Читать книгу На тропе Луны - Алла Вологжанина - Страница 13

После волнующей встречи у мусорного бака Карина с удовольствием прогуляла бы школу, но сегодня у нее там было важное дело. Вторым и третьим уроками была алгебра, на которой планировалась большая, на оба часа, контрольная по пройденной теме. Это был Каринин заработок.

Между двумя уроками алгебры Карина, Митька и его младшая сестра Люся (Люсия, как она сама называла себя с детства) сидели на спортивной площадке за школой. Каринка держала клетчатый листок с ксерокопией второго варианта контрольной. Митька обеспечивал безопасность, а Люсия просто составляла компанию. Она была на год моложе Митьки, но училась с ними в одном классе. Беленькая, хорошенькая, как мультяшный ангелочек, Люсия казалась менее яркой и «звездной», чем Светка Ермолаева, но уж точно была первой красавицей.

Вот и подошедший к ним хулиган Серега Дергунков как-то сразу смутился, покраснел и даже вел себя вполне прилично. Вынул из кармана две мятые сторублевые бумажки. Наверное, недельные деньги на карманные расходы. А еще вероятнее, «отжатые» у малышни. Протянул Карине купюры.

– Оборзела, Кормильцева, – сквозь зубы протянул он, – в прошлый раз стописят было.

– Прошлый раз еще до каникул был, с тех пор мозги подорожали, – нимало не смутилась Карина. – Не хочешь платить, сам выкручивайся, делов-то.

Сам выкручиваться Серега не желал. Он покосился на Люсию, приосанился, даже «круто» сплюнул себе под ноги. Как первоклашка, в самом деле.

– Але, гараж? У тебя второй вариант? – Карина помахала листком перед его носом.

– А? Че? Второй…

Она отдала Сереге листок. Тот потоптался еще, хотел поговорить с Люсией, но то ли не решился при Митьке, то ли просто не решился и отвалил, унося с собой свою возможную четверку. Если списать получится.

Технология заработка собственным умом была отработана давно. На большие контрольные обычно давалось два урока. Правда, второй только наполовину, типа, чтобы переписать решение с черновика. За первый урок Карина решала оба варианта, потом на перемене неслась в ближайший магазин, благо он был совсем рядом, и делала штук двадцать ксерокопий. Сложно было только уговорить продавца использовать клетчатую бумагу вместо правильной копировальной, но и это удавалось. За остаток перемены желающие раскупали «черновики» и в результате получали приличные оценки. Конкуренции можно было не опасаться – за один урок никто не успевал решить оба варианта да еще и записать их более-менее читабельно.

– Тебе не стыдно так зарабатывать? – жмурясь на скупом осеннем солнце, поинтересовалась Люсия, которая в Карининой помощи не нуждалась.

– Не-а, ни разу, – ответила та. – У нас в классе мало того что тупари одни, так еще и недружные. На таких не стыдно и заработать.

– Почему это недружные? – удивилась Люсия.

– Хм, то есть почему тупари, ты и сама понимаешь? Вот смотри, в классе тридцать два человека, из них двадцать постоянно покупают контрольные. Платят, заметь, по двести рублей. Когда у меня Витасик Панаев самый первый контрошу купил, то он даже с лучшим другом не поделился, типа «я ж деньги заплатил». И никто ни с кем не делится, иначе не покупали бы столько. Значит, не друзья они, а фигня какая-то. А тупые, потому что могли бы договориться, скинуться и купить одну копию на всех. Потратили бы каждый по двадцатке плюс два рубля на ксерокс. Нет, Люськ, мне ни капельки не стыдно.

Люсия поморщилась, расправила щелчком оборку джинсовой юбки.

– А почему ты утром вся зареванная была?

– Точно, Каринк, что случилось? – поддержал сестру Митька.

– Да Ларик опять… Хотя я и сама хороша… – И Карина рассказала друзьям об утренней ссоре и выброшенной лапе, правда, про поход на мусорку и встречу с прекрасным рыцарем умолчала.

– Представляю, как ты ее ненавидишь! – с жаром выпалила Люсия, когда Каринка закончила рассказ. – Твоя тетка чокнутая просто.

– Люсь, ты что, сама чокнутая? – опешила девочка. – Как это, Ларку ненавидеть? У меня нет больше никого, как мне жить тогда?

– Подумаешь, у меня кроме родителей тоже никого, а я их ненавижу, – с пафосом выдала подруга.

И тут же получила от старшего брата по затылку.

– Ты фильтруй немного то, что вслух говоришь, – спокойно заметил он. – Во-первых, у тебя есть я. И бабушка, хоть и в Литве. А во-вторых, еще раз про родителей такое услышу, так тебя разукрашу, сама себя не узнаешь. Она за нас двоих подростковым кретинизмом страдает, – бросил он Карине.

Люсия даже на ноги вскочила.

– Ты мне угрожаешь, что ли? – высокомерно, хоть и дрогнувшим голосом спросила она. – Смотри, пожалеешь. Вы все пожалеете. Я еще всего на свете добьюсь сама, вот. А вы… а вы… А тебя Ларка ни капельки не любит. То наорет, то привяжет, то в обноски оденет.

– Люсия, заткнись-ка, – начал было Митька, но Карина его перебила:

– Конечно, любит, дубина. Если бы не любила, отправила бы меня в какой-нибудь детдом на Чукотку, а сама жила бы спокойно. – Карина задумалась. – Вот маму мою она терпеть не могла, это я помню. Так что не гони, Люсь… Я с Лариком больше прожила, чем с мамой. И кстати, не знала, что Ларка такая древняя уже. Мы же дни рождения сроду не празднуем… Не хочу я без нее остаться, она ж моя родная тетка. Так что подумаешь, обноски. Не в шмотках счастье. Я вот еще штаны себе сошью новые, здорово будет.

– К тому же Карина разбогатела, – добавил Митька. – Шмотки купит, если надо будет.

Карина замотала головой:

– Ну их совсем. Я тут задумалась, чем дальше в жизни заниматься. На фотокурсы надо пойти. И на журналистику куда-нибудь…

– А я вот на днях за платьем пойду, мама денег дала, – все еще злым дрожащим голосом сообщила Люсия. И удалилась почти бегом.

– Мить, что это с ней? – удивленно спросила Карина.

– Комплексы, – как всегда спокойно ответил тот.

– У Люсии? Откуда? Такая красотка, умная… в отличие от нас, нормальная.

– А ей хочется быть ненормальной, Карин. Знаешь, такой… роковой дамой с темной тайной в душе. Я уже побаиваюсь – то ли за нее, то ли ее саму. Она ведь не сейчас злая стала, она всю жизнь такая была. Это прорываться только теперь начало.

– Я ее в «Блины-оладушки» свожу, поговорим по душам, – расстроилась Карина.

Вот так вот за своими бедами и не заметишь, что подруга страдает.

– Угу, разговор по душам получится, только если у обеих душа на месте, – отозвался Митька, глядя в никуда своими светло-серыми, с раскосиной, глазами.

Зазвенел звонок на большую перемену, и самые медлительные ученики потащились к учительскому столу с контрольными. На этот раз на списывании никто не попался. Замечательно.

Дверь распахнулась, и в класс просунулась довольная конопатая фзиономия.

– Митька, Закар, ты где? Давай в спортзал, физрук баскетболистов велел собрать!

И капитан команды Митька, чью непроизносимую литовскую фамилию давно сократили до звонкого «Закар», ринулся за гонцом, чуть сумку не забыл.

– Куда? – рявкнула ему вслед алгебраичка Раиса Гавриловна по прозвищу, конечно же, Горилловна. – Сидеть, пока я не сказала, что урок окончен. Кормильцева!

Карина подняла голову от парты. Неужели Горилловна заметила, что все списывали с одинаковых черновиков?

– Опять волосы покрасила? – визгливо спросила учительница. – Каждый раз вижу тебя с другим цветом волос! В начале учебного года ты была красная, потом какая-то черная, а теперь блондинкой решила заделаться?

– Правда? – неумно брякнула Карина. – А я и не заметила…

И поглядела на кончик косы. Ну, блондинка не блондинка, но волосы стали совсем светлые, золотисто-рыжие. Черт, еще утром же были нормального, такого ярко-оранжевого оттенка. Не уследишь за ними. Как и за языком. И что вовремя не прикусила?

Горилловну понесло:

– Не заметила она, смотрите-ка! Вот вызову в школу твою тетю и поговорю о твоем дикарском воспитании. И идти в поход я тебе запрещаю, ты поняла? Посидишь дома и подумаешь о скромности и приличности.

– Поход все равно Марк Федорович организует, его мои волосы не волнуют, – буркнула Карина себе под нос, громковато, правда.

С другой стороны, пусть слышат. Надоело. Не цепляется же училка ни к гидроперитной Ермолаевой, ни к черно-малиново-полосатой Наталье. Знает, что, во-первых, послать могут, во-вторых, есть риск остаться без подарков от родителей.

– Меня твои патлы тоже не волнуют, меня твое воспитание волнует. И хамство в таком возрасте, – провозгласила математичка.

– Так вы мне скажите, в каком можно начинать, – вспылила Карина, – а то я так до старости доживу, а похамить не успею. Так и буду всякую фигню выслушивать ни за что ни про что. Я волосы вообще не крашу, у меня пигментация такая.

– Тетку… в школу… завтра же, – побагровев, зашипела учительница.

– Да обязательно! Она как раз говорила, что жить скучно стало, хоть бы цирк приехал.

– Нахалка! В твоем положении надо вести себя скромно. Тогда бы тебя пожалел кто-нибудь. А ты огрызаешься.

– А меня не надо жалеть, – фыркнула Карина, прикидывая, в какой скандал это выльется, и совсем шепотом добавила: – Подавитесь.

К счастью, перемена была обеденная. Издав гудок пароходной сирены, Горилловна покинула поле сомнительного боя с ученицей.

– Ну ты смертница, – почти восхищенно сообщил Дергунков, выметаясь в коридор.

Перемена тянулась долго. К королеве класса Свете Ермолаевой, увлеченно красящей губы ярко-розовой помадой, подошла Люсия. Она старалась держаться независимо, но получалось не очень – на фоне Светки Люсия как-то меркла, теряла уверенность в себе. Видно было, что ей очень хочется попасть в крутую компанию.

Она что-то тихонько сказала Светке на ухо.

– Иди, места нам займи, – распорядилась та. – Мы сначала разберемся.

И Люсия покорно вышла из класса, даже ссутулилась немного.

Кабинет опустел, Карина и не заметила как. Кроме нее в классе осталась только сама Света – крупная светловолосая девица в запредельно укороченной форменной юбке и розовом – вырви-оба-глаза – джемпере с неуместным для школы декольте. Ну и, конечно же, три ее верных прилипалы… По-па-дос.

– Пошла вон, – бросила Ермолаева куда-то в сторону.

И Карина увидела, что в углу еще копошится Ниночка Бельчик, маленькая и тихая, как паутинка. Ниночка сжалась и безропотно выскочила из класса, бросив на Карину отчаянный взгляд.

– Ну что, Кормильцева, кормилица ты наша, – процедила Ермолаева, картинно, как в кино, разминая пальцы. Карина подумала, что из-за наманикюренных когтей та даже кулак толком сжать не сможет, зато, пожалуй, всю шкурку сдерет. – Птичка на хвосте принесла, ты с нас деньги за контроши берешь и сама же нас еще и дураками обзываешь?

Неужели Люська ей наболтала? Ничего себе подружка…

– Тебе чего надо, Ермолаиха? – безнадежно огрызнулась Карина. – Если ты не дура, решай контрольные сама, я тебе силком, что ли, их впихиваю?

– Нужны мне твои контрольные, – ответила Светка, подходя поближе. – Бабло гони назад, ты, крыса сопливая.

– Ага, разбежалась, шнурки только поглажу.

– Че встали, держите ее! – бросила Светка.

Прилипалы бросились на Карину. Идиотки. Если им деньги нужны, надо было сумку хватать, козе понятно. Но куда им до козы!

Поймать Карину было непросто. Еще сложнее удержать – тощую, ловкую и вертлявую.

– Ну все, достала. – Светка умудрилась-таки ухватить ее за косу, дернула к себе.

Карина зашипела от боли и, вырвавшись, закатила противнице такую оплеуху, что та еле удержалась на ногах. По телу словно иголочки пробежали. Карина поняла, что сейчас она эту шайку-лейку на ленточки порвет.

Внутренний волк на секунду перевесил, напоминая, какая яростная сила может проснуться в тощих конопатых ручонках. Но всего лишь на секунду. Самообладание – великая и страшная вещь. Внутренний человек победил.

По законам физики и здравого смысла у Карины не было шансов отлупить четверых хорошо откормленных восьмиклассниц. А значит, чтобы не ставить под угрозу свою тайну… ей придется позволить себя унизительно и, скорее всего, жестоко избить.

«Так нечестно, – подумала Карина, – я сильнее и умнее их всех».

Светка и прилипалы окружили ее.

«Так нечестно, я сбежала от погони и прыгнула с крыши…»

Тощая Наталья с мелированными волосами сильно толкнула Карину в бок, посылая, словно волейбольный мячик, толстой Вальке, невыносимо туго затянутой в лосины и футболку с оборотнем из японского мультика. С оборотнем, надо же…

«Так нечестно, я пробежала по лунному лучу и оказалась в сказочном городе…»

Валька пихнула Карину в сторону Светки, а та, больно ткнув своим маникюром, – Машке.

– Настучит, – пискнула эта трусиха. – Нажалуется…

Но в бок ее все-таки подтолкнула.

– Не нажалуется, – уверенно заявила Светка. – А то я бате скажу, он ее тетехе больше бумажек переводить не даст, совсем нищими будут.

Вот дура.

Голова больно мотнулась на шее от следующего толчка.

Не плачь, а злись, не плачь, а злись.

На этот раз сработало, только злость пришла какая-то холодная и спокойная.

Я – волк. Я справлюсь. Это больно и обидно, но можно пережить. Я выдержу и не выдам своей тайны. Я сильнее и умнее вас всех, я сбежала от погони и прыгнула с крыши, я прошла по лунному лучу в сказочный город…

Молчащая, не сопротивляющаяся жертва взбесила нападавших еще больше.

– А мы щас ее ваще до трусов разденем и в коридор выкинем, – обозлилась Ермолаева. – Маха, сними на телефон. Вякнет кому-нибудь, не только на всю школу на весь Интернет опозорим.

Та послушно полезла за трубкой, а Светка как-то особенно сильно толкнула Карину. Ее словно из пушки бросило, но не на Машку, а мимо – в плохо побеленную стену.

В спортзале шло внеурочное собрание – объявили областной турнир по баскетболу среди школьников.

– Закараускас, ты понял? На тебя надежда, – говорил Марк, который с удовольствием взялся и физкультуру вести, и пару команд тренировать. – И не только в технике, но и в дисциплине. Чтобы никаких боксерских рефлексов не срабатывало, а то придется выбрать что-то одно.

Марк говорил, а сам сверлил Митьку глазами как-то уж очень внимательно. Но подумать об этом Митька не успел. Дверь распахнулась, и в спортзал со всех ног вбежала Нина Бельчик, с разбегу вылетела прямо на середину.

– З-закар, – выпалила она, едва переводя дух, – Митя, там в классе, где алгебра… Карину бьют.

Митька пружиной взлетел в воздух. Препод и кто-то еще кинулись за ним, еле поспевая.

Директор – бодренький, не старый, но лысоватый – хмыкал, глядя в бумаги Арно.

– Ну что ж, Арнольд, я тебя определю в восьмой «Б». – Директор поворошил документы без особого интереса. – Посмотри по расписанию, где они сейчас, и иди. В журнал внесем тебя к завтрашнему дню. Ты все еще тут? Не теряй времени – на учебу марш.

Все школы на свете, и крутые, и так себе, построены примерно по одному плану. Если ты научился ориентироваться в паре-тройке из них, то уже ни в одной не пропадешь.

Арно шлепал по заданному маршруту и думал. Отец почти прямо сказал ему что Кира жив. И если поиски пацана закончатся скоро и успешно, то можно будет снова попросить вернуть охранника. Но теперь к желанию вернуть Киру примешивалось еще кое-что. Злость и страх.

Позади загромыхали шаги, кто-то несся сломя голову, сметая все на своем пути.

– Отвали!

Арно не успел оглянуться, как его оттолкнули с дороги. Белобрысый мальчишка рванул на себя дверь того самого кабинета, куда собирался зайти он сам. Дверь не поддалась.

– Откройте, гадины! – заорал мальчишка и обернулся к Арно: – На швабру закрылись, козы драные.

И Арно почувствовал, как ему стало совсем нечем дышать, а на глаза словно синяя пелена упала. В двух шагах от него в запертую дверь ломился, без всякого сомнения, тот самый мальчишка с фотографий. Который мог превратиться в волка и одним движением распороть горло человека… Пол покачнулся и начал уходить из-под ног. Что это? Обморок со страха? Вот отстой… Не очень-то соображая, что он делает, Арноха оперся о стену и ощутил ее «глубину».

В следующую секунду он вывалился из стены в самое что ни на есть трехмерное пространство классной комнаты. И получил такой удар по животу, каких ему давно не доводилось пропускать ни на тренировках в секции, ни с Кирой.

Карина ожидала, что врежется в стену, и сгруппировалась, как могла, но вместо этого за спиной оказался кто-то живой. Этот живой с трудом восстановил дыхание – попробуй получить под дых сорокапятикилограммовым подростком, пущенным с небольшим, но устойчивым ускорением. Как он тут оказался? Неважно. Карина резво ретировалась ему за спину, обтянутую кожаной и, судя по запаху, какой-то знакомой курткой. И выходить оттуда не собиралась, фигушки.

Запертая на швабру дверь сотрясалась от ударов. Карина осторожно высунулась из-за спины мальчишки и попыталась оценить обстановку. Все четыре девицы проблемного возраста были, мягко говоря, слегка ошарашены.

– А ты откуда взялся? – первой опомнилась Ермолаева. Она, в отличие от Карины, сразу рассмотрела ее невольного спасителя, заулыбалась и кокетливо поправила волосы. – Ты не из нашего класса.

– Я новенький, – с трудом ответил мальчишка. – А что тут у вас? Мелких бьем? Чего ж вчетвером? Втроем не справлялись?

– Ты, новенький, поучишься тут и сам ее бить начнешь, – мило улыбнулась та. – А я Светлана. – Она прищурилась, рассматривая мальчишку. – Я тебя знаю, в Интернете читала. Ты Резанов. Тебя отец к нам на воспитание сослал. Мой папа тоже иногда… буйствует, я тебя прекра-а-асно понимаю. Но не переживай, ты тут в хороших руках…

Ничего себе, в хороших, с такими-то когтями.

– А как ты сюда попал? – подала голос Валька.

– Настучит на нас, – пропищала невнятно-пепельная, угловатая Машка.

Мальчишка вздохнул и словно нехотя полез в карман. Дверь практически слетала с петель. Да и Митька орал на весь коридор уже вполне непечатные угрозы в адрес Светки и компании. Его кто-то пытался утихомирить, но пойди успокой разошедшегося оборотня. Ой-оечки, сейчас еще превратится в волка, и тогда точно будет конец света.

– Не смотри, – бросил Карине спаситель и подкинул в воздух что-то небольшое, извлеченное из кармана.

Девчонки уставились на него, как по команде. Круглый предмет завис в полуметре над лицом Светы. Шестеренки завертелись… Карина с усилием перевела взгляд на девочек.

– Я зашел через дверь. Вы швабру плохо закрепили.

Они синхронно кивнули. Четыре бездумных болванчика.

– Что это? – спросила Карина.

– Не смотри, кому сказано!

Мальчишка рванул ее за шиворот, отворачивая от странного предмета, и они наконец-то посмотрели друг на друга. У обоих синхронно отвисли челюсти.

– Ой, это ты! Арно, да?

– А ты… отмылась?

Она залилась краской так, что, наверное, веснушек стало не видно. Надо же, светленькая какая, а в прошлый раз показалось, что обычная рыжая…

– Только попробуй расскажи кому-нибудь!

– Понял, понял, ты ужасно опасная. Вон, коровы эти на тебя вчетвером кинулись… – Он подпрыгнул, схватил и спрятал обратно в карман странную штуку, загипнотизировавшую девчонок. – Это просто сувенир такой, сам сделал. Все в порядке, они сейчас очухаются.

Карина осмотрела «скульптурную группу» застывших в оцепенении обидчиц.

– Нет, не в порядке, – тихо сказала она и подошла прямо к Светке.

Врезать? Врезать очень хотелось. Но бить беззащитного противника – это так… по-ермолаевски. Нет уж.

На тумбе у доски стояла плошка с водой – чтобы смачивать тряпку. А на учительском столе бездельничал горшок с землей из-под погибшего цветка. Вот это другое дело. Карина хмыкнула, высыпала горсть земли в воду, встряхнула и… от души плеснула получившуюся жижу в физиономию блондинки.

Арноха почувствовал, как у него от удивления сам собой раскрывается рот. Карина обернулась к нему, засмеялась и жестом указала: мол, челюсть отвисшую подбери.

– Вот теперь все замечательно, – сказала она.

И в эту секунду швабра, удерживающая дверь, наконец треснула. Митька комом злости, воплей и – ого! – когтей ввалился в класс.

В коридоре собралась толпа. Мальчишки, длинноволосый мужик в спортивном костюме – физрук, наверное. Они кинулись к девочке, загомонили, на Арно никто внимания не обратил. Кроме долговязого белобрысого мальчишки, то ли тоже восьмиклассника, то ли постарше. Он маячил чуть в стороне, увидев Арно, кивнул ему, как знакомому. Где Арноха его видел – непонятно, но где-то видел точно.

– Э, пацан, – Арно ухватил за рукав кого-то из зрителей, – а это кто?

– Сам пацан, – нелогично огрызнулся тот, – не знаю кто, он не из нашей школы…

В совпадения восьмиклассник Резанов не верил категорически, поэтому дернулся было подойти к условно-незнакомому типу и поговорить (возможно, по-мужски), но тут кто-то сзади тронул его за руку. Арноха обернулся.

Перед ним стояла невысокая, обалденно хорошенькая девочка – беленькая, голубоглазая, с парой веснушек на аккуратном носике.

– Я видела, как ты вошел в класс, – без обиняков начала она. – Сквозь стену то есть. Меня зовут Люсия. И я тоже так могу, правда, не всегда.

– Да ладно?

Разорваться ему, что ли? Ну, хорошо, Люсия-то из школы никуда не денется. А того пацана надо перехватить и выяснить, кто такой… Арно завертел головой, но незнакомца и след простыл. А Люсия цепко держала его за рукав.