Читать книгу Глубоко под землей - Алена Воскресенская - Страница 4

Анна стояла во внутреннем дворике дворца, зябко кутаясь в теплый плащ от пронзительного ветра. С тоской она смотрела на маленький садик, занесенный снегом, на еле заметные цветочные кусты, которые они с королевой с такой любовью пестовали летом, когда выдавалась свободная минутка. В последний год Элеонор почти не наведывалась в их заветный уголок, а ведь когда она только приехала в Безымянное королевство, это место стало для новоиспеченных подруг главной отдушиной и предметом неустанной заботы, приносящим девушкам большую радость.

Анна подумала о том, что когда невеста короля появилась в Веенпарке, будущей королеве было столько же лет, сколько Анне сейчас. Неопытная во многих житейских вопросах, но умная и образованная чужестранка, тонко ценящая искусство и весьма способная к наукам, остро нуждалась в человеке, который мог бы стать ее проводником в незнакомом мире. И таким человеком стала она, одиннадцатилетняя девочка, которую так же, как и королеву, разлучили с любимой матерью и поместили в чуждую среду, хоть и из лучших побуждений.

Фрейлина о таком повороте в своей судьбе никогда не жалела. Напротив, ей открылись возможности, о которых в прошлой жизни нельзя было и мечтать. Сокровища королевской библиотеки, лучшие музыканты, поэты и живописцы, ученые и философы – все стало доступно скромной деревенской девчонке. Юная королева ввела моду на женскую образованность, на которую раньше было наложено табу в Безымянном королевстве, и Анна жадно пожинала плоды этого нововведения.

Но садик, милый маленький садик во внутреннем дворике всегда оставался тем крохотным островком, на котором подруги могли быть самими собой – молоденькими девушками со своими простыми человеческими радостями и огорчениями.

После долгой холодной зимы в Веенпарке Элеонор и Анна с нетерпением ожидали появления первых предвестников весны. Будь то крохотные белые колокольца подснежников, пронзительно-синие стаканчики пролески, желтые ключики примулы, затем буйно зараставшие буро-фиолетовыми кустиками яснотки, – девушки с радостью встречали их, ласково поглаживая нежными пальчиками хрупкие соцветия. За ними вслед вытягивались кудрявые малыши-мускарики и растрепанные гиацинты, стройным забором зеленели крепкие стебли нарциссов, горделиво подставлявших солнцу ярко-желтые головки.

Когда становилось совсем тепло, пестрым ковром разливались тюльпаны: алые, сливово-фиолетовые, белые с розовинкой и сливочно-желтые – любимцы королевы. Анне же милей всего были нежные ландыши, она не уставала наблюдать, как беззвучно колышутся их колокольчики под дуновением апрельских ветров. Душистым каскадом рассыпалась сирень, служившая живой изгородью, скрывавшей от любопытных глаз секретное пристанище подруг, плотным ковром стелился барвинок. Ну а чуть позже там, где когда-то грелись под весенним солнцем нарциссы, вспыхивали ярким пламенем роскошные пионы и рододендроны, ирисы и лилейники выбрасывали ввысь свои пахучие стрелы, завлекая в середину своего бесчисленного множества лепестков пчел и шмелей как будто со всего света. Нежным розовым цветом радовал глаз шиповник, пестрели неприхотливые виолы, разливали в вечернем воздухе томительный аромат петуньи.

Летом подруги приводили сюда и маленького инфанта. Мальчику становилось легче на свежем воздухе, среди красоты цветущего сада, подальше от сурового взгляда отца. Малыш, как и любящие его женщины, бережно ласкал крохотными пальчиками чашечки цветов. Ни одного лепестка, ни единого листочка не оборвал он напрасно, не тревожил ни паука, торопливо плетущего свою паутину, ни пестрых бабочек, на мгновение присаживающихся на душистый островок и тут же уносящихся дальше.

Летом всем было легче и свободнее дышать – в теплое время король частенько выезжал с визитами к своим вассалам. Но стоило подуть холодному осеннему ветру, как все возвращалось на круги своя. И последние цветы, астры и хризантемы, привносили привкус горечи в радостные прогулки по садику. Поздней осенью королева туда почти не ходила. Именно в ноябре у инфанта случился первый приступ, а два года спустя, день в день, родилась принцесса.

Вот и сейчас, на излете осени, Анна стояла во дворике одна, краем глаза наблюдая за синицами, которые слетелись на одинокий куст снежноягодника. Девушка слабо улыбнулась их веселому щебетанью, но мысли ее были заняты другим.

Она немного прошлась по тропинке, стараясь согреться ходьбой и вдруг среди припорошенной снегом травы заметила красноватое поблескивание. Девушка подошла ближе, сняла перчатку, рукой разгребла снег и глазам своим не поверила – в самом конце ноября расцвела малютка гвоздика-травянка. Анна не помнила, чтобы она или королева высаживали это растение. Находка так обрадовала фрейлину, что она сняла перчатку и прикоснулась тонкими пальчиками к полураскрывшимся бутонам, словно здороваясь.

– Как же тебя угораздило расцвести в такой холод? – ласково спросила она у цветка. – И что теперь с тобой делать?

– С кем ты разговариваешь, моя милая невеста? – вдруг услышала Анна за спиной знакомый голос и живо обернулась.

В садик вошел высокий молодой мужчина в гвардейской форме, прекрасно подчеркивающей его крепкую мускулистую фигуру. В ту же минуту неистовый ветер разорвал облака, и сквозь ноябрьскую хмурь неожиданно проглянуло солнце. Нестерпимо яркий луч, словно указующий перст, коснулся непокрытой головы мужчины, и его светлые волосы вспыхнули золотом, образовав ангельский нимб вокруг лица.

– Воин света! – обрадованно ахнула Анна и бросилась в раскрытые объятья. Гвардеец бережно, но крепко прижал девушку к груди и целомудренно поцеловал ее в лоб.

– Чем любуешься в этом унылом месте? – оглянулся вокруг мужчина.

– Вовсе оно не унылое, а наоборот, чудесное, – с улыбкой возразила девушка. – Вот погляди, – указала она на гвоздику-травянку. – Разве не чудо, что у такой крохи достало сил расцвести, несмотря на снег, стужу и неурочное время года? А, кроме того, я знаю, что глубоко под землей спрятана другая красота. Просто дремлет немного, – девушка склонила голову на плечо любимому. – Но пройдут морозы, выглянет весеннее солнышко, вот как сейчас, посмотри, – она весело указала ладошкой на ослепительный разрыв в серых тучах, – и все сокровища ринутся наружу, полные сил, надежды и намерения дарить счастье окружающим.

– Это ты мое чудо, приносящее счастье и радость, – еще раз нежно поцеловал в лоб девушку гвардеец. – Впрочем, и я жду – не дождусь весны, когда, наконец, смогу назвать тебя своей законной женой.

– И я, – доверчиво призналась Анна. – Чтобы не разлучаться больше никогда, правда?

– Правда, – подтвердил мужчина. – Но, насколько я понял из срочного сообщения его светлейшества, прежде нам предстоит непростое испытание?

– Это так, любимый, – серьезно сказала девушка. – Завтра же отправляемся в путь.

– Далеко? – улыбнулся гвардеец.

– Далеко, – кивнула Анна. – Но мы должны справиться, Ники. На кону жизнь инфанта и благополучие ее величества, – тихо прибавила она.

Улыбка слетела с лица мужчины.

– Тогда не будем терять ни минуты. Скажи только, куда надо ехать.

– В княжество Гармаж, – коротко ответила фрейлина. И то ли от того, что в этот миг солнце вновь скрылось за тучей, то ли от того, что гвардеец вдруг осознал всю сложность предстоящей миссии, тень набежала на его лицо. Он припал губами к озябшей, так и остававшейся без перчатки руке невесты.

– Какая ты отважная и сильная духом, Аннушка, – ласково проговорил он. – Ни капли сомнения не вижу я в твоем сердце, а ведь ты, верно, не понимаешь до конца, что нам предстоит совершить.

– Не понимаю, – признала девушка. – А если б понимала – все равно не отказалась бы. Нет мне другого пути, Ники. Королева с инфантом, ты да матушка с сестренкой и братишкой – вот единственные близкие мне люди на всем белом свете. Разве могу я предать хоть кого-то из вас, даже перед лицом явной опасности?

– Ну что ж, – ответил гвардеец. – Тогда сорви-ка мне, милая, тот чудесный цветок – на память о том, что даже в самой нежной крохе таятся недюжинные силы и вера в чудо.

Немного поколебавшись, девушка сорвала гвоздику и прикрепила к петлице гвардейской формы.

– Я жду тебя на рассвете. Отправляемся без лишнего шума.

Влюбленные распрощались, и Ники покинул садик.

Анна же, еще немного померзнув на ветру, мысленно попросила прощения у гвоздики и, напоследок окинув ласковым взглядом любимое место, отправилась во дворец.

Там она с удивлением обнаружила ужасную суматоху. Слуги носились как угорелые, громко стуча башмаками по мраморному полу, срывали чехлы с мебели, которая ранее, за ненадобностью, была прикрыта от пыли, зажигали свечи в многочисленных люстрах, разжигали камины. Отдуваясь на ходу, бежал на королевскую кухню повар, за которым устремилась стайка поварят. Дворец все наполнялся и наполнялся людьми, шумом и суетой, причины которой Анна никак не могла понять.

– Что случилось? – спросила она одну из служанок, еле успев ухватить ее за рукав.

– Его величество вернулся! – выпалила та и помчалась дальше.

– Как вернулся? – удивилась Анна и торопливо направилась в голубой кабинет к королеве. Не застав там Элеонор, она поспешила дальше, в личные покои подруги, и на этот раз не ошиблась. Королева, вся в слезах, переодевалась в парадное платье и, увидев фрейлину, воскликнула:

– Он уже здесь! И с этой женщиной!

– Ваше величество, будьте сильной! – призвала подругу Анна и, на ходу сбрасывая плащ, устремилась на помощь Элеонор. Та в отчаянии смотрела на себя в зеркало: платье плохо сидело на располневшей фигуре, отекшее и красное от слез лицо стало некрасивым, на распухшие пальцы не налезало ни одно кольцо. Вся надежда была только на прическу, но служанка никак не могла совладать с трясущимися пальцами, в который раз пытаясь сплести сетку из волос, но у нее ничего не выходило.

– Дай-ка я, – отстранила девушку Анна и сама взялась за волосы королевы. – Принеси мятного чая ее величеству.

Ловкие пальчики фрейлины уверенно справлялись с делом. От присутствия подруги королеве стало спокойнее.

– Да, ваше величество, возвращение короля застало нас врасплох, – признала очевидное Анна. – Но он прекрасно знает, как тяжело дается вам ваше деликатное положение и, несомненно, должен с пониманием отнестись к ситуации.

Служанка, отправленная за чаем, так и не сдвинулась с места, все мялась, словно не могла решиться на что-то.

– Что тебе, милая? – ласково спросила девушку Анна, в то время как королева обмахивалась кружевным платком, пытаясь совладать со своими чувствами.

– Ваше величество… – со смущением произнесла девушка. – Госпожа Анна…

– Говори, не бойся, – позволила ей продолжить королева.

– Кухарка, которой было велено накормить посланника, рассказала мне… – девушка замолчала, сконфузившись, но затем все же набралась духу и закончила: – Посланник признался ей, что ведунья, которая нынче прибывает с его величеством, дала ему денег, чтобы тот как можно дольше ехал во дворец с посланием от короля.

– Ах так… – лицо королевы вспыхнуло, и она задумалась.

– Ну, иди, милая, иди, – отправила девушку Анна, но не успела та покинуть королевские покои, как туда с поклоном зашел королевский слуга.

– Ваше величество, его величество ждет вас в малом тронном зале, – провозгласил юноша, – И его высочество принца Валентина тоже.

Элеонор в волнении прикусила пальцы, сжатые в кулак, и совсем не по-королевски быстро закивала головой. Слуга поспешил удалиться.

– Анна, что это? – слезы снова выступили на глазах королевы. – Я чувствую, что вся эта суматоха неспроста. И зачем ему понадобился Валентин?

– Не знаю, – покачала головой фрейлина. – Но согласна, что что-то здесь нечисто. Крепитесь, ваше величество. Я рядом, что бы ни случилось.

Анна торопливо закончила прическу и прикрепила небольшую корону поверх уложенных кос. Элеонор, поморщившись, встала, и вдвоем с Анной отправилась за сыном.

Дело принимало плохой оборот. Напуганный дворцовой суетой, инфант никак не хотел облачаться в парадный костюмчик, вырывался и кричал, несмотря на все увещания няни. Лишь увидев мать и любимицу Анну, он немного успокоился и позволил переменить хотя бы камзол и штаны.

– Идемте, Валентин, ваш отец-король ждет вас, – ласково позвала Элеонор, но мальчик, упрямо сложив ручонки на груди, стоял не двигаясь. – Ну же, сын мой, будьте послушным ребенком.

Лицо инфанта побагровело, точно он собирался заплакать, и королева не на шутку испугалась, что вот-вот случится приступ.

– Пойдем без него, будь что будет, – решила она, но Анна остановила подругу.

– Позвольте, я попробую, – сказала она и присела перед мальчиком. Глаза ребенка увлажнились, маленькая слезинка повисла на длинных ресницах.

– Ваше высочество, – тихонько начала Анна. – Мой принц! Я знаю, что вам не хочется уходить из вашей милой комнатки. Вам, должно быть, хочется и дальше играть в солдатиков здесь, у камина?

Мальчик кивнул.

– Ах, как я была бы рада составить вам компанию, – призналась Анна. – Но я должна сопровождать вашу матушку на очень важную встречу с вашим отцом. Признаться, мне даже немного страшно, – фрейлина сделала большие глаза, а инфант пристально посмотрел на нее. – Там, конечно, будет много людей, незнакомых мужчин и женщин, все будут смотреть на меня. Вот если бы кто-то добрый и смелый держал меня за руку в этот момент! – посетовала Анна, лукаво поглядывая на мальчика. – Тогда бы время пролетело незаметно, и вскоре я смогла бы вернуться в эту замечательную комнату играть в солдатиков.

Валентин разжал руки и посмотрел на свои ладошки.

– Ваше высочество, может, вы поможете мне? – с надеждой обратилась к нему флейлина. – Сможете держать меня за руку так крепко, как только получится, чтобы мне не было страшно?

Мальчик, насупившись, кивнул и протянул руку девушке. Королева с облегчением вздохнула.

– Ну что ж, мой дорогой, тогда пойдем скорее, – поторопила Элеонор сына, и вся процессия, наконец, потянулась в малый тронный зал.

Придворных, собравшихся по случаю возвращения правителя, было немного: близкий круг королевы да постоянная свита короля. Сам Феермант, немолодой, лысоватый, сутулый мужчина, облаченный в простой черный наряд, украшенный массивной золотой цепью, уже был порядком раздражен ожиданием. Едва королева вошла, он поприветствовал ее сухим кивком и нетерпеливо указал на кресло рядом с собой. Элеонор изо всех сил пыталась не показывать боли, которую причинял ей каждый торопливый шаг, почтительно поцеловала руку супруга и с тихим вздохом облегчения села рядом с королем. Следом подошли Анна и Валентин. Мальчик по заученной привычке клюнул носиком в кожаную перчатку отца и проворно уселся на низенькой табуретке у ног матери. Фрейлина заняла свое место за троном королевы.

– Зовите гостей, – распорядился король, и церемониймейстер, почтительно склонившись, дал знак открыть парадные двери.

Все присутствующие с любопытством уставились на входящих. Во взгляде Элеонор явственно читалось волнение, король тоже был изрядно напряжен. Когда гости поравнялись с первыми кавалерами и дамами, по залу пронесся вздох восхищения.

Вошедших было пятеро: трое мужчин и две женщины. Возглавляли эту небольшую процессию, как было понятно по их поразительному сходству, брат и сестра. Но если мужчину можно было назвать настоящим красавцем, то те же самые черты лица привносили во внешность женщины излишнюю резкость и даже в какой-то степени грубость. Орлиный нос придавал гостю гордый, аристократический вид, а на лице его сестры выглядел слишком крючковатым, едва ли не достававшим до узких губ. Высокие рельефные скулы, подчеркнутые легкой щетиной, смотрелись очень мужественно, в то время как чрезмерная впалость щек у женщины придавала ей изможденный вид. Темно-карие, почти черные глаза под широкими бровями делали взгляд пронзительным, только от мужского взора придворные дамы закраснелись, чувствуя, как взбудораженные сердечки оживленно погнали кровь по венам, а от взгляда женщины всем становилось не по себе, словно он обжигал кожу до кровавых отметин. Разной была и походка: мужчина шел легко, развернув широкие плечи, и, несмотря на невысокий рост, будто сверху поглядывал на присутствующих. Его спутница, напротив, сильно сутулилась, втянув тонкую шею в покатые плечи, и напряженно осматривалась, будто подкрадывалась к королевской чете.

Шедшие позади, очевидно, были слугами: двое почти одинаковых мускулистых мужчин в солдатской форме и при оружии и коренастая крепкая женщина со здоровенными ручищами и бессмысленным выражением на лице.

Наряд гостей был выполнен в очень ярких, контрастных цветах – узкие красные и синие полоски так часто чередовались друг с другом, что вскоре у всех присутствующих зарябило в глазах от этой пестроты.

– Ваше величество, – низким голосом произнесла шедшая впереди женщина, и прибывшие склонились в поклоне перед королевской четой.

Феермант сделал нетерпеливый жест рукой.

– Эту женщину зовут Очури, с ней ее брат Онур, – представил он гостей своей супруге. – Они прибыли помочь тебе и нашему сыну.

– И как же они намерены это делать? – с напряжением в голосе спросила королева.

– Позвольте мне осмотреть ваше величество, – попросила женщина, и король согласно кивнул.

– Как? Здесь? – возразила пораженная Элеонор.

– Не беспокойтесь, – усмехнулась Очури и приблизилась к королеве. – Мне нужно только прикоснуться.

Она протянула руки, увитые браслетами со множеством маленьких круглых зеркалец, от которых тут же разбежались солнечные зайчики. Маленький инфант, как завороженный, смотрел на игру световых бликов.

– Мой дорогой супруг, избавьте меня от этого прилюдного унижения, – дрожа от возмущения, тихо взмолилась Элеонор.

– Пусть посмотрит, – процедил сквозь зубы король, и Очури, не встретив возражений, прикоснулась к животу королевы.

Элеонор тут же почувствовала, как резкая боль пронзила ее тело, и не смогла сдержать стон. Чужачка нахмурилась, но рук не отняла, продолжая водить ими, словно поглаживала живот, а Элеонор корчилась от чудовищной боли, словно это были не руки, а два острых лезвия. Когда прикосновения стали совсем невыносимыми, она в отчаянии крикнула:

– Хватит!

От громкого возгласа матери Валентин соскочил с табуретки и накинулся на Очури, молотя ее маленькими кулачками.

– Прекрати! – со злостью скомандовал Феермант сыну, но тот словно не слышал отца и продолжал мутузить чужачку, а та с какой-то странной улыбкой наблюдала за малышом, даже не пытаясь отстраниться от его легоньких ударов.

Анна подбежала к инфанту, чтобы оттащить его от Очури, но не успела подхватить ребенка – он упал наземь и стал биться в конвульсиях. Девушка с ужасом поняла, что припадок начался прямо в тронном зале, на глазах у короля, гостей и всех придворных. Элеонор, как раненая птица, бросилась к сыну, обняла его и, как могла, прижала к себе. Пока королева и фрейлина пытались хоть как-то помочь малышу, Феермант холодными глазами отстраненно наблюдал за ними. Очури, в свою очередь, жадно следила за происходящим, стараясь не упустить ни одной детали. В ее любопытствующем взгляде не было ни капли сочувствия. Элеонор обливалась слезами, страдая от мучений сына. Придворные перешептывались, многие впервые видели припадок инфанта.

Вскоре все закончилось, но Элеонор, вцепившись в сына, оставалась на полу, продолжая тихонько плакать и не собираясь возвращаться на трон.

– Ваше величество, – умоляюще обратилась к королю Анна, – позвольте нам удалиться в покои инфанта.

Феермант молчал, словно не услышав обращения фрейлины. В зале воцарилась зловещая тишина, нарушаемая лишь еле слышными рыданиями королевы.

– Ребенку и ее величеству нужен отдых, – резко произнесла Очури. Король вздрогнул от ее слов, вышел из оцепенения и кивнул в знак согласия. – Эгейне проводит королеву, – распорядилась чужачка, словно все было давно согласовано между ней и Феермантом, и огромная мужеподобная женщина из ее сопровождения направилась к Элеонор. Обессилевшая от переживаний королева больше не нашла в себе сил сопротивляться и, когда Эгейне потянула ее вверх, чтобы помочь подняться, подчинилась ее воле, оперлась на нее и медленно направилась к выходу из зала.

– Я займусь инфантом, – Очури сделала несколько шагов к ребенку, но тут на ее пути возникла Анна.

– Нет, – решительно возразила фрейлина и преградила чужачке путь к Валентину. – Ваше величество, ребенку не нужны сейчас дополнительные испытания. Пусть наша гостья осмотрит принца завтра, когда он отдохнет. Сейчас ему нужна забота привычного человека.

Очури криво усмехнулась, но возражать не стала. Со странной, не присущей ему медлительностью, словно ожидая сначала реакции гостьи, Феермант сделал Анне знак удалиться. Она подхватила мальчика на руки и поспешила уйти, пока король не передумал.

Что происходило дальше в тронном зале, фрейлину не беспокоило, ее занимали совсем другие мысли. В том, что в визите чужаков скрывалось что-то неладное, было для Анны очевидным. Тревога за любимую подругу переполняла девушку, видеть ее мучения и не иметь возможности помочь было невыносимо.

С помощью няни Анна раздела маленького инфанта и уложила его в постель, ласково поглаживая по вспотевшей головке. Валентин был слаб, вяло попросил молока, а затем и вовсе уснул. Фрейлина немного посидела рядом с ним, затем поцеловала его в бледный лобик и, наказав няне не спускать с принца глаз, поспешила проведать подругу.

К ее огромному удивлению, в покои королевы ее не пустили – у дверей спальни стояли стражники, которые со смущением преградили вход и объяснили это тем, что король запретил пропускать кого-либо к Элеонор.

– Но я не кто-либо! – с возмущением возразила Анна. – Я фрейлина и подруга королевы, я должна убедиться, что с ее величеством все в порядке!

– Такова воля короля, госпожа Анна, вы уж не сердитесь, – развел руками один из стражников.

– Мне хотя бы взглянуть на нее, – тихо попросила девушка. В этот момент двери распахнулись, и из покоев вышла Эгейне.

– Королева отдыхает, – грубо сказала она Анне и остановилась в дверях, сложив ручищи на груди. Весь ее вид демонстрировал, что при необходимости она применит силу, лишь бы не пустить фрейлину к Элеонор.

– Я хочу знать, как она, – продолжала упорствовать Анна, но Эгейне лишь ухмыльнулась в ответ.

– Что ж… я все поняла, – фрейлина сжала кулаки и, развернувшись, поторопилась в свои комнаты. Лезть в драку с огромной бабой было бы глупостью. Поэтому оставалось только одно – собираться в путь, чтобы как можно скорее исполнить просьбу королевы.