Читать книгу На тропе Луны - Алла Вологжанина - Страница 12

Карина пинком отбросила очередной пакет с мусором и чуть не задохнулась от запаха тухлых овощей. Да уж, копаться в помойке с обострившимся за последнюю пару дней обонянием было крайне омерзительно. Да еще и холодно не на шутку.

Балансировать на краю контейнера, не наступая на мусор, было нелегко. Одна радость – почуяв волка, крысы разбежались кто куда.

Так, а что там у нас слева? Карина шагнула в сторону, где на каких-то обломках лежал синий пластиковый пакет. Под ногой предательски хрустнуло, она не удержала равновесие и рухнула прямо в холодную скользкую пакость, до половины – оказывается, до половины! – заполнившую контейнер. Вот где воняло по-настоящему!

Карина, не удержавшись, заревела от отвращения и, что греха таить, обиды на такую вселенскую несправедливость. А как хорошо начинался день…

Три дня – полнолуние – и пару дней подстраховки ни ее, ни Митьку в школу не пускали. Взрослые посовещались и решили, что пусть лучше дома сидят, чем вдруг не удержатся и превратятся в волков на глазах у одноклассников. Что касается Митьки, тут и правда всякое могло произойти. А вот Карина – спасибо тетушкиному воспитанию – прекрасно держала себя в руках, хотя и чувствовала себя еще более несуразной и несчастной, чем обычно.

Сегодня Лариса ушла чуть ли не на час раньше – к группе учеников надо было успеть до их рабочего дня. Это значило, что Карина могла вытащить трофейную лапу из морозилки – какое счастье, что тетка не признает заморозку и не покупает мясо про запас! – и заняться ее изучением. В огромной, мерзко посиневшей лапище с черными когтями было что-то донельзя знакомое. И в расположении пальцев, и в серой жесткой шерсти… Как будто взяли человеческую руку и волчью лапу, смешали, но не взбалтывали. Ни фига себе, вот это идея!

Карина бросилась наверх в свою комнату, где оставила телефон и, к счастью, не выключила комп. Даже под ее цыплячьим весом старая деревянная лестница заскрипела и застонала, обещая, что еще час такой жизни, и она развалится.

Митька ответил на ее звонок на первом же гудке.

– Митька!!! – заорала она, забыв даже поздороваться. – Помнишь, я на камеру снимала, когда ты превращался, ну?

– Э-э-э… да, а что? – ответил Митька.

– Перешли мне запись, быстро только.

– Ты там чего, от безделья совсем взбесилась? Что случилось?

– До меня, по ходу, дошло, что это за лапа такая, ну, которую Марк откусил. Она от какого-то волка не волка, а чего-то промежуточного между волком и человеком. Перешли мне запись, а? И сам давай двигай сюда.

– Да я встал только что, в школу собираюсь. Во, файл нашел. Лови.

Комп тихонько тренькнул, принимая пересылку.

На самом замедленном воспроизведении Карина увидела, как Митька уходит в переворот и начинает превращаться, как по телу словно волна пробегает – вытягиваются ноги, горбится спина, стремительно вырастает шерсть… Вот оно! Она нажала на паузу и всмотрелась в картинку – руки Митьки были точь-в-точь, как лежащая на столе конечность. Только шерсть на них была белая. Ну, с шерстью понятно. Митька родился в Вильнюсе. Все их легенды были связаны с «железными» волками, то есть белой масти.

Мужик из архива – ни то ни другое… В смысле шерсть-то у него серая, а сам он – ни волк, ни человек. От волнения Карина превратилась в волчонка и закружилась по комнате, сшибая стулья. Гонка за хвостом – не просто игра, это такой способ привести мозги в порядок.

Любой живой (и не только живой!) организм состоит из клеток. У живого организма они способны меняться, если изменяется окружающая среда, – отсюда всякий бред про мутантов. Но что, если это не совсем бред?.. Что, если они, Карина и Митька, превращаясь, запускают что-то похожее на мутацию? Дают команду своим клеткам замениться на другие?

А если, превращаясь обратно, очень-очень сконцентрироваться и не поддаваться кайфу, который получаешь от этой самой замены клеток… волевым усилием задержать процесс? Уж чего-чего, а удерживаться от превращений даже лунной ночью она умела – достаточно было вспомнить веревки на шее и лапах, которые порой применяли в воспитании и тетя, и мама. Итак, волю в кулак…

– Получилось, – не веря своим глазам, выдохнула девочка, глядя на свою правую руку…

Вернее, лапу – серую, шерстяную, с пальцами длиной с человеческие, но расположенными, как у волка, и с черными, словно лакированными, когтями. На безымянном пальце на когте трещина, да и шерсть на фаланге с проплешиной – это след от ссадины… Она посмотрела на вторую руку… да, в самом деле, руку… Она человек с волчьей лапой. Получилось. Вот это круто!

Дверь распахнулась, жалобно зазвенев закрашенным белой краской стеклом. На пороге стояла тетя Лариса (неужели что-то забыла и вернулась?). Черноволосая, красивая до невозможности и очень, очень сердитая.

– Что. Это. Такое? – ужасным голосом спросила она, держа лапу двумя пальцами на вытянутой руке, как дохлятину какую-то… Впрочем, это и была дохлятина.

От вида племянницы, безуспешно пытавшейся спрятать собственную волчью конечность за спину, она чуть в обморок не грохнулась.

– Ты что, совсем рехнулась?! Ты головой своей соображаешь, что ты творишь?! Что еще за превращалочки среди бела дня? А это?! Ты еще труп в дом притащи.

– Ларик, ну ты что, я… я же дома у себя…

– Рот не раскрывай, у себя дома она! Карина, ты добьешься, что я тебя снова на домашнее обучение переведу, и ты вообще из дома не выйдешь. Ты что, хочешь, чтобы тебя пристрелили, как зверюгу какую-нибудь? Еще раз увижу – привяжу опять. На сутки.

Вот уж это нечестно. При слове «привяжу» уголки рта у Карины сами собой поехали вниз и вбок, а в носу дико защипало. Это было больно, унизительно, совсем не обязательно да и бесполезно к тому же.

– Ну только не привязывай, я честно больше не буду превращаться, ну Ла-а-ар.

Ее самообладания хватало на то, чтобы удержаться от превращений, но не от слез, когда тетка в очередной раз смотрела на нее, как на гадость какую-то. Ее правая лапа моментально стала человеческой ручкой – тонкой, длиннопалой, сплошь покрытой веснушками.

– Ох, Карина, что же ты будешь делать, когда меня не станет… После того как отпразднуешь, конечно. Мы с тобой еще поговорим, где ты это взяла.

И тетушка вышла из комнаты, унося с собой трофей. «Когда меня не станет… отпразднуешь»… Ну зачем она так? Глотая слезы, Карина кинулась к окну – оно выходило не на участок, а на улицу. Лариса направилась к мусорным контейнерам, а затем дальше – к автобусной остановке.

Конечно, Карина тут же метнулась наружу, даже вместо нормальной куртки второпях схватила джинсовку…

И вот теперь замерзшая, в какой-то пакости перемазанная, злая и несчастная, Карина пыталась выбраться из мусорного контейнера. Да еще и плеер забыла дома, и в ушах не звучала музыка, которая помогала примириться с противной вонючей реальностью.

Куда Ларик умудрилась закинуть лапу? В этом контейнере ее явно нет. Значит, во втором или между ними попала. Карина кое-как оперлась о скользкий край бака, подпрыгнула, подтянулась и… чуть не повалилась обратно. Возле бака стоял незнакомый мальчишка ее лет или чуть постарше. У него была странная прическа – там коротко, тут длинно, там свисает, тут выбрито… Но все вместе это смотрелось очень стильно, да еще и белоснежная – то ли седая, то ли крашеная – прядь в черных волосах прямо на макушке. Мальчишка удивленно таращился на нее такими синими глазами, каких она в жизни не видела.

И при этом сама Карина выглядывала из вонючего мусорного бака.

– Блин… – только и смогла сказать она и, сорвавшись со скользкого края контейнера, опять повалилась внутрь.

Отлично! Весь вечер на арене веселый клоун Карина-помоечница… Может, если закрыть глаза и притвориться, что ее тут нет и не было, мальчишка куда-нибудь уйдет?

– Извини. – Синеглазый заглянул сверху в контейнер. Не сработало, не ушел! – Ну-ка, поберегись. – И с этими словами он опустил прямо рядом с девочкой увесистый пластиковый пакет. – Там ничего съедобного, – извиняющимся тоном торопливо продолжил он, – но, если хочешь, я сейчас сбегаю домой и что-нибудь принесу…

У Карины язык к небу прилип. Она почувствовала, что лицо заливает краска. В этот момент она готова была закопаться в вонючие отходы, в угол забиться, лишь бы никто ее не видел ни сейчас, ни желательно никогда в жизни. А мальчишка топтался возле контейнера, явно не зная, уйти ему или что-то предпринять.

– А ты… прямо тут живешь? – спросил он наконец.

Карина отмерла.

– Нет, я прямо вон там живу, – неопределенно махнула она рукой в сторону домов. – И есть я не хочу, спасибо. Лучше помоги вылезти, тут скользко, как на лягушке верхом.

Синеглазый почему-то облегченно вздохнул и улыбнулся.

– Ты сама, как лягушка, только грязная, – ответил он, но руку протянул. – Хватайся.

Карина уцепилась за его руку и, кое-как помогая себе ногами, все-таки вылезла наружу. Мальчишка посмотрел на измазанный рукав своей красивой темно-синей кожаной куртки и тихонько хмыкнул.

– Спасибо, – буркнула Карина, не зная, куда девать глаза.

И тут же увидела лапу, кое-как обмотанную старой газетой. Да уж, Ларик упаковкой не заморочилась. Лапа спокойненько торчала из свертка, лежащего между контейнерами. Бодрящее купание в мусоре было совершенно не нужным. Ну вот разве что с красивым мальчиком познакомилась, ах как романтично. Карина – позорница помоечная.

Она схватила сверток и рванула к дому, но удача опять была не на ее стороне, и девочка со всей дури врезалась в своего не успевшего отскочить спасителя. От неожиданности она застыла, не сообразив даже отцепиться от него. А ему, наверное, показалось, что она с ним обнимается… Вот уж точно, хоть вообще утопись со стыда.

– Эй, ты чего? – удивился он. – Девочка, у тебя что, проблемы какие-то? Родители-то твои где? Может, им позвонить?

Все-таки хорошо иногда казаться малявкой. В джинсовке и с растрепанной косой она и в самом деле чуть ли не третьеклашкой выглядит. А иначе ситуация была бы куда более стремной. Хотя Ермолаева или, например, Люсия – Митькина сестра – выглядели бы королевами даже с капустными листьями на ушах и в помидорных кляксах. Наверное.

Представив любую школьную красотку на своем месте, Карина не удержалась и хихикнула. Нет, им было бы даже хуже.

– Я просто вот это искала… это э-э-э… к хэллоуину. – Она потрясла свертком. К счастью, рука торчала совсем чуть-чуть. – Муляж, понимаешь? Крутой такой, что моя тетя с перепугу выкинула. Переделывать – убиться можно. Спасибо, в общем. Я в этой помойке чуть не околела.

– Ну, если все нормально, тогда пока, – отозвался спаситель. И неловко улыбнулся. – Мы вон там пока поживем. В гостинице как-то… как в мусорке этой.

«Вон там» было самым большим и роскошным на их улице (или даже во всем городе) коттеджем, впрочем давно пустующим.

– Типа в гости можно?

– Ну… помойся только.

Карина снова вспыхнула, но ответить не успела. Из ворот коттеджа выскочил тощий парень постарше, лет двадцати, с темными волосами до плеч. Он увидел их и замахал руками.

– Арно, ты куда пропал? – сердито крикнул он. – Я один всю эту свалку выкидывать не буду, не мечтай.

– Угу, иду, – отмахнулся синеглазый.

Арно, ну надо же.

– Это тебя так зовут? – удивилась она.

– Да, дедушка с фантазией. Назвал папу Арнольдом. А папа без фантазии, назвал меня как себя, – скороговоркой выпалил тот. – Ладно, я пошел, а то Дирке меня сожрет, если кину его одного наш новый дом расчищать. Пока.

– Пока.

Ее имени он, конечно, не спросил, ему, блин, наплевать. Хотя он вряд ли любитель потусоваться с мусорщиками. А местные «звезды» с ума сойдут – такой красивый мальчик, да еще живущий в классном доме…

Уходя, Карина, само собой, не видела, как парень по имени Дирке сверлил взглядом ее затылок. Он изо всех сил втягивал носом воздух с таким видом, словно у него вдруг обнаружили смертельную болезнь.

Арно хотел бочком проскочить мимо Дирке внутрь коттеджа, но тот резко вытянул руку поперек дверного проема. Арноха чуть не врезался в нее.

– Дирке, ты чего? – удивился он.

– Ты помнишь, зачем сюда приехал? – спросил отцовский ассистент, по-прежнему глядя туда, где скрылась девчонка.

– Найти пацана-оборотня. Что еще за проверочка ни с того ни с сего?

Арноха отступил на шаг. Дирке только хмыкнул и руку не убрал.

– Я тоже был влюблен когда-то, – ни с того ни с сего сообщил он. – И натворил паучертову уйму глупостей.

– Почему это «тоже»? Я-то вроде ни в кого не влюблен… Или ты про… с ума сошел? Мелочь какая-то рыжая.

Дирке снова резко втянул носом воздух. Холодный, пахнущий сыростью и гниющей листвой.

– Не мелочь… – буркнул он. – Та была не рыжая, а темная. Мне она тоже сначала казалась мелочью, а потом… Сказала «предавай», и я предал. Тех, кого обязан был защищать и охранять. Помнишь, про взрыв в лаборатории говорили? Она попросила, и я всех подставил. И если снова позовет – побегу к ней. Снова скажет «предавай», я предам. Не забывай, зачем ты здесь. Оборотня искать, тьфу. Ты вроде хотел у отца выспросить про маму свою. И про Киру. Понял?

Угу, понял, что Дирке конченый псих. Хотя… От него тянуло такой вселенской тоской, тощие плечи сутулились под невидимым, но таким тяжелым грузом, что Арнохе стало жаль этого странного «ассистента».

– Ладно тебе, – пробурчал он, – жизнь-то на этом не закончилась. Давай лучше пиццу закажем, что ли, – и добавил не раз слышанное от Киры: – Пока живой, все поправимо.