Читать книгу Шишкин корень, или Нижегородская рапсодия - Алиса Стрельцова - Страница 5

После обеда мы отправились к Гришке – он решил меня переодеть, – потом на Покровку: там, как он выразился, в это время самый клев.

Оказалось, Гришка, как и я, жил на Звездинке. Я – на нечетной стороне улицы, в доме номер пять, многоэтажке с детской библиотекой прямо за домом чертежника, где когда-то работал Максим Горький, а если точнее, Алеша Пешков. Дом чертежника стоял на своем месте, а моего, естественно, еще и в помине не было. Гришка жил на другой стороне, ближе к пересечению Звездинки со Студеной. Его дом до нашего времени не сохранился, поэтому увидел я его впервые. Домик был маленький, бревенчатый, почерневший и слегка покосившийся.

Звездинка выглядела лысовато, хотя сквер уже был разбит. Тоненькие низкие деревья проглядывали сквозь опрятный забор из металлических решеток, ровные дорожки были посыпаны гравием. Вокруг сквера рядами стояли невысокие, не больше двух этажей, домики – деревянные, украшенные резными наличниками и замысловатыми узорами на крышах, кирпичные, крепкие и приземистые.

Гришка скрипнул калиткой и пропустил меня вперед. Махнув на пышный куст крыжовника у забора, коротко отчеканил: «Жди здесь» – и исчез. Я спрятался за куст.

Обозримая часть двора показалась мне неприбранной. Всюду валялась хозяйственная утварь, старая грязная обувь, вокруг деревянной бочки с водой бегали две тощие курицы, на кривом заборе сушился треснутый горшок, из-за угла дома выглядывали на удивление аккуратные грядки.

Внимательно рассмотреть двор я не успел. Зычный женский голос разрезал тишину: «Гришка, ирод окаянный! Чаво в шкапу забыл? Опять без дела шасташь – че те не работатца, дармоед?..»

Гришка выскочил из дома и, шмыгнув под куст, пристроился рядом со мной.

Прошипел в ухо:

– Пригни-ись…

Из дома выглянула рыхлая бесцветная женщина лет сорока с грязным полотенцем в руках, пошарила по двору рыбьими глазами и, не увидев беглеца, с грохотом захлопнула дверь.

Гришка, приложив палец к губам, кинул на траву одежду. Я переоделся в широкие штаны и свободную темно-синюю рубаху, подпоясал ее ремнем.

– На-ка вот! – Он с видом факира достал из-за спины и поставил передо мной пару прилично поношенных ботинок с круглыми носами и растрепанными шнурками.

Я почесал затылок. Если честно, надеть вместо любимых кроссовок пару старых башмаков – то еще удовольствие. К тому же в голове сразу зашевелились мамины поучения о негигиеничности ношения чужой обуви.

– Надевай, мне они уже все равно малы, не выкидывать же, – подбодрил меня Гришка. – Рубаху и штаны отдашь, когда на свои заработаешь, ботинки можешь оставить себе.

– Спасибо, всегда о таких мечтал, – съязвил я шепотом и, сморщившись, сунул ноги в ботинки.

Пока я их шнуровал, Гришка достал из кармана облупленную жестянку, зачерпнул из нее пальцем прозрачную вонючую жижу, растер в ладонях и залез липкими руками в мою шевелюру.

Я отпрыгнул в сторону как ошпаренный:

– Дурень, ты чего? Совсем обалдел?

– Не боись, это ж брильянтин, для образу. Для себя делал, от сердца отрываю.

Разделив мои волосы на две части, он с довольной улыбкой пригладил их на висках. Жутко представить, что из этого вышло! Я взлохматил пятерней слипшуюся массу, достал из рюкзака расческу и зачесал волосы назад, без пробора.

– С пробором не пойду! – сурово отчеканил я и косо посмотрел на приятеля.

Тот надулся.

Мы тихо выскользнули на улицу.

– Строгая у тебя мать, – пробурчал я, чтобы развеять нависшую, как тяжелая туча, тишину.

– Это тетка Глашка, отцова сестра. Чтоб ей пусто было. Матушка у меня тихая, она в приюте на Ильинке нянькой работает, сегодня в ночь дежурит, – деловито ответил Гришка.