Читать книгу Альманах «Российский колокол» №3 2017 - Альманах - Страница 30

Солнца луч блеснул в окошке.

За окошком месяц май.

Разбудил папаша Гошку:

«Быстро завтракать вставай!»

Гошка лодырь несусветный.

Лежебока – ну и ну!

А мечтает о ракетах

И полётах на Луну.

Умываться нет привычки.

Только раз в лицо плеснул

Тёплой комнатной водичкой,

И скорее – на свой стул.

Ни пюрешке, ни окрошке

Гошка вовсе не был рад.

Не притронулся к лепёшке,

Не попробовал салат.

И вкуснячую котлету

Отодвинул словно лорд:

«Не хочу я кушать это,

Дайте мне с повидлом торт!»

Мирный завтрак воскресенья

Оборвал отец: «Егор,

Выходи на построенье.

И немедленно. Во двор!»

Гошка вышел на крылечко.

А отец – вот ё-моё!

Протянул с ремнём наплечным

Деревянное ружьё.

«Становись! Кругом! Направо!

Смирно! Вольно! Шагом марш!

Шире шаг! Быстрее! Браво!

Вот, возьми-ка патронташ!

Получи, солдат, заданье:

В тыл врага за «языком».

Не получишь выше званья,

Коль придёшь порожняком!»

«А с каким он будет флагом?

И какой он хоть на вид?»

«Глянь в бинокль. За оврагом

В огороде кто стоит?»

«Это ж пугало, папаня.

Мама выпишет чертей!»

«Ваше мнение понятно —

Выполняйте. И скорей!»

«Хорошо, – ответил Гошка, —

Я по-быстрому, бегом».

Козырнул отцу ладошкой.

Ну, а тот ему: «Ползком!»

Тут же Гошка, будто прочно

Дело зная, был таков,

Замаячил пятой точкой

Красных плисовых штанов.

Между грядками с редиской

И морковкой, там, где лук,

С настоящим чувством риска,

Не щадя колен и рук.

Солнце жаркое застыло

В середине синевы.

Грело. Жарило. Душило

Ароматами травы.

Большекрылый, изумрудный

Майский жук над ним жужжит

Угрожающе и нудно,

Как немецкий «мессершмитт».

Нависает берег круто.

А в овраге шмель притих.

С бережка в ручей с запрудой

Гошка кубарем – бултых!

Хорошо – воды немного —

Раз! И снова на ногах!

Левый берег – он пологий,

Весь в траве и в лопухах.

Неприветлива, угрюма

За оврагом тишина.

Гошка вылез на три дюйма,

Огляделся – вот те на…

Глухомань. Безлюдно, пусто

И поблизости, и там…

Лишь кочанная капуста

Зеленеет по рядам.

Между ними для острастки,

Создавая страшный вид,

В старой ржавой вражьей каске

В поле пугало торчит.

Всё на нём висит, грохочет —

Банки, склянки, – дребедень, —

И ворон пугает очень

Сорок раз подряд на день.

На делянке чернозёма

Гошке это не указ.

Против лома нет приёма?

А у Гошки глаз – алмаз!

Рукопашный бой короток:

Раз – прикладом! Два – штыком!

Неприятель уж измотан

И теперь лежит ничком.

Перепачканный, без кепки,

Но счастливейший вполне,

Гошка прибыл из разведки

С той фигурой на спине.

Два часа с отцом чинили

Реквизит и гардероб.

Вновь на место водрузили,

Приносили пользу чтоб.

А когда, помывшись, каждый

Был причёсан и одет,

Оба вместе, чинно, важно,

Рядом сели за обед.

Рыбу с жареной картошкой, —

Всё, что придавало сил,

С аппетитом скушал Гошка

И… добавки попросил.

После спал. Во сне не кашлял.

Не мешал ни шум, ни гам…

А приснился Гошке маршал.

Правда, им был Гошка сам.

    Приветик

Бдит и внемлет профессура,

Шелестят бумаги,

На потоке абитура —

Школьники-стиляги.

А пред будущим студентом,

Как медведь пред зайцем,

Председатель в документах

Копошится пальцем.

«В вашем деле моё фото

Как утюг сияет,

И ЕГЭ не очень что-то

Как-то вдохновляет…

Кто на нашем факультете

Ваша… кхе-кхе… лапа?»

Ну а тот ему: «Приветик

От мамули, папа!»

Его чело белее мела.

Но не поэт лежал в гробу.

Убийца лишь угробил тело,

Навеки оживив судьбу.

И я брожу по тротуарам,

Взирая на скульптуры медь,

По мостовым и по бульварам,

Себя куда не зная деть.

Порой, не ведая, что лучше —

Тюрьма, сума или успех.

Не поучаствовать ли в путче?

Ой, что-то пучит меня… Эх!

Кому б синяк под глаз поставить?

Иль битой засветить по лбу?

А может, темя продырявить?

Чтоб оживить навек судьбу?

Вы чихнули громко если

на переговорах,

крутанитесь в своём кресле

на глазах партнёра.

Взяв платочек, нос утрите,

галстук и дискету.

Приподняв её, протрите стол,

затем – штиблету.

А потом, упёршись прямо

в ожиданье взора,

оботрите столь же рьяно

и лицо партнёра.

Должен знать, понять он должен,

что поверх программы,

и пиджак его, и рожа

вам милее мамы.

Мчит в полях среди коровок

Поезд вёрстами страны.

Едут из командировок.

Едут к тёще на блины.

Вдоль пути, гудя упруго,

Провода несутся вдаль,

И сидят друг против друга

Украинец и москаль.

Вот пронёсся по вагону

Сытный смачный аромат.

Это дядька из Херсона

Вынул толстый сала шмат.

Русский взял буханку хлеба

И поставил перед ним.

Ну, а тот ему: «Не треба,

Бо я сало з салом iм».

Русский молод, непоседа,

И наивен как индус.

Всё судобится к соседу —

Каково ж оно на вкус.

«Чоловiче iншей мовы,

Не растютькувай мечты.

Хочь и гарный почарьовок,

Iсть не будешь ёго ты».

«Да не будьте пессимистом.

Я осилю килограмм!»

«Нi, не будешь сало iсти».

«Почему?»

«Бо я не дам!»

На полях в предместьях Акапулько

От жары в трудах на спинах соль.

Там в стручках-обоймах, словно пулька,

Вызревает белая фасоль.

Обожал фасольку дон Алонсо,

Да ещё зелёный тонкий лук,

И спешил, когда садилось солнце,

С той фасолькой скушать лука пук.

Но судьба иной не знала цели

Ни потом, ни прежде, ни теперь,

Не оставив на ночь в окнах щели,

Точно так же затворил он дверь.

Ни один из тех интимных звуков

Разбудить не смог Алонсо вдруг…

Угорел от собственных же пуков,

Чем поверг всю Мексику в испуг.

Как бедный генеральский шурин,

Удачно выдавший сестру,

Товарищ светел, не нахмурен,

Подобострастней кенгуру.

Его улыбочка – загадка

Для тех, кто ставит на него.

Быть на сносях, наверно, сладко,

Когда не знаешь от кого.

Не читал Федюха «Плаху»

И не слухал Гилельса.

Тискает свою Дуняху

За краюху «Сникерса».

Объявили: с неба падать

Будет станция «Восток».

Ночь провёл я под кроватью,

Сунув голову в горшок.

Страх закрытого пространства

Мной не будет пережит,

Вот спешу пивком догнаться,

Да боюсь, что бар закрыт.

Доказали вновь британцы,

Что здоровье перетрут

Не веселье, ром и танцы,

А безденежье и труд.

Что у тёщи твоей было,

Так внезапно померла?

Пустяки, кладовка с мылом

Да немного барахла.

Мат как облако над раем

От инфаркта сбережёт.

Мать не нашу вспоминаем

Разве только в гололёд.

Вот стучит соседка в дверь,

И с порога руки в боки.

Я сегодня продал дрель

И пою под караоке.

Штирлиц ел картошку.

Пел про эсэсер.

Вдруг не понарошку

Кто-то стукнул в дверь.

Пистолет начищен,

Взгляд как у совы.

Настежь дверь: «Дружище!

Холтоф! Это вы?!

Кто из нас с приветом?

Ошалел совсем.

Грудь прикрыл жилетом,

На макушке шлем?»

«Нет, штандартенфюрер,

Холтоф не дурак.

Я хочу без дури

Кушать ваш коньяк!»

На приёме пара дам.

Доктор молод, лих.

«Раздевайтесь!» – он сказал

Младшенькой из них.

«Доктор… Нет… Больная вот…

То есть как бы я-я-я-я».

«Вы? Тогда откройте рот

И скажите: а-а-а-а-а!»

Врач, как менеджер над мором

Кто-то медлен, кто-то быстр.

Пессимист приедет скоро.

С опозданьем – оптимист.

Взяв мешок и собачонку

В лодку-плоскодонку,

Далёко глядит в сторонку

Мрачный мужичонка.

На холопа глянув зычно,

Говорит собака:

«Что-то ты, Герасим, нынче

Молчалив, однако…»

Дед соседу говорит,

Доверяясь сразу:

«Забодал радикулит —

Никакого спасу!»

«Да? А ну, загнись ежом,

То есть как бы кочкой.

Здеся? Тута? Выше жо…?

Тю, так это ж почки!»

«Вы, наверное, врачом

Служите, к примеру?»

«В околотке за углом

Милиционером!»

С военкомом батя спорит

На три сотенных У.Е.,

Что турнут меня на сборы

Во солдатское турне.

С военкомом бесполезно

Спорить – только портить кровь.

И выходит, что железно

Проиграл папаня вновь.

Так и спорим мы игриво

Про своё, то есть моё.

Он нам справку от призыва,

Ну а мы домой уё…

Раз гаишнику в наследство

Обломился миллион.

За «поляной» без кокетства

Говорил коллегам он:

«Не поеду на Канары,

На Сейшелы или Крит.

Домик мой на двух гектарах

В пяти уровнях стоит.

В доме всё – янтарь, кораллы,

Шестисотый «мерседес»,

Но купил бы захудалый

Перекрёсток – в интерес».

«Что за притча, боже правый,

Не блажи и не смеши.

Неужели ради славы?»

«Нет, коллеги! Для души!»

Мчат процессы по державе

Словно воды горных рек,

Я молчать уже не вправе,

Уважаемый Генсек.

Разгадать пытаюсь ребус

Я уже в который раз:

Почему, коль есть консенсус,

Секса нет в стране у нас.

Есть еда на объеденье

Всем известный винегрет,

К чаю – сладкое варенье,

Секса ж не было и нет.

Всюду стражник есть у входа

И на каждый огород,

Так как ентая свобода

Нас до секса доведёт.

И на нём тогда упрямо

Повсеместно, наконец,

Сломит ногу «Жилпрограмма»

И всему придёт… трандец.

Свет Пал Палыч дорогой,

Мастер дач и тронов,

Бедный и почти святой,

Стоишь пять «лимонов».

Не страшишься ты оков

И тюремных мышек,

Прокуроров, следаков,

Импортных людишек.

Позабудь швейцарских кур —

Кушай в минском баре.

Сделай мне в Женеву тур —

Будешь не в накладе!

Я шутлив, да не шучу!

За тебя, коль надо,

Все допросы отмолчу,

Как разведчик Радо!

Однажды, дня рождения порою,

Чему, конечно, я безмерно рад,

К погонам с третьею звездою

Мне поднесли с секретом «дипломат».

И утром, наспех съев кусок бельдюги,

Ликёрчиком поправив интеллект,

Тихонько от внимания супруги,

Я собираю малый спецкомплект.

Протирки ради техники народной,

Для линз и для ферритовых колец

Кладу в портфель я рядом с бутербродом

Из морозилки водки чекунец.

На удостоверение с ракетой,

Что у врагов не вызывает смех,

Кладу рулон бумаги туалетной —

Вдруг маршал нас обложит матом всех.

Не для того, чтоб глаз светился нимбом

И вдаль глядел сквозь 21-й век,

Беру запас «Виагры» с «Иохимбе».

А вдруг случится нужный человек!

По мне портфель – что премия к зарплате.

Я без него, что хвост без ишака!

Пусть думает из НАТО наблюдатель,

Что в нём лежат секреты ВПК!

Не буду тратить я похвал,

Чернил и красных слов,

Про Моську до меня писал

Иван Андреевич Крылов.

Как-то раз в сырой саванне,

По скончании дождей,

На большое совещанье

Подоспел кагал вождей.

Были тигры и удавы

Наподобие мурен,

Делегацию шакалов

Возглавлял вожак гиен.

Не стыдясь ходить по трупам,

Сей делец иль бизнесмен

Подсобрал, и очень крупно,

Баксов, тугриков и иен.

Ну, а коль бабла навалом, —

Нал, известно, не дрова, —

То решил: пора настала

Потеснить на троне льва.

И сказал он, взявши слово,

Здесь освоившись вполне:

«Хватит быть на царстве Лёве!

Быть пора на троне мне!»

Лев силён, но незлобливый.

Сам до шуток не дурак.

Лапу лишь воздел игриво

И тому по шее – шмяк!

Словно ветка или палка

Претендент на землю – бух!

Лапкой дёрнул как-то жалко

И…издал… зловонный дух.

Ветерок, не поняв бучи,

В чём причина, где беда,

Всё бабло вознёс до тучи

И развеял в никуда.

Может, кто-то скажет: должен

Утвердить я здесь мораль.

Да, наверное, быть может…

Только… время как-то жаль.