Читать книгу Миры никшчэра - Алиса Буйских - Страница 4

***

Ночь была тихая, звёздная и холодная, как всегда бывает в Конахте в это время года. Яркие искры блестели как россыпь драгоценных камней на угольно-чёрном небе. Все огни в поселении уже погасли, только в одном из домов трепетал бледный тоненький лучик, почти ничего не освещавший вокруг. Была очередь Кадмона находиться в дозоре; он уже обошёл весь оазис, кругом царила сонная вязкая тишина, изредка нарушаемая собачим перебрёхом. Да вот ещё Мармаш ибн Кахир не спит, как всегда читает по ночам. Кадмон остановился под его окном. Так и есть, тщедушный старик с костистым носом сгорбился над едва теплящейся лампой и, уткнувшись в громадную книгу, шевелил губами, что-то бормоча.

Кадмон посмотрел на него какое-то время, кивнул своим мыслям и пошёл дальше. Он решил, что сейчас сможет немного побыть в сторожевой будке у ворот поселения. Снаружи уже холодало, а там можно попить ароматного чая, а стража, что же, стража никуда не денется. Ночь обещала быть спокойной. Он поднялся в узкую, казалось, скособочившуюся набок караулку, притулившуюся к самой глинобитной стене, окружавшей оазис. Ещё раз осмотрел сверху всё вокруг и налил себе чаю в пиалу. Усевшись на толстое верблюжье одеяло, он только задумался о том, что будет завтра, как что-то изменившееся в окружающем мире заставило его насторожиться. Он поднялся и подошёл к бойнице, пытаясь понять, что не так.

Подул ветер, пальмы у источника закачались и зашелестели широкими листьями, роняя на землю перезревшие мясистые финики. На небе неизвестно откуда появились мрачные низкие, точно смазанные жиром тучи. Собаки, до этого изредка лениво перелаивающиеся между собой, смолкли все разом, будто поперхнувшись. Облака медленно и неспешно плыли по небу и гасили свет ярких звёзд, тьма, непроглядная и безмолвная, окутывала всё вокруг словно вязкий кисель. В небе над испуганным, сжавшимся в комок поселением будто по волшебству поднималась огромная кроваво-красная луна. Её свет был непривычный и чужой. Она висела очень низко, почти касаясь верхушек пальм, и казалась неправдоподобно большой. Вокруг стало светло почти как днём, только освещение это было будто заревом огромного пожара, и сам воздух стал пахнуть смрадом и горечью, как на пепелище.

Вода в источнике на краю посёлка парила, лёгкие струйки поднимались вверх, заметные в неестественном красном отблеске, идущем от огромного кровавого светила. Раскалённый воздух словно стекал вниз, выжигая и без того нагретую за день землю. Стояла, точно мёртвая, тишина, и вдруг в этом невероятном безмолвии стали раздаваться негромкие хлопки, казавшиеся от этого ещё неправдоподобнее. Это одна за другой вспыхивали и загорались хижины в поселении. Кадмон, будто очнувшись ото сна, рванулся к набату, но в этот момент такой же хлопок раздался ближе, прямо над ним. Пристройка караульной башни пошатнулась и медленно, неспешно стала оседать вниз, осыпаясь, словно состояла из одного песка. Кадмон оказался погребён под её тяжестью, он совершенно не мог пошевелиться, ему с трудом удавалось дышать. Он ещё мог видеть то, что происходило, но выбраться никак не получалось. В тишине раздались громкие крики, испуганные жители выбегали из горящих домов, ничего не понимая метались по неузнаваемому теперь поселению, бестолково суетились, бросаясь в разные стороны и ища укрытия.

«Красная луна! Луна – огромная как солнце! День красной луны!» – кричали они.

Огненные разноцветные молнии, скорее даже не молнии, а целые переливчатые столбы света разом ударили вниз. И те, в кого они попадали, тотчас замирали, а затем медленно оседали кучкой пепла на землю, на том месте какое-то время ещё висел их серый полупрозрачный силуэт, затем таял и он. Так продолжалось ещё долго. Всех жителей настигли ударяющие с неба радуги, и скоро весь оазис был выжжен и уничтожен. Воздух всё накалялся и накалялся, точно рядом была огромная плавильная печь.

Кадмону, и без того заваленному обломками, совсем нечем было дышать, и в какой-то момент он просто потерял сознание. Чем всё закончилось, он не видел, а самого его, полуживого, откопали люди, пришедшие с караваном на развалины, бывшие некогда оазисом Каср-аль-Рурк.