Читать книгу Острова луны - Алла Вологжанина - Страница 7

Угроза подействовала, и паучерт поджал свои ножки-лезвия. Что, кстати, сразу просигналило о способности тварюшки понимать человеческую речь.

– Так и думала! – провозгласила Карина, подхватывая двумя пальцами за талию удивительное существо размером с небольшую куклу.

Паучерт выглядел как самый настоящий чертик, сошедший со старинной иллюстрации, – мускулистый торс, черная кожа, горящие глаза, аккуратные рожки. Но от пояса и ниже это было нечто паукообразное – сплющенное овальное тельце, словно торс стоял «на тарелочке», шесть тоненьких лапок. Обманчиво тоненьких – Карина прекрасно помнила, как замечательно эти ножки располосовали ее собственные ноги в «Страже глубин» в первый день, проведенный в родовом гнезде.

– Прости, в каком контексте ты сейчас «так и думала» о паучерте? – удивленно выдавил Рахасса.

Митька фыркнул.

– Да не сейчас, – Карине ужасно захотелось дать парню-драко-ну чем-нибудь в лоб, – но когда я мракову кучу времени проторчала в «Полном покое» в Дхорже, то однажды мне завтрак вот такая же фиговина притащила. А потом все появлялось, как положено, в «Покое». По запросу то есть. А потом его еще зачем-то в «Страж Глубин» принесло. – Карина хорошенько потрясла паучерта, вызвав его возмущенное шипение. – Вернее, не факт, что конкретно его, но такого же… И эта пакость мне все ноги изрезала!

– Тьфу! А чего ты драться-то полезла? – не выдержал и заорал паучерт. – Я, между прочим, приказ нарушил. Не вредить тебе, козявке противной! Но не попадаться же Радовой на опыты?!

– Ничего себе, – опешила Карина, – оно разговаривает!

– Не хуже тебя, – буркнул паучерт, – во всяком случае, покультурнее. Отпусти меня уже, мерзкое ты создание. Не сбегу.

– Сейчас, так я и поверила. – Карина покрепче стиснула добычу. – Тем более что ты ври, да не завирайся. Про «Страж Глубин» в смысле. Я тогда только в комнату вошла, а ты меня уже того… порезал и в окно кинулся.

– А, это… – Паучерт ни капельки не смутился, разве что замялся слегка, видимо, не ожидал, что девчонка помнила все обстоятельства его визита в «Страж Глубин». – Ну-у-у, ты в компании этого гнусного Кру явилась! А значит, не ты, так он, не сразу, так через секунду, но точно драться бы полезли. Имею я право постоять за себя? Заблаговременно. А что? Может, у меня более тонкое восприятие времени, ты об этом не думала?

– Я о тебе вообще не думала! – Карина перестала его трясти, но не выпускала. – Значит, и у Клары, и у Эррен был именно ты? Зачем ты приходил? Шпионил?

Паучерт фыркнул и показал Карине язык:

– Конечно, шпионил. Я – кто? Паучерт. У меня контракт! Как будто не знаешь.

– Вообще-то никто не знает, – подал голос Митька. Спасибо, друг, что перестал бессловесно подхихикивать. – Ия тоже не знаю. Так что с этого места можешь поподробнее, не стесняйся.

– А про контракт я поподробнее не могу! Там такие пункты есть, что нарушишь – не обрадуешься. Вы в самом деле все дураки или хотя бы через одного? Вы же постоянно имеете дело с такими, как я. Вот ты, девчонка, почти каждый день!

– Что ты бред несешь? – рассердилась Карина.

Но тут Рахасса прервал их чертовски (паучертовски!) содержательную беседу тем, что встал на ноги и потянулся, разминаясь.

– Они не знают, – бросил он паучерту. – Ты болван, если забыл, что вы договорились с людьми… и тварями тоже хранить этот пустяковый в общем-то секрет. Из коммерческих соображений.

– А теперь бред несешь ты. – На дракона Карина разозлилась не меньше, чем на паучерта. – Хоть кто-нибудь может объяснить, о чем вы?!

Рахасса скрестил руки на груди и оперся о стену, давая понять, что за разъяснениями – это не к нему. На паучерта же было жалко смотреть. Он съежился так, что едва не выскользнул из Карининого захвата, посерел (надо понимать – побледнел), глазки его забегали. Видимо, понимал, что дракона-то девочка-волк удавить не сможет, а вот паучертика, маленького и несчастного, – запросто. Поэтому выпалил:

– Феи! Феи!

– Что – феи? – спросил Митька, нехорошо щурясь.

– Я – паучерт, – сообщил паучерт, – а кто, по-вашему, паучертовки? Феи!

Карина замотала головой. Эту мысль хотелось одновременно и выкинуть из головы, и как-то утрамбовать да пристроить среди уже имеющихся.

– Погоди-погоди, – пробормотала она, – но феи же… белые. Аты?

– А для тебя цвет кожи – проблема, что ли? – осклабился тот. – Думаешь, мы единственный вид живых существ, где мальчики одного цвета, а девочки другого? А как же уточки?

– Но они с крылышками! Феи, а не уточки. То есть тьфу, уточки тоже, но они тут вообще ни при чем!!!

– И что-о? – осмелел пленник. – Даже на твоей убог… Однолунной родине водятся какие-то муравьи, у которых самцы бескрылые, а самочки очень даже того… летающие. А еще у фей панциря нет. – Он исхитрился постучать кулачком по тому странному месту, напоминающему паучье туловище, из которого росли все шесть его ножек. – А лезвия у них, между прочим, получше наших. Но они же бе-е-е-еленькие – он высунул язык, дразнясь довольно противно, но не злобно, – ма-а-аленькие, всякий обидеть может… Карина выпустила паучерта, но тот не спешил убегать. Ей хотелось не то что руки вымыть, а просто вымыться. Войти в воду и плыть, плыть, плыть подальше от всего этого. Что же, получается, И-ин, Е-ен и Ю-юн… шпионили за ней? Доносили? Кому?

А то непонятно, Кариночка. Домик фей появился в «Страже Глубин» вместе с паучертом. Не папа «компенсировал неподаренных кукол» дочке, ох не папа. И она ничего не пыталась компенсировать, а просто желала знать о Карининых перемещениях. Тьфу… Хорошо еще, Карина держала феечек в глубинном мешке, откуда не извлекала с того самого злополучного дня – экзаменов и гонки. Но, как знать, может, феи могли слышать происходящее прямо из глубины?

– Извините. – Карина метнулась к своему основательно потрепанному и, кажется, порванному в схватке с львом рюкзаку. – Если я сейчас этого не сделаю, то у меня мозг взорвется…

Три парня, включая вредного паучерта, не возражали. Понимали, наверное, что девушка со взорванным мозгом способна взорвать мозг всем собравшимся. Спинной, головной и даже костный. А всем собравшимся сейчас только этого и не хватало.

Рюкзак действительно пострадал в трех измерениях. И даже в четырех – от разрывов в трехмерке глубина сместилась и уменьшилась. Крышка-крыша домика фей неловко перекосилась. Карина рывком вытащила красивую коробку. Вместо вежливого стука ударом сшибла крышку. Цветной туман, похожий на завихрения галактик с космических фотографий, вырвался наружу, разделился на три завитка, и каждый обернулся пухленькой барышней в цветном комбинезончике.

– Юная моя госпожа, – сердито сложила ручки на груди И-ин, зависая прямо напротив Карининого лица, – ты в своем ли уме? Разве можно так вламываться? Это же дом как-никак, хоть и временный.

Карина, удивляясь собственному проворству, легко сгребла фею в горсть. Юшка и Ешка ахнули тихим хором. Хор испуганных пау-феечек, надо же! Однако, точности ради, это был не хор, а дуэт. И главная фея не собиралась превращать его в трио.

– Что на тебя нашло?! – заверещала она как резаная. – Ну-ка выпусти и расскажи все толком, госпожа ты моя катастрофа!

– Вы мне врали! – бросила ей в мордашку Карина.

И выпустила И-ин. Вообще-то ей хотелось стиснуть феечку до реберного хруста, но она сдержалась.

– Вы шпионили за мной. Доносили все… моей маме, да? Как же мерзко, Ишка! Я думала, мы подружились, а вы, значит, отрабатывали контракт с такими гадючими пунктами… Нет, я понимаю, вы – сервис, я типа клиент, ничего личного, но это все равно мерзко!

И поняла, что ревет. Вернее, что уже некоторое время ревет. Презент, чтоб его, перфект континуос. А еще поняла, что внутри ее образовался провал.

В ее понимании внутри человека тоже была своего рода бесконечность – безграничное пространство души, градиентом переходящее из черного отчаяния в сияющее светом счастье. И где-то посередине (условно посередине – бесконечность все же!) этого перехода спектр счастья отделялся от спектра отчаяния неким… плато надежности. Странным, но не парадоксальным образом это плато было и безграничным, и небесконечным одновременно. Наверное, потому, что состояло из живых существ. Тех людей и тварей, которые так или иначе давали Карине ощущение защищенности и просто почвы под ногами.

Но ее плато надежности было сплошь покрыто трещинами смертей и предательств. И теперь, кажется, оно не выдержало – обломки его полетели в черную бездну отчаяния, утаскивая за собой куски души. Давно уже там растворились родители, живущие свою яркую и слегка безумную жизнь не в том мире, где росла их дочь. Смерть забрала Ларика, родителей Митьки, которые были ей друзьями, Рудо, о котором пока что думать без слез не получалось, даже Дирке, который не успел толком стать частью этого плато. Но и крошечная крошка иной раз много значит. Люська, которую Карина долго, большую часть жизни, считала подругой. Диймар… Эх, ну а что Диймар? Да, он ей нравился – именно так! НравиЛСЯ. В грамматическом прошедшем и календарном прошлом. А теперь, в настоящем, – нет!!! Но то, что он ей нравился и, похоже, взаимно, по сути, ни к чему его не обязывало. Но… разум не участвовал ни в построении плато, ни в его обрушении. И Диймар полетел следом за прочими умершими и предавшими. Крошечными яркими осколками скользнули во тьму феи. Эррен балансировала на краю черного пролома вместе с Мастером. Еще немного, и рухнет все, просто все.

– Ой… нет-нет-нет, плакать не надо. – Ишкин голосок донесся как будто из другой вселенной, звучал он сердито, но уже иначе. – Успокойся! Не госпожа, а водопад какой-то. Мы за тобой не шпионили. Ну же. – Прямо в нос Карине ткнулся извлеченный непонятно откуда огромный платок. – У нас в контракте подобных пунктов нет! Ты так и не прочла?

– Чего там читать-то? – Карина высморкалась. Потом вспомнила о присутствии двух… с натяжкой – трех парней в комнатке, и ей захотелось если не сквозь землю провалиться, так хотя бы в глубину платка нырнуть. – В моем экземпляре даже имени нанимателя не указано. Мало ли еще пунктов, которые не совпадают…

– Глупая же ты девочка, – судя по тому, откуда доносился голос, И-ин зависла прямо над Карининой макушкой, – имени нанимателя нет, потому что это тайна!

– Сама ты глупая, – обозлилась девчонка, – можно подумать, пункт о шпионаже за мной ни разу не тайна!

– Об этом я не подумала, – фыркнула Ишка и тоненько свистнула.

В следующую секунду Карину с силой потянули за волосы. Юшка и Ешка вытащили ее из складок платка, как Мюнхгаузена из болота. Парни от неожиданности не сделали ничегошеньки, чтобы не дать свершиться этому произволу и издевательству.

– Мы не собирались следить за тобой и докладывать кому бы то ни было. – И-ин сердитой крупной мухой зависла перед лицом Карины, пытаясь смотреть ей прямо в глаза, но ввиду размера феи получалось только в один. – Хотя наш наниматель настаивал на внесении такого пункта в контракт. Мы отказались.

– Потому что мы творцы, – вдруг тихонько пискнула Ю-юн, из которой обычно слова было не вытянуть, – мы художники.

– И всякой дрянью заниматься не станем! – Ишка рубанула воздух кулачком.

– Как ваш наниматель не послал вас куда подальше, если вы такие правильные?

– Наш наниматель просто хотел сделать тебе подарок, – примирительно отозвалась Ю-юн. – А пункт о слежении частенько пытаются впихнуть в договор ради безопасности юной госпожи. Но почти все феи отказываются.

– Тогда почему молчали о том, что на самом деле вы – пауфеи? Или как там это называется? – Карина шмыгнула носом, но уже не собираясь реветь, атак… остаточно.

– А… ты поэтому превратилась в злую фурию, госпожа моя? – прищурилась главная фея и ответила на кивок девочки: – Да потому, что это тоже тайна! С нами никто не захотел бы иметь дела, если бы знали, что у нас, прости, в каждой штанине не по одной человеческой ножке, а по три паучертовых лезвия. Не любят люди, когда кто-то сильно от них отличается, тебе ли не знать! Странно, что наши крылья никого не смущают. Ах да, мы же вроде как феи, нам положено! Только не называй нас пауфеями, вот еще глупость! Вообще-то мы паучертовки. Феи это так… назвались для красоты. Взрослые наниматели, кстати, в курсе нашей природы. Мы честные бизнес-леди! А вот как ты узнала про… – Фея подрыгала ножкой (тремя!) в синей штанине комбинезона. – О таком даже в Тварниках не пишут, согласно стародавним уговорам. Кто тебе сказал?

Она нехорошо сощурилась и обвела комнатку взглядом… таким, как будто вместо глаз у нее – автомат со сдвоенным стволом и лазерным прицелом.

– Э-э-э… привет.

Паучерт, видимо, решил, что добровольная сдача приравнивается к содействию и в этом случае он, может, и в живых останется. Рахасса плюхнулся на кровать, подгреб к самому окну (окном это можно было назвать с натяжкой – у комнаты отсутствовала одна стена, примерно как во дворце Митькиной бабушки) и подтянул колени к груди. Зрителем прикинуться решил. Митька повторил его движения и позу с той лишь разницей, что и без того сидел на кровати.

Ишка уперла руки в бока. Паучерт обреченно вздохнул. Положение спасла Е-ен, нарочно или случайно – непонятно.

– Но-нор! – пискнула она и кинулась к нему. – Милый!..

– Ноги твоему милому пооборвать бы, – слегка остыла главная фея. – Но-нор, не спрашиваю, почему ты проболтался. Очевидно, потому, что ты глупец. Но зачем?

– Готов понести наказание, – фыркнул тот. – Проболтался из вредности характера. Бесцельно. Просто так. Ешенька, прости.

– А зачем ты вообще сюда притащился? – вдруг снова заговорил Митька. – Насколько я понимаю, паучерта заметить очень сложно, если он того не хочет. Аты, получается, в третий раз засветился. Плохой шпион, что ли?

– Мы, паучерти, – приосанился Но-нор, – не столько шпионы, сколько диверсанты. А я риск люблю. В первый раз, правда, я ничем не рисковал – девчонка приняла меня за поднос на ножках. Не, а что? Обычная такая вещь в обиходе – поднос-самоподавайка.

И он захихикал. Да уж, насколько тонким был вкус Е-ен в том, что касалось дизайна одежды, настолько безнадежно все было, когда она выбирала себе парня. Или у паучертей любовь так же зла, как у людей?

– Во второй раз случайность вышла, – продолжил Но-нор, – а сейчас…

Он вдруг резво метнулся к Карине:

– У меня сегодня контракт истек. Забери меня! В смысле, найми! Я, честное паучертовское, тебе о-го-го как пригожусь.

– Да почему опять я? – взвыла Карина. – Вон иди Митьке навязывайся.

– Ну… девочки, говорят, добрее, – сник тот.

– Погоди-ка, сначала один вопрос. – Митька подобрался, словно готовясь к прыжку. – Только учти: ты соврешь, я учую. И тебе тогда крышка со всеми твоими ножами-бензопилами. Я читал про чертову паутину. – И пояснил Карине: – Тонкая сверхпрочная нить. В умелых руках становится помесью удавки и гильотины. Такой штукой тебя твой отец на балу душил. И такая же фиговина была упрятана в приз. В гонках. Возможно, вместе с паучертом. Даже скорее всего – сама она летать и цель искать не станет. – Он снова обратился к Но-нору: – Голову комментатору ты отрезал, диверсант?

Но-нор сник еще больше.

– Не я. У меня характер не диверсантский, – грустно сказал он. – Я только по шпионской части, ну там, доставка еще. А голову журналисту отрезал, думаю, Лу-лун, он давным-давно специализируется на паутине. Р-р-раз, и нет головы… И контракт у него лет пятнадцать уже. Только вы тоже учтите, что он орудие, а не убийца. Нож ведь не станешь наказывать за то, что им кого-то зарезали. То есть в разных мирах и ножи бывают разные, но я сейчас говорю о таких, которые просто предметы, больше ничего.

Карину передернуло. Вспоминать о гибели комментатора было вдвойне страшно. Вдвойне – потому что во внутренностях (где-то на трех четвертях пути к самой черноте отчаяния) клубились сразу два страха. Один – от того, что погиб невинный человек. Второй – от радости, что погиб не Диймар, а кто-то другой. Да, такая радость вызывала страх. Или сама по себе была отчасти страхом… Когда смерть незнакомца равна жизни… Кого?.. Нет, не думать о Диймаре Шепоте.

– Вообще-то я хотел позвать вас на вечеринку. – Эта фраза, такая странная, такая… из нормальной жизни, но прозвучавшая из уст паучерта, заставила Карину нервно хихикнуть. Пару раз. А потом она взяла себя в руки. – Я же обещал пригодиться, – зачастил тем временем Но-нор, – вот и начинаю. Вечеринка-то не простая, а у символьеров. Глядишь, разузнаешь чего по своей теме…

– По какой еще «моей»? – буркнула Карина, хотя на самом деле она, конечно, понимала, что паучерт более или менее в курсе ее дел.

– Никаких вечеринок, – взвилась И-ин, – во всяком случае, в таком виде. Госпожа моя, ты нас столько держала без дела и тратила так позорно мало денег из контрактного обеспечения, что дай нам час, и мы не только тебя, но и этих оборванцев превратим в достойнейших молодых людей! Для тебя мы уже подготовили наряды на все случаи жизни, даже сумасшедшей, как у тебя. А для этих двоих материал найдется…

Кажется, Карина успела кивнуть. Кажется, Рахасса вяло протестовал: мол, ему все равно, что на нем надето, на вечеринку он не пойдет. Кажется, еще кто-то бормотал еще что-то. Второй раз за эту очень длинную новогоднюю ночь Карину накрыл сон. Проваливаясь в него, она успела подумать, что, оплакивая Рудо, забыла об Арно. Успел ли их начинающий лев покинуть омертвение? Не ранен ли? Она хотела спросить об этом вслух, но губы уже не слушались. Усталость взяла свое, сон победил. Тяжелый, глубокий, но, по счастью, без сновидений.