Читать книгу Я подарю тебе крылья - Ана Шерри - Страница 23

Пройдя в середину самолета к Нине, Оливия зашла на кухню и налила себе воды. Нина убирала посуду, напевая веселую мелодию, и девушка рассмеялась, когда зазвучали слова: «Я люблю тебя, мой пилот, ты любишь небо, а я тебя».

Оливия выглянула из кухни, убеждаясь, что их никто не слышит.

– Это ты про Арчера?

Нина уставилась на подругу:

– Даже не думала о нем, просто получилось бессознательно. Он не стоит моих мыслей.

– Ты пела про пилота, – улыбнулась Оливия, – про пилота Джека Арчера.

– Там не было слов «Джек Арчер», – испугалась девушка, решив, что она могла и не заметить их.

– В твоей голове эти слова, – Оливия пальцем ткнула в голову подруги, – вот здесь.

Нина задумалась, вспоминая сегодняшнюю ночь. Как так могло получиться, что она переспала с Арчером? Сколько же она выпила перед этим?..

– Ненавижу пилотов, – все еще хмурясь, недовольно произнесла она, – они строят из себя приличных джентльменов, а на деле оказываются обычными подзаборными кобелями.

От столь неожиданного высказывания Оливия прикрыла рот рукой, чтобы заглушить смех. Она не понимала, откуда у Нины такая неприязнь к пилотам, но ее слова попали прямо в точку. Про Джека Арчера именно так и можно было сказать.

– Так зачем ты с ним связалась?

– Я была пьяная.

– Жаль, я думала, у вас любовь.

Нина удивленно уставилась на нее:

– Ты что! Какая любовь? Пилоты вообще лишены этого чувства, у них срабатывает только инстинкт выживания и размножения.

Если бы Оливия не стояла, прислонившись к стенке, непременно упала бы.

– Но Шон и Дженнет…

Она не договорила, потому что Нина тут же вставила свой комментарий:

– Она держит его на цепи, как настоящего кобеля.

Девушки рассмеялись. Оливия и забыла, что в ее салоне сидит пассажир, который, по-видимому, тоже относился к числу таких мужчин, хотя и не был пилотом.

– Не все пилоты похотливые кобели, Нина. Я знала человека, который оставался предан семье всю жизнь, несмотря на то что был капитаном и очень видным мужчиной, – Оливия резко перестала смеяться, опустив глаза. – Просто тебе попадались не те мужчины, – продолжила девушка, – не те.

– Не знаю, – пожала плечами подруга, – возможно. Вот что ты думаешь про наших пилотов? Про Даниэля и Марка.

Старалась не думать.

– Я их мало знаю, Нина, но думаю, они больше любят свою работу. И мне кажется, даже если мы с тобой войдем к ним в одном нижнем белье, они не заметят. Даниэль точно.

Нет, он, может, и заметит, но выставит вон, чтобы не мешала работать.

– Давай проведем эксперимент! – воскликнула Нина. – Ты расстегнешь блузку, – она поправила свою немаленькую грудь руками, – принесешь им кофе и посмотришь на реакцию Даниэля. Если его взгляд скользнет в твой шикарный вырез, то ты, дорогая, должна будешь пригласить меня на ужин.

Оливия вновь засмеялась, представив эту картину. Безумие. Почему она должна идти к нему и показывать свой «шикарный вырез»? Хотя… Если она так сделает, то выиграет, и ужин ей должна будет Нина. Даниэль никогда не поведется на такое, она была уверена – сегодня он особенно зол на нее. Она уверена в выигрыше на сто процентов.

– Я согласна, – хохоча, произнесла Оливия, – начинай готовить ужин.

– Я выиграю, – кивнула Нина, – вот увидишь, все пилоты кобели, и ты сейчас это докажешь.

Они прошли через салон Оливии, и она вновь ощутила на себе пристальный взгляд Боба. Она не стала оборачиваться. Зайдя в туалет, находящийся возле кабины пилотов, Оливия посмотрела на себя в зеркало, пальцами растягивая верхнюю пуговицу на белой блузке.

– Ты что! – воскликнула Нина.

Слишком открыто? Она вновь посмотрела на себя в зеркало, понимая, что практически ничего не видно.

Нина закатила глаза, хмурясь и качая головой:

– Ты монашка? – Она пальцами расстегнула целых четыре пуговицы на блузке подруги, и Оливия побледнела, увидев себя в зеркале. Если бы ее видели преподаватели в колледже «Arabia Airlines», они бы ослепли. И уволили. Теперь грудь была едва скрыта. Она красиво поднималась, стянутая белым бюстгальтером, кружева которого виднелись из расстегнутой блузки.

– Я так не пойду. – Было уже не смешно. – Это вульгарно.

– Ты же говоришь, что есть мужики не кобели и Даниэль один из них. Докажи. Кажется, ты вообще говорила о том, чтобы зайти к ним в нижнем белье.

Да, она так говорила, но сейчас готова была забрать свои слова обратно. Только гордость не позволяла отступить. Гордость и уверенность в том, что Даниэль даже не посмотрит в ее сторону.

– Стой здесь, – Нина ушла, и, оставшись одна, Оливия вновь посмотрела на отражение. Было красиво, эротично, сексуально. Но не в самолете. Не в авиакомпании «Arabia Airlines». Не в кабине пилотов.

Она провела рукой по коже, медленно спускаясь к левой груди, и, слегка отодвинув бюстгальтер, коснулась светлого шрама. Он портил всю красоту. Как хорошо, что он скрыт. Никому не приятно смотреть на дефекты тела. Этот шрам на теле стал символом шрама на душе.

– Вот и я, – Нина держала поднос с кофе, – улыбайся и неси.

– Я же им только что носила кофе.

– Ничего. Сегодня тяжелый полет. Пусть много пьют.

Оливия вышла из туалета, и Нина сунула ей в руки поднос, затем поправила вырез, еще больше открывая его.

– Что ты делаешь? Я и так почти голая. Если кто увидит, меня уволят.

Нина подтолкнула девушку к двери в кабину пилотов и нажала код:

– Никто не увидит. Улыбайся, Оливия.

Марк заполнял бортовой журнал, Даниэль, переговорив с диспетчером, смотрел на показания датчиков.

– Мальчики, мы принесли вам кофе.

Голос Нины заставил Марка оторваться от своего занятия. Но внимание Даниэля было полностью занято работой.

Нина подтолкнула Оливию, и та, улыбаясь, видя на себе ошарашенный взгляд второго пилота, подошла с подносом к Даниэлю.

– Ты только что приносила нам его, – произнес он, крутя кнопку на панели управления.

Она молилась, чтобы он так и дальше продолжал не обращать на нее внимание. Хоть бы диспетчер вышел на связь.

Она наклонилась чуть ближе, и в это время он повернулся к ней, встречаясь с ней взглядом.

Она так испуганно на него смотрела, можно подумать, что она не ожидала, что он вообще посмотрит в ее сторону. Улыбки на губах уже не было. Зато на них была помада, которую ему всегда хотелось стереть. Она портила настоящий цвет ее розовых губ. Девушка стояла так близко, наклонившись к нему, что это привело его в замешательство. Что она задумала?

– Ну раз не хочешь, тогда ладно.

Оливия уже готова была уйти, радуясь победе, но капитан остановил ее:

– Хочу.

Оторваться от ее губ оказалось сложнее, чем он думал, а после того, как она закусила нижнюю, с мольбой смотря на него, это стало уже невыносимо. Он опустил взгляд… Боже, лучше бы он смотрел на ее губы. Вырез блузки был настолько глубоким, что он отчетливо видел кружева бюстгальтера, скрывающего красивую грудь.

– Оливия, с тебя ужин, я пошла, – Нина открыла дверь и вышла.

Даниэль тут же оторвался от этого шикарного зрелища, злясь про себя. Он схватил с подноса чашку с кофе и отвел взгляд.

Злость Оливии просто зашкалила, она выпрямилась, передавая Марку кофе. Тот сидел, подперев подбородок, и молча наблюдал за происходящим. Увидев недовольный взгляд Даниэля, он, улыбаясь, взял чашку с подноса, коснувшись взглядом выреза девушки.

Они все кобели, Нина права. Оливия выскочила из кабины и зашла в туалет, чтобы наконец застегнуться. Но чьи-то руки не дали этого сделать, хватая ее за грудь и больно сжимая.

– Похотливая стюардесса – моя мечта, – грубый голос возле уха и отражение в зеркале Боба… – Я заплачу, Оливия, сколько ты хочешь?

От неожиданности дыхание перехватило и сердце начало биться в разы сильнее. Она вцепилась в его руки, пытаясь отцепить их от себя, но Боб лишь сильнее сжимал, причиняя новую боль.

– Отпусти!

– Для пилотов все, а для пассажиров ничего?

Его слова еще сильнее напугали ее. В голове крутилась только одна мысль – надо кричать. Но кричать – это напугать пассажиров, создать панику на самолете. Она не могла себе этого позволить. Она не могла позвать никого на помощь, но у нее была надежда на то, что кто-нибудь из своих пойдет сюда. Дверь была приоткрыта – он так торопился справить свои потребности, что забыл об этом. Или не успел, хватая девушку.

Спасением стал шелковый голос:

– Убери от нее руки и сядь на свое место.

Даниэль вышел почти сразу за Оливией, высказать ей все, что думает про ее игры, но шорох в туалете, граничившем с кабиной пилотов, заставил заглянуть туда.

Шок? Нет.

Безумие? Нет.

Злость? Нет.

Ярость!

Он увидел, как руки какого-то мужчины касаются того, чего он только что касался глазами, и это произвело в его мозгу настоящий взрыв. И может, дело было не в вырезе, не в ее теле вовсе. Она была беспомощной, хотя и глупой, стюардессой его экипажа.

Даниэль впервые столкнулся с подобным на борту. Он бы вмазал этому мерзавцу или ударил головой об унитаз. Так бы он сделал раньше. Сейчас он капитан и должен думать головой, а не сердцем. Эмоциям не место в кабине пилота. Он прошел отличную подготовку, его учили действовать обдуманно.

– Капитан? – Парень не был напуган. Он слегка ослабил хватку. – Что будет, если я не подчинюсь?

Испуганные глаза цвета неба с мольбой смотрели на Даниэля. Оливии просто повезло.

– Я посажу самолет в первом же аэропорту. Потом авиакомпания вытрясет с тебя столько денег за вынужденную посадку, что тебе жизни не хватит расплатиться с ними. – Голос Даниэля был спокоен и тверд. Он поборол в себе ярость. Так его учили: дать понять людям свою власть над ними. Без жестокости. Одним голосом. – Это не считая того, что я напишу на тебя заявление в полицию Дубая за попытку изнасилования, поскольку, летая их авиакомпанией, ты находишься на их территории. Наказание – смерть. – Даниэль прищурил глаза. – Или можешь просто сесть на свое место и молча долететь до Брюсселя. Там мы разойдемся и не вспомним друг друга.

Парень тут же выпустил Оливию, и она прижалась к стене, руками скрывая глубокий вырез. Ей было страшно. Не за себя. Теперь ей было страшно за то, что она втянула в это Даниэля.

Боб поднял руки и медленно вышел из туалета. Проходя мимо капитана, он произнес:

– Пожалуй, я сяду и буду молчать.

– Отлично, – кивнул тот, продолжая следить за каждым движением парня.

Как только они остались наедине, Даниэль зашел к Оливии, прикрыв за собой дверь. Вот теперь можно выпустить всю накопившуюся ярость. Он с удовольствием сейчас кулаком пробил бы стену, к которой она прижималась, но лишь сильно ударил по ней, и девушка вздрогнула.

Дрожащими руками Оливия пыталась застегнуть пуговицы, но получалось плохо. Он наблюдал. Молча. Пока терпению не пришел конец. Он резко опустил ее руки и посмотрел в глаза. Небо против грозовой черной тучи. Девушка почувствовала, как его пальцы касаются выреза, соединяя края блузки. Он застегивал маленькие пуговички, не отрываясь от ее глаз.

Сердце Оливии перестало биться, а воздуха резко стало так мало, что стало трудно дышать. Она пыталась набирать полные легкие воздуха, отвернувшись от него. Но зеркало, в которое ей пришлось смотреть, сильно мешало.

Застегнув последнюю пуговицу, Даниэль опустил руки, стараясь больше ее не касаться:

– Я вправе требовать объяснений по поводу этого цирка.

Оливия не хотела ничего ему говорить. Да и что она ему скажет? Им повезло, что парень так легко сдался. Им повезет еще больше, если он просидит на своем месте до конца полета.

Как капитан, который стал свидетелем этой страшной сцены между своей стюардессой и пассажиром, он обязан знать подробности. Он даже обязан доложить об этом инциденте руководству компании.

– Я жду, Оливия.

Даниэль стоял перед ней такой большой и свирепый, что она впервые испугалась. Игры зашли слишком далеко. Девушка попыталась взять себя в руки. Страх – удел слабаков.

– Дело в том… я… – Слова застревали в горле, мысли путались. Что сказать в свое оправдание? Глупый спор чуть не обернулся трагедией. – Я проспорила ужин, хотела проверить, смог бы ты обратить на меня внимание. Я думала, что выиграю, но, к моему сожалению, ты помог мне проиграть.

Даниэль отошел, шокированно смотря в ее глаза.

– Ты спятила? – не верил Даниэль, одновременно пытаясь понять – не спятил ли он. – Какой спор ты хотела выиграть, зайдя к двум мужчинам в таком виде? И знай, даже если ты останешься последней женщиной на планете, я не обращу на тебя внимания! – Даниэль указал пальцем на выход: – Иди работай.

Грубые слова ни капли не ранили ее. Но в душе поселилось странное чувство опустошения.

Даниэль вернулся в кабину, стараясь не показать Марку своего возмущения. А он был возмущен! Не англичанкой и ее выходкой, нет, он больше ненавидел себя за то, что попался на ее крючок. Больше такое не повторится, он не будет как безумный пассажир кидаться на нее, он даже смотреть в ее сторону не будет. Оливия того не стоит.

Сев на место, он почувствовал на себе взгляд Марка.

– Все нормально, – кивнул Даниэль и удивился своей выдержке. Все было ненормально! На борту чуть не случилась драка. И виной всему глупая игра глупой девчонки!

– Она сказала причину своего… – Марк не знал, как высказать словами то, что он видел, лишь руками показывая на грудь, – открытого поведения?

– Поспорила, решила привлечь к себе наше внимание, – Даниэль так просто это сказал, что сам удивился.

– У нее получилось, – усмехнулся второй пилот.

– У нее не получилось. Она проиграла.

– Побольше бы таких сюрпризов, – засмеялся Марк, – мне понравилось.

– Сумасшедший рейс. – Чтобы не слушать этот бред, Даниэль надел наушники и вышел на связь с диспетчером.

Оливия заставила себя успокоиться и заниматься своей работой – разносить еду. Ей было страшно проходить мимо Боба. Она боялась среагировать неправильно, мысленно уже много раз стукнув его подносом по голове. Но, к ее удивлению, Боб вел себя пристойно и больше не смотрел в ее сторону.

Снова и снова прокручивая в голове слова Даниэля, Оливия понимала, что перегнула. Теперь он наверняка думает, что она решила за ним «приударить». При первом же удобном случае она обязательно выскажет ему свое мнение по поводу этого.

За двадцать минут до посадки она почувствовала усталость. Но это лишь половина рейса. Еще столько же, и домой, в мягкую постель. Она надеялась, что следующий полет будет не скоро. Ей надо восстановиться после отвратительной ночи в доме своего капитана.

Все изменилось внезапно. Даниэль спросил команду диспетчера «Радара»:

– «Arabia Airlines» 2-1-6, снижаюсь до эшелона триста двадцать.

– Вижу вас, 2-1-6, следуйте плану.

Даниэль устал. А еще дорога обратно. Стоило подумать об отпуске…

– Марк, объяви пассажирам о снижении. – Сил не было даже на это.

Второй пилот кивнул и взял телефон:

– Уважаемые леди и джентльмены, мы приступили к снижению. Через двадцать минут мы приземлимся в аэропорту Брюсселя.

Оливия нахмурилась. Те же слова, но не было шелка. Хотя какая разница, не слышать голос Даниэля – большая удача. Они наверняка мягче сядут. Но где-то внутри поселилась маленькая неуверенность в физическом состоянии капитана. Неужели так сложно самому сказать пару слов? Не надо вмещать целый текст, достаточно одного слова «садимся», и это сразу развеяло бы неуверенность.

Пройдя вдоль ряда, Оливия смотрела, все ли пассажиры пристегнуты, все ли спинки кресел подняты, и, убедившись в полном порядке, села на свое кресло, чувствуя снижение самолета. За словами Марка послышался голос Келси, она информировала пассажиров о ручной клади и пристегнутых ремнях.

Даниэль вышел на связь с диспетчером «Подхода»:

– Добрый день, «Подход», «Arabia Airlines» 2-1-6, проходим эшелон сто пятьдесят в снижении до эшелона сто тридцать.

– Приветствую, «Arabia Airlines» 2-1-6, вижу вас. Прошу набрать эшелон сто семьдесят.

Даниэль не сразу понял и решил переспросить. Марк тут же нахмурился.

– Что-то случилось.

Но Даниэль не слушал его, вновь выходя на связь:

– Мы снижаемся, а не поднимаемся. Нам нужен сто тридцать.

– Приказываю подниматься до ста семидесяти.

– Объясните причину подъема, «Подход», – не унимался Даниэль, но, смотря на Марка, произнес: – Поднимай. Увеличивай тягу.

Тут же прохрипел голос диспетчера:

– «Arabia Airlines» 2-1-6, прошу прощения, не сразу объяснил, у меня много таких сейчас. Аэропорт Брюсселя закрыт, мы направляем вас в другой аэропорт. Поднимайтесь до ста семидесяти и ждите моих указаний.

Даниэлю показалось, что он спит и ему снится какой-то безумный сон. Как может быть закрыт такой большой аэропорт? Но раз он закрыт, значит, произошло что-то действительно страшное.

– Может, самолет разбился на полосе? – прошептал Марк. Но об этом не хотелось думать.

– Мы уже не войдем в глиссаду, – Даниэль говорил о своем, пытаясь сохранить оптимистичный настрой. – Может, они гоняют нас по воздуху в надежде, что полоса заработает?

Он не хотел думать об разбившихся самолетах, причина не так важна. Важны последствия. Ему надо было знать, сколько им быть еще в воздухе, разворачивать самолет для повторного захода или лететь прямо. Неизвестность нервировала.

– «Arabia Airlines» 2-1-6, – голос диспетчера заставил сконцентрироваться. – К нам только что поступил приказ: в связи с двумя взрывами на территории аэропорта Брюсселя отправлять все самолеты в другие города. Вас примет Лондон, Хитроу. У вас хватит топлива?

– Хватит, – произнес Марк, – у нас еще половина.

– Поднимайтесь до эшелона двести девяносто, работайте с «Радар-контроль». Всего хорошего.

– Поднимаюсь до двухсот девяностого, курс Лондон, Хитроу, – повторил Даниэль, не веря своим ушам. – Ничего хорошего.

Времени на сочувствие и обдумывание произошедшего в Брюсселе не было, самолет плавно начал набирать высоту, пока Марк менял заданный маршрут, вбивая новый в бортовой компьютер. Первым делом надо было настроить показатели продолжения полета, потом связаться с авиакомпанией, сообщить бортпроводникам об изменившейся ситуации, узнать, сколько человек на борту летят стыковочным рейсом, объявить пассажирам неприятную новость. И потом можно будет подумать о полосе в Лондоне.

– Черт, Лондон, – выругался Даниэль. Как теперь быть с обратной дорогой? Пассажиры в Брюсселе, самолет в Лондоне. – Марк, свяжись с авиакомпанией и объясни ситуацию. А я поговорю со старшими бортпроводниками.

Люди в салоне заметили, что самолет из состояния посадки перешел в состояние набора высоты. Они возбужденно переговаривались между собой, требуя объяснения ситуации. Оливия расстегнула ремень и встала с кресла, направляясь к пассажирам. Их пытались успокоить Луи и Дженнет:

– Мы просим вас успокоиться и оставаться на своих местах. Капитан все скажет, дайте ему время. Возможно, он просто ушел на второй круг из-за погоды.

– Сегодня солнце, – вскрикнул кто-то из пассажиров, – сегодня отличная погода.

– Значит, была другая причина, – занервничала Дженнет, но, улыбаясь, посмотрела на Оливию: – Ты знаешь, что случилось?

Она знала только то, что впервые за время ее работы Даниэль не вышел на связь с пассажирами. Это уже было странно. Тогда девушка порадовалась этому, надеясь на мягкую посадку. Сейчас она уже сомневалась: а будет ли посадка вообще?

Отрицательно покачав головой, Оливия взглянула на дверь в кабину пилотов. Желание войти было слишком большим. Может быть, что-то случилось с Даниэлем? Теперь она поймала себя на мысли, что уже три часа ничего о нем не знает. Три часа – это слишком много, если учесть, что последние дни они были настолько часто вместе, что часы уже казались днями.

Девушка сделала шаг в сторону кабины, но кто-то потянул ее за край юбки, и хриплый голос прошептал:

– Милая, мы умрем?

Оливия оглянулась на скрюченную, хилую старушку. Ее костлявая рука все еще теребила юбку девушки, а помутневшие от старости глаза смотрели, в них было желание услышать что-то обнадеживающее. Оливия тут же присела, чтобы оказаться на одном уровне с ней, и, улыбаясь, произнесла:

– Мне всегда казалось, что, когда самолет падает, он теряет высоту. А мы ее набираем. Вам не о чем волноваться. Все будет хорошо.

Старушка кивнула, казалось, что ее удовлетворили эти слова. Но они не удовлетворили рядом сидящую молодую пару:

– Долго мы еще будем лететь? Через два часа у нас вылет в Тенерифе.

– Я уверена, вы успеете, – продолжала улыбаться Оливия. Но уверенности не было. Лгать людям она уже не могла.

Поднявшись на ноги, она еще раз взглянула на людей в своем салоне. Они оказались более чем нетерпеливыми. Становилось слишком сложно успокаивать их поодиночке, поэтому она громко произнесла:

– Уважаемые пассажиры, я прошу вас успокоиться, занять свои места и пристегнуть ремни безопасности. Скоро капитан объявит причину задержки посадки. Умейте уважать друг друга, некоторые из вас нагоняют панику, а другие выдумывают бог знает что.

Все резко замолчали, прислушиваясь к ее словам, и Оливия услышала звук застегивающихся ремней. Она мысленно поблагодарила Бога за то, что у этих людей есть уши.

– Спасибо, – кивнула она и улыбнулась.

– Круто, – произнес Луи, который все это время стоял рядом. – Нас вызывает Келси, она только что от пилотов.

Нет надобности идти к ним в кабину. Келси сама все скажет.

Все бортпроводники первого этажа собрались в первом салоне, ожидая слов старшей стюардессы.

– Мы изменили курс, – начала говорить Келси, – в связи с тем, что аэропорт Брюсселя закрыт. Там произошли два взрыва. Нас направили в Лондон, Хитроу.

Услышав слово «Лондон», Оливия тут же забыла про взрывы в Брюсселе. Она даже забыла про пассажиров, летящих стыковочным рейсом. Это слово фейерверком взорвалось в душе. Она летела в Брюссель, а прилетит домой, в Лондон!

– Боже, какой ужас, – тяжело выдохнула Мирем, – что нам делать?

Они были шокированы. Но Оливию это мало волновало – она думала о том, сможет ли выйти из самолета, чтобы вдохнуть сырой воздух родины.

– Сейчас вы пройдете каждый по своему салону и перепишете имена людей, которые летят в Брюссель проездом. Пилоты уже связываются с нашей авиакомпанией, но вряд ли «Arabia Airlines» сможет чем-то помочь. Это ошибка не нашей авиакомпании, но эти данные мы передадим в аэропорту Хитроу. Я надеюсь, люди будут размещены в гостинице или вывезены наземным путем до Брюсселя.

– Кто объявит об этом пассажирам? – спросила Мирем, и Оливия перевела взгляд на Келси. Самое неприятное, что можно испытать на борту самолета, летящего не в место назначения, – это гнев недовольных людей. – Кто возьмет на себя такую ответственность?

– Даниэль скажет сам. – Келси достала блокноты и начала раздавать бортпроводникам. – Как только он объявит, сразу начинайте опрос. Улыбайтесь и подбадривайте пассажиров, представьте, что на их месте могли оказаться вы.

Оливия улыбнулась, получая блокнот, она мечтала оказаться на их месте. Чтобы только в Лондон. Мысленно она уже звонила маме, представляя, как та обрадуется.

– А что будет с нами? – произнесла она. – Мы сразу вернемся обратно? А как же пассажиры, ожидающие нас в Брюсселе?

– Ничего не знаю, – пожала плечами Келси. – Идите. И делайте вид, что все отлично.

Даниэль задумчиво смотрел в окно на красный закат, в который они летели. Минутный перерыв перед обращением к пассажирам.

– Хочешь, я скажу? – Марк видел, как трудно давались слова капитану. Но тот отрицательно покачал головой, беря в руки трубку телефона.

– Я тут подумал, – прошептал он, – два взрыва. Погибли люди. – Он посмотрел на Марка все тем же пустым взглядом. – Люди, которые пришли улетать, провожать или встречать. Среди них могли оказаться те, кто встречал наш рейс, и те, кто собирался в Дубай обратно.

Марк нахмурился. Он не думал об этом, будучи занят изменением курса. А сейчас представил, что будет с пассажирами, когда они услышат эту новость.

– Наши бортпроводники возьмут на себя весь ужас.

Даниэль тут же подумал об Оливии. Она наверняка уже знает, куда они летят, и пребывает как минимум в радостной истерике. Эгоистка, она ведь так хотела оказаться в Лондоне.

Отбросив неприятные мысли, Даниэль нажал кнопку микрофона:

– Уважаемые леди и джентльмены, с вами говорит капитан Даниэль Фернандес Торрес, прошу вашего внимания.

Его голос коснулся слуха Оливии. Мягкий, нежный, он завораживал, заставляя вслушиваться в каждую произнесенную букву. Даже сейчас, когда он сообщит шокирующую новость, его голос невозможно будет возненавидеть. Она надеялась на это. Она надеялась, что люди, слушая его, почувствуют уверенность. Она не знала, что скажет Даниэль, но мысленно молилась, чтобы этот шелк подействовал на пассажиров.

– В аэропорту Брюсселя произошло два взрыва, в связи с чем все рейсы перенаправлены в другие города. Нас направили в Лондон, в аэропорт Хитроу. Прошу отнестись спокойно к этой новости, имейте уважение друг к другу и экипажу, не создавайте панику. По прибытии в Хитроу сотрудники аэропорта подскажут вам, как действовать дальше. Пассажиров, летящих стыковочным рейсом, прошу продиктовать свои данные бортпроводникам. Мы начнем снижаться через тридцать минут. Спасибо за понимание.

Как только он отключился, люди еще минуту сидели молча. Оливия видела на их лицах непонимание. Это она летела в одну страну, а попадет домой. Они же напротив, летели домой, а окажутся вдали от него. После слов Даниэля бортпроводники начали подходить к людям. Так Оливия оказалась возле Боба, который усмехнулся:

– Мне даже не надо будет добираться домой.

Она понимала его, стараясь быстрее закончить опрос у людей, сидящих рядом с ним, но ее отвлек мужской голос, который прокричал со своего места:

– Сколько погибло людей? Подорвали самолеты? Нас тоже подорвут? – Все резко стали оборачиваться, и он встал, привлекая внимание: – Нам врут. Они составляют списки, чтобы проще было узнать, кто где сидел. Потому что наши тела вряд ли можно будет опознать.

После этих слов у Оливии задрожали руки.