Читать книгу Шарлотта - Анастасия Перкова - Страница 2

Академия святого Августина находилась в тридцати милях от Лондона в достаточной изоляции, чтобы ничто не отвлекало студентов.

На обширной территории академии кроме четырех общежитий и двух учебных корпусов расположились небольшая церковь, поля для игры в поло и крикет и оранжереи. Все это терялось в зарослях дубов, грабов и ясеней, листья на которых выглядели по-летнему свежими в то сентябрьское утро, когда Шарлотта и Анна впервые так надолго покинули родительский дом.

Зеленые глаза Шарлотты светились восторженным изумлением. Она поминутно толкала подругу локтем в бок, указывая на что-нибудь, в очередной раз притянувшее ее внимание. На сей раз это была возвышавшаяся в середине двора статуя покровителя академии. Святой Августин держал в руках раскрытую Библию, а вокруг него били струйки фонтанов.

– Неприлично показывать пальцем, Лотти, – громким шепотом наставляла Анна, которую отъезд из дома вверг бы в пучину отчаяния, если бы не присутствие в академии Джонатана.

Багаж их доставили накануне, и теперь девушки брели по дорожкам в поисках корпуса номер два, комнаты сто четыре – на двоих, как и хотелось Анне. Джонатан рассказывал, что студентов размещают в основном по двое. Были и отдельные комнаты, с собственной гостиной каждая, для тех, кто мог себе это позволить. Небогатые студенты, попавшие в академию благодаря попечительской стипендии, занимали одну комнату вчетвером. Сам Джонатан жил вместе с их кузеном Эдмундом – бедным, но способным парнем, образование которого мистер Аддерли взял на себя.

Вокруг кипела жизнь. Лакеи тащили багаж студентов, опоздавших с заездом. Молодые люди приветствовали друг друга после летних каникул то вежливым наклоном головы, то крепким рукопожатием. Юные леди целовали друг друга в щечки, хихикали, хвастались нарядами и делились новостями. Особенно оживленно обсуждался, конечно же, очередной лондонский сезон и дебюты в свете.

– Мы же никого здесь не знаем, – обреченно произнесла Анна.

– Ты знаешь меня и Джона, что еще нужно? – пожала плечами Шарлотта.

На колокольне церкви зазвонил единственный небольшой колокол.

– Я собираюсь пробоваться в хор, – внезапно заявила Шарлотта, замерев на месте и жадно ловя тоненькие звуки.

– Замечательно, Лотти! Тебя обязательно примут.

Шарлотта прекрасно играла на фортепиано и пела. Втайне ото всех она пыталась писать музыку, которую не показывала даже Анне. Мелодии выходили плохими, – она это знала, но не оставляла попыток.

Бледное личико Анны внезапно расцвело счастливой улыбкой. Она заметила Джонатана, который пожелал заселиться еще вчера, сославшись на какие-то дела. С ним шел высокий молодой джентльмен, в котором Анна предположила знаменитого в их доме Тедди Гастингса. Как Джон и хотел, они стали лучшими друзьями, но миссис Аддерли так ни разу и не смогла заполучить Тедди в качестве гостя. Джон теперь меньше рассказывал о нем, но всегда упоминал с большим уважением и искренней преданностью.

Молодые люди исчезли в крытой галерее, окружавшей первый учебный корпус, а девушки свернули налево, на посыпанную гравием дорожку, ведущую к женским общежитиям.

– Ты бы хотела влюбиться? Ну… встретить здесь кого-нибудь особенного? – спросила Анна.

Шарлотта удивленно покосилась на сестру, но взгляд ее тут же стал насмешливо-снисходительным.

– О, любовь – это по твоей части. Я синий чулок. Я учиться приехала.

– Я тоже учиться приехала, – улыбнулась Анна, как всегда получая удовольствие от подтруниваний Шарлотты.

– Как же, – фыркнула Лотти.

На тот момент Анна и Джонатан уже были неофициально помолвлены к большой радости всего семейства Аддерли. Преданное обожание Анны было вознаграждено сполна, к тому же она выросла в очень милую девушку, поэтому Джонатан охотно сдался без боя, питая в ответ на ее любовь самые нежные чувства.

– Любовь причиняет боль, – серьезно сказала Шарлотта. – Ой, смотри, вон наше общежитие.

Она прибавила шаг, едва ли не побежала. Анна старалась не отставать. Рукой, затянутой в перчатку кремового цвета, она придерживала новую шляпку.

– Почему ты думаешь, что любовь причиняет боль? – спросила Анна, когда они зарегистрировались у коменданта, получили ключи и обнаружили, что вид из окон комнаты сто четыре очень даже милый.

– В книгах читала, – усмехнулась Шарлотта, падая на узкую кровать прямо в плаще. – Это будет моя кровать. Вторая, если я не ошиблась в исчислениях, чуть ближе к мужским общежитиям.

– Чем бы в тебя зашвырнуть, чтобы не нарушить свод правил, который я приметила на стойке коменданта? – улыбнулась Анна.

– Только не самим сводом, пожалуйста. Я рискую получить серьезные увечья.

Комната оказалась довольно просторной. Три высоких окна с широкими подоконниками («Удобно читать, сидя на них», – удовлетворенно решила Шарлотта), две кровати, столько же прикроватных тумбочек и письменных столов, стенной шкаф для одежды и ванная. Цвет штор Шарлотта не одобрила, но весь текстиль разрешалось заменять на свой, если студенты того желали.

Распаковав вещи, девушки отправились в библиотеку, находившуюся в первом учебном корпусе, – получить учебники по списку. На этот раз уже они оказались в поле зрения тех двоих, за которыми недавно наблюдала Анна.

– Многие считают, что старина Берти2 не совсем подходит для британского престола, – насмешливо говорил Тедди Гастингс, раскинув руки по спинке скамейки и покачивая ногой.

– Неправда, он очень добросовестный монарх и популярен у народа. А вот сказал бы ты такое моему отцу, – улыбнулся Джон Аддерли, – получил бы лекцию о величии королевского рода и о том, с каким размахом королева Виктория праздновала бриллиантовый юбилей. Его послушать, так это лучшее зрелище в нашей жизни. Я лично помню только толпу и давку.

– О нет, дружище, лучшее зрелище в нашей жизни – это первокурсницы, – протянул Тедди, смакуя каждое слово. – Вон, к примеру, две. Гляди, какие кипы учебников. Пойдем. Поможем, заодно познакомимся.

Он не спеша поднялся со скамейки, продолжая разглядывать Шарлотту и Анну, чуть прищурившись, как охотник в засаде.

– И зачем тебе это? – усмехнулся Джон, тоже вставая, поправляя галстук и одергивая форменный пиджак.

– Спортивного интереса ради.

– Да уж. Репутацию поддерживать.

– Не ворчи, пойдем, – Теодор хлопнул друга по спине. – Чур, рыженькая моя. Черная уж слишком тощая.

Джонатан сдержал улыбку и первым направился к девушкам, фигурки которых мелькали между колоннами, поддерживающими крышу галереи.

– Добрый день, леди, – начал было Теодор, но заготовленные любезности пропали, как только Джонатан легонько поцеловал сестру в щеку и протянул Анне руку для рукопожатия.

– Тед, разреши представить тебе мою сестру, мисс Шарлотту Аддерли, – Лотти без улыбки чуть склонила голову в приветствии, – и мисс Анну Рейнвуд, мою невесту.

– Рад знакомству. Теодор Гастингс, – представился незадачливый кавалер, заложив руки за спину и слегка поклонившись. – Ваш брат и жених сыграл надо мной шутку. Незлую, но, может, мне затаить на него обиду? Как вы думаете, мисс Аддерли?

Он пристально и с вызовом посмотрел в глаза Шарлотте, нарушая все мыслимые приличия. Шарлотта не только выдержала взгляд, но и вернула его вдвойне, чем вызвала одобрительную улыбку оппонента.

– Если шутка не злая, сэр, то обижаться – не очень умно с вашей стороны. Разве у вас много друзей? – подняла каштановую бровь Шарлотта.

Анна и Джонатан встревожено переглянулись, – Шарлотта говорила дерзости незнакомому человеку.

– Друзей немного, сдаюсь, – рассмеялся Тедди, поднимая руки и изображая полную капитуляцию. – И вообще сегодня численное превосходство на стороне семейства Аддерли.

– Сегодня и с этого дня – всегда, – заявила Шарлотта. – А теперь прошу нас извинить. Мы спешим отнести книги в нашу комнату.

– Приятно было познакомиться, мистер Гастингс, – почти прошептала Анна.

Вслед за этим девушки продолжили путь.

– С чего тебе вздумалось так с ним разговаривать? – спросила Анна, оглянувшись на двух друзей.

– Ему даже понравилось, видела? Сиял, как новенький пенни, – бросила Шарлотта, широко шагая по дорожке и крепче прижимая книги к груди. – Я таким его и представляла. Он может отрицательно повлиять на Джонатана, как я, опять же, и говорила.

– Джонатан не ребенок, Лотти, – возразила Анна. – И ты не думаешь, что он тоже может как-нибудь повлиять на мистера Гастингса? Сделать его лучше?

– Он ведь тебе тоже не понравился. Прекрати заступаться.

– Не то чтобы не понравился… Просто он меня пугает. И ты меня испугала невежливым поведением тоже.

– Видишь, он и меня уже испортил. А мы знакомы всего пять минут, – хмыкнула Шарлотта.

Молодые люди, оставшиеся в галерее, тоже обсуждали состоявшееся только что знакомство. Теодор прислонился спиной к колонне и скрестил руки на груди. Его галстук был повязан довольно небрежно, а ворот рубашки расстегнут. Впрочем, он ходил так всегда, выводя из себя преподавателей.

– Как тебе удалось за минуту разозлить мою сестру? – потешался Джонатан.

– Разве она разозлилась? Не заметил ничего, кроме интереса с ее стороны.

– Ты скромен, как всегда. Но не вздумай из спортивного интереса за ней увиваться. Я серьезно, Тед.

Выражение глаз Тедди изменилось, будто отпала необходимость изображать из себя кого-то другого.

– Джон, ты же знаешь, что намеренно разбивать девушкам сердца – не в моих правилах, даже если большинство считает иначе, – спокойно ответил он. – Но все Аддерли у меня по умолчанию на хорошем счету благодаря тебе. Мисс Шарлотта явно интересный экземпляр вашей породы.

– А мисс Рейнвуд? – осторожно спросил Джонатан, все еще нежно глядя в ту сторону, куда удалились девушки.

– Она тебе подходит, – только и сказал Тедди.

– И на том спасибо. Кстати, не вздумай сказать Лотти, что она «рыженькая», – засмеялся Джонатан. – Наша экономка-шотландка, – вот уж кто действительно рыжая, – величает такой цвет золотисто-каштановым.

– Лотти, – задумчиво повторил Теодор, словно пробуя имя на вкус.

***

Первая неделя занятий пролетела для Шарлотты как один день. Она была в восторге от академии, а вот Анна тяжело привыкала к новому окружению. С девушками из их группы она почти не разговаривала, не чувствуя в этом необходимости, пока рядом за партой сидела Шарлотта.

Молодые люди и вовсе приводили Анну в ужас. Она явно предпочла бы чисто женское учебное заведение. Но здесь хотя бы иногда можно было перекинуться словечком с Джоном – в столовой, в парке, в библиотеке. Хотя вездесущие дежурные старшекурсники и преподаватели строго следили за тем, чтобы юноши и девушки не оставались наедине и не проводили чересчур много времени вместе.

– Зачем тогда это совместное обучение? – пожимала плечами Шарлотта, получив очередное замечание за то, что обняла брата на виду у всех.

– Ох, Шарлотта, мы же не дома, – вздыхала Анна. – Публичные объятья? Ты будто и не англичанка вовсе.

– Немного шотландской крови, и жизнь становится интереснее, – смеялась Лотти, в которой по материнской линии действительно нашлось бы немного наследия темпераментных горцев.

На вкус Шарлотты в академии святого Августина все равно преподавали слишком много дамских наук. Домоводство, шитье, вязание – в это время джентльмены изучали политику, экономику, играли в регби, поло и крикет. Не то чтобы Шарлотта мечтала о политической карьере или борьбе за права женщин подобно Эммелин Панкхерст3. Просто она любила все новое и стремилась расширить кругозор. Хотя лекции по экономике вполне могли бы оказаться скучными, этого она не отрицала, особенно глядя на пожилого профессора, мистера Окли, чьи познания в предмете явно застряли где-нибудь в прошлом веке.

Наконец настало воскресенье. Студенты еще не могли поехать домой. Для этого существовали только последние выходные каждого месяца. И то этим правом пользовались лишь те, чьи дома не находились слишком далеко. Многие студенты отправлялись в родное гнездо только на рождественские каникулы.

Шарлотта с нетерпением ждала воскресную службу в церкви. Ее интересовала не столько проповедь, сколько возможность послушать и оценить хор. Она намеревалась предложить свою кандидатуру прямо сегодня, хотя на доске объявлений возле комнаты отдыха преподавателей не нашлось ничего о наборе новых голосов.

Когда они с Анной вошли внутрь, оказалось, что церковь битком набита студентами. Большинству их них не хватило места на скамьях. Разумеется, ведь здание построили крайне непредусмотрительно – студентов было вдвое больше, чем сидячих мест.

Теодор Гастингс помахал девушкам, как старым знакомым. Он занял завидную позицию и обозревал собравшихся, усевшись на высоком подоконнике и непочтительно поставив туда же одну ногу, согнутую в колене. Джонатан стоял рядом у окна, дергая друга за штанину второй, свободно болтающейся, ноги и явно убеждая спуститься на грешную землю, пока не вошел пастор или, того хуже, директриса. Но они появились одновременно из одних дверей.

Директриса академии, миссис Говард, нрав имела строгий и крайне несговорчивый. Она вовсе не одобряла новомодную идею совместного обучения юношей и девушек и каждое утро вставала с постели в ожидании какого-нибудь скандала, который безвозвратно погубит ее репутацию и карьеру. Но отказаться от такого назначения было бы глупостью со стороны вдовы, нуждающейся в средствах к существованию.

Директриса поспешила к пасторской кафедре первой.

– Приветствую вас после летних каникул, мои дорогие светлые головы! – высокопарно начала она, медленно обводя взглядом эти самые головы. – А особенно приветствую первокурсников. Надеюсь… ах нет, я определенно уверена, что мы станем добрыми друзьями и плечом к плечу двинемся… Господин Хантингдон! Ради всего святого, что вы делаете на подоконнике?

– Сижу, мэм! – честно ответил Тедди. – И прошу вас без родовых имен. Зовите меня просто по фамилии, я не оскорблюсь.

Послышалось еле сдерживаемое хихиканье стайки девушек, сидящих недалеко от Тедди. Шарлотта увидела, как Джон провел рукой по лицу, словно говоря: «Ну вот, опять началось!».

– Господин Хантингдон, ваш род восходит к…

– Династии Плантагенетов4, мэм! – продолжил Тедди, не думая менять совершенно не аристократическую позу. – И вы считаете неприемлемым и так далее. Но, пожалуйста, продолжайте. Я горю желанием узнать, куда мы двинемся плечом к плечу в этом году. Курс тот же или что-нибудь изменилось?

Народ смеялся в открытую.

– Некоторые вещи в нашей жизни упорно не меняются, господин Хантингдон, – устало произнесла директриса. – Вы можете сидеть, где хотите. Если вам угодно – на потолке достаточно места. Но сегодня вы ляжете спать без ужина.

– С удовольствием, мэм. Я набрал за лето пару лишних фунтов. Но я не беспокоился, зная, что вы всегда позаботитесь о том, чтобы я оставался стройным и подтянутым.

– У вас все? – миссис Говард обессилено закрыла глаза.

– Да, сэр! То есть – мэм! – отрапортовал нарушитель дисциплины.

Шарлотта склонила голову, пряча улыбку, и не заметила, какое удовольствие отразилось на лице Тедди, исподтишка наблюдавшего за ее реакцией на его выходку.

– Что ж, мы отняли у пастора Хоккинса достаточно времени, – закончила директриса. – Я скажу все, что требуется, на церемонии посвящения, которая в этом году запоздала и переносится на среду. Старшекурсники, разумеется, не приглашены.

Она послала убийственный взгляд в сторону подоконника, облюбованного Тедди, и уступила место пастору, который начал монотонно читать проповедь с листа.

– Слезай ты, ради бога, – зашипел Джонатан. – Неужели ты никогда не повзрослеешь?

– Зачем? У меня же есть собственный голос совести в твоем лице, – отмахнулся Тедди.

– На тебя вечно что-то находит. Ты же не хотел этого всего говорить?

– Сам не понимаю. Как увижу миссис Говард, совершенно срываюсь с поводка. Эта пожилая дама вынуждает мужчин терять контроль. Может быть, это любовь?

– Любовь лишает аппетита, но никак не ужина, – Джонатан больше не сердился.

– Я увидел улыбку твоей сестры, а значит, оно того стоило. Не гляди на меня, как на умалишенного. И не отвлекай от проповеди болтовней. Разве не слышишь? Чертовски интересно.

– Я его отвлекаю болтовней, – проворчал Джонатан.

Шарлотта тоже пропускала половину слов пастора, размышляя о том, что Теодор Гастингс, безусловно, ужасно невоспитан, несдержан и вообще является позором древней фамилии. Плантагенеты? Серьезно? Но отрицать, что он остер на язык и, возможно, – только возможно – умен, она бы не стала. Он ее заинтересовал. Не в романтическом смысле, нет. Но это было опасно в любом случае.

Запел хор. Сначала тихо, на два голоса. Шарлотта вскинула голову, разглядывая хрупкую блондинку. Неплохое меццо-сопрано, но до чего бледная и прозрачная внешность. Вступили остальные. Не совсем стройно, и слышна нехватка мужских голосов, но по телу Шарлотты все равно расползлись мурашки. Ей во что бы то ни стало надо стоять там и петь «Te Deum»5, может даже солировать наряду с блондинкой. Теодор Гастингс был мгновенно забыт. Интересно, их репертуар ограничивается только молитвами и церковными гимнами?

– Когда служба кончится, возвращайся в комнату без меня, – шепнула Шарлотта Анне. – Я поймаю кого-нибудь из певцов и разузнаю, как можно к ним попасть.

Анна была даже рада, что осталась одна после службы. Влившись поначалу в гомонящую толпу студентов, она вскоре свернула на дорожку, ведущую к оранжереям. Следом за ними возвышалась статуя королевы Виктории, которая и интересовала Анну.

Землю вокруг постамента выложили плитками, одна из которых была плохо закреплена. Девушка огляделась и, убедившись, что кроме нее и изваяния покойной королевы здесь никого нет, покачала плитку и убрала ее с места. Внутри обнаружилось углубление, заполненное мелкими камешками с дорожки. На дне, под ними, в плоской жестянке лежало письмо, которое Анна спрятала за широкий пояс форменной серой юбки. Приведя тайник в порядок и отряхнув руки, девушка торопливо зашагала к общежитию.

Тайник Джонатан устроил для них сразу же по приезду в академию в этом году. Письмо было первое, и Анна волновалась, не нарушил ли жених какое-нибудь из придуманных ею строгих правил. Анна просила его менять почерк и не употреблять имен, ограничиваясь только их первыми буквами, а также не обсуждать те события, которые могли бы указать любопытным на то, чья это переписка.

Добравшись до комнаты, Анна несколько минут сидела на кровати, прижав драгоценное послание к сердцу, прежде чем решилась его распечатать. Джонатан одинаково хорошо писал обеими руками. Именно почерк его левой руки с особым наклоном и увидела Анна на бумаге.

«Моя дорогая, бесценная А. Надеюсь, первая неделя учебы не была такой ужасной, как ты боялась. Я знаю, что твоя милая застенчивая натура не позволит тебе сразу же освоиться здесь, как, я это вижу, получилось у нашей общей знакомой. Но этот опыт тебе полезен. Пора выбираться из гнезда. А если ты не сможешь или не пожелаешь – что ж, я готов беречь и опекать тебя до конца своих дней. А то, что моя супруга не будет бакалавром математических наук, – с этим я постараюсь смириться. Если ты, конечно, не переменила решение и не позабыла, о чем мы договорились летом.

Пользуясь случаем, приглашаю тебя стать моей парой на осеннем балу. Хоть он и состоится почти через два месяца, но я хочу увериться, что не буду стоять там в одиночестве у стены.

Целую твои нежные пальчики, если мне позволена такая вольность.

Искренне твой,

Тайный поклонник.

P.S. Напиши, как тебе понравился некий господин, о котором прежде ты немало слышала».

Анна перечитала письмо около пяти раз, пока ждала Шарлотту. Они опаздывали к обеду. Подруга вихрем ворвалась в комнату, румяная и счастливая.

– Прослушивание в среду вечером! – провозгласила она. – Вообще, у них все занято, но я попросилась в качестве запасного игрока.

– Ты в хор собралась попасть или в команду по игре в поло? – засмеялась Анна, убирая письмо в ящик стола.

– В хор, в хор, – кивнула Шарлотта, скидывая верхнюю одежду и исчезая в ванной.

Послышался звук льющейся воды.

– Лотти, я голодная. Пойдем в столовую.

Из ванной высунулась слегка растрепанная каштановая головка.

– А что это ты там читала, когда я вошла? Мне кажется, или в комнате пахнет лотосами и мармеладом, а воздух слегка порозовел? Не иначе любовное послание! Покажи.

– Обойдешься, – Анна присела на стол, прикрывая собой заветный ящик.

– Эх, вот так живешь с людьми под одной крышей с рождения, а они потом заводят тысячу тайн, – вздохнула Шарлотта. – Ладно, пойдем обедать, а то у тебя сил не хватит написать ответ.

Вечером Анна все же не удержалась и показала подруге письмо, рассказав и про тайник.

– Хм, – Шарлотта внимательно вчитывалась в строки с неправильным наклоном. – Здесь ясно видно, что обращаются к первокурснице. Адресат приехал в академию впервые. Если перебрать всех новеньких, чьи имена начинаются с А, можно и «застенчивую натуру» найти. Шпионы из вас не очень. Может, попробовать шифр?

– Но письмо в итоге не попало в чужие руки, – ответила Анна, забирая драгоценный листок.

– А еще я и не подозревала, какие слащавые речи может вести мой брат. Ей-богу, как в романе, – она скорчила насмешливую рожицу.

– Тебе нужно влюбиться, – в очередной раз заявила Анна.

– Вот уж нет! Кто-то же должен оставаться в здравом уме, иначе семью Аддерли ждет ужасное будущее. И, между прочим, «некий господин», о котором мы неоднократно слышали, на редкость неприлично вел себя утром в церкви. Мне иногда бывает стыдно за людей, даже если я тут ни при чем. По-моему, он вовсе не интересная личность, а заурядный хулиган и дебошир. Так и передай нашему общему знакомому Дж.

***

Конец сентября выдался теплым и солнечным. Студенты, сидящие ближе к окнам, то и дело поглядывали наружу. Разумеется, им больше хотелось побродить по парку, чем сидеть за партами. И свежие новости общежития казались гораздо увлекательнее, чем предложенная преподавателем дискуссия о роли герцога Веллингтона в британской истории.

Шарлотта сидела за первой партой среднего ряда – прямо перед мистером Симмонсом, застывшем на месте, как статуя великого полководца, и увлеченно вещавшем о стратегии при Ватерлоо.

Вообще-то Шарлотте нравилась история, но сегодня ее больше влекла книга, взятая накануне в библиотеке и лежавшая теперь в ее столе. Она читала бы всю ночь, если б не ворчание Анны, умолявшей погасить свет и ложиться спать, если они обе собираются утром идти на занятия. В итоге сама Анна сегодня осталась в постели, мучаясь внезапной мигренью.

Кое-как отсидев последние полчаса занятия, Шарлотта подхватила сумку, прижала к груди заветную книгу, с которой не расставалась на переменах, и пошла в общежитие. За ней увязалась Мелани Кармайкл, живущая этажом ниже.

Мелани причудливым образом сочетала в себе мрачный пессимизм и умение смеяться громче и дольше всех. Ее настроение менялось поминутно. Только что она жаловалась на какую-нибудь ерунду, казавшуюся ей стихийным бедствием, а через минуту разражалась смехом, услышав удачную шутку. В данный момент это была Мелани Недовольная.

– Ты погляди только, какая жара! А я зачем-то купила теплые перчатки, а летние убрала в шкаф. Мне не везет, патологически не везет.

– Достань их, Мелли, это же недолго. А теплые тоже пригодятся.

Обычно Мелани забавляла Шарлотту, но сегодня, кроме раздражения, других эмоций не вызывала. Мимо них в сторону спортивного поля пронеслись студентки – подглядывать за тренировкой команды по конному поло, не иначе.

– Если я достану перчатки, погода испортится, вот увидишь. У меня всегда так.

– Тем более доставай их, а то лето продлится еще месяца три, и мы не увидим снега на Рождество.

– Ну и хорошо. Не люблю снег. Люблю дождь и туман. Вот единственное, что мне нравится в Англии.

Мелани жаловалась еще на что-то. На обилие домашних заданий, на сложный узор для вышивания, который она легкомысленно выбрала, на соседа по парте, который постоянно постукивал ногой по полу прямо во время уроков. Шарлотта слушала вполуха.

Они с Мелани расстались на лестнице. Шарлотта поспешила в комнату. Анна спала. Шарлотта поставила школьную сумку на стул, написала подруге записку и отправилась в сад, прихватив плед и книгу.

Девушка облюбовала укромное местечко за оранжереями. Здесь росли два дерева, наверняка переплетенные корнями. Их стволы касались друг друга, но одно тянулось вверх, а другое наклонялось почти параллельно земле, легко изогнувшись. На этот изгиб Шарлотта и набросила плед. Подтянувшись, девушка оседлала ствол, спиной прислонившись к другому дереву.

Но только она раскрыла книгу и начала погружаться в тревожную атмосферу ее событий, как услышала знакомый насмешливый голос.

– И что это юная мисс делает так далеко от земли и от общежития?

– Я не выходила за территорию академии, мистер Гастингс. Правила полностью соблюдены.

– Разве благовоспитанным леди пристало сидеть на дереве? – ему приходилось смотреть на девушку снизу вверх.

Руки в карманах, дымящаяся сигарета в зубах. Небрежно повязанный галстук, расстегнутый ворот рубашки. Наследник великой фамилии – хорош, ничего не скажешь.

– Курить точно запрещено, – парировала Шарлотта, не отвечая на вопрос о дереве.

Он хмыкнул, затянулся и бросил окурок в траву, вдавив его носком туфли поглубже.

– Что читаешь? – в то же мгновение книга была выхвачена из рук Шарлотты.

– Отдайте! И мы не переходили на ты, – возмутилась девушка, легко спрыгивая с дерева.

– «Тэсс из рода д’Эрбервиллей»6, – вслух прочитал Теодор, одной рукой пресекая попытки Шарлотты вернуть книгу. – Интересно, твоя маменька одобрила бы историю о грехопадении юной девушки? Пожалуй, надо наябедничать Джону.

– Ну и говорите. Подумаешь.

Шарлотте наконец удалось завладеть злополучной «Тэсс». Ее щеки пылали от гнева и, честно говоря, от капельки смущения.

– Ну и манеры у вас, мистер Гастингс, – Шарлотта выдохнула. – А теперь, когда мы посвятили достаточно времени светской беседе, не оставите ли вы меня одну?

– Вынужден отказать, миледи, – он отвесил чопорный поклон. – Это мое место. Я здесь прогуливал уроки еще в то время, когда ты расчесывала куклам волосы. Так что, это ты должна меня оставить одного.

– Разве у вас нет сегодня тренировки? Прямо сейчас? Я видела, как на поле потянулись зрители.

– Наплевать, – пожал плечами Теодор. – А теперь уходи. Я собираюсь предаваться здесь меланхолии в одиночестве.

Шарлотта уперлась руками в бока.

– Здесь нет таблички «Собственность Хантингдонов». Я буду сидеть на этом дереве столько, сколько пожелаю.

– Договорились, – он внезапно сменил курс. – Тогда я буду лежать под ним. Под деревом, то есть. Меня это устраивает, если ты не вздумаешь кокетничать со мной и болтать какой-нибудь женский вздор.

Должно быть, с выражением лица Шарлотты стало что-то не так, потому что он рассмеялся, проведя рукой по темным волосам. Небрежный обаятельный жест.

– Не смотри с таким ужасом, как будто я Алек д’Эрбервилль из твоей книжки. Не нравится перспектива находиться наедине с мужчиной – скатертью дорога.

– Мне жаль ваших родителей, мистер Гастингс, – потрясенно промолвила Шарлотта, прижимая книгу к груди. – Вы – позор семьи.

– Это ты еще не знаешь остальных членов благородного семейства, – снова засмеялся он. – И можешь звать меня Тедди.

– И не подумаю.

Девушка сдернула плед с дерева, развернулась и решительно удалилась, спиной чувствуя, как Теодор Гастингс неотрывно смотрит ей вослед.

Ее упрямство и его азарт не позволяли ни одному из них отказаться от облюбованного места. Иногда они не пересекались, иногда, упорно игнорируя друг друга, находились вместе. Шарлотта – на дереве, Тедди – под ним на голой земле, рискуя простудиться. Они не разговаривали, только здоровались, да иногда Шарлотта жаловалась на сигаретный дым, поднимавшийся к ней тонкой струйкой. И тогда Тедди послушно выбрасывал окурок.

Однажды Шарлотта сунула ему в руку баночку с монпансье.

– Бросал бы ты курить, – она впервые обратилась к Тедди на ты.

Он усмехнулся.

– Леденец не заменит сигарету, даже если он такой же сладкий, как твои губы.

Шарлотта не покраснела, не разозлилась, а засмеялась, неожиданно для себя самой.

– Ты можешь хоть один день не говорить дерзостей?

– Чтобы ты заскучала в моем обществе? Я этого не переживу.

Он взял у Шарлотты плед и услужливо постелил на ствол дерева. Девушка забралась наверх и открыла книгу, но, прочитав пару абзацев, поймала себя на том, что не поняла ни слова. Теодор будто почувствовал, что она сегодня не ушла с головой в чтение, и спросил:

– Тебя приняли в хор, да?

– Кто тебе сказал? – удивилась Шарлотта.

– Изабелла Стоунвилл.

Это была та самая блондинка-меццо, которую Шарлотта в первый раз приметила в церкви.

– Я ей не нравлюсь, – сказала Шарлотта.

– И не понравишься еще больше, если она узнает, как мило мы с тобой проводим время, – засмеялся Тедди.

– О, она… вы вместе? – ахнула Шарлотта, радуясь, что не успела высказать мнение насчет Изабеллы.

– Упаси бог, – молодой человек полез во внутренний карман пиджака за пачкой сигарет. – Она в меня влюблена. Даже сильнее остальных. Ну, ты же видела клуб почитательниц старины Тедди?

Шарлотта улыбнулась.

– Мое сердце свободно, если тебе интересно, – спокойно сказал он.

– Мне не интересно, – эхом отозвалась Шарлотта. – И я читаю. Не отвлекай меня, пожалуйста.

Вместо чтения она думала про Изабеллу. Прозрачная, худенькая и болезненная. Кажется, подвержена меланхолии. Неплохой голос. Но Шарлотта никогда не видела ее среди вечно хихикающих девушек, часто следующих по пятам за Тедди. Конечно, Изабелла из очень хорошей семьи. До ее манер Шарлотте расти и расти. Но, видимо, даже воспитание не смогло удержать Изабеллу от проявления чувств, иначе откуда молодой человек мог знать о ее любви наверняка?

И впервые она представила, что будет, если их с Тедди здесь увидят. Пожалуй, стоит согласиться на ничью в поединке. Шарлотта довольно долго не уступала ему. Можно поискать другое место для уединения. Тем более, скоро похолодает, и чтение на улице перестанет доставлять удовольствие.

– Мистер Гастингс, – позвала она.

– Да, мисс Аддерли, – вежливо откликнулся Тедди.

– Я сюда больше не приду. Я нашла место лучше.

– И где же оно находится?

Он встал и положил руку на плед, совсем рядом с ее бедром.

– Если я вам скажу, вы из вредности станете мне и там докучать.

– Я не докучаю, а оберегаю твой досуг. Помочь спуститься? – он повернул руку ладонью вверх, а другую заложил за спину.

– Знаешь, скажу тебе честно, потому что ты лучший друг моего брата. Ты не такой противный, как мне поначалу показалось. Еще бы не паясничал…

– Тогда я буду идеалом, а это не совсем честно по отношению к среднестатистическим студентам.

Оба засмеялись. Шарлотта позволила помочь ей.

– Я тебя найду, куда бы ты ни перебралась. Если ты не лгунишка, конечно, и не собираешься просто переждать зиму в комнате.

– Не надо меня искать, – твердо возразила Шарлотта. – Удовольствуйся своим клубом почитательниц.

Это было смело. Шарлотта ждала, что Тедди осмеёт ее за предположение, будто бы он не просто так собирается искать ее общества. Тедди не смеялся. Он склонил голову, посмотрел оценивающе и одобрительно кивнул.

– Каждый останется при своем, я полагаю, – резюмировал он.

«И чем я его заинтересовала? – думала Шарлотта по пути в общежитие. – Может, Джонатан слишком много хорошего обо мне рассказывает?».

В сущности, ей было все равно. Теодор Гастингс занимал ее мысли не больше, чем любой из ее однокурсников. Она в основном думала об учебе, прочитанных книгах, а теперь и об участии в хоре.

Возле входа в общежитие Шарлотту едва не сбил с ног кузен Эдмунд. Он снял очки, покрутил их в руках, снова надел и сказал, глядя на туфли Шарлотты:

– Лотти, вы… вас уже пригласили на осенний бал?

– Эээ… нет, кажется, – растерялась Шарлотта, не сильно интересовавшаяся балом.

– Тогда, может быть, я смогу вас сопровождать? На правах родственника и друга, разумеется.

– Да, конечно, – пожала плечами Шарлотта. – Почему бы и нет.

– Анну, вероятно, пригласил Джон? – уже менее взволнованно поинтересовался Эдмунд.

– Само собой. Извини, я замерзла. Пойду к себе.

– Да. Спасибо. Спасибо, кузина Лотти! – он опять снял очки.

Шарлотта прекрасно знала, что Эдмунд в нее слегка влюблен, но не видела ничего плохого в том, чтобы пойти с ним на бал. Тем более, она пару нашла бы, а вот Эдмунд… Он умный и приятный внешне, но уж слишком правильный и застенчивый. Полная противоположность характеру Теодора Гастингса, невольно отметила Шарлотта.