Читать книгу Маленькие люди великой империи - Алина Сергеевна Ефремова - Страница 3

Дорогой мой читатель, наверное, спросит:

– Какого чёрта тут происходит?

История – та ещё продажная шлюха: никогда не знаешь, под кого она ляжет. Она любит запах свежих купюр и вкус крови, она благоволит смелым и отчаянным, но скидывает с пьедестала славы и власти тех, кто возомнил, что обладает ею. Она перемалывает кости в труху, разрушает империи и цивилизации, возводя на их месте новые. Что же человек? Человек – просто насекомое, которому либо не повезёт быть раздавленным, либо повезёт выжить в очередном её вираже.

Представьте себе огромную империю конца девятнадцатого века. Империю могущественную, архаичную: религиозные догмы, неограниченная власть монарха, престолонаследие, постоянные войны и завоевания, кастовая система, рабский труд людей на подчинённых территориях. Такой была Хазария до тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года.

Во главе империи стояла династия Яров – ханов Великой Хазарской империи. «Царям и знати не надо давать многообразных цветистых имен, как то делают другие народы, в особенности мусульмане. Тому, кто на царском троне сидит, один только титул приличествует – Хан или Каан. Братья же его и родичи пусть зовутся каждый своим первоначальным (личным) именем»5.

Яр – не то имя, не то фамилия, не то титул. Ханство передавалось по наследству. Каждый престолонаследник на церемонии коронации торжественно отказывался от имени, данного ему при рождении (имена новорождённых мальчиков в правящей династии отличались от простых хазарских имён, уходя своими корнями в древнее язычество: Всеслав, Светозар, Велестин, Ярополк, Мстислав и т. д.). Получал взамен имя Яр, что означало «наследник Солнца», и соответствующий порядковый номер: Хан Яр Десятый, Яр Одиннадцатый, Яр Двенадцатый (всё обязательно с большой буквы).

В Хазарии считалось, что Хан является избранником самого Солнца, власть – инструмент божьей воли, а наместники и ближайшие советники Хана – лучи Солнца. Религия официально называлась хазарским христианством, но исторически хазары долгое время были язычниками, вплоть до шестнадцатого века, потому верование их было скорее уникальной смесью христианства и язычества.

Бог в Хазарии по-прежнему неотделимо ассоциировался с небесным светилом; символом хазарской веры был Тенгри Хан – христианский крест с солнцем посередине, а национальные традиции чудесным образом вмещали в себя поклонение силам природы, почтение предков и рода, наряду с ортодоксальной верой в единого Бога и посланника-сына его на земле.

Центром хазарского богословия был догмат Троицы. В западном и восточном христианстве Троица символизировала три лика Бога: отец, сын и святой дух. В Хазарии же Бог был неукоснительно и неоспоримо един, однако существовало понятие Троицы как триединства духа: благая мысль, благое слово, благое дело – три ступени, необходимые для того, чтобы душа вернулась в Царство Божие. Цифра три, как священный символ, вообще встречалась довольно часто: три рождественских молитвы; три «святых правосудия» – судья, адвокат и прокурор; три столпа Хазарии – Хан, Ярпископ и народ – и прочее, прочее.

Рождество в Хазарии отмечалось в день зимнего солнцестояния, а вместо привычного для жителей европейских стран Санта-Клауса или Святого Николая, дети верили в Хаджибая Ферро – персонажа в алой одежде, подобной рясе священников, в алых перчатках и парчовых алых остроносых сапогах, с чёрным, вымазанным сажей лицом. Красная одежда символизировала кровь: жизнь человека, свет огня и солнце. Чёрное лицо – то ли потому что Хаджибай лез с подарками в дом через печную трубу, то ли потому что вернулся из мира мёртвых, чтобы объявить торжество возрождающейся природы. Ряженые персонажи поздравляли детей с праздником и вручали подарки от родителей или небольшие сувениры от Хана на улицах хазарских городов.

День летнего солнцестояния назывался «днём Тьмы», и отмечался так же, как и солнечные затмения, – эти дни были национальными выходными, в течение которых отменялась какая-либо деятельность. Закрывались все государственные учреждения, предприятия, банки, больницы, аптеки, людям запрещалось выходить из домов, сутки включать какие-либо искусственные источники освещения, даже свечи, слушать музыку и разговаривать. Так хазары скорбели об уходе Солнца со своей земли, отныне его будет всё меньше и меньше, и почитали тьму, которая возьмёт верх над светом в ближайшие полгода.

В дни затмений и день Тьмы граждане Хазарии держали строгий пост, принято было посвящать себя молитвам или хотя бы какому-то благостному делу: чтению, ручному труду, уборке дома. После заката разрешалось немного поесть и выпить воды, пообщаться с близкими, и только на следующий день страна оживала.

Дни весеннего и осеннего равноденствия были такими же значимыми для хазар праздниками. Весеннее равноденствие называлось Нарусвы (от пехл. Nog roz – «новый день») – праздник весны и начала посевов. Его отмечали в день, когда в хазарских степях из норы вылезал первый суслик.

В былые времена для этого выделялся специальный служащий из касты воинов, которого называли «стражем равноденствия», – молодой юноша, обязательно девственник, чистокровный хазарин, потомственный военный. Раз в год на данную должность избирался молодой человек из элитных отрядов хазарской армии. Он отправлялся со свитой и почестями в священное место, где посреди бескрайней степи рос раскидистый дуб, и там несколько недель сторожил первого суслика. После появления зверька из норы воина чествовали в Ханском дворце в Итиле, одаривали драгоценностями и мехами, на рассвете набивали на груди татуировку – распускающийся бутон степного дикого тюльпана, символа хазарской весны.

В современной Хазарии была выделена специальная заповедная зона, куда не пускали людей, всё с тем же многовековым дубом, непонятно откуда взявшимся на востоке страны. По весне суслика ждали сотни онлайн-камер и датчиков движения, его появление транслировалось по всем телеканалам, а должность стража равноденствия стала весьма номинальной. Мальчика назначали, но сидел он в Итиле в Ханском дворце в ожидании церемонии равноденствия.

Как только грызун вылезал на свет после спячки, мальчик просил ханскую аудиенцию, сообщал правителю новость (под прицелом сотен телекамер), и Хан объявлял подданным: «И сказал Святитель: Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встаёт ночью и днём; и как семя всходит и растёт, не знает он, ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Когда же созреет плод, немедленно посылает серп, потому что настала жатва. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий, и жнущий вместе радоваться будут, ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнёт6. Да здравствует великий праздник Нарусвы! Да здравствует Солнце! Да здравствует Хазария!»

Осеннее равноденствие было днём пожинания плодов, праздником плодородия и покоя души. Называлось оно Конэрусвы (Kohne roz – «старый день»). Хан обращался к подданным с такими же словами, что и в день Нарусвы, суслик уходил в спячку, провожал его всё тот же мальчик, но уже с татуировкой дубового листа на спине.

Дуб у хазар был священным деревом, считалось, что он обладает мистической силой, является вратами в потусторонний мир, куда попадает душа человека после смерти. Также он был символом доблести, мудрости, стойкости, но главное – дуб являлся символом самого Иисуса. Бог – царь царей, дуб – царь деревьев. Стойкость учения Господа в душе хазарина – дуб последним сбрасывает листву по осени.

Хазары верили, что крест, на котором был распят Иисус, был сделан из дуба, на праздник Конэрусвы рано утром, до рассвета, мужчины семьи уходили в лес, чтобы найти и сорвать веточку ещё зелёного дуба, принести её домой и поставить в воду. Ветка хранилась дома у алтарика до самого Рождества, а в рождественскую ночь торжественно сжигалась после трёх молитв. Считалось, что именно дубовые ветви были принесены пастухами отцу Иисуса, чтобы согреть холодную пещеру, где родился Господь.

Хазары были крайне религиозными людьми, даже фанатичными. После Хана главным органом власти был Великий Синод – собрание самых влиятельных представителей церкви со всех уголков Хазарии во главе с Ярпископом. Они обладали властью законодательной и судебной. Исполнительная власть возлагалась на касту воинов.

Кастовая система, сильно отличающая Хазарию от своих западных соседей, с течением истории претерпевала значительные изменения, но в целом не меняла своей сути. Ханы стояли вне кастовой системы, они были словно Солнце на небосводе, освещающее хазарские земли и всех подданных, поделённых на касты.

Первая по значимости каста называлась «Духовная» – к ней относились все священнослужители, главным органом в ней был Великий Синод. Преемственность в касте была наследственная. Родившийся в духовной касте ребёнок мог оставаться только в ней, но начинал служение церкви с низших ступеней. У каждого представителя духовной касты был шанс получить высший титул священнослужителя – Ярпископа, второго человека во всей империи. Духовная каста занималась изданием законов, нравственной жизнью общества, также все судьи, обвинители и защитники обвиняемого были по совместительству священниками того или иного порядка.

В новой истории вплоть до восемьсот пятьдесят седьмого года существовало целое церковное ведомство – Комиссия духовных столпов, через одобрение которой должны были пройти все продукты культуры и искусства, прежде чем выйти в свет. Перейти из духовной касты в любую другую было невозможно, но можно было «отказаться от сана». В данном случае единственное, чем мог заниматься человек, было земледелие, фермерство, нарекался он при этом «падшим священником».

Вторая по значимости каста – «Правящая»; в неё входили чиновники и номенклатурщики всех разрядов. В былые времена чины и звания госслужащих тоже передавались по наследству, в касту правящих невозможно было попасть, но уже к концу восемнадцатого века после значительных реформ Хана Тринадцатого Хазария отошла от столь строгих правил. Частью правящей касты мог стать любой желающий мужчина старше пятидесяти лет, имеющий не менее трёх детей, состоятельный и здоровый. Отбор в правящую касту производился низшими чинами Великого Синода. Дети и родственники представителей правящей касты имели право выбирать любую касту, кроме духовной.

Тогда же в результате либеральных реформ был создан первый парламент (избранная власть), который делился на две палаты: Сенат – избранные непосредственно Ханом и Ярпископом советники и министры; нижняя палата – Смрадная палата – наместники, выбранные народом строго в соответствии со своей кастой. Равное количество представителей каждой касты из каждого валаиета7 Хазарии. Правом голоса в народе обладали только почётные граждане – люди из касты сведущих (о ней чуть позже), непременно обладающие религиозным авторитетом, праведные семьянины, имевшие не менее одного совершеннолетнего сына, а также отличившиеся в своём труде во имя благополучия Хазарии.

Хазария того времени была патриархальной, закрытой и архаичной страной. Женщины не обладали правом голоса, не могли работать, но им разрешалось заниматься общественно важными делами: будь то организация приютов, больниц, миссионерство. Также могли получать образование, но общество относилось к этому отрицательно, считая основными задачами женщин – рождение детей, ведение домашней работы, помощь мужу. Венчались хазары рано, в основном по достижении половозрелого возраста, разводиться было нельзя по закону; единственное, что могло разлучить супругов, – это смерть.

В случае особо жестокого обращения мужа жена могла обратиться в городской суд Синода, там священники рассматривали обращение в соответствии с «нормами морали и этики», которые подразумевали, что в целом «показать женщине своё место» можно, но вот тяжкие телесные увечья – это большой грех.

С другой стороны, супружеская неверность считалась тяжким грехом как для жены, так и для мужа: пойманного на ней человека сажали голышом, задом наперёд на осла, привязывали к туловищу осла ноги и связывали за спиной руки, с позором проводили по городу. В этого человека разрешалось плевать, кидать камни; он мог лишиться своего положения в обществе, работы, титулов и заслуг. Однако тут стоит понимать, что мужья были единственными кормильцами в семье, и потеря их статуса для жены, особенно для возрастной жены, означала также потерю всего и для неё. Даже несмотря на то, что в подобных случаях все накопленные за время брака материальные блага делились поровну, редко когда женщины шли на последний шаг – обращение в суд по данному вопросу.

Следующая по иерархии – каста сведущих; именно её представители имели право голоса на выборах в Смрадную палату. В современном мире её всё чаще называют интеллектуальной кастой; в неё всегда входили люди, занимающиеся медициной, наукой и образованием. Представители этой касты находились на полном обеспечении государства, результат их деятельности, направленной на созидание, также принадлежал государству. Люди эти всегда были уважаемы в обществе, государство предоставляло им всё необходимое: хорошие дома (зачастую на центральных проспектах и площадях городов с правом владения на сто лет), продовольствие, квоты на отдых, длинные отпускные периоды и прочие социальные блага.

Из этой касты возможно было перейти в любую другую (получив соответствующее образование), кроме духовной, но мало кто соглашался. При переходе необходимо было вернуть всё имущество государству, разрешалось начать частное дело, обзавестись собственностью.

Следующая – каста воинов, самая закрытая каста Хазарии. К ней относились все представители армии и внутренних силовых структур. Та самая исполнительная власть Хазарии. Воины тоже были на полном обеспечении государства, однако, в отличие от касты сведущих, их жизни принадлежали государству, они не имели права на частную собственность, запрещены были частные инициативы (выйти из касты воинов можно было, лишь отдав свой долг государству – пройдя минимум одну полноценную войну или выиграв медаль на олимпиаде). В старину кастовость передавалась строго по наследству, но с течением времени к воинам имели возможность примкнуть представители рабочей и сведущей каст.

Дхарам – священный долг воина служить своей стране, что приходилось делать довольно часто, ибо Хазария всегда воевала с соседями или с другими империями, захватывала территории, постоянно стремясь к всепоглощающему расширению своих границ. Войны были за веру, за землю, за власть, за деньги, за право называться империей. «Отдам жизнь, сохранив честь!» – таков был девиз воинов, который подразумевал безусловную преданность родине и Хану.

Со временем кастовая система стала более свободная, разрешено было переходить из касты в касту, но вступление в ряды воинов подразумевало наистрожайший отбор: отменное здоровье, физическая сила, нравственность, бескомпромиссная вера в «Христа, посланника Солнца на земле», – только такой молодой человек мог стать воином. Уже в новейшее время представители именно этой касты становились профессиональными спортсменами. Одно оставалось неизменно – во все времена люди из этой касты пользовались неимоверным уважением (граничащим с определённым страхом) среди соотечественников.

Последняя каста – «Пахари». То были люди, занимающиеся физическим трудом. Ранее это были крестьяне и фермеры, потом – рабочие и мелкие торговцы. Самая многочисленная каста Хазарии, простой народ, живший, однако, далеко не всегда плохо и бедно. Пахари были владельцами своей земли, могли заниматься предпринимательством, а во времена активной индустриализации – расти в должностях, становиться управляющими предприятий.

Ввиду таких правил пахари никогда не были угнетаемым классом, да, зачастую они были наёмной рабочей силой – главной экономической силой Хазарии, её мотором. Да, они облагались налогами, много трудились, но жили для себя, не особо были скованы какими-либо правилами и религиозными догмами. Наверное, поэтому частенько случалось, что представители духовенства отказывались от своих санов, правительства – от чинов, сведущие – от знания и положения в обществе, воины – от почестей. Многие люди отказывались от всего, что имели, ради спокойной жизни на земле.

Межклассовые браки были разрешены всем, кроме духовной и правящей каст; в случае такого брака жена принимала касту мужа, как и их дети становились потомственными представителями касты отца.

Хазария была довольно закрытой страной, идеологически сильной. Хазары свято верили, что именно их устройство общества – самое правильное. «Власть – абсолютна, вера – непоколебима», – так говорила прабабушка Зорана, заставшая ещё ту самую Хазарскую империю до тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года. Что же принесла история в этом злополучном году?

Великая демократическая хазарская революция.

Как происходят революции? Где происходят революции? Достаточно ли недовольства народа для политических изменений? Способен ли народ мобилизоваться на борьбу с государственным строем? Помогают ли народу третьи лица, которым неугодно то или иное государство? Все эти вопросы историки оставляют без однозначных ответов.

Есть факты, есть домыслы. Факт в том, что основной костяк Хазарской империи составляли Хазария, Славия и Чернославия – западные соседи, присоединённые к ней в шестнадцатом и семнадцатом веках соответственно. Помимо этих трёх стран, было ещё множество других народов, захваченных хазарами и вошедших в состав империи, с течением времени утратившие свою идентичность: культуру, веру, языки. Славийцы и чернославы были близкими к хазарам народами, но более «западные» по своей ментальности.

На Хазарию огромное влияние оказало нашествие тюрко-османских племён, установивших свою власть над хазарами на два века (двенадцатый и тринадцатый века), в результате чего произошло большое смешение кровей. Типичный хазарин выглядел так: смуглая кожа, чёрные кучерявые волосы, карие глаза. Мало кто из чистокровных хазар имел светлые волосы, кожу и глаза, да и о «чистокровности» после двух веков рабства говорить было уже невозможно.

В Славии и Чернославии, напротив, люди в основном были светловолосые, голубоглазые. После вхождения в состав Хазарии официальным языком для всех был хазарский, но их родные наречия были более гармоничными, мелодичными, словно лишёнными примесей тюркских слов, которые портили мелодику языка.

Славия и Чернославия были регионами Великой империи, подчинялись власти Хана, их государственными гербами были: лунница у Славии и восьмиконечная звезда (образованная из двух сдвоенных крестов) у Чернославии. Жители Хазарской империи считали, что если Хазария – солнце, то Славия и Чернославия – его ближайшие соратники, луна и звёзды, оберегающие покой солнца в тёмные времена.

На территориях колоний введена была аналогичная кастовая система. Имперская история началась именно с присоединения западных богатых и плодородных земель Славии и Чернославии. Сама же Хазария была страной преимущественно северной, с тяжёлым климатом, в центре – горы и непроходимые леса, весь восток – бескрайние степи, переходящие в безжизненную пустыню, север – сковавшие всё вокруг льды.

Славия и Чернославия имели более мягкий климат, находились южнее, имели выходы к морям. После их присоединения Хазария стала не только морской державой (хазарские морские порты были важными точками в мировой торговле), но и главным производителем хлебных культур по всему миру, основным посредником между Востоком и Западом – именно через неё проходили самые важные торговые пути между Европой и Азией. Во времена индустриализации открылся ещё и тот факт, что сама Хазария – одна из богатейших стран по количеству природных ресурсов – металлов, угля и газа, что вывело империю на лидирующие позиции среди мировых экономик.

Итак, в имперскую историю Хазарии углубляться мы не станем, каждый желающий может почитать учебники, но стоит, наверное, объяснить, что случилось после тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года, а именно – как случилась Великая хазарская революция (не удивляйся, дорогой читатель, хазары всегда прибавляют приставку «великий» ко всему, что связано с Хазарией; гигантоманию они впитывают с молоком матери, именуя великим всё, с чем сталкиваются: свои города, свой автопром, свои вокзалы, порты, банки, улицы и леса).

Революция пришлась на эпоху активной индустриализации. Хазария на тот момент времени: занимает главенствующее положение в мировом сельском хозяйстве, в особенности в выращивании зерновых культур, страну именуют «хлебом мира» (за последние десятилетия площади посевов выросли более чем на тридцать процентов, зерно активно экспортировалось, урожайность только росла наряду со сбором зерна на душу населения). Прибавьте к этому большое население, земли, выходы к морям и океанам, ресурсы… Последние ханы империи – Хан Яр Четырнадцатый и Хан Яр Пятнадцатый – понимали, что времена меняются, мир охватывает промышленный переворот, аграрная Хазария может сильно отстать от западных держав. Более того, постоянные войны, в которых участвовала страна, зачастую становились для неё опасными авантюрами и только ослабляли экономику.

Так, за тридцать лет до революции был произведён ряд либеральных экономических реформ. Хазарская экономика, прежде более закрытая на импорт, занимающаяся только экспортом зерна и угля для паровозов, стала более открытой для иностранного капитала.

Реформы открыли страну для инвестиций зарубежного капитала в промышленном секторе, в том числе для участия иностранного капитала в государственно-образующих монополиях; были сокращены налоги, которыми облагалась в основном самая многочисленная рабочая каста пахарей; введена система свободной торговли и меры «необходимого форсирования развития» индустриализации: блокирован импорт, но поощрён экспорт отечественной продукции тяжёлой промышленности, дабы оградить хазарские предприятия от конкуренции до тех пор, пока они не догонят в развитии западные страны, – иностранный капитал мог участвовать в создании и развитии этого сектора, но Хазария не закупала ничего из тяжёлой промышленности у других стран. Также была проведена денежная реформа: национальная валюта – Великий шелег – начала выпускаться в золоте вместо меди и серебра, тем самым сделав его частью глобальной валютной системы индустриальных стран, основавшейся на золоте.

Государство поддерживало предпринимательскую инициативу рабочей касты, особенно в сфере тяжёлой промышленности, чтобы не только удовлетворить внутреннюю потребность рынка, но и создать конкурентноспособный сектор экономики. Также были увеличены инвестиции государственных денег в касту сведущих, учреждены особые премии за научные открытия, но в это же время ограничены расходы на духовную и воинскую касты, что вызвало немалое возмущение у последних. Именно в эпоху Великих реформ ослаблены были «кастовые барьеры» – разрешили межкастовые переходы и браки. В результате реформ национальный доход страны за девятнадцатое столетие увеличился в четыре раза и в три раза на душу населения.

Однако вместе с тем росло и количество недовольных новой системой.

В основном это были воины и духовенство, а также представители остальных каст из Славии и Чернославии, земли которых использовались как источники дешёвого сырья, а жители – в качестве дешёвой рабочей силы (то есть кормили метрополию, но сами жили намного тяжелее неё).

Тут важно отметить, что именно в Славии и Чернославии представителей воинской касты было больше, чем рабочей. И если до реформ воины, жившие на обеспечении государства, не уступали в качестве жизни западной буржуазии, то после большинство из них стало едва сводить концы с концами.

Хан Яр Пятнадцатый говорил:

– К чему нам эти бесконечные войны? К чему нам эта бесконечная череда смертей? Нам нужна сильная экономика, а не армия. Победив в войне экономической, ты сделаешь невозможной войну настоящую! Хазарское общество держится на двух столпах – религия и армия! Пришло время перемен, нам нужно равенство духовного и материального – это столпы интеллектуального познания и экономики!

Синод с каждым годом всё больше и больше терял свою власть. Многие представители духовной касты отказывались от своих чинов и уходили в промышленное земледелие и производство: доходы от этого рода деятельности стали превышать те, что могло предложить государство кастам, находящимся на его иждивении.

Яр Пятнадцатый также ввёл реформы, ограничивающие власть Синода, что возмутило Ярпископа и вызвало массовые протесты духовенства по всей стране. Дело чуть было не дошло до духовной революции, но закончилось всё тем, что Ярпископ Всеслав «скоропостижно скончался от сердечного приступа в своих покоях», и его место получил сын – Ярпископ Глубокослав: то ли значительно более покорный, то ли более прозорливый, понимающий, что времена меняются гораздо быстрее, чем могла бы естественно измениться хазарская церковь.

Рост недовольства среди воинов и духовенства; несогласные в фактических колониях Славии и Чернославии; боящиеся конкуренции западные империи, пришедшие к решению активно помочь несогласным в Хазарской империи, – в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году вспыхнула Великая хазарская демократическая революция.

Хан Яр Пятнадцатый и все его сыновья были убиты в своих собственных спальнях. Синод потерял власть – она оказалась в руках прозападного Сената. Славия и Чернославия получили независимость от Хазарской империи, утратившей своё величие и вынужденной заключить позорный для неё равноправный союз с бывшими колониями – Демократический народный союз стран Восточной Европы (ДНССВЕ).

Первый главный сенатор, Владимир Яснооков, этнический славиец, который в прежние времена был советником Хана и автором большинства либеральных реформ, получил звание президента, упразднил ханство и принцип престолонаследия. Правители, министры и местная власть начали избираться народом. Правом выбора стали обладать все подданные Хазарии по достижении двадцати лет. Была упразднена кастовая система, все люди стали равны. Синод лишили реальной власти, ввели налоги для всех церквей: акцизы, транспортный налог, НДФЛ и страховые взносы с зарплат сотрудников.

Владимир Яснооков стал не просто президентом, он был вождём демократической революции. При империи тяготевший к либерализации экономики, после революции он развернул её во всю силу, провёл огромный ряд ещё более кардинальных демократических реформ: «освобождение рынков», уменьшение влияния хазарской церкви, система выборов, независимость судебной системы – сменяемость и независимость судей, упразднение Хазарского национального банка, до этого времени находящегося в ведомстве Синода, и учреждение независимой банковской системы.

Спустя годы это привело к увеличению разрыва между богатыми и бедными. Революция пятьдесят седьмого года пришлась на период промышленной революции по всему миру, и целые отрасли оказались в руках частных лиц, как правило, иностранцев, которые буквально вгоняли людей в рабский труд. Введена была шестидневная рабочая неделя, упразднены и позже запрещены все церковные праздники. Проведена реформа по денационализации университетов и медицинских учреждений. Оказавшись в руках частного капитала, они стали недоступны для большинства граждан (до революции этой отраслью занималась каста сведущих). На образование выдавались кредиты, которые брали на себя семьи детей и подростков или сами дети, с обязательством выплатить в течение пятнадцати лет после окончания высшего или специального учебного учреждения. Женщинам пришлось больше работать, меньше проводить времени с детьми, рушился институт семьи и брака.

Создались банки и кредитные организации, которых раньше не существовало, что было бомбой замедленного действия для народа, никогда раньше не имевшего такой экономической свободы и не понимающего, как работают подобные системы. Помножить всё это на отсутствие каких-либо инструментов регулирования финансового сектора со стороны государства… В итоге Хазария получила печальный результат.

Банки и кредитные организации раздували пузыри, в которые попадались наивные жители; пузыри лопались – капиталисты оставались с чужим капиталом, а вкладчики и заёмщики с носом.

Сначала это были «ассоциации промышленников», где любой желающий мог стать дольщиком в промышленной компании. Государство вместе с банками активно продвигали и рекламировали такие инвестиции, уповая на быстрое развитие хазарских технологий, сами выступая и в роли основных инвесторов, и в роли кредиторов, выдающих простым гражданам займы на покупку акций.

К сожалению, производства развивались не так быстро, как цены на их акции, завышаемые фиктивно. Более того, хазарские компании не могли конкурировать с иностранными в условиях свободного рынка. Получался замкнутый круг: инвестиции в предприятия тяжёлой промышленности, железнодорожные и ресурсодобывающие компании, помноженные на акции, взятые гражданами в кредит.

К этому добавилось перепроизводство, последующая дефляция, высокие налоги, неспособность населения платить по кредитам. Итог был печален: в один день рынок обвалился, случился «первый великий крах хазарской экономики» (конечно же, он был «великим»), в результате которого миллионы хазар потеряли все свои сбережения, активы, работу, дома.

Потом был кризис «кредитно-сберегательных компаний» – крупные компании, выдававшие кредиты и ссуды на строительство домов и учреждение бизнеса, в которых пайщиком мог стать любой заёмщик: такой же надутый пузырь, лопнувший через полтора десятка лет. Потом был кризис шелега – результат отмены резерва валюты золотом и драгоценными металлами. Кризис информационных инвестиций, возникший в результате призыва банкиров инвестировать в новые компании информационных технологий, многие из которых не смогли реализовать свой потенциал на рынке.

Граждане Хазарии раз за разом становились заложниками собственной алчности и желания получить лёгкие деньги, жертвами банковской системы, которая безжалостно обкрадывала их до нитки. Да, финансовым компаниям и банкам назначались крупные штрафы, кто-то из реальных игроков даже садился в тюрьму… но попадали туда единицы, а штрафы накладывались в основном на юридических лиц, не на конкретных банкиров. Компании и банки объявляли банкротство, деньги крупных игроков прекрасно хранились в офшорах; как итог – капиталы оставались в кошельках капиталистов, многие из которых не были даже гражданами Хазарии и покидали страну при первой же возможности.

Славия и Чернославия стали не просто равными партнёрами, они потребовали выплату компенсаций за своё колониальное прошлое.

В первые годы казалось, что равенство людей растёт. Что отсутствие кастовости даст каждому жителю ДНССВЕ больше возможностей, что Союз станет единым организмом, который наконец задышит свободно. Что же получили люди на самом деле?

Конечно, вопрос сложный, о нём до сих пор спорят историки. Одни действительно говорят о «заговоре коллективного Запада», другие делают акцент на трудностях резкого перехода к либеральной экономике, третьи винят неэффективное управление во всех трёх странах. Как это всегда бывает, единой правды не существует, скорее истина где-то между.

Если смотреть только на Хазарию, то страна совершенно точно променяла свою автономность на гражданскую свободу. Большой вопрос, что важнее – сила и независимость системы или права и свободы каждого индивида в ней? Люди стали равны, но справедливо ли общество равенства? Обладали ли равными правами и свободами граждане Хазарии или все граждане ДНССВЕ? Были ли равны между собой люди ДНССВЕ и граждане западных стран? Считали ли западные государства равным себе этот Союз? Слишком много граней, слишком много углов.

Граждане ДНССВЕ оказались совершенно не готовы делать осознанный выбор. Они не понимали, как это – избранная власть? Да и могла ли она избираться в стране, где никто никогда ничего не выбирал, с самого рождения, веками и поколениями просто следуя по предначертанному пути? Запад диктовал свои правила, подчиняя экономику Союза, лоббировал выгодные ему законы, скупал ресурсы за копейки.

Простой люд Союза верил президентам. Сознание народа не могло столь стремительно поменяться, каждый новый правитель по-прежнему воспринимался как Хан, наместник божьей воли на земле. Тяжело было понять, что голос по радио или говорящая голова по телевидению – лишь ставленник банкиров, работающих в угоду их капиталам.

Если Хазарию раз за разом потрясали экономические кризисы, то в соседних союзных странах – Славии и Чернославии – дело доходило до голода, тотальной безработицы и ещё большего процветания криминальных структур. Западные капиталисты полностью контролировали всю промышленность союзных стран, покупая ресурсы и продукцию за копейки, чтобы поставлять её всему миру по тройной цене, вводя весь ДНССВЕ в тотальную зависимость от импорта (причём нередко импорта товаров, произведённых из собственного сырья).

ДНССВЕ лишь формально был объединением равноправных членов. Запад ставил нужных правителей в Хазарию, а хазарские президенты, в свою очередь, назначали в Славии и Чернославии уже своих ставленников, контролируя тем самым весь Союз, что, конечно же, приводило граждан Славии и Чернославии в бешенство.

В какой-то момент экономика ДНССВЕ оказалась на грани краха. Все значимые отрасли производства – промышленность, сельское хозяйство, транспорт, строительство, торговля, а также социальная сфера – здравоохранение, образование, наука и культура, технологии; сфера услуг и финансов, – всё это принадлежало иностранцам, зачастую огромным монополиям, конкурировать с которыми у небольших молодых местных предприятий не было возможности. Монополии постепенно захватили весь рынок, открывая на территории Союза предприятия, где была возможность платить людям нищенские зарплаты, не соблюдая при этом никакие нормы безопасности и трудового права. Работали все: женщины, дети, старики.

Валюта обесценилась, искусственно созданные экономические кризисы оставляли людей без крова и средств к существованию, молодёжь старалась уехать на заработки в другие страны. Многие женщины начали продавать свои тела, появились легальные бордели, Хазарию захлестнул опиумный бум. Править всем стал внекастовый частный капитал и финансовый сектор. Демография достигла минимума: пустые детские сады и переполненные дома заботы – государственные учреждения, куда дети сдавали своих пожилых родителей, так как ни их зарплаты, ни пенсии старшего поколения не хватало на элементарное покрытие базовых потребностей.

Дома заботы были одними из немногих государственных институций социальной поддержки, существовавших во всём ДНССВЕ. Было четыре вида таких домов: для пожилых, для инвалидов, для умалишённых и для детей-сирот. На них выделялся бюджет, который бесконечно разворовывался и едва доходил до учреждений. Холод, сырость, скудное питание, тараканы, крысы, протечки, потрескавшаяся краска – антураж типичного регионального дома заботы.

Армия стала наёмной и являлась чуть ли не единственным социальным лифтом для среднестатистического жителя ДНССВЕ. Таким образом, мужчины Союза были вовлечены в выгодные Западу войны на Востоке, в Африке и Азии. Они оставляли там своё здоровье и жизни только лишь бы прокормить семью. А вместе с жизнями оставался и никем неосвещенный вопрос – за кого и для чего мы постоянно воюем? Мировые лидеры именовали ДНССВЕ гордым званием «союзника», «партнёра», но ни о каком союзе и партнёрстве речи не шло, это был регион дешёвой рабочей силы и цены за душу населения, которую можно потратить во имя достижения ещё большего влияния и богатства представителей мировых элит.

Всё это, конечно, случилось не сразу, потребовались десятилетия. В обществе постепенно росло недовольство. Всё меньше веры было в идею равенства и братства. У людей не было ни денег, ни возможности их заработать, ни доступа к социальным благам: медицине и образованию.

* * *

На данном этапе мнения историков расходятся, одни утверждают, что стремительно развивающиеся на тот момент Китай и страны Ближнего Востока видели в Хазарии потенциального экспортёра сырья, которое до этого им приходилось закупать через западных посредников. Также они были заинтересованы в ослаблении Запада, и распад ДНССВЕ напрямую означал крах западного главенства в мире.

Другие историки большее внимание уделяют самим гражданам Славии, Чернославии и Хазарии, росту протестных настроений, образованию так называемого общества краснотысячников – основанной потомками духовной касты, но быстро набирающей популярность подпольной террористической организации, выступавшей за независимость Хазарии, в основу своей идеологии ставящей принципы хазарского христианства, национализма, кастовости и ханства.

С обширной агентской сетью по всей стране, с подпольными типографиями они оказали огромное влияние на умы молодёжи, родившейся в шестидесятых годах двадцатого века. Кто-то считал, что организация финансируется Китаем, кто-то говорил, что организация финансировалась из-за границы бывшими высокопоставленными чинами Великого Синода, которые спрятали деньги национального банка в ожидании лучших времён, – версий было много. Однако факт остаётся фактом: в ряды краснотысячников вступало всё больше и больше хазар и хазарок. Они поджигали, подрывали и разбивали витрины западных коммерческих организаций, особенно страдали банки; учреждали еврейские погромы; устраивали теракты в государственных ведомственных зданиях, захватывали иностранцев в заложники, в какой-то момент оказались совершенно не управляемыми.

Так, уже в конце двадцатого века, в тысяча девятьсот восемьдесят втором году, во всех трёх странах вспыхнули протестные акции за суверенитет Хазарии, Славии и Чернославии. В Хазарии разразилась настоящая революция. Сначала это были акции краснотысячников, потом их подхватили антиглобалистские и антикапиталистические студенческие протесты, их поддержала большая часть населения, требующая возвращения на независимый от кого-либо путь государственного развития.

Хазарское общество охватили прорелигиозные настроения, требования вернуть кастовую систему, вернуть власть Синоду (по мнению бастующих, именно религиозные догмы могли сдерживать алчность капиталистов и чиновников), установить главенство религиозного закона, социалистический строй, национализировать все крупные предприятия, занимающиеся добычей ресурсов: «Это наша общая земля, и всё её богатство принадлежит каждому из нас в равной степени!»

В Славии и Чернославии же люди требовали независимости не только от Запада, но и от Хазарии. Звучали националистические лозунги с требованиями обеспечить «независимым национальным государствам право на историческое самоопределение». Они получили то, что так хотели, став при этом некой буферной зоной между Востоком и Западом. Новые избранные народом правительства, национальные парламенты с разделением власти между прозападными и прохазарскими фракциями, система выборов, новые конституции. Однако осталась прежняя экономическая зависимость как от западных демократий, так и от религиозной социалистической Хазарии. Неизменными остались и привычные гербы лунницы и восьмиконечной звезды, которые укоризненно связывали прошлое с настоящим.

В Хазарии национализировали экономику, в том числе весь промышленный сектор, изгнаны были все иностранные компании, вернули дореволюционную систему – духовную, правящую, сведущую, воинскую и рабочую касты. В Хазарии был провозглашён новый строй – религиозный социализм с главным лозунгом: «всё что даёт земля Хазарская принадлежит хазарам!» И это была пленительная идея. Социальная справедливость, уверенность в завтрашнем дне, религиозная нравственность помноженные на равное распределение доходов от добычи ресурса и экспорта, осуществляемого государственными монополиями.

Люди говорили: «Сильный Восток – сильная Хазария!»; «Под Яром едины!»; «Сильная каста – независимая Хазария!», «Наконец наступила эра справедливости и спокойствия!» и т. д. Простые люди получили главное – надежду. Надежду на стабильность и развитие. На то, что можно будет спокойно растить своих детей, что образование, наука, медицина снова станут доступны, что они снова выйдут на передовую мировой экономики, как это было когда-то, когда деньги не правили всем и вся. Надеялись, что шелег снова станет сильной и независимой валютой, а спортивные достижения – предметом гордости для всех хазар. Что окрепнет армия, что быть причастным к касте воинов вновь будет почётным, как это было когда-то. Освобождение от капитализма казалось всем возможностью обращаться к более возвышенным материям. «Мы будем строить новое, уникальное общество!», «Беспрецедентный цивилизационный виток» – вещали краснотысячники с экранов телевизоров.

Люди верили и готовы были бороться за это. Люди вверили свои жизни Синоду с Ярпископом Добромиром (до революции носившим имя Калым Абырбаев), который на тот момент являлся ещё и главой общества краснотысячников.

И потекла история по совершенно иному руслу.