Читать книгу Мой любимый герцог - Амелия Грей - Страница 5

Глава 3

Оглавление

Вы можете подумать, что он всего лишь хочет коснуться вашей руки, а он пытается добраться до самого сердца.

Мисс Труф

– Нет, что ты, Евгения, не говори глупости! – поспешно воскликнула Марлена. – Конечно же, входи. Герцог всего лишь помог мне развязать ленту шляпы.

Поискав глазами шляпу, к своему немалому ужасу, она отметила, что та валяется на полу довольно далеко от места, где они с герцогом стояли.

Она хоть и сказала Евгении чистую правду, но при этом чувствовала себя виноватой, и дело даже не в том, что позволила герцогу распутать этот проклятый узел. Ей надо бы поблагодарить свою счастливую звезду – если таковая имеется где-то на небесах – за то, что их застала подруга, а не кузина.

Как она допустила, что герцог оказался к ней так близко?

«Все дело в том, что он повеса и знает, как соблазнить невинную леди».

Ей следовало бы возмутиться, но она, несмотря на соображения здравого смысла, стояла как бесхребетная дурочка, позволив ему ужасные вольности. А все потому, что ощущения, которые она при этом испытала, оказались ошеломляющими, и ей хотелось испытать их опять.

– Ты сказала, что он герцог? – тихо спросила Евгения.

Встревоженный взгляд ее голубых глаз метался между подругой и привлекательным джентльменом, спокойно стоявшим посреди комнаты и бесстрастно наблюдавшим, как она прижимает к груди наглядные свидетельства тайных деяний Марлены.

Тем временем песик воспользовался ситуацией: подбежал и принялся скрести передними лапами сверкающие сапоги, оставляя следы от острых коготков на прекрасно выделанной коже, – но герцог, судя по всему, даже не заметил его, с увлечением наблюдая за дамами.

– Да, – пролепетала Марлена, непроизвольно дотронувшись до того места, которого только что касались мужские пальцы, отчего ее сердце забилось гулко и тревожно. – Понимаешь, у меня возникла проблема с лентой на шляпке: запуталась, – и я никак не могла развязать узел. Я дергала ее, дергала, но узел, похоже, только больше затягивался, стало трудно дышать, даже на коже появилась полоса, вот и…

– Мисс Фаст, – прервал это плетение словес герцог. – Быть может, вы оставите долгие объяснения на потом, а сейчас просто нас представите?

Марлена повернулась к нему, отчаянно надеясь, что ему хватит благоразумия помочь ей, а не усугублять ситуацию. Рат наклонился, поднял шляпу и положил ее на стол рядом с нераспечатанным конвертом от мистера Олингуорта.

Благодарная за передышку, она послала герцогу признательный взгляд и проговорила:

– Конечно, ваша светлость. Позвольте представить вам мисс Евгению Эверард, мою близкую подругу. Евгения, это герцог Ратберн.

Подруга попыталась сделать реверанс, отступила на шаг, но в этот момент книги выпали у нее из рук и с шумом разлетелись по полу. У нее от страха закатились глаза, и, не издав ни звука, девушка рухнула на пол.

Тат с лаем кинулся к ней; Марлена ахнула; герцог тихо выругался, а потом оба, обменявшись взглядами, не сговариваясь, бросились на помощь несчастной.

– Евгения!

Марлена опустилась на колени рядом с подругой.

– Мисс Эверард!

Герцог занял место с другой стороны и легонько встряхнул девушку за плечи.

Тат завыл, но Марлена прикрикнула на него, и он недовольно заворчал.

Лежавшая на полу подруга была бледна как бумага, но, похоже, дышала. С облегчением Марлена заметила, что ресницы ее дрогнули, она чуть пошевелила головой и, словно в бреду, пробормотала:

– Он… пришел. Не дай ему… забрать нас.

В этот момент Марлена с ужасом осознала простую истину: Евгения, так же как и она сама поначалу, решила, что герцог явился сюда, чтобы покарать «мисс Труф» и ее помощников. Надо что-то срочно предпринять, чтобы Евгения ненароком не выдала тайну.

– Все в порядке, – проговорила она медленно. – Ты меня слышишь? Все хорошо. Беспокоиться не о чем. Герцог не причинит нам вреда.

Ратберн поморщился.

– Что вы сказали? Это же полная ерунда! Я что, дал вам повод считать меня чудовищем?

– Конечно, нет! – заверила его Марлена, прилагая все усилия, чтобы выглядеть спокойной. – Просто Евгения испугалась, услышав ваше имя, и мне хотелось ее успокоить.

– Мое имя? – удивился Рат. – С какой стати она решила, что я могу ей навредить?

– Возможно, я проявила излишнюю осторожность, но мне не хотелось, чтобы она переживала.

– Ей необходима нюхательная соль, – заявил герцог и обвел взглядом комнату, словно пытался ее обнаружить. – Обычно помогает дамам прийти в себя.

– Боюсь, у нас ее нет. Если поможете довести ее до дивана, уверена: ей станет лучше.

Герцог кивнул и, вместо того чтобы помочь Евгении встать и дойти до диванчика, подхватил ее на руки и легко, словно она ничего не весила, понес через комнату.

Ресницы девушки дрогнули, она открыла глаза и огляделась, но тут ее затуманенный взгляд наткнулся на лицо герцога, и она опять лишилась чувств.

– Проклятье! – выругался Рат, осторожно опуская девушку на маленький диванчик.

Тат тут же запрыгнул следом, свернулся в клубок рядом с Евгенией и воинственно тявкнул.

Марлена с тревогой смотрела на подругу. Слава богу, Евгения не вполне пришла в себя и пока не задала никаких вопросов, которые могли бы раскрыть их тайну.

– Что это с ней? – в недоумении спросил герцог, выпрямившись. – Она часто падает в обморок?

– Нет, конечно. Возможно, она и не обладает особо крепким здоровьем, но в таком состоянии видеть ее мне еще не приходилось.

Евгения что-то пробормотала. Опасаясь, как бы подруга сгоряча не сболтнула лишнее, когда полностью придет в себя, Марлена слегка переместилась, чтобы оказаться между нею и герцогом, и, расправив плечи, заговорила с апломбом, которого не чувствовала:

– Лучше бы вы сейчас покинули нас, предоставив мне возможность позаботиться о ней, ваша светлость.

Рат несколько мгновений всматривался в лицо Марлены, потом с недоумением уставился на Евгению.

– Не знаю, что ее так напугало, но я не собираюсь никому вредить.

– Конечно. Рискну предположить, что ее обморок никак не связан с вами.

– Я не могу оставить вас с ней наедине, мисс Фаст, – хмуро заметил герцог. – Если она больна, ей нужен доктор.

– Чепуха! – возразила Марлена, из последних сил стараясь сохранить самообладание, чтобы не показать, что с радостью вытолкала бы его за дверь. – Миссис Додл окажет мне помощь, если потребуется, да и кузина скоро спустится. Поверьте: теперь, когда вы подняли Евгению с пола, я справлюсь. Спасибо. Поверьте, я вам очень благодарна.

– Тогда мне действительно лучше уйти. Думаю, она быстрее придет в себя. Похоже, у этой юной леди необычайно хрупкое здоровье: мне еще не доводилось видеть, чтобы кто-то дважды всего за минуту лишился чувств.

Марлена тоже таких не встречала, но в отличие от него понимала, что происходит. Евгения действительно испугалась кары за их дела, решив, что герцог явился за ней.

– Уверена: все дело в том, что она первый раз в жизни говорила с герцогом. Девушка совсем еще юная, едва исполнилось восемнадцать. Думаю, с ней все будет в порядке. Если бы у меня имелись какие-то опасения, поверьте, я непременно попросила бы вас послать за доктором.

Ратберн явно колебался, и в какой-то момент Марлене показалось, что он не согласится с ней, но, в конце концов, услышала:

– В таком случае, пожалуйста, передайте кузине мои извинения. Я непременно зайду на днях, чтобы познакомиться с ней.

– Да, так будет лучше. Я провожу вас.

– Нет, мисс Фаст. Не оставляйте вашу подругу без присмотра. Я найду дорогу. – И он кивнул, прощаясь.

Марлена напряженно наблюдала, как герцог прошел мимо Евгении и направился к двери, но только собиралась с облегчением вздохнуть, как он остановился. Она проследила за его взглядом и убедилась, что он смотрит на разбросанные по полу брошюры, а через мгновение наклоняется, чтобы их собрать.

– Нет-нет, ваша светлость! – Марлена бросилась к герцогу и рухнула на колени, стараясь закрыть их собой. – Вам не пристало этим заниматься. Я сама все подниму.

Она потянулась за брошюрами, которые уже были у него в руках, их пальцы соприкоснулись, и Марлену захлестнула теплая волна. Их взгляды встретились. Сердце забилось чаще. Она отдернула руку, прижала к животу и для верности накрыла другой рукой, словно хотела скрыть восхитительное, но тревожное чувство, охватившее ее. Ее лицо, а затем и шея, стали пунцовыми.

– Мне не трудно, мисс Фаст. Мой отец все время повторял, что я редко веду себя как джентльмен, и был прав. Мне предоставился случай это исправить.

Герцог отдал ей брошюры, которые уже держал в руках, и стал собирать остальные.

– Зачем мисс Эверард купила так много одинаковых книг? – спросил в недоумении герцог, передавая брошюры Марлене.

– Для нашего книжного общества, – выпалила та, не в силах придумать ничего более оригинального.

В действительности она понятия не имела, зачем Евгении столько книг. Она знала, что мистер Траут, владелец издательства, обещал им несколько бесплатных авторских экземпляров, но считала, что речь идет о двух-трех брошюрах, ну максимум о полудюжине.

Подобрав последнюю книжицу, он внимательно осмотрел обе обложки, включая их тыльную часть, словно ожидал увидеть что-то особенное, и заметил:

– Я думал, книжное общество интересуется чем-то более серьезным, чем подобное бульварное чтиво, которое не дает никакой пищи для ума.

Марлена нахмурилась, почувствовав себя оскорбленной до глубины души, и расправила плечи. Ей хотелось возразить ему, признаться, как непросто собрать в книгу мудрые изречения и советы относительно таких безнравственных людей, как он. Ведь что она знает о распутниках и негодяях всякого рода, которые не уважают нежные чувства юных леди? Да и о мужчинах вообще, если на то пошло? Абсолютно ничего.

Она поговорила с Вероникой, Джастиной и другими дамами, которые занимались вместе с ней шитьем и чтением, узнала их точки зрения на сей счет, но все равно много ночей провела без сна, пытаясь представить, как джентльмен должен вести себя в присутствии юной леди, чтобы та сразу распознала, кто перед ней.

Еще ей хотелось сказать герцогу, что брошюра могла стать книгой, если бы она встретила его раньше. У нее не было сомнений в том, что, если бы провела она еще пару часов в его обществе, ей хватило бы материала как минимум на еще одну такую же брошюру, причем началась бы она с фразы: «Если всякий раз, когда мужчина смотрит на вас, сердце начинает трепетать, вы влюбились, но берегитесь: он вполне может оказаться распутником».

Тем не менее ей пришлось отбросить все эти мысли и лишь сказать:

– Если кто-то и может совершить безрассудство, принимая знаки внимания негодяя, так это невинная юная леди, которая никогда не была в обществе мужчины. Нам необходимы советы опытных дам, чтобы не оказаться в губительных обстоятельствах.

– Значит, вы тоже приверженка столь низкопробного чтива? – удивился герцог, и в глазах его блеснули смешинки.

– Иногда читаю, – смущенно призналась Марлена, – так же как труды по истории и астрологии, поэзию. Я могу назвать множество тем, которые мы обсуждаем. В нашем книжном обществе у всех разные вкусы.

– Могу себе представить.

– Думаю, это всего лишь один из способов развлечения для лондонского общества наряду с театром, оперой, карнавалами в парках и сплетнями.

– Полагаю, вы правы: кого-то подобная писанина развлекает, – в противном случае ее не стали бы читать.

Герцог продолжал смотреть на брошюру, и Марлена тоже не сводила с нее глаз. Название и имя автора были написаны красивыми вдавленными буквами на светло-коричневом фоне. Книжица была хоть и тонкой, но в отличном переплете и выглядела весьма элегантно. Марлена почувствовала глубокое удовлетворение и улыбнулась, вполне довольная своей работой.

Герцог все еще рассматривал книжицу, и Марлена не смогла справиться с любопытством.

– Вам что-нибудь известно о ней?

– Не берусь утверждать, хотя, кажется, вчера кто-то что-то говорил. Вроде бы это новая публикация некой мисс Труф, которая пишет для «желтых» газетенок.

Марлена с трудом сдержалась, чтобы не возразить, и лишь кивнула.

– Я не читал, – задумчиво листая страницы, сказал герцог, – но, возможно, прочитаю.

– Зачем это вам? – поинтересовалась Марлена и быстро добавила: – К чему герцогам бульварное чтиво, предназначенное леди?

Ратберн пожал плечами, с трудом сдерживая смех:

– Знания не бывают лишними, мисс Фаст. Не исключено, что и мне полезно узнать, как распознать распутника.

– Для этого не надо ничего читать, ваша светлость. Смею предположить, что вам достаточно взглянуть в зеркало.

Больше он сдерживаться не мог и расхохотался.

– А вы остроумны, мисс Фаст!

Марлена не могла не улыбнуться в ответ. Похоже, ему и правда понравилось ее дерзкое замечание, а ей очень понравились смешинки в его глазах, которые изменили его до неузнаваемости. Но об этом она ему не скажет. Ни за что.

– Думаю, вы считаете, что эта книга не имеет к вам никакого отношения, ваша светлость.

– Если обществу за столько лет не удалось навесить на меня этот ярлык, то вам, мисс Фаст, понадобилось всего несколько минут. Но мне все же хотелось бы знать, как, по мнению дам, мужчины становятся распутниками.

Он пролистал несколько страниц и прочитал вслух случайно выбранную фразу:

– «Если джентльмен предпочитает верховые прогулки с друзьями катанию с вами, то скорее всего он повеса». – Герцог поднял глаза на Марлену в полном недоумении. – Все молодые люди увлекаются лошадьми, имеют друзей и ухаживают за дамами. Не понимаю. Разве нельзя эти развлечения совмещать?

– Я уверена: автор имел в виду, что если джентльмен ухаживает за юной леди, то должен уделять внимание только ей, а не увлекаться верховыми прогулками, охотой, карточными играми и прочими удовольствиями, которым так любят предаваться повесы.

На красивом лице герцога было написано искреннее удивление и любопытство. Хмыкнув, он полистал книжицу и наугад прочитал еще одну фразу: «Если свидания проходят под надлежащим контролем, то мужчина, который на них приглашает, настоящий джентльмен». Повертев книгу в руке, Ратберн посмотрел на Марлену:

– Вы позволите?

Она насторожилась. Он что, хочет это читать? То, что написано фактически про него самого и двух его друзей? Впрочем, что она могла ответить?

– Конечно, ваша светлость, пожалуйста, берите. Как видите, их у меня много, так что на всех хватит.

Евгения что-то пробормотала, Марлена дернулась к ней, и герцог поддержал ее за локоть, чтобы не уронила брошюры. И опять по телу разлилось тепло. Его рука оказалась сильной и надежной. Ей следовало бы держаться подальше и избегать его прикосновений, но очень уж приятными они были.

– Я верну ее.

– В этом нет никакой необходимости. Можете не беспокоиться, ваша светлость.

– Никакого беспокойства. Мне непременно нужно познакомиться с вашей кузиной, да и вообще я буду время от времени заезжать, чтобы справиться, как у вас дела. А теперь займитесь подругой. Не провожайте, я найду выход.

Марлена проводила герцога взглядом, не в силах понять, почему так реагирует на него. Возможно потому, что она слишком долго писала о сент-джеймсских повесах? Услышав, как хлопнула входная дверь, она сложила брошюры на стул и присела на диван рядом с Евгенией.

– Что со мной? – приподняв голову и оглядев комнату, слабым голосом спросила подруга.

– Только не пытайся встать: может закружиться голова. Ты упала в обморок.

Не было никаких причин расстраивать Евгению еще, и Марлена не стала сообщать, что это произошло дважды.

– Как ты сейчас себя чувствуешь?

– Кажется, нормально. – Евгения прижала дрожащую руку ко лбу. – Не знаю. У меня какое-то странное ощущение. Нечто подобное случилось, когда умер папа и я узнала, что мне придется жить с Вероникой. Тогда мне было всего восемь, но я помню.

– Ты потеряла сознание, услышав о смерти отца?

– Нет. Тогда я была уверена, что это не может быть правдой. Папа не мог умереть. – Она огляделась. – Как сейчас. В комнате, когда я вошла, вроде был джентльмен, и ты сказала, что это герцог Ратберн. Но это же неправда. Здесь никого нет.

– Хотела бы я заверить тебя, что так и есть, но герцог действительно здесь был.

Евгения вздрогнула и приподнялась на локтях.

– Где же он? Пошел за стражей?

– Просто ушел, так что успокойся, – сказала Марлена, услышав в голосе подруги откровенную панику. – Все хорошо.

– Тогда зачем он приходил? Ему что, все известно? Он вернется? – Она снова опустила голову на подушку.

– Не волнуйся, все в порядке. – «Во всяком случае пока». – Я абсолютно уверена, что он ничего о нас не знает.

– Когда ты назвала имя, – сказала Евгения, – я решила, что меня сейчас закуют в кандалы, посадят в тюремный фургон и увезут.

– Признаюсь честно, эта мысль посетила и меня, когда он явился в наш дом, – невесело усмехнулась Марлена. – Но, поверь, герцог понятия не имеет, что мисс Гонора Труф – это я, а ты еженедельно доставляешь материалы мистеру Трауту.

– Я всегда знала, что это не для меня, – вздохнула Евгения.

– Чепуха! – возразила Марлена. – О чем ты говоришь? Мы занимаемся этим уже три года, и никто ни о чем даже не подозревает.

– Нам просто повезло, – обдумав ее слова, глубокомысленно изрекла подруга и, сделав паузу, добавила: – А этот герцог просто красавец.

«И это еще далеко не все».

– Но мы должны и дальше относиться к нему как к причине несчастливого замужества и периодических приступов тоски твоей сестры, – напомнила Марлена.

– Об этом я никогда не забуду. А зачем он сюда явился?

– По совершенно другой причине: потом расскажу. А теперь вот что: зачем мистер Траут выдал тебе так много экземпляров моей брошюры? Я сама едва в обморок не рухнула, когда увидела, какую кипу ты несешь.

– Не знаю. Все это принесла горничная мистера Траута без всяких объяснений.

– Думаю, это для того, чтобы как можно больше читателей о ней узнали: вырастут продажи.

Евгения нахмурилась.

– А это не значит, что книга плохо продается?

– Она появилась в магазинах всего неделю назад! – возразила Марлена. – Пока рано делать выводы. Мистер Траут говорил, что мой скандальный листок весьма популярен, а потому все, кто его читает, захотят приобрести и брошюру.

Евгения улыбнулась и села.

– Ты права. Не знаю, почему я так разволновалась.

– Это вполне естественно. Давай немного подождем, а если уж не начнут покупать, тогда и станем беспокоиться.

– Конечно. А теперь скажи, зачем приходил герцог Ратберн, если не с целью арестовать нас? – Она вдруг замолчала, и глаза ее испуганно округлились. – Ты же не думаешь, что он узнал о мистере Брамуэле?

– Нет-нет! – поспешила возразить Марлена. – Ты сама себя накручиваешь! Еще немного – и опять свалишься в обморок. Герцог не робкий юноша: если бы что-то узнал, то не ушел бы, не прояснив ситуацию. Да и откуда он мог что-то узнать?

– Ну, до него могли дойти слухи, что это мистер Брамуэл распустил сплетни в «Уайтсе».

– Вряд ли, – подумав, сказала Марлена. – Мистер Брамуэл скорее всего не возвращался в «Уайтс». Портингтон не оплачивал его счета два года, так что, вероятнее всего, его туда просто не пустят до тех пор, пока не рассчитается с долгами.

– Если рассчитается, – буркнула Евгения.

Марлена согласилась с подругой: такая перспектива не представляется вероятной, учитывая, сколько денег муж Вероники тратит на свои окаменелости и прочие экстравагантные покупки.

– Ты же не думаешь, что мистер Брамуэл ему скажет? – совершенно спокойно уточнила Евгения.

– Нет, разумеется: он же тем самым обвинит сам себя, да и не захочет, чтобы мы попали в беду.

– Никогда! Он очень интеллигентный и заботливый джентльмен, и всегда так добр ко мне! – Глаза Евгении стали мечтательными, а на губах появилась грустная улыбка, но почти сразу исчезла. – Он хотел бы иногда навещать меня, но Вероника не разрешает.

Вот уже несколько месяцев Евгения заговаривала об этом, но Марлена знала, что ее кузина никогда не согласится.

– Она просто заботится о тебе – как умеет, – поскольку уже давно не только твоя сестра, но и мать.

– Как бы я хотела, чтобы она оставалась лишь сестрой.

Марлена могла бы сказать подруге, что у нее тоже есть тайные желания. Ей очень хотелось бы иметь сестру, о которой она могла бы заботиться, а еще – чтобы дядя Фергус и тетя Имоджин не уехали вместе с сыновьями в Америку, оставив ее с мистером Олингуортом. И чтобы мистер Олингуорт внезапно не отправил ее в Лондон к кузине, которую она никогда не видела.

Чтобы не смущать подругу, она, конечно же, молчала. Ее всю жизнь бросали, от нее отказывались, но она справилась: научилась выживать, приспосабливаться к любой обстановке независимо от того, кто ее опекал.

Мысли Марлены прервала Евгения, поднявшись с дивана и в раздумье заметив:

– Не могу поверить, что здесь действительно был герцог. Если ему ничего про нас не известно, то зачем он явился?

Марлена сложила руки на коленях.

– Хоть и непросто свыкнуться с этой мыслью, но придется. Он мой новый опекун.

Евгения, совершенно ошарашенная, плюхнулась на диванчик.

– Опекун? Как такое возможно? Неужели мистер Олингуорт…

– Нет-нет, – поспешила заверить ее Марлена, – он жив, но очень болен, поэтому и решил передать ответственность за меня герцогу Ратберну, отец которого был его старым другом.

Марлена с грустью подумала о добром джентльмене, который всегда во всем ей потакал и позволял вести ту же вольготную жизнь, что у нее была с тетей, дядей и племянниками. Он заботился о ее образовании и не делал различий между ней и родными детьми. Те немногочисленные требования, которые он к ней предъявлял, были легковыполнимы. Сначала занятия, включая рукоделие и игру на фортепиано, потом все остальное, в том числе и работа в саду, откуда следовало вернуться в определенное время, чтобы успеть привести себя в порядок и переодеться к ужину. А еще, прежде чем лечь спать, она в течение часа играла с ним в шахматы или читала. Вот и все, и это не было ей в тягость.

Марлена сглотнула неожиданно застрявший в горле ком. Вскоре после ее рождения до их поместья докатилась эпидемия лихорадки и унесла почти всех его обитателей, включая родителей. Ее саму спасло то обстоятельство, что отец предусмотрительно отправил малышку с няней в дом своего брата, где они и жили, пока тот не женился вторично. Тогда ее взяли к себе тетя Имоджин и дядя Фергус. Она никогда не забудет жизнь с ними, равно как и то, что общение с мальчишками сформировало ее как личность.

К ее огромному разочарованию, когда ей было десять лет, дядя сказал, что она должна переехать к мистеру Олингуорту, потому что семья переезжает в Америку. Он считал, что они не имеют права увозить ее с родины. Она должна получить хорошее образование и воспитание, чтобы, повзрослев, могла сделать хорошую партию. Марлена не поняла, почему они не берут ее с собой и почему ей необходимо остаться в Англии, но приняла это: выбора все равно не было.

Когда здоровье мистера Олингуорта стало ухудшаться, он связался с одной из кузин Марлены, значительно старше ее, о которой она никогда ничего не слышала. И это было вовсе не удивительно: у одного из братьев ее отца было девять детей от трех жен. У Марлены имелось множество кузин и по отцовской, и по материнской линии, но она их почти не знала. Джастина к тому времени овдовела, поэтому ничего не имела против переезда сестры в ее дом и была готова подготовить девушку к дебюту в обществе, как только мистер Олингуорт окажется в Лондоне.

Но он так и не приехал. Здоровье мистера Олингуорта все ухудшалось, и дебют Марлены откладывался вот уже два года. Ее это совершенно не угнетало; огорчало лишь то, что опекун не разрешал ей навестить его, сколько ни просила.

– Что ты намерена делать со своим листком? – спросила Евгения.

Взглянув на подругу, Марлена тихо ответила:

– Не знаю.

В мечтательных глазах Евгении появилась тревога.

– Ты должна прекратить его писать.

– Я еще не решила.

– Помню, ты собиралась бросить это дело после первого сезона, но мистер Траут отговорил тебя и даже предложил увеличить гонорар, чтобы ты продолжила работу.

– Меня его предложение устроило.

– Только потому, что нам очень нужны эти деньги. Мы это знаем.

– Это лишь одна из причин, – возразила Марлена, но, почувствовав укол совести, сдалась. – Ладно. Возможно, сначала так и было. Да, я хотела вам помочь: друзья должны помогать друг другу, – но вместе с тем (мне трудно это объяснить) всегда существовал некий блуждающий огонек, неуловимая, недостижимая цель, от которой я не могла отказаться.

– У тебя хорошо получается описывать слухи и сплетни, – улыбнулась Евгения.

– Я стараюсь: всегда самым тщательным образом изучаю все, что слышу, и обдумываю каждое слово. Хочется, чтобы всем, кто читает мой скандальный листок, он нравился и никому не причинял вреда.

– За исключением трех повес, – серьезно добавила Евгения.

Марлена сжала губы, подумав о красавце герцоге. Он очень удивил ее, признавшись, что не проявил никакого любопытства и не расспросил о ней мистера Олингуорта. Возможно, ему так же неинтересны и остальные аспекты ее жизни, включая «мисс Труф».

– После сегодняшней встречи с герцогом, – сказала Марлена, – мне представляется, что он считает мой листок назойливой пчелой, от которой не может отмахнуться.

– Это хорошая новость! – засмеялась Евгения.

– Мистер Траут утверждает, что получает много хороших отзывов. Между тем ты понимаешь, что я не смогу продолжать писать, если Вероника не станет посещать разные светские мероприятия и рассказывать мне обо всем, что слышала. Джастина, конечно, тоже, но она по большей части говорит о себе.

– Вероника действительно приносит множество сплетен, – согласилась Евгения. – Вероятно потому, что всегда ведет себя очень тихо и в основном молчит. Большинство ее просто не замечают. Как бы мне хотелось, чтобы она была счастлива с мистером Портингтоном!

Между тем отношения у этой пары были таковы, что ни Марлена, ни Евгения не могли помочь.

– Мы обе думали, что небольшая месть распутникам поможет Веронике избавиться от отчаяния и депрессии.

Кузина время от времени посещала кое-какие мероприятия, полностью от светской жизни не отказалась, как поступил ее супруг, лишившись членства в «Уайтсе». Она не нашла способа излечить его от маниакальной привязанности к артефактам и окаменелостям, и возлагала вину за свое поспешное и несчастливое замужество с мистером Портингтоном, который был вдвое старше ее, на сент-джеймсских повес.

Вероника была одной из юных леди, дебютировавших в том самом году, когда распутники заключили то злосчастное пари с письмами от тайных поклонников. Общество пришло в смятение, когда выяснилось, что двенадцать юных леди приняли письма всерьез и ускользнули от родителей и компаньонок для встречи с обожателями. Им пришлось впоследствии убедиться, что это была всего лишь злая шутка: так развлекались сент-джеймсские повесы. Ни у одной из леди в действительности никаких поклонников не было.

Приступы глубочайшей депрессии у Вероники и стали причиной, побудившей Марлену заняться описыванием скандалов. Поселившись по соседству, она узнала, что кузина оказалась в безнадежной ситуации из-за жестокой шутки трех герцогов. У нее было очень незначительное приданое, и скандал почти не оставил ей шансов на удачное замужество.

Марлену возмутило, что из-за высоких титулов никто из виновных не был призван к ответу, и даже более того: общество никак не выразило своего неодобрения. Интересно, что бы они почувствовали, если бы жертвами подобных развлечений стали их сестры во время своего первого сезона?

Решив наказать распутников и, возможно, помочь Веронике, которая была вынуждена принять предложение мистера Портингтона, Марлена и задумала начать выпуск собственного скандального листка. Ей хотелось, чтобы все узнали и запомнили, как дурно сент-джеймсские повесы поступили с юными дебютантками.

Так родился еженедельный скандальный листок мисс Гоноры Труф.

– Ты же не можешь продолжать писать об этом герцоге, если он стал твоим опекуном, – прервала воспоминания Марлены Евгения.

– Пока не знаю, – честно ответила та. – Деньги, которые я получаю, помогают вам с сестрой содержать дом. Я не могу думать о том, что вам придется переехать.

– А что, если герцог узнает?

– Может, и не узнает. – Марлена из последних сил пыталась сохранять оптимизм. – Нет никаких оснований считать, что он пытается выяснить, кто автор листка или кто распустил слух, что сестрам герцога Гриффина могут испортить репутацию в их первый сезон. Но даже если я ошибаюсь, ты не должна волноваться: ваши имена нигде не прозвучат. Я не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Евгения погладила подругу по руке.

– Нет, мы не позволим тебе взять всю вину на себя: ведь ты помогаешь нам.

– Но я настаиваю. Да и что он может со мной сделать? Разве что выдать поскорее замуж, чтобы избавиться от опекунства. Он и так к этому стремится.

– Ты собираешься замуж?

– Да, ведь мне скоро двадцать – и пора уже думать о браке, впрочем, как и тебе. Скоро начнется сезон, и мне не показалось, что герцог намерен нести на себе бремя заботы о моем благополучии слишком долго.

– Вероника тоже хочет, чтобы в этом сезоне мне кто-нибудь сделал предложение. Я была бы не против, но… – Она замолчала и тяжело вздохнула. – Впрочем, радует то, что все мероприятия сезона мы будем посещать вместе.

Марлена улыбнулась.

– Да, и заботиться друг о друге, как делали все последние годы. Как ты думаешь, твоя сестра сумеет сохранить спокойствие, узнав, кто мой новый опекун?

Евгения ахнула.

– Не знаю, но ведь все равно ей придется сказать.

– Конечно. Я объясню ей, что не следует переживать из-за этого, и, думаю, она поймет, что я не могу выбирать себе опекуна. Кроме того, в последние годы она неоднократно встречалась с герцогом Ратберном и его друзьями на разных светских мероприятиях. Все это время она их избегала – так и должно быть впредь.

Евгения кивнула.

– Я постараюсь ей все объяснить.

– Вот и хорошо. Понимаешь, я точно не знаю, что будет дальше, но что-либо менять причин не вижу. Вероника будет продолжать собирать слухи и сплетни, а я буду использовать их вместе с теми, что услышу от Джастины, в своем листке. Написанное буду передавать тебе, ты – горничной, а та – своей сестре, которая служит у мистера Траута. Все отлажено, и все будет хорошо.

«Во всяком случае, пока».

– Добрый день, ваша светлость. Сожалею, что заставила вас ждать…

Обернувшись, Марлена увидела входившую в гостиную кузину. Миссис Джастина Абернати вплыла в комнату, расправив плечи и вздернув подбородок, под шелест светло-зеленых юбок, колыхавшихся в такт шагам.

Мой любимый герцог

Подняться наверх