Читать книгу Враг всегда остается врагом - Алина Кухтинова - Страница 11

Я сижу за второй партой и с нетерпением жду конца последней пары.

– Костя, ты готов отвечать на вопросы? – спрашивает Елизавета Викторовна.

– Частично.

– Что это значит? Просто ответ еще такой интересный. Частично.

– М-м-м, не уверен.

– А на какой странице вопросы?

– М-м-м.

Костя кладет телефон на стол, берет книгу и листает страницы.

– Все, Костя попался, – с улыбкой говорит Аня Голиней.

– Девочки, скажите кто-нибудь Косте на какой странице вопросы.

– Страница шестьдесят семь и шестьдесят восемь, – отвечает Катя.

Костя открывает нужную страницу в книге.

– Костя, у тебя есть камера в телефоне? – спрашивает преподавательница.

– М-м-м, конечно.

– На следующее занятие, чтобы пришел с книгой и ответами на вопросы!

– М-м-м.

Костя закрывает книгу и берет в руку телефон.

– В следующий раз мы проверим вопросы и начнем с тебя, Костя!

– Непременно.

– И не забудь взять в библиотеке книгу!

– Непременно.

Я поворачиваю голову и смотрю на Костю. Он с интересом смотрит на меня. Мы пристально смотрим друг другу в глаза.

«Он что-то думает обо мне, если бы я только знала что. Но, к сожалению, читать его мысли и мысли людей я еще не научилась, а хотелось бы».

Улыбаясь, я отвожу взгляд и склоняю голову набок.

«Может, я ему нравлюсь? Нет!».

Мой разум быстро отклоняет эту мысль. В голове начинает прокручиваться его дружба с Девьятовой.

Костя наблюдает за мной. Я отворачиваюсь и с задумчивостью смотрю в окно на улицу.

«Меня нет – это иллюзия. Боли нет – это иллюзия. Людей нет – это иллюзия. Улицы нет – это иллюзия. Вот подойду к Косте. Поцелую его. Он удивится, и я скажу: „Я тебя сейчас не целовала“. Это иллюзия».

Костя отводит взгляд и переключает внимание на телефон.

Опираясь руками на умывальник, я пристально смотрю на свое лицо в зеркале.

«МАНЬЯЧКА».

Слыша голос в голове, я еще ближе наклоняюсь к зеркалу и смотрю в глаза, большие черные глаза.

«Недооценивай меня, сука! Ты ведь даже не знаешь, кто я на самом деле. КТО ТЫ НА САМОМ ДЕЛЕ?».

Переключая все внимание на голос, я впадаю в забытье.

«Ты ненавидишь людей. Возможно, ты не будешь их убивать, но общаться с людьми ты не можешь. Ты им не веришь. Ты думаешь, что вокруг враги».

Я медленно поднимаю руки и хватаюсь за голову.

– Эти голоса.

«МАНЬЯЧКА, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ?».

Я опускаю руки и смотрю на себя в зеркале.

Звонок на пару. Начинается последняя пара реклама услуг, которую также преподает Елизавета Викторовна. Я сижу за последней партой и смотрю на преподавательницу. Она идет к столу.

– Ничего себе, это удивительно, Костя принес книгу! – говорит Елизавета Викторовна, смотря на него.

Улыбаясь, Костя поднимает руку с книгой.

– Костя, а ты ответил на вопросы?

– Да, – отвечает он.

– Какой ты молодец, что подготовился, – говорит преподавательница.

Елизавета Викторовна садится за стол и смотрит на Костю.

– Костя, сегодня мы вопросы проверять не будем, отложим на следующее занятие.

– Как жаль, – говорит он.

– Сегодняшнее наше занятие пройдет следующим образом. Первый час мы будем с вами заниматься по книжке. Так что молодец, Костя, что взял в библиотеке впервые за четыре года книжку, а на втором часе мы с вами поедем на экскурсию в «Кунсткамеру»…

Мы по очереди читаем в книжке примеры удачного позиционирования товара. Я с неохотой слежу глазами за текстом и жду звонка с пары. Мне не хочется читать вслух, потому что я ненавижу привлекать к себе внимание, неужели нельзя было сказать: «Читайте про себя, и мы обсудим».

– Алина, – говорит Елизавета Викторовна, – твоя очередь читать.

– Компания «Макинтош», выпустившая первый в мире персональный компьютер, в основу рекламных акций положен слоган: «Думай иначе!», «Думай не как все!»…

Понимая, что все иллюзорно и когда я умру, все закончится, абсолютно все. Я медленно и размеренно читаю текст, стараясь не спешить, как обычно, и не бояться, ведь когда я умру, все закончится.

Костя отводит от меня взгляд, пододвигается ближе к книге и следит за текстом, слушая мое чтение.

– На визуальном уровне идея реализовалась при помощи художественных фотоплакатов различного формата, на которых запечатлены признанные авторитеты в различных сферах науки и искусства. Эти люди как раз отличались тем, что «думали иначе». Благодаря этому они и стали лидерами общественного мнения. Были изображены: художник Пабло Пикассо, режиссер Альфред Хичкок, певец и композитор Джон Леннон, ученый Альберт Эйнштейн, политик Махатма Ганди и другие. Кроме того, компания стала позиционировать компьютер не как «железо», окрашенное в серый цвет, а разработала корпусы полупрозрачных мониторов и операционных блоков изящной формы.

– Спасибо, Алина, – говорит преподавательница. – Костя, продолжай читать дальше.

Я беру в руку телефон, снимаю блокировку и смотрю на время. До конца полупары еще полчаса. Я возвращаю телефон на стол и перевожу внимание на книгу.

«Из всех людей в толпе я вижу лишь его. Моя любовь. Моя жертва. Мой идеал».

Я иду позади всех и наблюдаю за ним. Мы заканчиваем просмотр первого этажа и идем к лифту.

– Я как-то раз застревала в этом лифте, – говорит преподавательница.

– Тогда давайте поднимемся по лестнице, – говорит Аня Голиней.

– Нет, его уже починили и он работает.

Елизавета Викторовна нажимает на кнопку вызова лифта.

«Отрубить голову Девьятовой и засунуть в банку».

Улыбаясь, я стою рядом с Костей и смотрю на уродцев в банках. Был бы у меня с собой фотоаппарат, я бы их сфотографировала. Интересно смотреть и изучать все живые существа, в том числе те, что жили раньше.

В комнате я сижу на подоконнике, смотрю в окно на вечернюю улицу и думаю о Косте.

– Как мне привлечь твое внимание, Костя?

В голове я слышу привычный голос. Этот голос мой единственный друг. Настоящий друг.

«Может тебе прийти в университет в белье, держа в руке автомат, тогда он обратит наконец-то на тебя внимание».

– Нет, я так не сделаю, может мне с ним поговорить?

«Попробуй. Если не боишься, конечно».

– Завтра я подойду к Косте и скажу ему, что он мне нравится. И если он скажет, что я ему не нравлюсь, то я достану из кармана нож и перережу ему горло.

«ДЕЙСТВУЙ».

Звонок на пару прозвенел двадцать минут назад, а Елизаветы Викторовны все еще нет.

– Костя, сходи, узнай, когда она придет? – говорит Алина Девьятова.

– Не, – говорит он, не отрываясь от телефона.

– Костя.

– Я не общительный.

– Ты единственный парень в группе, ты должен…

– Я никому ничего не должен! – резко отвечает он.

Я сижу на стуле и наблюдаю за Костей. Он сидит и что-то читает в телефоне, не обращая ни на кого внимания.

«Так, ты будешь с ним говорить или нет? Ты ведь знаешь, что не будешь жить вечно? СЕЙЧАС ИЛИ НИКОГДА».

В кабинет заходит опоздавшая преподавательница. Она подходит к столу и смотрит на Костю.

– Костя, ты почему в куртке? Немедленно пошел и сдал ее в гардероб!

Он кладет телефон на стол, встает со стула и подходит к двери.

«ИДИ И ПОГОВОРИ С НИМ!».

Он выходит из кабинета.

Я стою в коридоре неподалеку от кабинета и жду Костю.

Он идет к кабинету и задумчиво смотрит в сторону. Я подхожу к нему, но он отходит, не обращая на меня внимания.

– Постой, – говорю я.

Смотря на него, я останавливаюсь у стены. Костя поворачивается ко мне и с удивлением смотрит на меня.

– Что?

Он подходит ко мне.

– Надо поговорить, – говорю я, смотря ему в глаза.

– Зачем? – с удивлением спрашивает он.

– Ну, хочется поговорить с тобой или ты не хочешь, тогда я…

– Ты странная.

– Это плохо?

– Просто ты постоянно молчишь.

– Ты тоже не особо разговорчив.

– Я люблю говорить, но сюда в основном прихожу помолчать, потому что сильно устаю от постоянных разговоров.

– А я устаю от постоянной тишины, но не могу ее избежать.

– Все это странно. Давай поговорим потом?

– Ладно.

Я улыбаюсь. Костя с задумчивостью отворачивается и идет к кабинету. Но подойдя к двери останавливается. Он поворачивается и смотрит на меня.

«Я хочу быть с ним, но я не знаю, хочет ли он этого?».

Костя отворачивается, открывает дверь и заходит в кабинет.

Последней парой у нас фотография. Как обычно, занятие проходит в фотостудии. Я сижу на стуле и с грустью смотрю на Костю.

Я люблю фотографию, но у меня нет никакого желания фотографировать. Меня поглощает апатия.

Костя показывает преподавателю отснятые фотографии.

– Я давно занимаюсь фотографией. Я у друга брал широкоугольный объектив и снимал панораму Москвы, – говорит Костя.

«Люблю его и ненавижу одновременно. Хватит уже. Ты меня достала, Алина. Полюби кого-нибудь другого».

Одногруппницы снимают портреты друг друга, а я ничего не хочу делать. Не могу работать из-за того, что тут Костя. Он проблема для меня. Ничего не могу делать. Мне очень трудно сосредоточиться на фотографиях.

«Ему на тебя плевать. Почему ты думаешь о нем? Потому что мне на него не плевать».

Я встаю со стула и подхожу к столу, за которым сидит преподаватель, а рядом с ним Костя.

– Можно я пойду? – с ноткой усталости говорю я, смотря на преподавателя.

– Можно, но все это время вы просто просидели, за такую студию в час отдают десять тысяч, чтобы поснимать. А вы ходите бесплатно и не снимаете.

– Угу.

Костя задумчиво смотрит на меня.

– Костя, как мне ей помочь? – спрашивает преподаватель.

– Понятия не имею.

– Алина, в следующий раз приходите с заряженным фотоаппаратом, идеями и желанием снимать.

– Угу. До свидания.

Я отворачиваюсь и иду к двери.

Я иду по дороге из фотостудии и с увлечением пишу стих, ничего не замечая, кроме экрана телефона:

Неожиданно я резко падаю и ощущаю сильную боль в ноге. Я уже начинаю плакать, но быстро вспоминаю, что писала стих в телефоне и меня окутывает сильный страх. Но замечая, что я держу телефон в руке, успокаиваюсь. Телефон не разбился.

– Алина! – раздается взволнованный крик у меня за спиной.

Спокойно поворачивая голову в сторону крика, я вижу, как ко мне на помощь с беспокойством бегут одногруппницы – Аня Голиней и Катя Голдобина.

Аня подходит ко мне и протягивает руку.

– Алина! Аккуратней, давай руку!

Я беру ее за руку.

– Ты как? – спрашивает Катя.

– Я в порядке, но вот моя нога…

Аня помогает мне подняться. Я встаю и ощущаю сильную боль в ноге. Я делаю несколько шагов вперед и понимаю, что не могу наступать на левую ногу. Аня идет рядом со мной и отряхивает мою одежду.

– Все сломала, – с грустью говорю я.

Я останавливаюсь и смотрю на девочек.

– Нет, сломать не сломала, а вывихнула, да, – говорит Аня.

– Я очень часто так падала, но чтобы ходить больно – это первый раз.

– Позвони маме или папе, чтобы за тобой приехали, – говорит Катя.

– Нет, на меня наорут!

– Так ты же не виновата, а ты, вообще, далеко живешь? – спрашивает Катя.

– Да, дом недалеко от Питерлэнда.

– А ты, кажется, в телефон втыкала? – с улыбкой говорит Аня.

– Да, я писала стих.

– А ты сейчас на метро? – спрашивает Аня.

– Да, мне до «Черной речки» ехать…

– Поехали вместе мне как раз по пути.

– Я пойду, девочки, пока. Алиночка, аккуратней, – говорит Катя.

– Пока, – с улыбкой говорю я.

– Пока, – говорит Аня.

Катя отворачивается и уходит.

– Нога сильно болит?

– Да.

Аня берет меня за руку, и мы не спеша идем к метро.

Улыбаясь, я прощаюсь с Аней. Хромая на левую ногу, я выхожу из поезда на станции «Черная речка» и иду к скамейке. Я сажусь на скамейку, достаю из кармана куртки телефон и открываю заметки. Я дописываю стих:

Я встаю со скамейки, кладу телефон в карман и иду к эскалатору.

Наблюдая за жизнью людей, я выхожу из метро на улицу.

Не чувствуя боль в ноге, я останавливаюсь посередине тротуара и прыгаю, с каждым разом выше, сильнее, но нога не болит. Улыбаясь, я перестаю прыгать. Получается это просто растяжение.

«Аню и Катю я убивать не буду, они добры ко мне».

Я иду на остановку.

Я закрываю дверь комнаты, снимаю куртку и подхожу к кровати. Я кладу куртку на кровать и иду к столу.

«Почему мне нравится Костя?».

Я сажусь за стол, открываю ящик и достаю тетрадь с черной ручкой. Я кладу ручку на стол, открываю тетрадку и кладу ее на стол. Я с задумчивостью смотрю на пустой лист тетрадки. Я беру в руку ручку и пишу:

Почему мне нравится Костя? Как отключить функцию идиотки, которая автоматически включается, если он рядом?

ИЗУРОДУЙ НОЖОМ ЕГО МИЛОЕ ЛИЦО!

ЧТОБЫ НЕ БЫЛО КРАСИВЫХ ВОЛОС, КОТОРЫЕ ОН СЕКСУАЛЬНО УБИРАЕТ НАЗАД, СБРЕЙ ИХ!

ЧТОБЫ НЕ БЫЛО ДЛИННЫХ И ХУДЫХ НОГ, ОТРЕЖЬ ИХ!

ВЫКОЛИ ГЛАЗА, ЧТОБЫ ОН БОЛЬШЕ НЕ СМОТРЕЛ НА ТЕБЯ!

ВЫРВИ ЯЗЫК, ЧТОБЫ ОН НЕ СМОГ ГОВОРИТЬ УМНЫЕ СЛОВА!

А ЗАТЕМ ИЗУРОДУЙ ЕГО ТЕЛО И ВЫКИНЬ!

Я закрываю тетрадку. В голове слышится привычный голос.

«Применяй это лекарство ко всем врагам! Не позволяй ходячим трупам учить тебя жить, Аля!».

Улыбаясь, я возвращаю тетрадку с ручкой в ящик и закрываю его. Я встаю со стула, подхожу к кровати и беру куртку.

Я кладу куртку на стол, сажусь на стул и беру баночку красной акриловой краски. Я открываю краску, беру в руку кисточку и на рукаве аккуратно рисую символику анархии.

Я открываю дверь и захожу в кабинет. Преподавателя по фотографии зовут Сергей Васильевич. Он стоит напротив круглого стола, где все сидят, и рассказывает о том, как правильно снимать портрет. Хромая на левую ногу, я подхожу к столу и останавливаюсь, недалеко от преподавателя. Как обычно, я опоздала на пару.

– Съемка людей очень трудное занятие. И поэтому перед съемкой, фотограф должен тщательно изучить модель, расслабить, снять напряжение и постараться раскрыть личность и чувство, которое испытывает модель в момент съемки, – говорит преподаватель.

Все девочки с удивлением смотрят на рукав моей куртки.

– Ты видишь, у нее на куртке анархия?

– Да.

– Очень важна съемка глаз, так как глаза показывают больше, чем лицо. Глаза – это зеркало души человека, – говорит преподаватель.

– Алин, а почему ты не садишься? Вот ведь стул есть, – с улыбкой говорит Аня, показывая рукой в сторону стула.

Один стул стоит рядом с преподавателем и поэтому не понятно, будет ли Сергей Васильевич на нем сидеть или стул свободный.

– Я лучше постою, не хочу сидеть…

– А, ну ладно, но, если что, вот стул свободный.

– Нет, спасибо, я постою, – отвечаю я.

Костя с улыбкой смотрит на меня, а девочки снова обсуждают мою жизнь.

– Те, кто принес с собой фотоаппараты, будут сейчас снимать портреты на улице, а те, кто пришел без фотоаппаратов, пойдут домой! Будем снимать три портрета: по грудь, по пояс и по колено…

Я открываю дверь и выхожу из университета на улицу. Одногруппницы уходят по тротуару и о чем-то разговаривают. Замечая, что я тоже ухожу, Аня отходит от Маши и подходит ко мне.

– Алина, у тебя с собой фотоаппарат? – спрашивает Аня.

– Да.

– Тогда ты домой не идешь, а остаешься снимать. Это просто у нас нет фотоаппаратов, поэтому-то мы уходим.

– Но я не хочу снимать. У меня нет настроения.

– Что поделаешь, надо учиться. Так что ты не уходишь.

Тяжело вздыхая, я отвожу от нее взгляд.

– Давай, Алин, возвращайся. Кстати, как твоя нога?

– Болит. Мне ходить больно. Вчера не так сильно было больно, как сегодня. Я думала, что пройдет быстро, но все еще болит.

– Алин, когда ты куда-нибудь идешь, то лучше не отвлекайся на телефон, чтобы опять не упасть.

– Да, я уже поняла, писать что-нибудь по дороге мне нельзя.

Аня улыбается. Я отворачиваюсь и иду к скамейке.

Остаются снимать четыре человека: Катя и Карина, я и Костя. Это ужасно, потому что я не могу снимать. Он рядом.

«ТЫ ЗАБЫЛА ПРО ЛЕКАРСТВО? АЛИНА! УБЕЙ ЕГО!».

Я сажусь на скамейку. Костя стоит неподалеку от меня. Девочки подходят к преподавателю и о чем-то спрашивают его.

Я достаю из сумки фотоаппарат, снимаю крышку и одеваю на объектив бленду. Я кладу крышку в карман, закрываю сумку и надеваю на шею фотоаппарат.

– Снимайте, самое главное снимайте.

Ко мне подходит Сергей Васильевич.

– А почему вы не снимаете? – спрашивает преподаватель.

– Некого, – с ноткой печали говорю я.

– Как это некого? Вот, девочки снимают друг друга. Вот, Костя стоит, тоже ничего не делает, поснимайте его!

Костя поворачивается и смотрит на меня, слушая разговор.

– Он для вас все сделает. Даже гитару возьмет, если вы захотите. Только лишь бы вы снимали. Да, Костя? – говорит преподаватель.

Я смотрю на Костю. Он смотрит на меня и молчит.

– У вас остался последний год вместе и больше вы друг друга не увидите. Понимаете это? – спрашивает преподаватель.

– Да, будет очень хорошо! – с улыбкой отвечаю я.

– Я понимаю, что будет хорошо. Но для того, чтобы у вас осталась какая-то память, я говорю, чтобы вы не стеснялись снимать друг друга.

Костя отводит взгляд, садится рядом со мной на скамейку и переводит внимание на телефон.

– Алина, знаете, как я вас вижу?

Костя отводит взгляд от телефона и смотрит на преподавателя.

– М-м-м, нет.

– Вы носите почти всегда все черное, иногда разбавляете цвет одежды белым и красным. Еще у вас высокие ботинки, как у военных. Вы никогда не улыбаетесь. Постоянно молчите. Ничего не делаете. Алина, вы гот?

– Нет. Я – это я.

– Я вам постоянно говорю: «Снимайте». Но вы ничего не делаете. Алина, я даже иногда боюсь вам что-то говорить, потому что не знаю вашу реакцию. Вот какое у вас отчество?

– Игоревна.

– Мне кажется, если сейчас я вам скажу: «Алина Игоревна, снимайте». Вы меня ударите коленом между ног и скажите: «Какая я вам Игоревна?».

Я смеюсь. Костя подхватывает мой смех. Сергей Васильевич отворачивается и уходит.

Девочки заканчивают снимать портреты друг друга. Катя отходит от Карины и подходит ко мне.

– Как твоя нога, Алиночка? – спрашивает Катя.

– Все еще болит. Ходить больно.

– Как же ты так упала?

– Не знаю. Неудачница просто.

– Будешь меня снимать? – с улыбкой спрашивает Катя.

– Да, мне же тоже надо снимать.

– А я сейчас Карину снимала. Она меня тоже снимала. Мне не понравилось, как она меня сняла. Может, у тебя получится лучше.

– М-м-м, а сумку мне тут оставить?

Я встаю со скамейки и смотрю на сумку.

– Костя, ты посторожишь Алинину сумку?

– Конечно, – быстро отвечает он.

Я включаю фотоаппарат и иду за Катей. Она останавливается на траве и смотрит на меня.

– Куда мне встать?

– Не знаю. Встань куда-нибудь. Я тебя быстро сниму и все.

Катя отводит взгляд, подходит к дереву и облокачивается на него спиной.

Правильно кадрируя пространство в кадре, я быстро снимаю три портрета. Все это время, Катя с улыбкой позирует мне.

– Все. Я сняла.

– Так быстро, получилось? – спрашивает Катя.

– Да, я сняла, что нужно.

Я отворачиваюсь от нее и иду к преподавателю.

– Посмотрите, я сняла.

Я снимаю фотоаппарат с шеи и даю его преподавателю в руку. Сергей Васильевич просматривает портреты Кати, что я сняла.

– У вас не все фотографии в резкости.

– Но я же правильно сняла по планам…

– Я понимаю, но вы должны следить за тем, как она стоит, что она чувствует и правильно настраивать фокус.

– Я знаю.

– Вы хорошо знаете теорию, но нужна практика. Вот встаньте там, я вас сниму, и вы посмотрите, как надо правильно фотографировать.

Держа руки в карманах куртки, я отхожу в сторону и смотрю в объектив фотоаппарата. Сергей Васильевич вторым средним планом с нужного ракурса делает снимок, фокусируясь на глазах и красиво размывая фон.

– Теперь поверните голову и посмотрите на меня, вот так…

Сергей Васильевич крупным планом снимает мое лицо, фокусируясь на глазах.

– Так, теперь подойдите ко мне и посмотрите, как я вас снял.

Я подхожу к преподавателю, и он показывает отснятые фотографии.

– Вот так нужно снимать. Это я и это тоже я, да?

Улыбаясь, я смотрю на него.

– Видите, как я поймал ваше состояние, обратите внимание на глаза, так-то вы улыбаетесь, но в ваших глазах злость. Вот, держите фотоаппарат и снимайте. Всегда снимайте.

Я беру в руку фотоаппарат и иду к скамейке, на которой лежит моя сумка. Костя встает со скамейки и уходит на траву, где стоит Карина. Я сажусь на скамейку. Ко мне подходит Катя.

– Алиночка, можно я тебя поснимаю?

– Куда мне встать? – с улыбкой спрашиваю я.

Я иду по траве за Катей, а следом за нами идут Костя и Карина, все хотят меня фотографировать.

– Давай сюда, а нет лучше сюда, – говорит Катя.

– Нет, не нужно близко к дереву.

– Да, Кость? Тогда ты говори, а то я не знаю, как лучше.

– Не надо просто подходить близко к фону, пусть лучше встанет сюда.

– Поставьте ее уже куда-нибудь! – кричит Карина.

Я с усталостью отхожу в сторону и останавливаюсь, нога очень сильно болит. Из-за этого я скрещиваю ноги и опускаю руку с фотоаппаратом.

«Маме сказать, что у меня болит нога, не могу. Будет орать. Идти к врачу, мне лень. Когда же эта боль пройдет?».

– Вот, посмотрите, как она сейчас красиво стоит. Снимайте ее. Постарайтесь точно передать состояние, – говорит преподаватель.

Все подходят ко мне и снимают с разных ракурсов, разными планами. А я стою и с улыбкой смотрю на него.

Девочки перестают меня снимать и уходят. Я остаюсь наедине с Костей. Он все еще снимает меня. Я поворачиваю голову и смотрю в объектив его фотоаппарата.

– Нет, лучше поверни голову. Вот так. Да. Так лучше.

Костя продолжает фотографировать.

Звонит телефон. Костя опускает фотоаппарат и достает из кармана телефон. Он отходит в сторону и отвечает на звонок. Улыбаясь, я склоняю голову набок и наблюдаю за ним.

«СТРАННОЕ ЧУВСТВО. Я ХОЧУ ЕГО ОБНЯТЬ И КИНУТЬ В НЕГО ТОПОР. ЛЮБИТЬ И УБИВАТЬ».

Ко мне подходит Сергей Васильевич, я отвожу взгляд от Кости и смотрю на преподавателя.

– Почему вы опять не снимаете?

– Некого.

– Как это некого?

Костя кладет телефон в карман и подходит ко мне.

– Вот Костя, поснимайте его портрет.

Ничего не отвечая, я медленно опускаю голову.

– Костя, вы согласитесь побыть моделью для Алины?

– Нет!

– Алина, вы стали Костей?

– Нет.

– Тогда почему отвечаете за Костю?

«ПОТОМУ ЧТО НЕ ХОЧУ ЕГО ФОТОГРАФИРОВАТЬ».

Ничего не отвечая, я поднимаю голову и с безразличием смотрю на Костю.

– Ну, вообще-то, я не люблю сниматься, но думаю, что соглашусь.

– Тебе повезло, Алиночка! – говорит Катя.

Она с Кариной сидит на скамейке и наблюдает за нами.

– Костик же, вообще, не любит, когда его фотографируют, а тебе разрешил себя поснимать. Помню, когда мы снимали видео, надо было три человека, которые будут сниматься, а в команде было четыре. Аня попросила тебя, Костя, сняться, но ты отказал, как и всегда.

– Он еще так красиво отказал, – говорит Карина.

– Да? Не помню, что он говорил. Костя, помнишь, что ты сказал?

– Конечно.

– Скажи, – с улыбкой говорит Катя.

– Я лучше побуду оператором, понаблюдаю за процессом извне, но сниматься не буду. У меня лучше, получается, снимать, а не работать на камеру.

– Костя, почему ты сейчас согласился?

– Потому что я хочу, чтобы она работала. Я хочу, чтобы она развивалась. Хочу, чтобы она чего-нибудь добилась. Ведь я переживаю за нее.

Костя с улыбкой смотрит на меня.

– Алина, вы слышали Костю? – спрашивает преподаватель, наблюдая за моей холодной бесчувственностью.

– Да.

– Костя готов, так что начинайте работать!

– Только есть небольшая проблема, м-м-м, я скоро должен уходить, у меня дела, так что придется все делать быстро.

– Алина, вы готовы?

– Да, конечно же, она готова! – с улыбкой говорит Костя.

Я злюсь, но не показываю этого. Преподаватель уходит. Я с безразличием смотрю на Костю. Он смотрит на меня.

«КОСТЯ, Я МОГУ БЫТЬ ГОТОВОЙ ТОЛЬКО К ОДНОМУ – УБИТЬ ТЕБЯ».

– Давай, я тебе помогу, а то я действительно спешу.

– Я не так глупа, какой кажусь! – с оживлением говорю я.

– ДОКАЖИ МНЕ ЭТО.

Мы смотрим друг другу в глаза. В голове я слышу злой крик.

«Я НИЧЕГО НИКОМУ ДОКАЗЫВАТЬ НЕ БУДУ! ОСОБЕННО ТЕБЕ!».

Мне больше не страшно. Меня медленно поглощает безразличие. Не только к нему, но и ко всему, что сейчас происходит. Я отвожу взгляд и включаю фотоаппарат. Костя отходит в сторону и позирует. Я подхожу к нему и снимаю, с разных ракурсов, разными планами. По его лицу я замечаю, он рад наблюдать за тем, что я работаю. Но я старательно игнорирую все мысли о нем и сильно не вникаю в происходящее. Мысленно я представляю, как убиваю его, жестоко и беспощадно расчленяю его тело.

– Все, я сняла, спасибо.

Я с улыбкой смотрю на Костю.

– Надеюсь, у тебя получились отличные фотографии.

– Можешь в этом не сомневаться.

Улыбаясь, Костя отворачивается и идет к скамейке. Он подходит, берет со скамейки рюкзак и кладет в него фотоаппарат.

– Пока, Кость! – говорит Катя.

– Пока.

Костя надевает на плечи рюкзак и уходит.

Я отвожу взгляд, выключаю фотоаппарат и иду к девочкам. Они сидят на скамейке.

– У тебя получилось пофотографировать Костю? – спрашивает Катя.

– Да, все получилось, – с улыбкой отвечаю я.