Читать книгу Мой любимый герцог - Амелия Грей - Страница 6

Девушки встали, приветствуя кузину.

Ею невозможно было не восхищаться. Платье Джастины с низким вырезом больше подходило для модной вечеринки, чем в качестве повседневного для дома. На ее точеной шее – на толстой золотой цепи – висел крупный дымчатый топаз. Пепельные волосы, уложенные в затейливую прическу, украшали умело вплетенные зеленые ленты. В одной руке – затянутой в перчатку, разумеется, – она держала кружевной платочек.

Внимательно оглядев комнату, Джастина уставилась на Марлену, словно не верила своим глазам.

– Я уверена, что здесь был герцог Ратберн. Когда миссис Додл разбудила меня и сообщила о его приходе, я сначала не поверила, на цыпочках подкралась к двери и подсмотрела. Он стоял посреди комнаты и разговаривал с тобой. Я точно знаю, что это был он: не раз встречала его в обществе и даже была ему представлена на балу в прошлом году. Этот джентльмен божественно красив.

– Да, он был здесь. Очень жаль, что вы не встретились: он не мог больше ждать и ушел.

– Ах! – Высокая пышная фигура Джастины, казалось, даже слегка съежилась: очень уж разочаровало ее сообщение. – Я не думала, что так долго одевалась, но очень хотелось выглядеть наилучшим образом! Не могла же я принимать герцога, одетая, как… как ты, Марлена. Боже мой, как тебе только в голову пришло встретить его светлость в таком платье? Тебе следовало хотя бы попытаться выглядеть более презентабельно.

Миссис Абернати перевела взгляд на Евгению и уже открыла было рот, чтобы высказаться и по поводу ее платья, но передумала и опять обратила свое внимание на Марлену.

– Возможно, наша семья больше не принадлежит к сливкам общества – из-за неудачного для дяди стечения обстоятельств, – но в этом доме мы должны выглядеть и вести себя безупречно, тем более перед высокими гостями.

– Да, конечно, – согласилась Марлена, вспомнив, как спорила с герцогом и настаивала на своем праве остаться в этом доме: такое поведение определенно нельзя было назвать безупречным, – но не желая еще больше раздражать Джастину, добавила: – К сожалению, мы обе ничего не могли предпринять, поскольку не знали, что герцог придет.

– Значит, ты тоже его видела? – недовольно спросила Джастина Евгению.

Какая несправедливость: она потратила столько усилий на то, чтобы одеться со всей тщательностью, и все напрасно!

– Только мельком, миссис Абернати, – робко пробормотала та.

Джастина фыркнула и так тяжело вздохнула, что ее пышная грудь заколыхалась.

– А я была на улице, – пояснила Марлена. – Вышла из-за угла дома и обнаружила, что он стоит перед дверью. Мы, можно сказать, едва не столкнулись.

– Только не говори, что ты опять возилась в саду! – Джастина возвела свои темно-зеленые глаза к потолку и тяжело вздохнула. – Неужели ты никогда ничему не научишься? Нет, я ничего не хочу слышать. Не думала, что мне придется переживать еще и из-за этого. Как говорится, если молоко пролилось, его уже не вернешь в кувшин. Но как все-таки обидно, что он пришел повидать меня и не дождался. Мне следовало поторопиться. Я ведь даже танцевала с ним пару раз – до замужества с Уоллисом, конечно, – когда слыла первой красавицей сезона.

Марлена сомневалась в правдивости ее слов: по ее предположению, герцог по меньшей мере лет на пять моложе Джастины. Если верить кузине, она была королевой каждого бала, самой популярной вдовой на каждой вечеринке, и все приличные светские львы едва ли не сражались друг с другом за право сделать ей предложение.

– Герцог был сильно расстроен из-за того, что я не появилась вовремя?

Ратберн? Расстроен? Он слишком самонадеян для проявления таких человеческих эмоций.

– Никоим образом, – честно ответила Марлена, немного удивившись. – Вообще-то он должен был заранее известить о своем визите или хотя бы прислать записку, а он явился совершенно неожиданно. По-моему, это дурной тон.

– Ошибаешься, дорогая, – с апломбом заявила Джастина. – Герцог может явиться в любое время, и его следует принять со всеми почестями. Ты должна была немедленно извиниться, уйти к себе и одеться соответствующим образом.

Она неодобрительно взглянула и на Евгению, давая понять, что ее слова относятся и к ней.

Та стушевалась и решила, что ей лучше удалиться.

– Если позволите, миссис Абернати, Марлена, я пойду.

Джастина величественно кивнула, а Марлена прошептала, когда подруга, опустив голову, словно стараясь сделаться незаметной, проскользнула мимо:

– Мы поговорим позже.

Потом, опять взглянув на кузину, громко сказала:

– Обещаю уделять больше внимания своему внешнему виду. Думаю, нам всем нужно об этом помнить, потому что герцог обещал на днях вернуться.

– Правда? – живо заинтересовалась Джастина, но тут же, сделав над собой усилие, постаралась спросить как можно равнодушнее: – И когда же? Завтра?

– Он не сказал, когда именно. Просто сообщил, что обязательно зайдет еще раз.

– Думаю, что завтра или послезавтра. Интересно, чего он от меня хочет?

Марлена слегка расслабилась. Пусть лучше кузина, как обычно, целиком сосредоточится на себе. Хоть Джастина еще довольно молода – ей едва минуло тридцать пять, – Марлена никогда не чувствовала близости с ней. Кузину ни злой, ни сварливой вроде не назовешь, просто она была излишне дотошна в отношении приличий и не любила, когда ее выводили из равновесия – если, конечно, это делал не герцог. Марлена обычно уступала кузине, когда речь шла о прогулке в парке, званом обеде или походе в магазин за новой шляпкой или перчатками. Пусть они и были дальними родственницами, дом принадлежал Джастине, хотя мистер Олингуорт и платил ей за заботу о Марлене.

Больше всего раздражала в Джастине ее любовь к воспоминаниям о прошлом. Вероятно, ее не слишком радовало настоящее, поэтому она постоянно возвращалась в те времена, когда была моложе, и обожала рассказывать о джентльменах, добивавшихся ее руки, и множестве предложений, которые она отклонила в год своего дебюта. Список казался бесконечным. О чем бы ни шел разговор, заканчивался всегда воспоминаниями о ее блестящем дебюте в обществе.

– Рада слышать, что герцог вернется, – сказала Джастина, поглаживая пальцами крупный топаз. – Как я уже говорила, мы неоднократно встречались на разных мероприятиях. И танцевали, я уверена. Хотя это было давно, когда я была намного моложе. Он тоже, разумеется, но такой же красавчик. Да и я была первой красавицей сезона. Все так говорили. Не сомневаюсь, что он меня заметил. Многие джентльмены соперничали за право ухаживать за мной. Виконт Хартхил, к примеру. Наверное, мне следовало тогда выйти за него замуж, и сейчас я жила бы не здесь, а на Мейфэре.

Марлена знала эту историю наизусть: Джастина рассказывала ее по любому поводу, да и без всякого повода тоже.

– Конечно, тогда мне не хотелось замуж за виконта: он был намного старше Уоллиса и далеко не так красив. Все юные леди в тот сезон искали внимания Уоллиса, и я не могла ему отказать, когда он выбрал меня. Ты же знаешь: первая красавица сезона не могла не выйти замуж за самого популярного джентльмена. – Джастина мечтательно вздохнула. – Но я помню, как красиво за мной ухаживал виконт, словно это было вчера.

Миссис Абернати расправила плечи.

– Его светлость не сказал, какова цель его визита?

Марлена не знала, как лучше ответить на этот вопрос. Джастина нисколько не сомневалась, что герцог мог явиться только к ней. Тут ее взгляд упал на письмо, лежавшее на столе у лампы, и она взяла его.

– Он принес это письмо. Мистер Олингуорт, который был моим опекуном больше десяти лет, теперь передает ответственность за меня герцогу Ратберну.

– Что? – взвизгнула Джастина, словно наступила на горячий уголь.

– Он пришел познакомиться со мной. – «А сделал намного больше».

Марлена отчетливо помнила, как соприкоснулись их руки, когда он передавал ей книги. И еще – какими теплыми были его пальцы, когда он развязывал запутавшуюся ленту ее шляпки.

– Герцог? Твой опекун? Не может быть! Нет, я не верю. Тут какая-то ошибка. – Джастина одарила Марлену скептическим взглядом, потом выхватила письмо из ее рук, не дожидаясь, когда она сама его отдаст, и фыркнула: – Дай, я сама посмотрю. Ты всегда все оставляешь мне. Откуда ты знаешь, что там написано? Гром и молния, да ты ведь даже его не вскрыла!

– Его светлость пересказал содержание письма, и у меня не было причин сомневаться в его словах.

– Разумеется, нет, но я должна сама во всем убедиться.

Она сломала восковую печать, развернула лист бумаги и начала быстро читать, бормоча себе под нос. Чем дальше она читала, тем громче становилось ее бормотание, а глаза, в конце концов, стали круглыми как блюдца.

Опустив лист, Джастина широко улыбнулась, схватила Марлену в объятия и крепко прижала к своей необъятной груди. Кузина щедро поливалась духами с тяжелым мускусным ароматом хвои, ее грудь и плечи покрывал толстый слой пудры, источавшей острый запах лаванды, и Марлена изо всех сил старалась сдерживать дыхание, чтобы ненароком не расчихаться.

– Моя дорогая девочка! Если это правда, сегодня все святые нам улыбнулись! Это письмо изменило нашу жизнь навсегда: и твою, и мою. Моя девочка, моя кузина – подопечная герцога! Как я счастлива! Как нам повезло!

Марлена едва не задохнулась в крепких объятиях кузины, но, слава богу, та ослабила хватку, и уже в следующее мгновение она ощутила, что свободна и опять может дышать. Джастина еще никогда не проявляла своих чувств так открыто, и Марлена была потрясена.

Брови кузины опять поползли вверх.

– Если, конечно… если бы я была его подопечной или… впрочем, неважно. Поскольку такая возможность существует, я считаю, что он интересуется мной, иначе просто отправил бы своего поверенного, чтобы навестить нас и урегулировать все вопросы. Мне нужно все это выяснить.

Собравшись с духом, Джастина одернула платье и заявила:

– Думаю, нам не следует слишком радоваться, до тех пор пока я сама не поговорю с герцогом. Понимаю, письмо написано мистером Олингуортом, но он очень болен. Мы не знаем, как у него с рассудком. Я должна услышать из уст самого герцога, что он дал согласие. Я имею в виду, что пока не надо никому сообщать эту счастливую весть, пока не станет очевидна ее правдивость. Если вдруг окажется, что это ошибка, я не переживу такого позора.

– Герцог подтвердил свое согласие взять на себя ответственность, – заверила кузину Марлена. – К тому же дал понять, что все сделано официально и ничего изменить нельзя. Он даже хотел, чтобы мы переехали в его особняк на Мейфэре.

– О да! Иначе и не могло быть! Я буду на седьмом небе! – захлопала в ладоши Джастина. – Как это будет здорово – опять оказаться на Мейфэре, где я жила с Уоллисом, рядом с моей дорогой подругой леди Уэстербрук. Неужели моя сокровенная мечта станет явью!

Джастина часто говорила о доме на Мейфэре, где жила с мужем, и о том, какую активную светскую жизнь они вели. После смерти мистера Абернати его дядя, благотворитель, сократил ее содержание вдвое и заставил переехать из особняка на Мейфэре в более скромный дом в Сент-Джеймсе. Вполне возможно, Джастина так часто вспоминала о прошлом лишь потому, что никак не могла примириться с понижением своего социального статуса.

– Конечно, мы немедленно переедем. Я скажу горничной, чтобы начала паковать вещи.

Ощутив укол вины из-за того, что придется разочаровать кузину, которая всегда была добра к ней, Марлена пробормотала:

– Джастина, я отказалась.

– Ты о чем? – нахмурилась кузина. – Герцогам не говорят «нет».

– Я не желаю жить на Мейфэре.

– Это совершенно неважно, моя девочка, – отмахнулась Джастина. – Я хочу, и герцог хочет, чтобы мы переехали. Он предложил нам кров в престижном месте, и ты не можешь отказаться. Я не позволю.

– Извини, Джастина. – Марлена не понимала, что, проявляя упрямство, ведет себя недостойно, но была исполнена решимости стоять насмерть. Ей нужно оставаться рядом с Евгенией во время сезона и продолжать работать над своим листком. – Знаю, тебе бы это понравилось, но я отказалась и он согласился. Вопрос решен. Пусть у меня теперь другой опекун, но дом останется прежним.

Джастина несколько секунд задумчиво смотрела на кузину. Судя по выражению решительности на лице, уступать она не намерена.

– Ладно, пока оставим это. Как я уже сказала, никто ничего не узнает, пока не поговорю с герцогом.

– Спасибо за понимание, – тихо пробормотала Марлена.

– Разумеется, мы останемся здесь. – Джастина громко фыркнула. – Бедный мистер Олингуорт так много делал для тебя все эти годы. Мы его никогда не забудем. Жалко, конечно, что он умер. Но мы не будем расстраиваться слишком сильно, правда, дорогая? Новость о твоем новом опекуне слишком жизнерадостна, чтобы ей не придать должного значения.

– Но мистер Олингуорт жив, хотя и очень болен. Просто решил позаботиться о моем будущем, пока еще может.

– Ах так? Ну что ж, тем лучше для бедолаги. Как это мило с его стороны, что он не отдал тебя в руки канцлерских судей. Это было бы форменное безумие. Ужасно. Никогда не знаешь, кого назначат твоим опекуном. Им нельзя доверять. Они всегда отдают предпочтение своим дружкам и тем, кто им больше заплатит.

– А мне кажется, что так было бы даже лучше, – быстро парировала Марлена. – Сомневаюсь, что для меня выбрали бы опекуна с репутацией герцога Ратберна.

– Это правда. К герцогу даже не стали бы обращаться по такому вопросу. Титулованных особ обычно не беспокоят подобными проблемами – разве что речь идет о близком родственнике, – поэтому я должна все услышать из уст самого герцога. Я поговорю с ним и узнаю, почему он согласился. Возможно, все дело в том, что он помнит меня с прежних времен и пожелал помочь, ведь, как ты знаешь, я была первой красавицей сезона.

О боже! Марлена слышала об этом изо дня в день с тех пор, как поселилась в этом доме. Сначала она надеялась, что со временем привыкнет и перестанет обращать на этот бред внимание, но ничего не изменилось.

– Я обязательно все выясню, – повторила Джастина. – Для начала скажи: Евгения знает, зачем приходил герцог?

– Да, конечно. Я ей рассказала.

– Значит, ты должна немедленно отправиться к Портингтонам и предупредить ее, чтобы ничего никому не говорила, ни одной живой душе. Думаю, она уже успела поделиться с сестрой и мистером Портингтоном, но им тоже следует молчать.

– Джастина, думаю, об этом можно не беспокоиться.

На лице кузины отразилось откровеное недоверие.

– Мы не должны рисковать. Это будет моя новость, которую я расскажу всем, кому надо, когда придет время. Вероятно, прежде всего я сообщу леди Уэстербрук. Ей это понравится, и она поможет мне составить список тех, кого необходимо проинформировать в первую очередь. А ты немедленно отправляйся к Портингтонам. Сегодня вечером мы устроим небольшой праздник. Это будет вполне прилично, даже необходимо.

Оглядев Марлену с ног до головы, она добавила:

– Пойди к себе и переоденься: у тебя юбка в грязи. Наверняка опять полдня копалась в земле. Это заметно по цвету твоих щек.

За весь день солнце так и не показалось, так что вовсе не оно окрасило ее лицо нежным румянцем. Причина тому – герцог.

Марлена действительно проводила слишком много времени на воздухе, но всегда старалась надевать широкополую шляпу, даже когда не было солнца, а сегодня, вероятно, слишком часто поднимала голову и взирала на небо, пытаясь определить, как скоро темные низкие тучи прольются дождем.

– Надеюсь, герцога не слишком возмутил твой неряшливый вид, – продолжила Джастина. – И еще надеюсь, что теперь, когда у тебя появился столь высокородный опекун, ты станешь держаться подальше от сада. Скажу миссис Додл, что сегодня у нас праздничный ужин. Мы будем веселиться, как в прежние времена.

Помолчав и мечтательно улыбнувшись, кузина прижала холеные, унизанные кольцами руки к груди:

– Надо же, ты под опекой герцога! А это значит, что и я тоже, как член семьи! Герцог! С ума сойти! Какой все-таки прекрасной может в одночасье оказаться жизнь! Скажи, что я не сплю! Нет, лучше ничего не говори.

Она направилась к выходу, но Марлена окликнула ее.

– Подожди! Скажи, разве тебя не беспокоит, что распутник, известный всему Лондону повеса отныне станет управлять моей жизнью?

Джастина растерянно моргнула, явно не ожидая от нее таких слов, потом расплылась в улыбке:

– Никоим образом, девочка! И что, если он именно такой, как ты сказала, а не хуже? Но, гром и молния, дорогая, в чем проблема? Он же будет твоим опекуном, а не мужем!

– За что благодарю ангелов, которые охраняют меня на небесах, – тихо сказала Марлена.

– Я никак не пойму, что тебя тревожит, дорогая. – Джастина опять принялась вертеть пальцами топаз. – Кстати, не вижу ничего ужасного в том, что, возможно, у него есть планы на меня. Это вполне вероятно: он же хочет меня увидеть, – а я была замужем и знаю, как доставить удовольствие мужчине.

Марлена ахнула.

Джастина закатила глаза, демонстративно приподняла свои внушительные груди, потом кокетливо поправила прическу.

– Впрочем, об этом мы говорить не будем: такие разговоры не предназначены для ушей юных девиц. А теперь, пожалуйста, поспеши к Портингтонам, пока Вероника и Евгения не начали распространять слухи, лишив меня возможности оповестить об этом свет. А потом сразу переоденься. Сегодня мы будем ужинать так, как принято в обществе, к сливкам которого теперь принадлежим. Как это вовремя, однако! Мы будем наслаждаться каждым мгновением, пока герцог не расскажет мне о своих намерениях. Он, конечно же, найдет тебе подходящего мужа: не исключено, что у него уже есть кто-то на примете. Заполучив герцога Ратберна в опекуны, ты оказалась в очень выигрышном положении: можно сказать, стала первой красавицей сезона, хотя он еще не начался. Как и я когда-то – не так, впрочем, уж и давно. Так что будем веселиться.

Джастина с довольным смехом выплыла из комнаты, а Марлена поморщилась: слова кузины огнем горели в душе.

Муж. Что ей делать с этим мужем? И главное – что делать с еженедельным скандальным листком мисс Гоноры Труф…