Читать книгу Альманах «Российский колокол» №4 2019 - Альманах - Страница 19

Стонали безбожно стены

В часовне, что у межи.

Впивались в сердца и вены

Их стоны, как в плоть ножи.

Они разрезали воздух,

Теряясь над полем, но

Душе не давали роздых,

Её ковыряя дно.

И небо на мир замшелый

Обрушилось морем слёз

Замёрзших, окаменелых,

С шипами увядших роз.

«Устала я так, о люди!

Что Ангел мой? Где-то спит?

Быть может, примкнул к Иуде

Иль судьбы других вершит? —

Взывала к остылым людям

В безумстве от горя мать. —

Доколе мы в войнах будем

Родных и друзей терять?

Да что же, на вас нет Бога?

Забыли о нём совсем?

Негаснущая тревога

Теперь заправляет всем.

Смотреть на детей без боли

Немыслимо, горько жить.

У страха в худой неволе

Грядущего рвётся нить.

Резвятся привольно пули,

Где детям играть бы, да

Нещадно кресты погнули

Бесовы, их тут орда…»

Упав, обессилев, наземь,

Лишь хрип издала глухой.

В беспамятно-мутной вязи

Ей чудился мир, покой.

А смерть всё копалась в шраме

Горевшей не раз земли.

И где-то в небесном храме

Молитвенно жгли огни.

Уходят близкие, друзья,

Кто нужен так, любим и дорог,

На пике солнечного дня,

В морозный день, в осенний морок,

Когда журчат весной ручьи

И жизнь бурлит в объятьях нови.

А мы становимся ничьи,

Теряя близкого по крови,

Лишаясь дружеской руки,

Флюидов любящего сердца,

И к солнцу возгласы глухи,

Когда в лучах уже не греться.

И виснет призрачным пятном

Житьё, лишаясь горизонта,

Когда в пристанище земном

Незримый сиротеет контур.

Летит душа к другим мирам

В долину звёздного пространства,

А память учреждает нам

С тоской немыслимые стансы.

Комрат, мой город, мой острог,

Твоим дыханием пропитан

Мой вольный Дух, и как магнитом

Манит опять на твой порог.

В тебе живёт моя Душа

Сном предков на сыром кладбище,

В восторге вечном трепеща,

Твоё лаская корневище.

И, как заложник светлых дней,

Пусть жизнь моя стезёй гонима,

Живу я памятью твоей,

Надежда в ней – неумолима.

На пьедестал твоих веков

Мой Дух с лазоревой оборкой,

С печатью снега и ветров

Стихов моих добавит горстку.

Чудесный, терпкий аромат

Лозы твоей предвосхищая,

Осознаю я, как богат,

Владея здесь кусочком рая.

Наполняется ночь луной,

Зажигается звёздным небом.

Что останется нам с тобой?

Быль несносная? Лучше небыль.

Сыплет накипь с котла небес

В изувеченный мир надежды.

В ту реальность, где миф воскрес,

Распыляя мечту, как прежде.

Бесконечность ли наш удел

Или воздух в пустом стакане?

Ты бы Вечность с меня глядел,

Не растрачиваясь в обмане.

Внезапной капельки дождливой

В дремотной тишине вагона

Прохладный, влажный поцелуй

Окатит ливнем нежных струй,

И бархат мягкий баритона

Персоной явится смешливой.

Улыбкой нежной и игривой

Дар провидения предстанет

В обыденной плеяде дней,

Сок жизни явится полней

И скука неизбежно канет

В медовом зареве пугливо.

Но это всё немного позже.

Небес уразумев мотивы,

Шлёт колыбельную чудес

За окнами бегущий лес,

Сюжет монтируя счастливый

С теплом дождя и лёгкой дрожи…

Случайно зацепившись взглядом

За многословность глаз лазурных,

В непознанный отправлюсь мир

Пульсации сердечных лир,

Души, исканий маловесных,

Где искренность струится градом.

В блаженстве ясности кристальной

Исчезнет время до и после,

Смывая сласть медвяных рос

С сердец, вкусивших «медонос».

В сознанье свет чистейшей мысли

С надеждой встретится опальной.

Увековечив миг счастливый

В скрижалях Вечности нетленной,

Столкнув вселенных двух миры,

Хандры исчезнут кандалы.

Любви я стану вечной пленной,

И жизнь присвоит тон игривый.

Я помню встречу нашу первую,

Когда, судьбу предугадав,

Я стала для тебя заметною,

К зиме нутром больным припав.

А за окном кружила вьюжная

Московских улиц кутерьма,

Где я, сама себе ненужная,

Поверила, что вновь жива.

Горит уставшая свеча

в каморке тесной палача,

Коптит, надеясь, что палач

забудет обречённый плач,

Забудет с ужасом глаза

и как из них текла слеза

Последняя… в ней безысходность.

По нраву, может, ремесло,

засело в нём глубоко зло?

Сочувствие в душе злодея,

а в ней все видят лицедея.

Кровавый молчалив каратель,

закона яростный старатель

Осознаёт… расплата ждёт.

Средневековый инквизитор,

ужасный смерти репетитор,

Заложник мира нечистот,

сегодня не лишён забот.

Злодей, мучитель или тот,

кого учителем зовёт

Мудрец… сторонний зритель?

Но как Господь его рассудит:

поймёт, простит или осудит?

Ведь душу на алтарь сложил,

закону праведно служил.

Отточено им ремесло,

чтобы уменьшить боль и зло

Приговорённых… не свезло.

В пластах, эфиром содержимых,

Касаясь истины глубокой,

Мой разум сотрясает током

От знаний, Вечностью хранимых.

Но как трава, впиваясь в землю,

Насытиться стремится соком,

Так припадаю я к Истокам

И мудрость с жадностью приемлю.

Я слышу тишину,

Я сном её касаюсь;

Неведомому дню

Спросонья улыбаюсь;

Измерить глубину

Всей жизни не стараюсь,

Неизмеримо то,

Чем всуе наслаждаюсь;

Недолюбив, уйду,

В непознанном раскаюсь;

О том, что на Земле

Недолго жить, печалюсь.

А вот бы мне светить

Неугасимым солнцем;

Осенним днём сырым

Дождём стучать в оконце;

Морозным зимним днём

На лицах быть румянцем;

Ручьём бежать весной

И возрождаться сердцем;

И летним лугом в зной

Стелиться пёстрым ситцем;

Как ветер дуть шальной,

Свободой насладиться.

На праведной Земле

Счастливым быть провидцем…

Шёл нищий по заснеженной дороге,

Ненужный всем, потерянный, убогий,

Лохмотья – словно павшие остроги,

С надеждой вслед ему глядели боги.

Свободен от земных оков суетных,

Поверий глупых, страхов лазаретных,

Давно забывший о мечтах заветных,

Нашедший смысл в объектах неприметных.

Улыбкою сиял всего хозяин,

Всех вод земных, лесов, полей, окраин,

Луны и солнца, звёзд и птичьей стаи,

И каждый день, что прожит, не случаен.

Богат безмерно, к людям не привязан,

Любовь в нём, что не ведает отказов,

Не копит зла, не чуждится намазов,

Всевышним на бессмертие помазан.

Выл ветер и скулила нудно вьюга,

Снежинки, ластясь, спорили друг с другом,

Разлился звон далёких колоколен,

И чей-то грех прощеньем был отмолен.

Блистала ночь засильем снега,

В охапку сонный мир сгребла,

Морозным призрачьем с разбега

Метель расправила крыла.

Вьюжила птицею тревожной,

Ссыпала перья там и тут,

Пытаясь алчностью ничтожной

Земных коснуться амплитуд.

Блистала ночь засильем снега,

Святое Таинство храня,

А по Земле стелилась нега,

Купельной свежестью звеня.

Истрёпанны сложила крылья

Сражённая теплом метель,

Водой чистейшей изобильем

Омыла сердце ей Купель.

В век живём «Лизоблюд»,

Где интригам – салют,

Лицемерам – привет,

Правды чудится свет,

Хамы пышно цветут,

Где ни глянь, там и тут.

Ценен нынче не тот,

В ком мудрец прорастёт,

А кто нагло припас

Пару вычурных фраз,

Всем замылил глаза,

Титул выкупил за…

Хитрость всюду вплетут,

Словно «вцепистый» спрут.

В мире искренность – сор,

Правит всем знатный вор,

И дурак уж не тот,

Редко добрым слывёт,

Бескорыстность глупа,

Знак безумца, шута.

Лизоблюдам простор,

Честность здесь – приговор.

Где замирают тайны ночи

И мир становится безлик,

Незримое впотьмах хохочет —

Там судьбы правит базилик.

Душа из воплощенья птицы

Нырнёт, пропав, в густой туман,

Закатным духом тьма садится,

Рождает песнь свою шаман.

Раздвоен мир главенством силы,

Пьёт с ночью сладостный дурман,

В глазах, что девственно красивы,

Как в зеркале, плывёт кальян.

Заклятие волочит душу,

Сознанием впиваясь в ночь,

Швыряя тело, словно тушу,

Не силясь темень превозмочь.

Как любо мне предутреннее время,

Где нежится за окнами рассвет,

Где мир ещё в объятиях Морфея,

Незримая, таинственная фея

Нанизывает звёздчатый браслет.

Как дороги часы миротворенья,

Пронизанные голосом планет.

Космическим чаруя песнопением,

Трепещущим, негаданным волнением

О чуде, что покажется на свет.

Так девственно, свежо и незнакомо

Грядущего желанное лицо,

Как чувств внезапно гаснущая кома,

Любви победных молнии и грома

С развязкой – ярким солнцем на крыльцо.

И день победным шествует венцом…

Распиши моё сердце, Художник,

Витьеватым, тончайшим узором,

Упокоен печальный острожник,

Пусть воскреснет любовным измором.

Растопи мою душу, Светило,

Пусть весенней капелью струится,

Перелётною птицей весною

В небе девственном смело кружится.

Разбуди отравлённо сознанье,

Опьянённо материи чадом,

Ангел-страж, умертви то желанье,

Чья тропа неминуема к аду.

Пусть в единстве сольются привольно

Сердца пламень и мудрость души,

Осознав глубину и раздолье,

Жизни я прошепчу: «Не спеши».