Читать книгу Он настоящий. Роман - Алиса Рофт - Страница 2

2010 год. Россия. Красноярский край

8.20 до полудня

Летнее сибирское утро на берегу реки в тех краях, где я выросла и беззаботно проводила время, в этот день было особенно солнечным. Сидя на траве, влажной от росы, прижимая колени к груди и всматриваясь вдаль, я мысленно прощалась. До боли знакомый, застывший в красоте природы вид казался по-новому захватывающим. Я наблюдала за медленным течением реки, по обрывистым берегам которой качался бескрайний хвойный лес. Он уходил за горизонт, и вершины многовековых деревьев смешивались, образуя зеленую линию границы, отделявшую землю от неба.

Я глубоко вдохнула прохладный, освежающе чистый воздух, пропитанный хвоей и слегка отдававший болотной сыростью, исходившей от растущих под берегом камышей. По ночам они превращались в импровизированную сцену для лягушек и кузнечиков, причем эти мелкие представители фауны пели настолько синхронно, громко и надоедливо, что хотелось достать ружье отца из кладовой и перестрелять их всех. Жаль только, стрелять я не умела.

– Анна, ну что, ты готова ехать? – робко поинтересовалась мама, стоя чуть поодаль и выжидая. Она отвлекла меня от созерцания красот природы, нарушив порядок прощания.

Моя мама со всеми добра, чрезмерно добра. Она прожила большую часть своей жизни в заботах о неверном муже и детях, нежели о себе самой. А детей у нее было двое, я и мой старший брат, который к моему отъезду уже успел обзавестись семьей во второй раз.

К слову, о брате. Когда я на него смотрела, в мою голову невольно закрадывалась мысль, что все должно сложиться наоборот: поменяться бы нам местами – и вот он, идеал брата и сестры. Брат слабохарактерный и сентиментальный – качества, больше присущие женщинам, – мной же двигало безумство, «относительный пофигизм» (не нужно путать с равнодушием), вечное стремление доказать правду в борьбе с несправедливостью и отстоять свою точку зрения, что обычно свойственно мужчинам с сильной волей. Правда, эти черты моего характера проявились лишь с достижением подросткового возраста, когда привычный мир перевернулся с ног на голову. Повзрослев, я позволяла себе высмеивать брата, забывая о том, что он старше и – как должно быть – умнее. Он не обижался и не дерзил, он вообще не умел дерзить.

Мама взяла меня за руку, и мы направились к шестой модели «Жигулей» белого цвета, припаркованной возле покосившейся ограды из штакетника.

Отец ждал нас в машине, основательно проверяя содержимое бардачка, не забыл ли чего. Отца, без сомнения, можно назвать «любителем забывать крайне нужные вещи». В каких облаках он витал, только ему самому и известно, как раз от него я неосознанно и переняла это качество.

В то утро я оглянулась напоследок на зеленые леса, раскинувшиеся на противоположном берегу реки, окинула взглядом полный воспоминаний старый деревянный дом с голубыми ставнями и остроконечной черепичной крышей и села в машину.

Примерно через шесть часов мы доедем до международного аэропорта Красноярска, откуда пассажирский «Боинг» увезет меня за тысячи километров от привычной жизни.

Знаю, мою маму тяготят столь долгие поездки. Она сидела на переднем сиденье и по дороге в аэропорт думала о том, как поскорее вернуться в свой цветущий сад-огород.

«Достаточно ли было того количества удобрения, что я насыпала на грядку с укропом?» – задавалась она вопросом мысленно. А позже вспомнила еще про морковку и редиску, прополку их тогда пришлось отложить.

Да, мне были известны ее мысли, как и мысли многих других людей, с которыми я общалась. Скоро я поведаю, каким образом мне это удавалось.

Когда закат оповещал ее о завершении работ на огороде, она шла в садик с кустами смородины, жимолости, крыжовника, облепихи (там произрастали еще какие-то многолетние кустарники, в точности не вспомню какие именно) и, собирая в большую железную кружку часть урожая, под лучами сибирского заката наслаждалась вкусом самостоятельно выращенных ягод.

Отец с нескрываемой гордостью не только думал, но и говорил про свой ночной улов, умолкая время от времени, представив – опять же, летая в только ему ведомых облаках, – каким он будет завтра.

– Ты видела, какого здорового осетра я поймал ночью? – спросил он, выруливая на скоростную трассу, минуя выезд из города, сильнее надавил на педаль газа, и улочки родного городка остались позади, сохранившись на долгие годы в памяти. – Я его засолил и кинул в холодильник, до завтра приготовится, и мы с мамой пробовать будем. А в Израиле-то таких осетров нет.

Он так отрыто и весело рассмеялся, но, как и в большинстве случаев, смех его мы с мамой не поддержали, оттого что, в принципе, ничего смешного в его словах и не было. Просто любит он смеяться по поводу и без (чаще без), напевая песни, бывает, смеется, произносит глупые тосты и смеется. Комментирует ведущего новостей и смеется. Смотрит, как герои боевиков избивают один другого до крови, которая каплями разлетается во все немыслимые стороны, – обязательно посмеется. Рассказывает одни и те же шутки – тут уже и так понятно, что он будет делать.

Я каждый раз удивлялась тому, когда он вдруг со всей несвойственной ему серьезностью, начав рассуждать, мог дать мне дельный жизненный совет. Но образ глупого весельчака ему импонировал куда больше. Ведь таким его любили все без исключения. Простодушный весельчак, как такого не любить.

А как же я? Провожая меня в другую страну, родители знали о моем намерении остаться на долгое время, а возможно, и навсегда, в том месте, о котором они и представления не имели, но все же – грядки и рыбалка, вот они, насущные их заботы. Я не сомневалась в правильности выбора, просто не ожидала, что мои самые близкие люди примут его так спокойно, будто я и не нужна им вовсе. В аэропорту они скажут несколько напутственных слов, а потом поспешат обратно в старенький домик на берегу реки, туда, где прошли многие годы, в родное, привычное и любимое место. Большая часть жизни для них прожита, долг выполнен, отец давно посадил не одно дерево, а мама родила и вырастила не одного ребенка. Вместе они сделали это или нет, уже не имеет значения. Главное, что все выполнено так, как положено, согласно общепринятым стандартам.

Уезжая в страну трех религий и четырех морей на другом краю света, столь далеком от нашего сибирского захолустья, я твердо решила начать все сначала. Сначала и с полной уверенностью в том, что все сложится наилучшим образом, потому как там я буду не одна.

Почему выбор пал именно на Израиль? Это государство открыло свои границы для всех потомков евреев, дав им возможность строить его и развивать, предоставив первоначальную материальную помощь. Чуть забегая вперед, скажу, что коренные израильтяне в большинстве своем и знать не знают о таком регионе России, во много раз превосходящем их страну по площади, как Сибирь. Они вообще считают, что Россия находится будто в другом мире, отделенная границей, за которой скрываются бедность, разруха, вечный мороз и невероятной красоты девушки, иногда встречающиеся им на улицах родной страны, вызывающие ассоциации, связанные с продажными девицами. Вот таков их стереотип.

Возвращаясь к повествованию о моей прошлой жизни, хотелось бы упомянуть период, когда понимание себя как личности, с твердой жизненной позицией, отсутствовало. Период, когда я считала себя хуже других, утопая в куче собственных комплексов. Окружающее казалось серым и унылым. Погода в Сибири большую часть дней в году и вправду мерзкая, особенно осенью и весной, когда деревья теряют свою листву или, наоборот, когда на их ветках набухают новые почки. Грязные мутные ручьи текут по кривым разломам асфальтированных дорог, заливая тротуары. Небо становится свинцовым и суровым. Люди, в большинстве своем, ходят с угрюмыми лицами, злятся, перепрыгивая и обходя лужи. Всю эту картину разбавляли красками лишь молодые девушки в модных ярких одеждах. Как цветные пятна на сером полотне холста. Эти юные красавицы всегда были веселы, они прогуливались под руку с подругами или приятелями. Как же мне в то время хотелось быть одной из них. Но слишком уж я была невзрачной, нерешительной и жалкой.

Я застряла в привычном монотонном ритме жизни, в старших классах на меня никто не обращал внимания, ходила по коридорам общеобразовательной и балетной школы как привидение, просто находилась там по надобности. Неизменно, от звонка до звонка. Училась тоже плохо и ничем не интересовалась, занятия балетом со временем забросила, хотя меня хватило на семь лет.

Здесь следует остановиться, не стоит более, как мне кажется, заострять внимание на этой никчемности. Ей самое место в забытом и когда-то существовавшем месте.

В небольшой комнате родительского бревенчатого домика, что считалась моей, стоял деревянный шкаф с зеркальными дверьми во весь рост. В один из привычно скучных дней, перед тем как лечь спать, я… (Буду иногда придавать этой букве «я» своего рода отстраненное и характеристическое значение.) Итак, «Анна невзрачность» в положенный час надела сшитую мамой пижаму. Задержавшись возле шкафа, начала пристально всматриваться в свое зеркальное отражение, увидела в нем неприметную девушку с длинными худыми руками и ногами, плоским телом, бесформенной копной темных волос и с хлопающими ресницами, что обрамляли зеленые глаза. В этой юной особе не было ничего примечательного, этакая безликая «серая мышка».

– Ну и что, не надоело тебе ходить по улицам и смешивать себя с серой массой людей? Попробуй сделать так, чтобы они оборачивались тебе вслед, улыбались при виде тебя, – услышала я отчетливо незнакомый голос молодого парня. Быстро обернувшись, я окинула взглядом свою комнату. Она была пуста, даже мухи или комара не нашлось, а они обычно залетают в открытую форточку. Зато дал о себе знать резкий холод – он пробежал по спине, проступил мелкими мурашками вдоль позвоночника и затем растекся по всему телу. Я застыла в оцепенении.

– Поверь, это не так сложно, – продолжил он говорить, голос уже исходил из-за спины. Чуть повернув голову, я покосилась в сторону исходящего звука, хотя было ожидаемо, что никого я там не обнаружу. – Не бойся меня, я здесь для того, чтобы помочь тебе. – Я попятилась назад и с ужасом опустилась на кровать. – У нас впереди еще много веселых и интересных дней. Ты поймешь, кто ты. Сможешь стать кем захочешь и какой захочешь, главное – доверься мне.

Вот так я впервые его услышала. Страх странным образом быстро пропал, и большую часть ночи я проговорила с новым знакомым, а в оставшиеся ее часы, когда уснула, он пришел в мой сон в образе юного темноволосого мальчишки, вместе мы катались на белых лошадях. Ему с легкостью удалось завоевать мое доверие и расположить к себе. Впоследствии я назвала его подобающе – «невидимый друг».

Спустя пару месяцев я шла по улице с гордо поднятой головой, ветер раздувал мои окрашенные в светлый тон волосы, на стройность моих длинных ног в обтягивающих джинсах обращали внимание даже девушки, незнакомые люди говорили комплименты. Мне доставляло нескрываемое удовольствие ловить на себе восхищенные взгляды мужчин. И теперь они оборачивались мне вслед.

На одной из школьных дискотек «Анна уже уверенная в себе» танцевала с самым симпатичным выпускником, похожим на смазливого актера Фредди Принца – младшего, кумира подростков начала двухтысячных. А выпускник не подозревал, что девушка, танцующая в данную минуту рядом с ним и прижимающаяся к нему в медленном танце, является той проходившей мимо «Анной серой мышкой», потому он ее и не замечал прежде.

В действительности этот парень был мне безразличен, как и все, кто был после него. Интересно стало жить по-новому. Я всего лишь следовала указаниям «невидимого друга», которому чудом удалось пробудить во мне уверенность. Он рассказывал много интересного, давал советы. Благодаря ему я смогла стать собой, ему удалось открыть ту тяжелую дверь, за которой ждали своего часа мои настоящие эмоции. «Анна впечатленная» смогла насладиться ранее неизвестным миром, безграничным и лишенным преград.

Вместе с «невидимым другом» каждое летнее утро я выходила на пробежку, проносилась по зеленым полям сквозь холодный поток ветра, чувствуя свободу, могла бежать без остановки, наслаждаясь свежестью леса. Иногда по вечерам мы брали лодку отца, плыли на середину реки (грести веслами, конечно же, приходилось мне, потому как мой «невидимый друг» был весь такой неосязаемый, бестелесный и несоприкосновенный с естественностью вещей) и ныряли с носа лодки. Я представляла его ныряющим в воду вместе со мной, будто он был темноволосым мальчишкой. Он пугал меня существованием речного чудовища, затаившегося на дне реки. Чудовище, которое поджидало подходящего момента, чтобы схватить за ноги и потащить в свои темные подводные владения. Мы нарекли его Бадди. «Анна уже смелая» ныряла на глубину реки в надежде его отыскать, но кроме рыб в мутной зеленоватой воде никого не находила.

Бывало, мы с «невидимым другом» сидели в лодке неподвижно. Подняв весла, всматривались в окружающие высокие пологие берега, окутанные вечерним заревом солнца. Представляли, что в тенистых чащах леса на просторах дикой природы живут жуткие твари.

– Прислушайся, и услышишь, как они там ходят, – говорил мне «невидимый друг».

Завороженная сказочным действием «Анна уже не скептик» вслушивалась, и когда вдруг из глубин леса раздавался треск сухих веток, а над кронами деревьев взлетали и рвали себе глотки криками птицы, – непроизвольно вздрагивала от страха. Причем каждый раз с любопытством ждала появления хоть одного из этих существ, представляя, как оно выйдет на берег, но никто так и не выходил.

Да, и еще: мы любили плавать на остров. Он находился там, за крутым поворотом реки, стоило лишь проплыть несколько метров. Искусственно созданный, сказать честно, не знаю зачем и кем, но он имел место быть. На его песчаном берегу в тени высоких кустов тальника мы мастерили фигуры из песка и представляли, что нас окружает море, бескрайнее соленое море, играющее волнами. Я быстро освоила ремесло лепки, особенно мне нравилось создавать фигуры русалок, потому что им можно было прилепить грудь любого размера, какого захочется, сделать ее идеально круглой. Признаюсь, мне и самой хотелось иметь такую. Через несколько лет, в Израиле, «такую» мне прилепит один известный пластический хирург.

Помимо занятий разного рода глупостями с «невидимым другом», были и другие, связанные с реальным персонажами мужского пола, близкими мне по возрасту. Я ходила на свидания, встречалась одновременно с несколькими парнями, заводила раз за разом новые знакомства, и меня забавляло это действо. Я проводила время с огромным удовольствием. Но как таковой влюбленности я ни к кому не испытывала. Ни один из ухажеров не был даже отражением человека, который, как я думала, станет единственным и будет особенным; именно в нем я начинала ощущать все большую потребность. В небольшом городке или лесах, прилегающих к нему, его точно не найти. Хотя почему я? Почему бы ему самому меня не найти? Так или иначе, уехать стоило по многим причинам. Вот и посмотрим, что же из этого всего получится.