Читать книгу Место под солнцем - Анастасия Эльберг - Страница 5

Весна 1977 года

Алжир

Когда Ливий открыл глаза, маленькую спальню заливали лучи заходящего солнца. Вентилятор под потолком вертелся так медленно, будто наполненный ароматами цветущих деревьев воздух сгустился от жары. Что это за запах? Похоже на цветы апельсина. Середина апреля, весна в самом разгаре. Идеальное время для того, чтобы начать новую жизнь. Еще одну. Жизней Халиф прожил столько, что перестал считать.

В дверном проеме показалась голова Тары.

– А, их великолепие изволили проснуться, – сказала она, широко зевнув. – Я встала сорок минут назад и завтрак приготовить не успела. В смысле, обед. Поздний. Ранний ужин. В общем, ты понял. Как насчет свежих лепешек с сыром? Тут неподалеку делают. Принесу через несколько минут.

– Я не хочу есть. Иди сюда.

– Знаешь, вовсе не обязательно восполнять десять лет за несколько часов, можно растянуть удовольствие.

– Иди сюда, – повторил Ливий. – Я хочу кое-что спросить.

Эльфийка приблизилась к кровати и села на одеяло, запахнув полы длинного шелкового халата.

– Как зовут твоего приятеля-сутенера?

– Фуад.

– Фуад Талеб?

Тара насмешливо изогнула бровь. С остатками ночного макияжа и встрепанными волосами она походила на деревенскую замарашку, но Халиф решил, что в этом образе есть что-то трогательное.

– Ты его знаешь?

– Можно сказать и так. Давно ты на него работаешь?

– Я уже говорила, что не работаю на него. Мы друзья.

– Фуад Талеб выжимает деньги даже из камней – и уж точно не позволит кому-то жить за его счет. Если он не поставляет тебе клиентов, то сам трахает пару раз в неделю. И иногда по выходным. У тебя сигареты есть?

– Я не курю. Чего ты к нему прицепился? Может, он иногда и поставляет мне клиентов. Между прочим, это большая честь. Он редко снисходит до простых смертных. Важный человек, влиятельный бизнесмен, как говорят в Европе.

Отряхнув валявшуюся на ковре одежду, Ливий критически оглядел джинсы. Он повесится, если проносит это тряпье еще сутки, но денег на дорогие шмотки у него не было, да и купить их особо негде. В машине он нуждается больше, чем в брюках и рубашках от кутюр, но о ней можно только мечтать. Будь у него транспорт, он бы поехал за город и узнал, что случилось с виллой. А потом нашел бы кого-нибудь, кто знает, где сейчас Эоланта. Забирая коды от швейцарских счетов, Владимир советовал их записать, но паранойя, помноженная на предвкушение десятилетнего срока, мешала Халифу мыслить здраво. Теперь заветные комбинации цифр лежали в сейфе друга под надежной охраной. Проблема была только одна: Ливий и понятия не имел, где находится этот сейф, и мог только догадываться о том, какое имя теперь носит друг. А в то, что он прилетит в Алжир спустя десять лет, верилось с трудом.

Не то чтобы у Владимира была плохая память на даты, просто он имел привычку мерять окружающих по себе. Халиф мог покалечить или убить кого-то из сокамерников, но честно отбывал тюремные сроки до последнего дня. Мистер Ковалев попадал за решетку четырежды, умудрялся сбегать даже из карцера и верил, что друг поступит так же. Социальные работники, с которыми Ливию доводилось беседовать в европейских и американских тюрьмах, втирали ему мутные истины о нормативном поведении и уважении к чужим границам. Он отвечал, что уважает чужие границы, но только в том случае, если установил их сам, и думал, что у Владимира нет никаких границ. И вряд ли когда-нибудь появятся.

– И далеко распространяется его влияние?

– Ему все сутенеры города приплачивают. Не знаю насчет работорговли и других городов, но…

– Ты давно здесь живешь?

– Около пяти лет. Он уже тогда здесь всем заправлял с парой-тройкой дружков.

– Джамаль, Динар и Азим?

Эльфийка театрально захлопала в ладоши.

– Браво! Вот это память! Только Азима не припомню. Европеец какой-то. Голубоглазый, светловолосый, невысокий. У него нет указательного пальца на правой руке.

– Валентин. Я отрубил ему палец за дурацкую привычку указывать на собеседника.

– Ха-ха, – иронично скривила губы Тара. – Каковы ближайшие планы, мой господин? Товар готов слушать и внимать.

Одевшись, Ливий подошел к окну и несколько минут стоял без движения, теребя миниатюрный нож, прикрепленный к ремешку часов. Лучшим решением было бы купить пачку сигарет, воздать дань скромному ужину в виде лепешек с сыром, а потом снова взобраться на потаскушку и не слезать с нее до утра. Утром он отыщет телефон, наберет несколько номеров и узнает, какова расстановка сил. Но что предпринять дальше? От некогда любимого востока Халифа тошнило. Он поедет в Европу. Если Владимир не вернулся в Россию и не улетел за океан, то живет там. Они оторвутся на славу, вспомнив былые дни, а потом можно будет поговорить о бизнесе. Денег на билеты хватит. Для начала – Париж. Там полно давних клиентов и друзей, без крыши над головой он не останется. Но до этого следует привести в порядок текущие дела.

– Позвони Фуаду и попроси его приехать.

– А, что? – округлила глаза Тара. – Нет уж, дружок, устраивай криминальные разборки в другом месте!

– Мы приятели. Не виделись десять лет. Выпьем кофе, потрещим о жизни.

– Прямо так и сказать? Твой добрый приятель вышел на свободу и страстно желает тебя видеть?

– Нет. Скажи, что ты… не знаю. Соскучилась. Хочешь потрахаться. Нуждаешься в клиентах, в деньгах. Придумай что-нибудь.

Эльфийка встала и, подойдя к Халифу, взяла его под руку.

– Слушай, – сказала она. – Мы отлично провели время. И ты мне действительно нравишься. Но я не хочу проблем. Я топчу эту землю почти два века, и всю жизнь только и делаю, что нахожу на свою голову неприятности, одна другой хуже. Если в такой заднице, как Алжир, я не могу быть нормальной законопослушной женщиной, то моим следующим местом назначения будет Северный полюс.

– Я разберусь со всеми неприятностями.

– Вот об этом я и волнуюсь! Понимаешь? Я притягиваю проблемы как хренов магнит!

Поймав взгляд Ливия, Тара скрестила руки на груди.

– Ты действительно этого хочешь? – спросил он.

– Чего? – не поняла эльфийка.

– Спокойной жизни. Проблем не бывает только у тех, кто уже умер. Этот мир принадлежит тем, кто умеет создавать и решать проблемы.

– Очень жаль, мистер, но моя философия в корне отличается от вашей.

– Ты могла бы носить бриллианты и сшитые для тебя платья. Ездить на шикарной машине, пить шампанское на завтрак, делать покупки в модных столицах мира, заказывать столики в самых дорогих ресторанах. Но ты живешь в каморке занюханного восточного городишки и торгуешь своим телом.

– Меня все устраивает.

– Пойдем со мной. Я сделаю тебя королевой. Фуад и его стая вечно голодных волчат будут убивать друг друга за право поцеловать твои туфли.

– Не хочу тебя расстраивать, дружок, но ты не похож на короля.

Халиф приподнял ее голову за подбородок. Тара отвернулась, сжав губы, но он успел урвать свой поцелуй.

– Если бы познакомились десять лет назад, ты бы говорила со мной совсем другим тоном, глупая шлюшка. Одного моего взгляда было бы достаточно для того, чтобы ты прыгнула в постель и раздвинула ноги. Мои друзья имели бы тебя по очереди, а ты изображала бы страсть. Пока Фуад Талеб не начал мести хвостом по всем переулкам, королем в этом городе был я. И остался им по сей день. Дело за малым – стряхнуть пыль с короны и вывести крыс.

– Но зачем тебе я?

– Мне нужна боевая подруга. Ты – не лучшая кандидатура, но сейчас возможностями выбора я не располагаю. Буду играть теми картами, которые есть на руках.

Эльфийка присела на подоконник.

– Ты всегда ведешь себя так? Относишься к другим как к вещам, не считаясь с их мнением? Думаешь, что все они – твои рабы?

– Такова природа людей и темных существ. Они хотят, чтобы им говорили, что делать.

Тара отвела глаза и закусила нижнюю губу.

– Ты отвратителен, – заговорила она после паузы. – Так и живешь? Собственные правила и даже в мелочах все или ничего?

– В противном случае я бы не был королем. Что у тебя под халатом?

Поведя плечами, эльфийка сбросила расписной шелк. Ее ноги обвили бедра Ливия, пальцы запутались в его волосах.

– На этот раз я, кажется, вляпалась по полной программе, – выдохнула она в перерыве между поцелуями. – Небось, наврал мне с три короба, а я развесила уши…

Халиф поднял женщину за талию, перенес на кровать и, уложив поверх смятого одеяла, наклонился вплотную к ее лицу.

– Разве я просил мне верить? Подожди немного – и ты увидишь все сама.

– Раздевайся, первые боги тебя побери. Или ты намерен трахать меня в одежде?

***

Спустя два часа Ливий сидел напротив Тары на одном из устилавших крышу дома ковров и ел свежие лепешки с сыром, запивая их крепким чаем. Эльфийка принесла старую керосиновую лампу и несколько свечей: не столько ради света, оба прекрасно видели в темноте, сколько ради создания романтичной атмосферы. На тонкий серп молодого месяца в небе над городом то и дело наплывали облака. Ночь, предшествующая новолунию, подумал Халиф, отставляя чашку. Жрецы сладострастия держат строгий пост, а темных эльфов-целителей даже под угрозой смерти не выгнать из дома ради сбора лекарственных трав. Бог Эрфиан, которого до Великой Реформы считали покровителем врачей и властелином сновидений, а после даровали титул хозяина подземного царства, в ночь темной луны путешествует по земле от заката до рассвета. Как большинство высших темных эльфов, Ливий получил религиозное воспитание, и, хотя особой связи с верой предков не ощущал, к смерти относился с уважением. Самое время вознести молитву богу Эрфиану. Он оберегает всех, кто затевает что-нибудь эдакое под покровом ночи. Почему бы ему не покровительствовать убийцам?

– Где ты родилась? – спросил он у Тары.

– В вампирском клане, – ответила та, прожевав кусок лепешки. – За океаном, в Штатах. Ждала темного совершеннолетия как манны небесной, умирала от желания свалить. Все, что угодно – только не клан. Меня тошнит от тамошних порядков, от бесконечных пиров, от сплетен и от тупых вампиров, которые говорят только о деньгах. Я, между прочим, была дочерью личного слуги первого советника. И могла рассчитывать на неплохую партию. В те времена у обращенных как раз появилась мода на смешанные браки. Темные эльфийки, светлые эльфийки, ты понял. – Эльфийка оторвала еще один кусок от лепешки и взяла с блюда ломтик сыра. – На самом деле меня зовут Царсина. Каково? У мамаши разум помутился после родов. Стресс, гормоны и все такое. Она была помешана на первых богах. Лет до шести рассказывала мне сказки только об этом.

– И слушала ты невнимательно. В противном случае знала бы, что Ливиан тоже принадлежал к числу первых богов.

Тара замерла, не донеся сыр до рта.

– Мамаша изрыла мне весь мозг со своими богами, и Ливиана я бы запомнила.

– Он был третейским судьей. К богу Нофару шли за пониманием и милосердием, а к богу Ливиану – за соломоновым решением. Однажды его сестры, богини Энлиль и Адвена, заспорили о том, кто из них более искусен в постели, и явились к нему для того, чтобы он их рассудил. Бог Ливиан переспал с обеими и сказал Энлиль наедине, что лучшей любовницы у него еще не было, и повторил то же самое в личной беседе с Адвеной. А когда они снова пришли к нему вдвоем, заявил, что даже девственницы доставляли ему больше удовольствия. В итоге Адвена и Энлиль рассорились окончательно и много веков не разговаривали друг с другом.

– И в чем мораль? – улыбнулась эльфийка. – В том, что с сестрами спать не стоит? Или в том, что даже лучшие подруги могут поругаться из-за дурака?

– Мораль в том, что стоит думать своей головой, а не перекладывать на других ответственность за решение собственных проблем. А если переложил, то не удивляйся, что оно тебе не понравится.

– Чертовски глубокая мысль. – Тара заглянула в его чашку. – Еще чаю?

– Нет. Лучше выпьем кофе. Я давно его не варил, но, надеюсь, не растерял навыки.

Тара кивнула и приготовилась подняться, но замерла. Глаза эльфийки изумленно распахнулись, уставившись на что-то за спиной Халифа. Он услышал тихий скрип двери, ведшей на крышу, и бросил взгляд через плечо.

– Темная ночь – темные гости.

– Это ты о себе, Ливий? Да, пожалуй. Тебя я ожидал увидеть здесь в последнюю очередь.

Фуад Талеб подошел к собеседникам, мягко ступая по ковру, и остановился в нескольких шагах.

– Не хочешь подняться и поприветствовать старого друга?

– Извини, нога побаливает. И поясницу ломит.

– Уважению, как я погляжу, тебя в тюрьме так и не научили.

Мужчина со всклокоченной рыжей шевелюрой и ярко-зелеными глазами, которого Халиф когда-то называл своим заместителем и считал лучшим другом, уже хотел было опуститься на ковер, но в последний момент взял невысокий деревянный табурет. На востоке попытку сесть выше гостей и хозяина расценивали как плевок в лицо, но Ливий благоразумно промолчал. Во-первых, потому, что он находился в чужом доме. Во-вторых, потому, что Фуад еще не начал высказывать накопленные оскорбления, и тратить нервную энергию впустую не хотелось.

– Принесу кофе, – вымученно улыбнулась Тара и, вскочив на ноги, исчезла за дверью.

Халиф прилег, опершись на правый локоть.

– Ты похудел и постарел, – заметил Фуад. – И что это за старые драные шмотки?

– Ну, а ты все хорошеешь и хорошеешь. До сих пор куришь, надеюсь?

– Держи.

Фуад бросил на ковер пачку красного «Marlboro» и позолоченную зажигалку. Не отрывая взгляда от лица гостя, Ливий достал сигарету и закурил.

– Кто бы мог подумать, что Халиф падет так низко? Ты живешь в квартире шлюхи и выпрашиваешь у меня курево. Мы поменялись местами. Когда-то я ползал перед тобой на коленях, выпрашивая работу.

– Именно поэтому ты работал на меня, а не наоборот. Я никогда и ни перед кем не ползал на коленях. Если мне были нужны деньги, я доставал их сам.

Беззлобно рассмеявшись, Фуад оторвал кусок лепешки. Несмотря на жару, он был одет в деловой костюм из белого шелка. На ногах – отполированные до блеска туфли с узким носом, алый галстук на черной рубашке закреплен бриллиантовой булавкой. Больше никаких джинсов, из которых он в прежние времена не вылезал.

– Верно. И чаще всего отнимаешь эти деньги у других. Равно как и товар.

– За товар я всегда плачу. И за твой тоже заплатил. Или я его подпортил? Вроде бы девственницей она не была, и на ее теле нет ни единого синяка. Можешь раздеть при мне и проверить лично.

Фуад прожевал лепешку, заел ее последним ломтиком сыра и налил себе стакан воды из стеклянного графина.

– Ты научился стильно одеваться, – продолжил Ливий, затягиваясь и выпуская дым через ноздри.

– Да. – Собеседник любовно погладил лацканы пиджака. – Статус обязывает.

– Наслышан. Как тебе корона? Достаточно бриллиантов? Не тяжеловата?

– Жизнь похожа колесо, Халиф. Сегодня ты наверху, но оно постоянно крутится. Если не знаешь, как удержать позицию, рано или поздно окажешься на дороге в грязи. Когда-то ты был королем и правил достойно. Но твое время ушло, и ты уступил место наследному принцу. Миру нужна свежая кровь.

– Я дал тебе работу, сукин сын. Ты сидел за моим столом, был самым желанным гостем в моем доме. Так ты меня отблагодарил? Сдал полиции?

Вернув пустой стакан на ковер, Фуад примирительно поднял руки.

– Давай будем честны друг перед другом, Ливий. За некоторое время до того, как угодить за решетку, ты… как бы это помягче? Слегка обнаглел. Ты только и делал, что жрал в три горла заморские фрукты и сладости, пил самые дорогие в мире вина, спал на шелковом белье и трахал бесконечных наложниц. А мы делали всю работу. Когда ты имеешь других, будь готов к тому, что кто-нибудь отымеет тебя. Что до полиции… – Он сделал неопределенный жест. – Скажем так: этот вопрос был вынесен на голосование, и решение приняли на основе мнения большинства. Ты не умеешь проигрывать, Халиф. Это твоя слабость. Смирись и будь хорошим мальчиком. Ты проиграл.

Ливий встал, поморщившись от боли в пояснице. Фуад поднялся навстречу. Халиф был выше собеседника почти на голову, но тот уверенно смотрел ему в глаза, расправив плечи и вздернув подбородок. Все можно решить прямо сейчас, не затягивая и не усложняя. Свернуть голову. Ударить в шею ножом, с ювелирной точностью найдя сонную артерию – одно из множества полезных умений, которые осваивает цепляющийся за жизнь заключенный. Но легкую смерть нужно заслужить. Сучонок достаточно старался для того, чтобы у него отняли это право.

– Мне нужны деньги, сынок. Уверен, по старой дружбе ты подкинешь мне работенку.

Глаза Фуада потемнели. Мысли смертных Халиф читать не умел и не нуждался в этой способности: все, о чем думали люди, было написано у них на лице. Человек, которому он когда-то доверял, как самому себе, пытался принять решение, но в уравнении насчитывалось слишком много неизвестных. Наконец Фуад расплылся в довольной улыбке и протянул руку для того, чтобы похлопать Ливия по щеке, но он сделал шаг назад и наклонился, туша недокуренную сигарету.

– Тюрьма хорошо повлияла на тебя, Халиф. Смирение – это добродетель, и она украшает любого. Надеюсь, ты не слишком страдал от сексуальных домогательств других заключенных? Расслабился и отдался процессу, получая удовольствие?

– Увы, мы не сошлись в предпочтениях. Я люблю долгие прелюдии, а они чересчур нетерпеливы. Пару-тройку раз мне пришлось поставить кое-кого на место и посидеть за все хорошее в одиночной камере. На этом проблемы закончились, и я наслаждался покоем и уважением.

Фуад расстегнул пуговицу на пиджаке и наклонился для того, чтобы взять с блюда еще одну лепешку.

– А знаешь, что во всем этом самое любопытное, Халиф? Тебя не было здесь хреновых десять лет, но кое у кого при упоминании твоего имени до сих пор трясутся поджилки. Они произносят его шепотом, так, будто ты появишься из воздуха и вспорешь кому-нибудь живот. – Он поднял указательный палец. – Но скоро они увидят, что ты работаешь на меня, и все поймут.

Ливий почтительно склонил голову.

– Жду твоего решения.

– Присмотрю тебе квартиру. Не хочу, чтобы ты ютился в этой дыре, да еще и в компании дешевой шлюхи. В конце-то концов мы друзья.

Фуад сделал несколько шагов к двери и добавил, полуобернувшись:

– А, и еще кое-что. Извини за Эоланту. Окажись она послушной девочкой, мы бы поимели ее разок-другой и отпустили в целости и сохранности. Но у тебя что ни баба – так ведьма, Халиф, уж не знаю, каким шестым чувством ты их выбираешь. Им бы ошейник с шипами и на цепь посадить, а не спать в одной постели с мужиком.

– Король выбирает женщину себе под стать, сынок, и знает, как с ней обходиться. В противном случае ему нужно думать не о троне, а о теплом молочке, которое приносит кормилица.

– Тунисские работорговцы, которым я ее отдал, разберутся. А тебе, Халиф, я бы посоветовал выбирать слова. Ты живешь в моем городе и собираешься на меня работать.

Ливий сел на ковер и положил под спину пару подушек.

– Вижу, что мастер, изготовивший тебе корону, перестарался и сделал ее слишком тесной. Мозг функционирует не так хорошо, как следовало бы. – Он вытянул ноги и прикрыл глаза. – Если ты решил, что я буду на тебя работать, ты заблуждаешься. Если ты думаешь, что я безропотно проглочу все, что ты мне сейчас сказал, ты серьезно заблуждаешься. А если ты веришь в то, что это твой город, ты полный идиот.

Фуад расхохотался.

– И что же ты сделаешь, Ливий? Все, чем ты когда-то владел, принадлежит мне. Я мог бы предположить, что ты захочешь отнять это, но не вижу войска за твоей спиной. Прежний Халиф прирезал бы любого за пару неуважительных слов, а ты даже не достал нож.

– Ума у тебя так и не прибавилось, сынок. Все должны делать свое дело. Солдат воюет, полководец руководит сражением, а император сидит в замке, изредка обращаясь к войску со стен с напутственными речами. Если солдат надевает мантию властителя, империя обречена. Иди, иди. Как бы молочко не остыло.

Тара появилась на крыше через несколько минут после того, как Фуад удалился, кипя от злости. Ливий сидел без движения, не открывая глаз, и пытался сосредоточиться на обдумывании сложившейся ситуации, но мысли то и дело переключались на другое. Он может вернуть себе и деньги, и власть, и людей, но Эоланта потеряна навсегда. Эта женщина без раздумий пускалась в любую авантюру, наплевав на законы. Носила лохмотья и спала на голом полу, когда Халиф с трудом наскребал денег на скромный ужин. Одевалась в меха и обставляла их алжирский дом шикарной мебелью, когда дела пошли в гору. Его люди называли ее «Эоланта-султана», и она в полной мере оправдывала свой титул. Высокая статная красавица с копной иссиня-черных кудрей, сияющей молочно-белой кожей и янтарными глазами, воскресшая воительница древности. Королева с характером львицы, из-за которого они с Ливием часто и бурно ссорились, но всегда засыпали в одной постели.

Всем, чего Халиф добился за эти годы, он был обязан Эоланте. Она поддерживала его, когда он боролся за свое место под солнцем. Не отходила ни на шаг, когда он думал только о следующей дозе морфия, с которым слишком близко подружился в тунисской тюрьме. Эоланта знала о нем все, хранила самые постыдные секреты, была рядом в минуты слабости и триумфа. Он мог попытаться найти ее, но вряд ли она осталась в живых. Работорговцы любят послушных женщин и умеют ломать тех, кто сопротивляется их воле. Ливий и сам это умел, но подобных Эоланте уже встречал. Они режут вены, пьют яд, выпрыгивают из окон – но сломать себя никому не позволят.

– Трупов не видно. Дружеская встреча прошла хорошо?

Халиф дернулся, как от удара плетью по лицу. Эльфийка ойкнула, чудом удержав принесенный стакан с кофе.

– Не подкрадывайся ко мне со спины.

– Извини. Вот кофе. Сахар я не положила, так что…

– У тебя есть машина?

– Нет. Могу одолжить у Хадиджи. Но за бензин придется заплатить. Куда поедем-то? Далеко?

– Около часа пути отсюда. Навестим моего приятеля.

– Посреди ночи? – с сомнением изогнула брови Тара.

– Старые друзья иногда приходят в неурочный час, особенно если они десять лет просидели в тюрьме.