Читать книгу Альманах «Российский колокол» №3 2017 - Альманах - Страница 27

И Пегас опустил свои крыльица —

За бугром исчезает кириллица.

Здесь другие у букв начертания,

Попривыкнешь? Лишь нужно старание?

Вот латинский, иврит, вязь арабского —

Не изменишь характера рабского.

Растворились в крови эти буковки,

Бережем, как тюльпанные луковки.

В каждой вкус молока материнского,

Ты прости, изощренность латинского.

Здесь другая у букв геометрия,

Только к старой привязан до смерти я.

Я безвестен, как самый известный поэт,

Между мною и ним почти разницы нет.

Он известен только в самых узких кругах,

Я – безвестен в самых широких слоях.

В свой бывший дом, когда вернусь я строчкою одной,

Мальчишка, что меня не знал, поймет: «Да, он

родной!»

Он повторит ее не раз, смакуя каждый слог,

Он совершит, что я не смел, что сделать я не смог.

И если я своей строкой ему помог хоть раз,

То от забвенья я себя его устами спас.

В густом варенье ночи —

Полбублика луны.

Мы к сладкому не очень,

Мы жаждем тишины.

О, тишина! Отрада,

Приют души моей

Средь шумного отряда

Пустопорожних дней.

Поэт живет ночами

И умирает днем.

Погасшими свечами

Заснули музы в нем.

Лишь ночь одно спасенье,

Какой там, к черту, сон!

В тиши стиха рожденье

Услышишь чистый звон.

Без вести пропавшие поэты

Позабытых, позаброшенных стихов,

В разных уголках они планеты

Не опознаны, погребены без слов.

Сожаления об их смешном уделе,

Горькой участи, несбывшейся мечте…

Антиквариат забыт, на новоделе

Лишь внимание в посконной суете.

Иногда, как дальняя зарница,

Вспыхнет радостью волшебная строка,

И чужие, как родные лица,

Проплывут в тиши – ночные облака.

Ты всплакнешь и улыбнешься чуду

Узнавания поэзии святой.

Может, я таким когда-то буду,

Может, я теперь уже такой.