Читать книгу Глубоко под землей - Алена Воскресенская - Страница 8

В гостиницу Анна, Никлаус и Онур ехали в полнейшем молчании. Девушка сильно устала, хоть и не хотела признаваться в этом, и мечтала только о том, чтобы лечь спать. Сил у нее ни на что больше не осталось, и она решила, что поутру найдется способ отделаться от нежелательного спутника.

Но утром ничего не вышло: на все расспросы и предложения Онур отвечал односложно, мол, он получил приказ короля сопровождать Анну и будет его исполнять, чего бы ему это ни стоило. Поэтому сразу после завтрака, пополнив запасы еды, путники отправились дальше на северо-запад.

Окружающая местность начала сильно меняться, становилась гористой, дорога заметно сузилась и устремилась под небольшим уклоном вверх, снег повсюду уже лежал ровным слоем. Голые и печальные ряды лиственных деревьев вскоре сменились угрюмыми, тянувшимися ввысь соснами и елями, стоявшими непроходимым частоколом на фоне пасмурного неба.

Людской поток, который нес путников к Ясной, после деревни стал редеть, а затем совсем прекратился, и путники перестали встречать людей на дороге. Короткий световой день усложнял путешествие: как только спускались сумерки, тропа становилась едва различимой среди густых деревьев. Приходилось спешиваться и идти очень медленно, держа лошадей под уздцы. Справа на дне обрыва зашумел бирюзовой ледяной водой горный поток, и путешественникам пришлось удвоить бдительность – в потемках можно было легко потерять дорогу и соскользнуть в пропасть.

Онур почти все время молчал, да и Анна с Ники не желали вступать с ним в беседу. Отчужденность и напряженность между путниками чувствовались все время, не сближала даже необходимость решать насущные проблемы: искать место для ночлега, разводить костер, готовить пищу. В тех местах, где ширина дороги позволяла ехать вдвоем, Анна и Никлаус изредка негромко переговаривались, но больше обменивались светлыми теплыми взглядами. Онур держался впереди, однако каждое движение своих спутников чувствовал, словно у него на затылке были глаза.

Впрочем, скоро волей – не волей всем троим пришлось вступить в беседу.

– Если судить по карте, – заметил Никлаус во время одной из коротких остановок для отдыха, – неподалеку должна быть деревня. Скоро будет темнеть, мы можем сделать небольшой крюк, чтобы попроситься там на ночлег, – он бросил озабоченный взгляд на Анну. Та ласково улыбнулась ему.

– Вторые сутки подряд нам не встречается ни души, – ответил на предложение Онур с такой интонацией, будто возражал.

– Места здесь дикие, – пожал плечами Ники. – Зима, вот и сидят по домам. Тем более, нам нужно воспользоваться этим шансом, следующий может нескоро подвернуться, – он ткнул пальцем в карту.

– Ни человека, ни зверя, ни птицы, – продолжал говорить Онур. – Ни огня, ни дыма. Словно все вымерли.

– Мы в горах и в лесу одновременно, – раздраженно произнес Никлаус. – Не думал, что мне придется указывать на очевидные факты, но здесь явно не стоило ожидать столпотворения, как в Веенпарке в ярмарочный день.

Онур промолчал, и тогда Ники взглянул на Анну.

– Я согласна поехать в деревню, – поддержала жениха девушка. – Нам не мешало бы пополнить запасы.

Тогда Онур молча схватил уздечку и повел коня влево, по едва заметному ответвлению от главной тропы, изрядно занесенному снегом. Не в первый раз Анна отметила про себя, что чужак предпочитает пеший ход верховой езде, даже в тех случаях, когда передвигаться верхом было бы проще. Но вскоре всем пришлось спешиться, поскольку по тропе, ведущей к деревне, стала совсем трудно ехать, как будто здесь не ходили не то, чтобы пару дней, а скорее пару месяцев.

– И вправду слишком тихо, – обернулась Анна к Никлаусу. – Даже вороньего карканья не слышно.

Тот лишь встревоженно вглядывался в карту, надеясь, что не допустил ошибки.

– Быть может, поворот не тот? – нехотя обратился он к Онуру. Чужак вместо ответа указал на дерево рядом: там были видны зарубки, явно сделанные топором.

– Я схожу вперед, разведаю дорогу. Отдохните пока, – обратился Онур в большей степени к Анне. Девушка с благодарностью сразу же присела на лежавшее вблизи бревно, вытянув уставшие ноги.

– Хочешь перекусить? – спросил ее Никлаус. Анна отрицательно помотала головой.

– Надо экономить. Вдруг до деревни не получится дойти. Что дальше? Дай взглянуть на карту, – попросила она жениха. Мужчина передал ей свиток, но пергамент скользнул по холодной коже перчаток и упал на землю рядом с бревном. Оба поспешили наклониться за картой и застыли, увидев страшную картину: Анна сидела вовсе не на бревне – это был почерневший и заледеневший труп мужчины, лежавшего ничком.

Девушка вскочила на ноги, едва сдерживая крик ужаса. В этот же момент вернулся Онур.

– Дальше хода нет, – быстро проговорил он. – Деревня совсем близко, но она мертва.

Увидев взгляды компаньонов, направленные на то, что казалось бревном, чужак лишь пожал плечами.

– Тут за поворотом, ближе к деревне таких тел полно, – признался Онур. – Я не стал заходить в дома, но трупы валяются повсюду. Ни дыма, ни собачьего лая. При этом я не увидел никаких следов сражения.

Вдвоем мужчины попытались перевернуть мертвеца, но тот как будто вмерз в землю. С большим усилием они, наконец, сдвинули тело, и на них жутким застывшим взглядом уставилось совершенно черное лицо.

– Я тоже не вижу отметин от ран, – согласился Никлаус. – И он не выглядит истощенным, значит, причина смерти вовсе не в голоде.

– Болезнь? – предположила Анна.

– Это единственное, что можно предположить, – озабоченно кивнул Никлаус. – В таком случае в деревню нам точно нельзя.

– Возвращаемся, – коротко скомандовал Онур, и путники печально побрели обратно.

– Я так и не успела посмотреть, что дальше по карте, – устало заметила Анна. – До Тарского канала далеко?

– Далеко, – приобнял ее за плечи Никлаус. – Мы даже не вышли на границу с Пейродом. Но пары дней должно хватить, чтобы добраться до пограничной заставы.

– Погода меняется, – не оборачиваясь, произнес Онур. – Не сегодня – завтра начнется снегопад. Нам придется переждать его в каком-нибудь поселении. Что еще есть поблизости, Никлаус?

Изучив карту, путники решили, что переночевать придется в лесу, но к концу следующего дня, если погода позволит, они должны выйти к другой деревне.

Ночью пошел снег. Анна никак не могла согреться, даже несмотря на костер, весело потрескивающий совсем рядом. Перед глазами все стояло черное страшное лицо, и, поскольку заснуть так и не удалось, девушка первая заметила снежинки, летевшие с черного неба и таявшие от огня.

Она растормошила Никлауса.

– Снегопад начался, – шепнула она. – Надо торопиться.

Едва тот протер заспанные глаза, как рядом беззвучно сел Онур. Его непокрытую черноволосую голову уже припорошило снегом.

– Зимой в такой путь отправляются только безумцы, – процедил он сквозь зубы.

– Так возвращайтесь в Веенпарк, – парировала Анна, едва удержавшись от того, чтобы не сообщить, по чьей милости она была вынуждена так спешно отправляться в трудное путешествие. Но Онур молча собрал немногочисленные вещи, зажег от костра самодельный факел, состоявший из палки с намотанной на нее промасленной тряпки, и пошел вперед по тропинке.

Погода постепенно ухудшалась, снегопад усиливался, почти ничего не было видно. Как Онур отыскивал дорогу, для Анны оставалось загадкой, поскольку даже тусклый свет его факела, грозивший погаснуть едва ли не каждую минуту, с трудом удавалось различать в кромешной тьме. С рассветом легче не стало. Посветлело, но ненамного, а снег прибавил. Мужчины шли, словно не чувствуя усталости, а вот девушка осознавала, что силы оставляют ее. Бессонная ночь, постоянный холод и тяжелый путь, и вот она уже не понимала, куда они идут, лишь механически делала шаг за шагом, но каждый новый давался ей с большим трудом. Никлаус, заметив, что девушка передвигается из последних сил, нашел крепкую ветку, очистил ее от сучьев и сделал для Анны трость. С опорой идти стало полегче, но девушка все равно чувствовала, что вот-вот упадет.

К счастью, они наконец вышли на основную тропу, где стало возможным хотя бы сесть верхом. Онур продолжал идти пешком, но Анна не раздумывая ни мгновения, забралась на коня, припала к его теплой шее и тут же погрузилась в дрему. Сквозь неглубокий сон она чувствовала, как холод змеится по ее ногам и рукам, от кистей и ступней ползет вверх, к самому сердцу, пробирается по кровеносным сосудам, наполняя каждую клеточку ледяной стужей. Руки одеревенели и едва удерживали уздечку. Анне казалось, что по спине от позвоночника тянутся морозные узоры, но не было сил сбросить с себя этот холод и дрему, и она продолжала свой странный путь во тьме, сквозь снегопад, путь, который, казалось, шел в никуда.

Погода стала еще хуже. Поднялся ветер и метался между стволами деревьев, смешивая снег с неба, ветвей, земли в одну сплошную белую массу, закрывающую все собой. Анна едва могла различить идущего впереди Онура, назад же и вовсе взглянуть не получилось: ветер бросил прямо в лицо горсть колючих льдинок. Конь остановился. Подошел Онур и громко предложил:

– Надо искать укрытие, дальше идти нельзя.

– Да, но где? – девушка беспомощно осмотрелась – вокруг был только снег. Чужак лишь кивнул и нырнул куда-то влево.

К Анне подошел спешившийся Никлаус и молча подал ей шерстяное одеяло, но девушка настолько замерзла и устала, что не смогла даже протянуть руку. Она вновь припала к шее коня и закрыла глаза.

Онур чудом нашел укрытие рядом, под огромной елью. Ее нижние ветви спускались наподобие шатра; накинув на них сверху несколько одеял и вытоптав снег, мужчины соорудили сносное пристанище. Пока Онур пытался развести костер, Ники бережно снял Анну с лошади, отнес ее в укрытие и осторожно уложил на ельник, накрытый одеялом. Еле справившись с костром – попробуй-ка отыскать в снегопад пригодные дрова, Онур устало сел рядом с Никлаусом и потребовал карту.

– Толку от нее нет, не видно кругом ничего, – пробурчал гвардеец, но карту дал. Чужак молча изучал свиток.

– До пограничной заставы недалеко, – с надеждой проговорил Ники. – Оттуда спустимся по реке к Тарскому каналу. Дальше… – он запнулся, не зная, нужно ли посвящать Онура в детали дальнейшего путешествия, но тот, казалось, не слушал гвардейца, размышляя о чем-то своем. Его красивое лицо выглядело отрешенным, в черных глазах плясали отблески костра. Он замер, задумавшись, и как будто находился далеко отсюда.

Никлаус не стал его тревожить, да и вообще разговаривать с чужаком ему не хотелось. Он испытывал к нему явно выраженную неприязнь, усилившуюся после инцидента в гостинице, и от души мечтал, чтобы Онур исчез так же внезапно, как и появился. Ему и путешествие было не в радость, лишь Анна, его любимая, нежная, тонкая Анна была движущей силой всей поездки, но мысленно он был совсем в другом месте – с однополчанами на южных рубежах, отражая набеги республиканцев, то тут, то там наносящих удары по приграничным территориям королевства. Он ждал, когда наступит весна, они с Анной, наконец, поженятся, и он уедет в расположение полка. Нынешнее путешествие в княжество гвардеец расценивал как трудновыполнимую прихоть королевы, позволяющую скоротать зимний простой.

Девушка спала. Никлаус смотрел на ее белокожее точеное личико и любовался. Его сердце стало принадлежать Анне с первого взгляда, когда она была еще совсем ребенком, а он – восторженным юнцом. С улыбкой вспоминал он то время, в которое они встретились, хотя оно было непростым: битва с северянами, гибель дяди, заменившего ему, Ники, родного отца, наконец, страшное наводнение, с последствиями которого королевство борется и поныне. Но Анна, его необычная, восхитительная Анна, стала его маячком во тьме прошлых лет.

Гвардеец прислонился к стволу ели и тоже погрузился в сон. Чужак же продолжал неподвижно сидеть перед костром.