старше девушки, своей собеседницы.

Билл и Шкипер (которого, как оказалось, звали Том, а также дядя Толя), стояли у дверей дома и о чем-то степенно беседовали. Виктор постоял немного рядом в тени крыльца; уловил краем уха, что разговор пожилых мужчин шёл о временах становления Дальнего Востока. Не раз мелькали слова: эсеры, каппелевцы, атаман; события обращались к годам, когда на свет их вроде еще не было, но создалось впечатление, что Том и Билл знали Широких-Полянского, Трубачеева, Смолина и других деятелей того времени, чьи имена носят улицы Города и встречаются в учебниках краеведения.

Хозяин, качая кучерявой головой в круглой шляпе, всё говорил Шкиперу:

– Краснощеков, чтобы задобрить иностранные державы – и вопреки сопротивлению коммунистического большинства Совета депутатов и членов правительства ДВР, ввёл цензовые элементы в парламент…

– То есть представителей промышленников, буржуазию…

– Да, такая была установка из центра, чтобы Дальневосточная Республика выглядела буржуазно-демократическим государством, полностью независимым от Советской России. Интервентов уже не жаловали, да и последовал приказ об уходе американцев, а потом и японских войск. И те, кто обзавёлся здесь семьями, решили остаться: вроде бы и не совсем красные – как поначалу в Приморье.

– Да, всё было неплохо до переворота во Владивостоке, – вспоминал Том-Шкипер, печально качая головой. Правительство братьев Меркуловых решило взять реванш. Но это было все равно как позлить зверя; так сказать, приманка для наступления на белогвардейщину. Тем более, в Приморье через Китай съехались разбитые армии белых даже из Киргизских степей и Семиречья.

– Больше всех было рабочих с Урала, ижевцев и воткинцев, восставших против Ленина…

Хотя разговор увлекал Виктора, он решил отойти. Тем более что солнце ярко светило на площадку перед домом. Виктор не спеша подошел к скамейке. Присел рядом с Лоттой. А Каролина уже отошла за дом ухаживать за недавно посаженными цветами в клумбах.

И Лотта поделилась с Виктором рассказом Каролины: после ухода интервентов полковник Билл остался, но не потому, что нашел кого-то из местных жительниц: жену по имени Каролина он как раз выписал сюда из своего родного городка в одном из Южных штатов, кажется, из Западной Виргинии. Потому и развевается флаг Конфедерации на крыше этого дома, хотя здесь Сибирь – все его старшие родственники сражались в Гражданскую войну в США против северян. Но сам Билл вырос стойким противником рабства и всяческого угнетения.

– Почему же он здесь живет? – спросил Виктор.

Лотта весело ответила:

– Кому-то ведь надо охранять вход в Заколдованную Страну, – и легко поднялась со скамейки.

«Заколдованная Страна, – повторял про себя Виктор ее слова. – Не потому ли наш хозяин, хотя и пожилой, очень моложав для своих более чем преклонных лет. А Каролина и того лучше: по-своему тоже довольно молода и хороша собой. Спустя девяносто лет после ухода интервентов! Ведь это волшебная долина… Вот куда мы вчера попали через подземелья».

Хозяева предложили путникам погостить у них еще один день. Шкипер дал согласие. Объяснил, что надо осмотреться, прикинуть какой дорогой идти дальше.

Виктор пригляделся к цветнику Каролины. На круглой клумбе росли цветы, чьи лепестки переливались разными цветами. А на другой клумбе были ландыши с белыми цветами – новый сорт, который вывела Каролина к этой весне. От ландышей шёл сильный приятный запах.

– О, ландыши, вы словно свежий снег! – вдруг вырвалось у Виктора.

– О, среди художников попадаются поэтические натуры, – вторила ему Каролина, она только что подошла к цветнику. Был еще май, но бутоны гвоздик на клумбе готовы были вот-вот распуститься.

– Каролина, вы можете делать чудеса. Вам знаком секрет раннего цветения?

Каролина ему отвечала, держа лейку в руках:

– А вы знаете, что ландыши целебные цветы, их отвар лечит сердце и успокаивает человека? А вообще, – она улыбнулась, – ландыши придают силы всего организму…

Из рассказа Каролины Виктор понял, что весна в Долине Ландышей ранняя и теплая, а в долине течет много речек и ручейков, они и снабжают население водой. Здесь все растет само собой, легко и быстро. У Виктора мелькнула мысль: остаться бы здесь, в этом уголке рая. Хотя, как он узнал позднее, под этим раем находится… ад. Но обо всем по порядку.

К вечеру Хозяин Билл завёл патефон, пригласил Лотту на танец. Та улыбнувшись, произнесла: «А вы галантны как все южане!».

Шкипер между тем говорил Виктору:

– Юг Штатов – это родина кантри, а также джаза, блюза и прочих музыкальных направлений. Разве только ритм-энд-блюз родился в Чикаго, и то благодаря влиянию многочисленного черного населения этого промышленного центра…

Также гости хозяев узнали о том, что распад Североамериканских Соединенных Штатов на два государства – Союз северных штатов и Конфедерацию южных – был бы выгоден для всего остального мира. Тем более, что в южных штатах рабство было бы отменено – пусть и гораздо позднее, зато без потрясений и огромных жертв, и вообще, без всей этой моральной травмы Юга… Тем более северяне не принесли подлинной свободы бывшим рабам… Ушедшие в города, они в массе своей остались отверженными…

Блуберри сохранил верность родине: «Я боролся бы с радостью за свободу рабов и обновление Юга, но решил защищать свободу близких. Мятеж южан начался со штата Южная Каролина. А в Луизиане, на жарких берегах Миссисипи партизанская война продолжалась и после капитуляции генерала Ли. А ведь на Юге вообще-то неплохо… если бы не янки-северяне… Жаль, что конфедераты проиграли».