Читать книгу История Жиль Бласа из Сантильяны - Ален Рене Лесаж - Страница 16

Книга первая
Глава XIV
О приеме, который донья Менсия оказала Жиль Бласу в Бургосе

Оглавление

На другой день я не поленился встать рано поутру и пошел расплатиться с хозяйкой, которая уже была на ногах; она показалась мне несколько менее заносчивой и в лучшем расположении духа, чем накануне вечером, что я приписал присутствию трех достойных стражников Священной Эрмандады, беседовавших с ней запанибрата. Они переночевали на постоялом дворе, и, по-видимому, для этих-то важных сеньоров и были заказаны все имевшиеся постели.

Я спросил в местечке о дороге в замок, куда мне надлежало отправиться, и случайно обратился к человеку одного пошиба с моим пеньяфлорским трактирщиком. Он не ограничился ответом на заданный мною вопрос и рассказал, что маркиз скончался три недели тому назад и что его супруга удалилась в один из бургосских монастырей, название коего он мне сообщил. Вместо того чтобы держать путь в замок, как мною было раньше намечено, я тотчас же направился в Бургос и поспешил в монастырь, где жила донья Менсия. Придя туда, я попросил привратницу передать этой даме, что молодой человек, недавно выпушенный из асторгской тюрьмы, желал бы с ней переговорить. Привратница тотчас же отправилась исполнять мою просьбу. Минуту спустя она вернулась и провела меня в приемную, где мне не долго пришлось дожидаться, так как вскоре появилась у решетки донья Менсия в глубоком трауре.

– Добро пожаловать, – любезно сказала мне эта дама. – Четыре дня тому назад я написала одному лицу в Асторгу, поручив ему зайти к вам от моего имени и передать, что я настоятельно прошу вас посетить меня, как только вы выйдете из тюрьмы. Я не сомневалась в том, что вас скоро выпустят: для этого было достаточно тех показаний, которые я дала коррехидору в ваше оправдание. Действительно, мне написали, что вы уже на свободе, но что никто не знает, куда вы девались. Я боялась, что больше вас не увижу и буду лишена удовольствия выразить вам свою признательность, а это было бы для меня большим огорчением. Утешьтесь, – добавила она, заметив, что я стыжусь жалких лохмотьев, в которых мне пришлось предстать пред нею, – не огорчайтесь тем, что я вижу вас в таком наряде. Я была бы неблагодарнейшей из женщин, если б ничего для вас не сделала после той важной услуги, которую вы мне оказали. Я намерена избавить вас от того незавидного положения, в котором вы находитесь; я должна и могу это сделать. Мне досталось довольно значительное состояние, которое позволяет мне вознаградить вас, не обременяя себя.

– Вы знаете, – продолжала она, – мои приключения по тот день, когда нас обоих посадили в тюрьму. Теперь я расскажу вам, что случилось со мной с тех пор.

После того как асторгский коррехидор, выслушав правдивый рассказ о моих злоключениях, приказал проводить меня в Бургос, я отправилась оттуда в замок дона Амбросио. Мой приезд вызвал там величайшее изумление; однако мне сообщили, что я вернулась слишком поздно, так как маркиз, пораженный моим побегом, как ударом молнии, заболел, и врачи отчаиваются в его спасении. Это подало мне новый повод сетовать на свою лютую судьбу. Тем не менее я приказала уведомить маркиза о своем приезде. Затем я вошла к нему в опочивальню и упала на колени у изголовья его постели, обливаясь слезами и преисполненная глубокой печали, сжимавшей мне сердце.

– Что привело вас сюда? – спросил он, увидев меня. – Или вы хотите посмотреть на деяние рук своих? Разве вам мало того, что вы лишили меня жизни? Неужели для вашего удовлетворения нужно, чтобы глаза ваши стали свидетелями моей смерти?

– Сеньор, – ответствовала я, – Инеса, наверно, передала вам, что я бежала со своим первым супругом. Не стрясись печального события, отнявшего его у меня, вы бы никогда больше меня не увидели. При этом я рассказала ему, как дон Альвар был убит разбойниками и как затем меня увезли в подземелье. Я сообщила ему также и остальное, и, когда я кончила, дон Амбросио протянул мне руку.

– Довольно, – сказал он ласково, – я больше не сетую на вас. И действительно, вправе ли я вас попрекать? Вы нашли любимого вами супруга и покинули меня, чтобы последовать за ним. Смею ли я хулить ваше поведение? Нет, сударыня, я не стану роптать на вас, ибо это было бы несправедливо. По этой же причине я не захотел послать за вами в погоню, хотя несчастье потерять вас убьет меня. Я уважал священные права вашего похитителя и даже ту привязанность, которую вы к нему питали. Словом, я воздаю вам справедливость; своим возвращением сюда вы вновь обрели всю мою прежнюю любовь. Да, любезная Менсия, ваше присутствие преисполнило меня радости; но – увы! – мне не суждено долго наслаждаться ею. Я чувствую уже, что близится мой последний час. Едва вы мне возвращены судьбой, как приходится сказать вам вечное прости. – При этих трогательных словах я пуще прежнего залилась слезами. Меня охватила безмерная скорбь, и я не стала ее скрывать. Кажется, я меньше оплакивала дона Альвара, которого так безумно обожала.

Предчувствие не обмануло дона Амбросио: он скончался на следующий день, и я осталась обладательницей значительного состояния, которое он определил мне при вступлении в брак. Я не намерена воспользоваться им для каких-либо худых дел. Хоть я еще и молода, однако никто не увидит меня в объятиях третьего супруга. Помимо того, что так, по моему мнению, может поступить разве только женщина, лишенная стыда и совести, скажу вам, что не испытываю больше склонности к светской жизни; хочу окончить дни свои в монастыре и стать благодетельницей этой обители.

Такова была речь доньи Менсии. Затем она вынула из-под своей робы кошелек и передала мне его со словами:

– Вот сто дукатов, которые я даю вам только для того, чтоб одеться. Зайдите потом опять ко мне; я не намерена ограничить свою признательность такой мелочью.

Я рассыпался перед доньей Менсией в благодарностях и поклялся, что не покину Бургоса, не попрощавшись с нею. После этой клятвы, нарушить которую у меня не было ни малейшего желания, я отправился разыскивать постоялый двор и зашел в первый попавшийся. Там я спросил себе горницу и, чтобы предотвратить скверное впечатление, которое могло вызвать мое рубище, сказал хозяину, что, несмотря на мой неказистый вид, я в состоянии хорошо заплатить за ночлег. Услышав эти слова, корчмарь, по имени Махуэло, который был от природы превеликий насмешник, оглядел меня с головы до пят и ответил с хладнокровным и лукавым видом, что заверения мои совершенно излишни, так как он и без того видит, какую кучу денег я у него истрачу, что сквозь мою одежду он учуял во мне что-то благородное и что я, безусловно, весьма состоятельный дворянин, в чем он нисколько не сомневается. Я прекрасно видел, что этот прохвост надо мной смеется, и, чтоб сразу положить конец его издевкам, показал ему кошелек. Я даже пересчитал при нем на столе свои дукаты и заметил, что мои капиталы внушили ему обо мне более благоприятное мнение. Затем я попросил его раздобыть мне портного.

– Лучше послать за ветошником, – сказал трактирщик, – он принесет вам всякие наряды и вы сразу будете одеты.

Я одобрил его совет и решил ему последовать; но так как день склонялся к концу, то я отложил покупку до следующего утра и направил все свои помыслы на ужин, чтоб вознаградить себя за скверные трапезы, которыми мне пришлось довольствоваться с той поры, как я вышел из подземелья.

История Жиль Бласа из Сантильяны

Подняться наверх