Читать книгу Альманах «Российский колокол» №1 2020 - Альманах - Страница 5

Не корите больно,

И не надо злиться.

Еще будут рифмы

Летать вольной птицей.

Белый лист читая,

Станут восхищаться.

И услышим фразу:

«Как я зачитался!»

Зачем гноби́ть поэта,

Если размечтался?

Музу позовите,

Коей покорялся.

Протяните руку,

Дайте ему лиру,

Чтобы смог подняться

Душо́й над этим миром.

Болела Душа, изнывать от боли

– Устала.

Беду с горем всем разносили

– Ей дали.

На простор ей, в поля бы уйти

– Не пускали.

И, терзая ее, кривить, черствой быть

– Принуждали.

Тяжесть грузом ложилась на Душу

– Под сердце.

В нем иглою кололо и жгло

– Будто перцем.

«Черствой не буду, не хочу, не могу»

– Душу рвали.

Прикрывая ей рот, говорить Душе

– Не давали.

«Во мне даже Бог сам живет»

– Ее пнули.

И кричала, что совесть чиста,

– Заткнули.

А как быть, когда сильный грязнит,

– Не знала.

Только с глаз ее голубые ручьи

– Рыдала.

Зеленые травы по балкам в толоке

Щедрое солнце, стрекочут сороки

И воробьи, круглый год, как дельцы

По проводу – ласточки, в гнездах – птенцы

В пруду пьют коровы, долго, с оглядкой

Железная ветка за темной посадкой

С утра, по росе, бурьян, косой скошенный

Из колодца вода домой ведрами ношена

Во дворе куст сирени сорта «сенсация»

За домом весной стоит запах акации

Зонтом лопухи, да бабочки праздные

И божьи коровки в крапинах красные

С бахчи дынь стащить, арбузов пузатых

А в ночь за орехом, что перед хатою

Черешни в саду нарвать, уже забурела,

Вкус яблок с солью – кислых, незрелых

К осени где-то кузнечик стрекочет

Роса сединой, терн сладкий, без горечи

Соседи помогут, в дом дверь не закрыта

Здесь детство жило, у пруда, где ракита

Посадками длинными в школу не близко

К учебе дорога по грязи склизкой

Там электричками время сверялось

И мама, еще молодая, смеялась

Ранью однажды, рассвет желтым заревом

Я с детства уехал автобусом стареньким

За горизонт, далеко, где дороги, вокзалы

Прощался с селом, своей родиной малой

Пускай не вернусь домой никогда,

Пусть.

Пускай сердце мне сточит тоска,

Пусть.

Пускай померкнут звезды и солнце,

Пусть.

Пускай тело с землею сольется,

Пусть.

Пускай обернется оазис в пустыню,

Пусть.

Пускай недруг сразит ножом в спину,

Пусть.

Пускай костер мой угас, и я не зажгусь,

Пусть.

Только глаз ее не тронет слеза и грусть.

Пусть, пусть, пусть…

Усталости пусть никогда не боюсь,

Случается так – ураган навстречу.

А ты один против ветра прешь,

Идешь и идешь одиночкой по свету.

Толкает с силой в спину вперед,

От порывов – плашмя на землю.

Я туда не пойду. И так не пойдет!

Шквал чтоб рулил, не приемлю.

Я упираюсь, я падаю навзничь.

Коряги. Споткнусь и цепляюсь.

Но я не могу позволить себе

Отдать всё, что имею и знаю.

И вот, наконец, в тишине и покое

Окажусь одиноко, у врат замирая.

Но буду уверен, что не делал плохое

И шел я туда, куда сам точно знаю.

Когда-то учили про раму и маму.

Боль первая там – сердечная рана.

Жа́воронка в поле пение рано,

Зелень травы, соловьи вечерами.

А поутру, растревоженный солнцем,

Кочет звоночком кричит за оконцем.

Печка с дровами, дым тянется длинно,

Заросшая к дому травою тропинка.

Калитки закрыты, цыплятам побегать.

Высотки не давят, пошире там небо.

Колодец с водою, ломящей зубы,

Сады и листва, в них цвет изумруда.

Не с точки торговой гроздь винограда,

Соседка соседке: «Здравствуй, я рада!»

Не куплены яблоки на килограммы,

С деревьев нарвут, положат в карманы.

Но мы всё стремимся к цивилизации,

К крану, вода где после фильтрации.

Где от пыли и смога уставшие скверы,

Соседи не знают друг друга. Не верят.

Траву не топчу, не хожу по суглинку,

Асфальт, тротуар, тут не моют ботинки.

Дороги прямые, их чистят от снега,

А желтым комочкам дворами не бегать.

Пусть часто вижу, но не знаю соседа,

Не принято здесь щей соседских отведать.

Свет фонарей, шум вечный моторов,

Жизнь туго закручена. Это всё – город.

Костер чтоб разжечь, камины заводим.

Тут цирк и театр, в который не ходим.

Живем поэтажно, с хлебом да солью,

Но стонет порою душа хлебосольная.

Земляка встречая, чуть-чуть прихвастну:

«Городской. За селом не скучаю ничуть…»

Но запах вдохнув, видя ауру сельскую,

Тихонько всплакнет душа деревенская.

Неспешно привыкли, не сомневаемся,

Что всё продается и всё покупается.

Услуги и вещи – по прейскуранту,

Недвижимость, слава, просто таланты.

Несложно купить ордена и медали,

Знамена предложат, что в боях побывали.

Преданность, верность и подвиг героя,

За деньги можно поправить здоровье.

Измены – продажи обоих супругов,

Затем барахло отсудить друг у друга.

А сбыт детей малых? Как их разбирают!

И честь, благородство оптом скупают.

Человека купить целиком и частями,

В спорте за куш – победы горстями.

Уступят рекорды. А в ООН голосуют

Так, как захочется тем, кто «банку́ет».

Совесть замучит – на кон ее тоже,

Цена ее – мелочь, но платят-то всё же.

Вот храмы и веру продают капитально,

Процесс передачи обсудят детально.

 Мозги покупают, культуру, патенты,

«Стыдно» и «больно» – тоже монеты.

Наркоту и оружие предложат агенты,

Стрелковое – оптом, поштучно – ракеты.

В цене нынче тот, кто торг пресекает.

Следствие, власть и суды подкупают.

Прокуроры не все – в душе допускаю.

Плохо, что ценник всегда подрастает.

Всё зависит от сумм, иной нет помехи.

Недорого стоят любовь и утехи,

Родители, кровные братья и сестры,

Президенты страны, ее же министры.

Пресса, искусство – всё продается.

Грустно подумалось: «А что остается?»

Дьяволу душу продать – без сомнений!

Вот ценника нет на товар «Уваженье».