Читать книгу Долина Ландышей - Алексей Юрьевич Гергенов - Страница 5

Вечер закончился преданиями, поведанными хозяевами дома путникам. Все удобно расположились у камина, в котором потрескивали сосновые ветки. Рассказывать начинал то Билл Блуберри, то хозяйка этого дома. Но дольше своей супруги Каролины говорил сам Хозяин Холма голубики…

И перед мысленным взором Виктора вставали бессчётные годы. Мир в рассказе Блуберри становился все юнее. Когда-то – задолго до всего, что известно по письменным источникам – огромные леса Сибири стали осваивать люди – легкие, доброжелательные. Они жили в тяжелых условиях. Но благодаря своему характеру им было легче выдерживать лишения и тяжелые потери: настолько они были дружные и легкие в общении. Со смехом преодолевали нешуточные трудности в климате, становившемся всё более суровым.

Сходным образом у нас характеризуют эвенков – лесных охотников Сибири, а в Канаде – эскимосов (Фарли Моуэт в книге «В Стране снежных бурь») – характер – противоположный мрачности, это отходчивые люди, прямодушные. Такие свойства характера сохранились у многих народов крайнего Севера и приравненных к ним. Здесь опять затронута проблема повышения холода на востоке континента, о чем уже упоминалось выше: сверхсуровые морозы как в Якутии бывают не только в полярных широтах. Пояс поистине адских зимних морозов начинается недалеко к северу от Транссибирской магистрали. А на Амурском участке магистрали, огибающем Маньчжурию, ограниченную излучиной Амура, железный путь, по видимому, уже попадает в этот ад… Там, конечно, не якутские 50-70 ниже нуля, но… небывалые у нас 45 градусные морозы случаются в Нерчинском заводе, который южнее Города (секрет опять-таки в том, что он – к юго-востоку). Иван Черников в «Русских украйнах» так и пишет: «в бассейне Амура зимой термометр часто показывает 40 градусов»; в то время как в родном городе Виктора, расположенном к северо-западу, 40 градусов – большая редкость за зиму, хотя у нас и любят при случае склонять про наши родимые 40 градусов мороза, лишь подчеркивая крайний (и редкий) предел морозов нашей местности.

Это была суровая юность мира. Юность, полная благородства людей, переносивших зимние морозы, весенние и летние похолодания с пронизывающими ветрами. Засухи превращали некогда зеленые сибирские «саванны» в выжженную степь (сочные благодатные луга становились презренными пустырями). Бескормица была из-за мора зверя и птицы, а также когда у людей, пытавшихся заняться хлеборобством, напрочь выгорали посевы под жарким и беспощадным восточносибирским солнцем…

Хотя предания касались времен, в том числе и до Ледникового периода, в них не упоминается про оледенение, наступление ледников… Это правильно. Оледенение как таковое, не коснулось юга Восточной Сибири. Это факт, наверняка, малоизвестный – весь мир давно наслышан о последствиях оледенения (в виде искорёженного рельефа, камней) или о самом Ледниковом периоде, но местные жители не должны относить свои земли к якобы общему в прошлом для всех северных районов Земли процессу. Рассказ Виктора от этого, конечно, прибавляет в достоверности.

А предания были настолько древние, что о них вряд ли слышали этнографы и даже старожилы. Старик Билл поведал Лотте и Виктору, скорее, разные житейские истории, случавшиеся с отдельными семьями и людьми, многие тысячи и даже десятки тысяч лет назад…

Это были мужественные люди. Он почти не выказывал своего отношения к ним – без лишних сантиментов, вкратце касался судеб людей, наиболее интересных и поучительных. Так что Виктору они почти и не вспоминались впоследствии; в его воображении вставали, скорее, образы людей, в чьем внешнем виде сочетались две северные расы.

Но главной сценой событий во всех преданиях было огромное зеленое море: тайга от Тихого океана до Уральских гор. По этой тайге ходили, охотились, переселялись племена и народы… Уже ближе к нашему времени, около двух тысяч лет назад, в степях и перелесках Южной Сибири появились дин-лины, енисейские киргизы, и кто-то еще, чьи имена уже ничего не скажут уху современного человека…