Читать книгу Колледж святого Джозефа - Алена Половнева - Страница 7

Раиса Петровна со странно загорелым лицом, оттенком ударявшим в желтизну, уже начала классный час.

– Отлично выглядите, – заявил Егор, распахивая дверь.

Раиса стояла у доски, а весь класс – по-сентябрьски нарядная кучка старшеклассников – сидел на своих местах и делал вид, что слушает. На самом деле ученики перешептывались и перемигивались, перебрасывались записочками и даже втихаря шныряли по классу.

– В этом полугодии я разобью вашу четверку, уж не обессудьте, – сообщила Раиса тоном, не терпящим возражений.

– Раиса Петровна, – Егор будто весь превратился в улыбку, – неужели вы будете так жестоки? Кстати, откуда такой загар? На море были?

– В сельской местности, – кокетливо ответила Раиса.

Кирилл за его спиной неслышно хмыкнул и направился к первой парте в ряду у двери. Его место последние четыре года не менялось: он сидел с робкой Катей Избушкиной.

– Мне, как самому красивому и широкоплечему, снова отправляться назад? – с иронией спросил Егор.

Соня и Дженни сели вместе под неодобрительный взгляд Раисы. Они всегда садились вместе, с первого класса, как бы не пытались их разлучить. Их парта была третьей в среднем ряду, через проход от Милы Косолаповой, за Ильей Дворниковым. Отец Ильи был крупным промышленником и в виде благотворительности содержал сеть приютов для бродячих животных, в которых Соня работала волонтером.

Соня любила бывать у Ильи в гостях. В его огромном доме было грязно, шумно, по этажам носилась немаленькая собачья стая: Илья коллекционировал у себя дома псин с интересной историей. Ей очень нравилась серая гладкая собачонка, которой заднюю лапу переехала «девятка» и которую тоже звали Соней. Большая Соня маленькой Соне тоже безумно нравилась. Собака при встрече подпрыгивала на трех лапах и пыталась лизнуть тезку в лицо.

Илья тоже был ничего. У него всегда была припрятана трава и всегда было время покурить. И главное, было оборудование – затейливые бонги, привезенные из Амстердама и Шанхая.

– Привет, Илюха, – сказала Дженни, когда тот обернулся.

– Ты не знаешь, почему она желтая? – спросила его Соня, кивнув на Раису.

– Наверно, печень наконец отказала, – протянул Илья тихо, натянув на глаза серую вязаную шапочку.

Он никогда не ходил без этой шапочки. Никто из девчонок не знал, симпатичный он там, под ней, или не очень.

Соня хихикнула. Однажды они с Ильей были пойманы за болтовней на уроке истории и в наказание были отправлены вытирать пыль в Раисином кабинете. Тогда они и нашли в учительском столе фляжку с каким-то невыразительным пойлом и выпили его, закусив булочками с корицей из столовой. Они знали, что даже если Раиса догадается, кто выпил, то ничего им не скажет, замечания не сделает и, вероятно, даже вида не подаст.

Раиса раздавала расписание занятий и внеклассной деятельности – красивые папки с гербом школы, в которую были подшиты несколько листов. Первый – выверенное и утвержденное расписание занятий на полгода. Второй – расписание мероприятий, поездок, праздников, лекций и классных часов, тоже на полгода. Оно не отличалось особой затейливостью: одна поездка в планетарий, Хэллоуинский бал и несколько матчей по мини-лапте, расписание которых зависело от того, насколько далеко зайдет команда святого Иосаафа в борьбе за титул чемпиона города.

– Я напоминаю, что ученикам, не достигшим семнадцати лет, запрещено появляться в пабе «Медная голова», – Раиса прошлась вдоль ряда.

– Ага, – Соня приняла свою папку и, не открыв, поставила на нее локти, – у меня на Хэллоуин придуман зачетный образ.

– Оденься поварихой, – посоветовала Мила Косолапова. – Ведь именно ею тебе придется быть всю жизнь.

– Заткнись, – добродушно ответила Соня и повернулась к Дженни. – А что у тебя?

– Катенька, – прошипела та.

– Чернокожая Катенька – это зачет, – захохотал Илья.

Дженни покраснела до корней волос и уставилась в стол.

– Не тролль ее, она и так долго с духом собиралась, – улыбнулась Соня.

– Всё, заглох, – ответил Илья.

– Я попрошу всех замолчать и открыть папки, – не отставала Раиса Петровна.

– А почему бала нет в расписании? – поинтересовался Егор громко.

– Об этом потом, – отрезала Раиса. – Поговорим об учебе.

– Я к Хэллоуинскому балу заказал трон в форме трилистника, – сообщил Егор всему классу.

Класс хохотнул.

– И кого ты будешь изображать? – не сдержала любопытства Раиса Петровна.

– Святого Патрика.

– У него был трон? – спросила Соня. – Его ж на костре сожгли.

– Святого Патрика в моем видении, – заупрямился Егор.

– Раиса Петровна, а кем будете вы? – спросила Мила.

– Я еще не решила, – уклонилась классная.

– А как он выглядит-то? – спросил Кирилл. – Место для задницы у него в форме трилистника или что?

– Нет же! – нетерпеливо воскликнул Егор и подскочил к доске.

Он взял мел и изобразил невыносимо корявый трилистник, к которому приделал овал, изображающий сиденье и две ножки, похожие на сантехнические колена.

– Так бы и сказал, что спинка! – махнул рукой Кирилл.

– Он двуногий? – спросила Дженни.

– Как стул может быть двухногим? Как он, по-твоему, стоять будет? – возмутился Егор.

– Откуда ж я знаю, – смутилась Дженни, – может, у него задумка такая дизайнерская…

Егор посмотрел на свой рисунок и задумался.

– Давайте поговорим об учебе! – Раиса Петровна хлопнула в ладоши. – Егор, сядь! Итак, на что стоит обратить внимание в списке литературы, который вам нужно было прочитать летом…

Ученики зашуршали вещами. Из модных сумок-«хобо» и кембриджских портфелей ручной работы появлялись планшеты, смартфоны, блокноты – кожаные, с резинками или с изображением Парижа – цветные пеналы, ручки и карандаши. Мила Косолапова достала пенал-«шаверму»: ее письменные принадлежности были будто завернуты в лаваш. Дженни достала свой «блэкберри», в котором был сохранен список литературы.

– Мне надо свой телефон забрать, – нахмурилась Соня. – Мать утром скандалила. Ей вчера по моему номеру Анафема отвечала. Говорила, что я пиво пью и вообще негодяйка. Мать сказала, что ей за меня стыдно. Не потому что пиво – это алкоголь, а потому что пиво – это калорийно.

– Так ты все еще балерина? – заинтересовался Илья.

– Ну да, – печально ответила Соня, – она никак не может смириться, что у меня ничего не выходит.

– Сиськи в купальник не влазят? – схохмил Илюха и тут же отхватил пеналом по черепушке.

– Поговори с ней, – тихо сказала Дженни.

– Говорила. Постоянно говорю. Что не хочу всю жизнь вертеть эти никчемные фуэте, а хочу заниматься важным и полезным делом.

– А она?

– А она напоминает мне о шубе Косолаповой жены, залитой чернилами, – сказала Соня негромко, но так, чтобы ее могла расслышать Мила, сидящая через проход, – и вздыхает о том, что вырастила «гринписовку», а не человека.

– Девочки, где ваши папки? – спросила Раиса строго.

– Смотри и правда бала нет в расписании, – Илья показал девчонкам папку через плечо.

– А может так получиться, – прошептала, нахмурившись, Дженни, – что Хэллоуинский Бал отменят?

– Нет, – отрезала Соня, – никогда такого не было. И не может быть! Я бы знала…

– Даже лекций никаких нет тридцать первого октября, – недоуменно сказала Дженни, открыв свою папку.

– Раиса Петровна, что с балом? – поинтересовалась Соня громко.

– Не сейчас, Кравченко, – отмахнулась Раиса и принялась озвучивать расписание на следующие полгода.

– Мне нужно «блэкберри» забрать, – снова повторила Соня.

После классного часа девчонки медленно и нехотя поплелись к кабинету Анафемы. Парни увязались за ними.

Кабинет Ангелины Фемистоклюсовны был местной достопримечательностью. При строительстве нового корпуса была допущена ошибка в планировке, и кабинет для завуча по воспитательной работе получился чуть больше коробки для яиц. Чтобы сделать его пригодным для работы и вообще для нахождения в нем нормального человека, с нормальным ростом и телосложением, было решено прорубить проход в старый корпус. Поэтому одна половина кабинета Анафемы была обита белыми пластиковыми панелями и имела крохотное пыльное оконце, а другая была светлой, с высоким потолком и лепниной на нем, наборным паркетом в отличном состоянии и хрустальной люстрой. Разница в высоте потолков создавала у вошедшего в кабинет комичное ощущение, будто он находится внутри Г-образной фигуры из тетриса.

Ангелине Фемистоклюсовне от прежних обитателей старой гимназии достался фантастический стол, с огромной, как озеро, полированной столешницей и множеством ящиков с фигурными ручками. В них хранились «уголовные дела» – серые канцелярские папки с импровизированными протоколами школьных нарушений. Анафема так следила за дисциплиной.

Для Сони и Егора был заведен отдельный ящик. Дженни попадалась редко и только за компанию. Кирилл не попадался никогда.

– Она меня специально не замечает. Не хочет, чтобы меня лишили гранта и выперли из Иосаафа, – предположил однажды Кирилл. – Тогда школе нечем будет хвастаться.

Своим фантастическим столом Анафема перегородила вход в роскошную часть кабинета. Ученикам разрешалось входить только через дверь в новом здании, поэтому школьные хулиганы, стоя перед отчитывающим их завучем, чувствовали себя голубями, пойманными в ловушку. При этом они могли сколько угодно разглядывать просторное помещение за спиной Анафемы, старинный кожаный диван, на котором она изволила иногда отдыхать, стеллажи и изящный кофейный столик красного дерева, к которому прилагались весьма потрепанные стулья. За левым плечом Ангелины Фемистоклюсовны виднелся огромный шкаф. В ту часть кабинета вела дверь из старого здания, и входить в нее можно было только директрисе и пожилым и уважаемым учителям.

Соня помедлила перед дверью.

– Не дрейфь! – сказал Егор. – Хуже не будет!

– Я с тобой пойду, – мужественно решила Дженни.

– Все пойдем, – сказал Кирилл, уткнувшись в планшет.

– Хочешь проверить свою теорию о неприкасаемости? – ехидно поинтересовалась Соня.

– Ну, вроде того, – улыбнулся Кирилл.

Улыбка преображала его лицо. Серьезное, оно было скуластым, правильным и некрасивым, но ровный ряд крупных белых зубов, что обнажала улыбка, делал его физиономию обаятельной, не лишая при этом мужественности.

– Прекрати мне улыбаться, – сказала Соня, поморщившись. – Ты меня отвлекаешь!

Она вздохнула и потянула ручку двери на себя.

– Кравченко! – злорадно пропела Анафема из-за своего фантастического стола. – Явилась! Заходи! Все заходите!

Ребята покорно вошли внутрь.

– Будете наказаны! – Анафема даже не пыталась скрыть радость. Ее темные закрученные барашком волосы взволнованно покачивались.

– За что? – поинтересовался Кирилл. – Мне уже восемнадцать. Могу быть вечером там, где посчитаю нужным.

– Тебя это не касается, выйди отсюда, – Ангелина даже указала пальцем на дверь.

– Я постою, – сказал Кирилл и отошел на два шага назад.

– А я? – недоумевал Егор. – Я там работаю!

– Ты будешь наказан за то, что проводишь их! – Анафема указала пальцем на Соню и Дженни.

– Это справедливо, – согласился Егор и принял покорный вид.

Кирилл за его спиной хрюкнул.

– Я сообщу вашим родителям, занесу запись в ваши электронные дневники, и вы будете первыми в этом году мыть спортзал! – объявила Анафема. – Он запылился за лето. Вымоете окна, пол и стены. Я проверю! Все! Отправляйтесь на уроки, Алексей Владимирович будет ждать вас после.

– Телефон верните, пожалуйста… – начала Соня, но тут вдруг дверь в новое здание отворилась, и в нее просунулась всклокоченная голова.

– Ангелина Фемистоклюсовна, там восьмиклассники подвесили за ноги первоклашку. Говорят, он сам согласился.

– Да что же это такое?! – возопила Анафема и поспешила выпрыгнуть из-за своего великолепного стола. – Оставайтесь тут, вы четверо!

– А телефон? – Соня подалась вперед, но Анафема вылетела прочь из кабинета, зажав Сонин «блэкберри» в руке.

– Твою ж мать!

– Что-то меня не прет мыть спортзал, – Егор потянулся.

– А у меня балет! – улыбнулась Соня и повернулась к Дженни. – Твои предки знают, что ты в пабе была?

– Моим предкам пофиг, – ответила та равнодушно.

– Спортзал так спортзал, – пожал плечами Кирилл.

– А телефон-то как получить? – вслух подумала Соня.

– Предлагаю спрятаться здесь, дождаться, когда она вернется, положит телефон и выйдет, – сказал Егор, – а потом просто просочимся в другую дверь.

– Это самый идиотский план, который я когда-либо слышал, – сказал Кирилл, – хотя нет, подожди… Нет, самый идиотский!

– Предложи свой, – обиделся Егор.

– Телефон всё равно надо добыть, – задумчиво произнесла Соня.

– Ну, давай спрячемся в шкаф, – предложил Кирилл, – выпустит же она его когда-нибудь из рук!

– В шкаф? – недоверчиво переспросила Софья, словно он предлагал ей съесть паука.

– Тебе нужен твой телефон или нет?

– В шкаф! – скомандовал Егор, прошел в запретную половину кабинета и распахнул полированную дверцу. – Вдруг там Нарния?

– Нарния – это больше не наша культура, – пошутила Дженни.

Шкаф был вовсе не шкафом, а огромным пузатым гардеробом, в котором в случае надобности можно было укрыть сбежавшего из зоопарка слоненка. Маленький Кирилл юркнул первым, отодвинув в сторону одинокую вешалку с вязаным кардиганом. За ним шагнула озадаченная Соня. Егор подтолкнул в спину Дженни, пригнув голову, втиснулся сам и неплотно прикрыл за собой дверцу, оставив крохотную щелочку для наблюдения.

– Дай мне посмотреть, – жарко прошептал Кирилл и наступил Соне на ногу. Та в ответ ущипнула его за бедро. Кирилл хрюкнул и шлепнул ее по плечу. Соня шумно втянула в себя воздух и укусила Кирилла за ухо. Тот тоненько взвизгнул и стал отбиваться.

– Прекратите! – прошептала Дженни. – Анафема вернулась.

Хлопнула дверь.

– Ушли! Удрали, паразиты! – констатировала Анафема.

Было слышно, как она чинно усаживается за свой стол. Ребята притаились. Дверь хлопнула снова и по паркету процокали каблуки.

– Здравствуйте, уважаемая Ангелина Фемистоклюсовна.

– Заваркина! Ты почему тут? – в голосе Анафемы послышалась паника.

– Заваркина? – прошептала Дженни. – Что она тут делает?

– Пришла за свежей плотью, – со слышимой улыбкой произнес Егор, – то есть за мной.

– Егорушка запал на Анфису Палну, – съехидничал Кирилл, отбившись от Сони.

– С чего ты взял? – возмутилась Дженни шепотом.

– А ты видела эту грудь? – развеселился Кирилл.

– Заткнитесь, мне не слышно, – отрезал Егор.

– Что же это вы, Ангелина Фемистоклюсовна, – Заваркина присела на краешек стола, – сектантов в школу пускаете, Хэллоуинский бал отменили?

– Бал отменили не мы, а администрация, – отрезала Анафема, вытягивая из-под Заваркиной свои документы. – А кто сектанты-то?

– Яичкин ваш, – злорадствовала Заваркина. – Вы подоплеку его проекта дурацкого проверяли? Он же человеконенавистник! А «блэкберри» ваш? Экая вы модная!

Соня разволновалась. Ее телефон был в руках куда более ненадежных, чем культяпки Анафемы. Она тремя аккуратными шажочками придвинулась к дверце и прижалась всем телом к Кириллу. Дверца, на которой висело уже три человека, угрожающе скрипнула. Кирилл толкнул ее в бок. Соня приникла к щелочке и увидела, что Заваркина, сидящая на столе, смотрит прямо на нее.

– Она нас заметила, – прошептал Егор, подавшись всем телом назад.

– Я позову охрану, – рассвирепела Анафема. – Зовите охрану, – велела Заваркина, не отрывая взгляда от шкафа. – Я пока тут посижу.

В доказательство того, что добровольно не уйдет, Заваркина уселась поудобнее на восхитительном столе Анафемы.

– Ты – хулиганка!!! Как была, так и осталась! – крикнула Анафема, потрясая у лица Анфисы узловатым кулачком.

– Ага, – рассеянно согласилась та.

Завуч вылетела из кабинета, изрыгая проклятия в адрес Заваркиной и своего неудавшегося дня. Анфиса проводила ее взглядом, грациозно спрыгнула со стола и направилась к шкафу. Точнее, прямо в шкаф.

– А ну-ка, рыжий, подвинься, – велела она Егору. – О боже, как вы здесь поместились все?

– Может, нам стоит выйти? – сдавленно спросила Дженни, которая оказалась зажатой в дальнем углу шкафа.

– Не стоит, – Заваркина плотно прикрыла за собой дверь, и стало совсем темно, – отсюда до поста охраны триста восемьдесят шагов. Анафема в бешенстве передвигается со скоростью три шага в секунду. Так что сидите тихо, иначе окажется, что я зря выжила ее из кабинета.

Егор аккуратно, кончиками пальцев, провел по обнаженной Анфисиной руке. Она была в платье-мешке без рукавов и в замшевых босоножках на очень высоких каблуках. Ростом она сейчас была чуть ниже двухметрового Егора.

– Прекрати меня щупать, – одними губами сказала Заваркина.

Громко хлопнула дверь. Раздался раздраженный голос Анафемы и добродушное бурчание охранника.

– Я знаю Анфису, я ее сам пропустил, она шла к сыну.

– Ты ее пропустил, ты ее и выведешь! – взвизгнула Анафема. – Где она? Вот сейчас? Может, она украла что-нибудь!

– С сыном, наверное, – недоумевал охранник. – Почему вы так злитесь?

– Пойдем со мной! Ее надо разыскать, пока она сама что-нибудь… не разыскала!

– Финансовые злоупотребления, что ли, опять пытаются скрыть? – тихо спросила Заваркина сама у себя.

Стало тихо.

– Отдайте мой «блэкберри», – прошипела Соня.

– Так и знала, что он не ее, – тихо рассмеялась Заваркина и включила подсветку на Сонином телефоне.

Он осветил жутким синеватым светом нутро шкафа: обрадованную Соню, заинтересованного Кирилла, Егора, не сводящего с нее глаз, и Дженни, которая почти потеряла сознание от духоты.

– Ой, кудрявой совсем дурно, – заметила Анфиса. – Сейчас я вам покажу то, за чем сюда залезла. Посветите мне.

Егор принялся судорожно шарить по карманам, но Соня его опередила: ее телефон оказался у нее в руках. Заваркина пробралась к задней стенке шкафа и зачем-то пошарила по ее шершавой поверхности. Нащупав что-то, она достала откуда-то из складок платья старинный железный ключ.

– Что это? – поинтересовался Егор, заворожено следящий за ее движениями.

– Это ключ, – ответил за нее Кирилл нетерпеливо. – А это скважина! Ну же, открывайте! Что там? Бельевой шкаф Анафемы? Всегда мечтал подвесить ее замшелые панталоны на школьный флюгер.

– Какие замысловатые фантазии, – усмехнулась Заваркина. – Парни, помогите! Только тихо!

Последнее было сказано вовремя: Егор так лихо ломанулся ей помогать, что гардероб пошатнулся.

Заваркина при помощи Егора и к невероятному удивлению всех остальных отодвинула в сторону заднюю стенку. Пахнуло сыростью. За стенкой ничего не было. Вернее, была темная и гулкая пустота.

– Это что? – Кирилл сунул голову в образовавшийся проем.

Заваркина промолчала. Она сунула руку куда-то в темноту и достала фонарь, вроде того, с каким в средние века встречали гостей у ворот замка.

– Ух ты! Какой антураж! – восхитилась Соня.

– Это подсвечник из «Икеи», – улыбнулась Анфиса, – но выглядит и вправду хорошо.

Она достала из кармана чайную свечку, зажгла ее протянутой зажигалкой и вставила в подсвечник.

– Вы давайте так, попроще, телефонами.

– А там что? Вы там зомби на цепях держите? – спросил Кирилл.

– Зомби вы сможете увидеть лишь в конце путешествия. Зовите меня Асей и на «ты».

– С удовольствием, – бодро ответил Егор, забыв, что они сидят в шкафу и соблюдают конспирацию.

Заваркина с усмешкой оглянулась на него. Дженни тихонько фыркнула.

– Что? – спросил Егор.

Заваркина храбро ступила в темноту. Под ее ногами гулко ухнуло железо.

– Это лестница! – шепотом воскликнул Кирилл.

– Выбирайтесь все сюда, – велела Заваркина, – надо закрыть за собой дверь.

Девчонки с опаской ступили на площадку старинной винтовой лестницы. Она уходила на два этажа вверх и на два этажа вниз.

– Хорошо, что я в балетках, – проворчала Соня.

– Можно подумать, в Иосаафе разрешили каблуки по будням, – рассеянно парировала Заваркина, разглядывая что-то над своей головой. Она даже фонарь подняла повыше.

Когда парни вылезли и закрыли за собой заднюю стенку шкафа, на площадке стало тесно.

– Вверх, – скомандовала Заваркина, – смотрите под ноги.

Она принялась медленно подниматься, тихо ступая и не касаясь каблуками железных ступеней. Егор, шедший следом, любовался ее ногами и постоянно оступался.

– Осторожней! – пыхтел Кирилл. – Ты мне своими огромными ластами зубы выбьешь!

Они прошли два поворота лестницы, прежде чем достигли следующей площадки. Там, где на их этаже была толстая деревянная стенка, здесь прорисовывалась пыльная кирпичная кладка. Кирпич был современный.

– Прежний директор узнал об этой лестнице, – пояснила Заваркина, – и дал указание заложить проход. Проверить наличие других он не догадался.

– А где мы? – поинтересовалась Дженни.

– Это место видно с улицы? – подхватил Кирилл.

– Не видно. Это самый стык корпусов. Раньше эта лестница была снаружи старого здания. По ней можно подняться на чердак, – Заваркина показала рукой вверх и вниз, – а можно спуститься в подвал и оттуда выйти в парк. В ту часть, куда вам ходить запрещено.

– Нам везде можно, – самодовольно заявил Егор.

– Кроме недостроенного манежа, – буркнула Дженни.

Заваркина улыбнулась и мотнула головой наверх. Ребята пошли дальше. Еще два поворота, и процессия наконец уперлась в конечную цель. Ею оказалась низенькая дверца с огромным ржавым кольцом вместо ручки.

– Момент истины, – сказала Заваркина и с силой потянула за кольцо.

Ничего не произошло. Когда она опустила свой слабосильный фонарь пониже, ребята увидели большой и ржавый засов.

– Ну и какой дурак его закрыл? – спросила она и дернула засов вправо.

Раздался лязг, дверь накренилась, выскочила из петель и стала падать вперед. Егор и Кирилл подхватили ее.

– Вот почему ее закрыли, – догадался Кирилл, – она только на засове и держалась.

За дверью оказалось большое душное помещение, заполненное всякой всячиной. Один угол был доверху завален книжками, в другом пылился патефон. Чердак освещало большое полукруглое окно.

– Дамы и господа, посвящаю вас в одну из тайн школы святого Иосаафа, – пафосно сказала Заваркина, заходя в помещение и обводя его рукой, как свою собственность.

Ребята пролезли в низенькую дверцу (Егору для этого пришлось сложиться ровнехонько пополам) и рассредоточились. Кирилл кинулся разглядывать книги, Егор – патефон, а Дженни приглянулось старое пыльное кресло-качалка. Только Соня стояла посередине и улыбалась.

– Где мы?

– Это чердак, – Заваркина скинула какой-то хлам со старого кресла в стиле шестидесятых годов прошлого века, уселась в него и закурила. – Он идет над половиной помещений старого здания. Над остальными – система вентиляции.

– То есть за углом продолжение? – спросил Кирилл и, не дождавшись ответа, отправился туда.

– Знание о нем передают из поколения в поколение, но только несколько людей, учащихся в одно время, могут быть посвящены…

– И скольким людям еще можно сказать?

– Если честно, вас уже многовато, – усмехнулась Заваркина.

– А дым в кабинет не просочится? – обеспокоился вернувшийся Кирилл.

Заваркина отрицательно помотала головой и протянула ему пачку.

– С улицы этих окон не видно, – продолжила она, – если только издалека, с крыши какого-нибудь высокого здания. Но если кто-то приглядится и заметит вас этом окне, то подумает, что показалось. Вы можете выходить на крышу и загорать там голышом. Можете кидаться оттуда презервативами с водой. Или прыгать сами. В общем, делайте что хотите, только никому не рассказывайте ни о чердаке, ни о лестнице, ни о подвале. Другой выход на крышу – это спуститься с нового здания. Если вас там застукают – не убегайте через чердак. Всегда помните, чердак – это святое. О нем никто не должен знать. Пусть лучше думают, что вы подделали ключ от чердака нового здания или просочились через замочную скважину.

– Пусть меня лишаем поразит, если я кому-нибудь об этом ляпну, – Кирилл простодушно улыбался.

– Ты чего в крови? – спросила у него Заваркина озадаченно.

– Дикая кошка расцарапала, – Кирилл кивнул на Соньку, – в шкафу…

– Ммм, – протянула Заваркина, – страсть одолела? Где-то здесь была кровать…

Дженни вернулась из-за угла, озираясь со смесью восхищения и испуга.

– В книгах и сериалах, если герои находят чердак, то их всегда подстерегают неприятности, – сказала она.

– Уверяю вас, это совершенно безопасный чердак, – Заваркина сощурилась как кошка. – Опробован поколениями старшеклассников Иосаафа.

– А вы… ты зачем сюда пришла? – спросила Соня. – Кое-что забрать!

Заваркина встала и прошла в угол к огромному сундуку, обитому ржавым железом. Она не без труда откинула крышку, подняв облако пыли. Егор, заглянув внутрь, хлопнул себя по ляжкам и воскликнул, заикаясь:

– Ни х-хрена себе!