Читать книгу Простое Прошедшее - Анастасия Почебут - Страница 5

Я смотрел на Дона. Он сидел на парапете в заднем дворе нашей школы и держал в руках наполовину пустую бутылку виски. На часах было около двух ночи. Наш выпускной вечер подходил к концу. За калиткой вдалеке виднелись уходящие шёлковые женские платья, на плечи хозяек которых были накинуты мужские пиджаки. Мы слышали, как открывались двери здания, и каждый раз до нас доносилась музыка, всё грустнее и грустнее с каждой песней.

– И вот что сейчас делать?

– Мы вроде бы хотели ехать к Брэдли. У него дома никого.

– Я не о том, Джеймс!

Дон встал, начал широкими шагами расхаживать по двору, недоумённо прикладывая руки к голове.

– Что, вообще, нам сейчас делать? У меня ничего нет, кроме этого здания! Мы больше не посидим в столовой и не покидаемся едой. Больше никакого ягодного морса и тушёной картошки. Больше никакой миссис Кларк. Мы больше не увидим, как она ведёт урок и одновременно моет окно! Никаких поездок с классом и весёлых песен в самолёте. Даже проспать и прогулять теперь нечего!

– Дон, перестань. Без тебя грустно. Меня будто опустошили. Завтра проснусь, и никуда идти не надо, – добавила Рита, скидывая каблуки на пол.

Мы сидели и молчали несколько минут, просто глядя вдаль.

– Пойдёмте лучше на берегу посидим! Я вообще скоро уеду туда, где ни океана, ни моря нет. Хочу напоследок насладиться…

Резко наклонившись вперёд, Рита взяла туфли в руки, и мы направились в сторону звуков волн.

Ночью океан ещё нежнее и романтичнее. Мы с Ритой уже сидели на скамейке и наслаждались тёплым ветерком, а Дони всё ещё плёлся где-то сзади. Я смотрел на воду, а Рита смотрела на меня. В её взгляде читались преданность и страх за наше витающее в воздухе расставание. Дон разрушил всю магию её чувств своими громкими шагами. Он упал на скамейку рядом с нами и снова начал заливать:

– А что будет-то с нами? Я не хочу никого знать, кроме вас, ребята. Вдруг мой новый друг будет красть деньги у меня из сумки? Вдруг он будет убийцей! Ты, Джеймс, вообще готов к таким поворотам?

– Дон, ты привыкнешь ко всему, а вот сейчас тебе стоит пойти домой и уснуть.

– Только не это! Чем дольше будет длиться эта ночь, тем лучше! Я, считай, пытаюсь свои школьные годы продлить этой ночью. Сегодня последний шанс. Потом вспоминать будем. Вы слышите? Слышите? Где-то музыка играет!

– Эй, вы там!!! – где-то далеко со стороны дороги раздался голос Брэдли.

Он, конечно, всегда выдавал что-то невероятное, но в этот раз даже превзошёл самого себя. Он почему-то ехал на велосипеде, к рулю которого был прикреплён маленький магнитофон. На Брэдли были рубашка и пиджак, в которых он был на вечере в школе, а вот брюки куда-то исчезли. Вместо них – ярко-голубые купальные шорты с жёлтыми бананами, а на ногах просто белые носки.

Дон при виде Брэдли не мог и слова спокойно произнести от сводящего скулы смеха, загибался и еле стоял на ногах, издавая нечленораздельные звуки.

– Брэдли… Брэд, ты идиот… Ты как это… Что это ты…

Брэдли с крутым видом доехал до нас. Велосипед, ясное дело, начал падать, угодив в песок. Брэдли стал падать вместе с ним и, еле удерживаясь на одной ноге, отпрыгнул подальше. На нём, как оказалось, были ещё и солнцезащитные очки. Он резким движением снял их, и они с Доном, уже вдвоём, согнулись в конвульсиях, держали друг друга за плечи и ржали как ненормальные. От этой картины нам с Ритой тоже стало дико смешно, и мы очень долго просто сидели на пляже и наслаждались весёлой атмосферой уходящей молодости.

Дон и Брэдли – два моих лучших друга. Они из тех людей, которым неважно, что о них думают другие. Я в нашей троице самый адекватный. Дон – это тот самый парень, который в компании друзей пьёт больше всех, но делает это невероятно умело: даже если никто вокруг не употребляет алкоголь, а Дон высосал ящик абсента и лежит лицом в салате, он обставит всё так, что никто не усомнится в его достоинстве. В трезвом состоянии Дон частенько пропадал на несколько дней, и ни одна душа не имела права знать, где он был, а спрашивать было страшно – вдруг ударит. Дона, несмотря на некоторую его грубость, я глубоко уважал, – я же знал, что дерзость – это всего лишь самозащита. Брэдли был этаким дурачком. Не подумайте плохо – все очень любили Брэда. Но он всегда занимался какой-нибудь ерундой! Однажды он приехал в школу с лысым котом на поводке! В другой раз на спор зашёл голым в магазин и купил жёлтый латексный костюм, в котором позже проследовал на вечеринку. Из-за своих выходок Брэдли не раз приходилось просыпаться в отделении полиции. Зато по возвращении оттуда его встречали как короля. Верите или нет, но Брэдли был невероятно умён: в совершенстве знал три иностранных языка, физику, химию и поступал, кстати говоря, в какой-то очень престижный лондонский университет. Я обожал своих друзей.

– Пошли в воду! Скорее! Пошли!

Брэд скинул носки с пиджаком и побежал в сторону волн.

Дон выкинул уже пустую бутылку виски и погрузился в океан, при этом в шутку толкнул Брэдли и попытался его утопить.

Я проводил Риту до дома, и мы долго прощались, стоя в свете уличных фонарей.

– Дон прав. Что дальше? Что будет с нами? А со мной что будет без тебя? Я боюсь даже думать об этом. Хочу, чтобы завтра никогда не наступало.

– Правильно, не думай. Мы справимся с этим, Рита. Я обещаю.

– Ты справишься, а я нет.

– Ты хочешь опять начать этот разговор и испортить, наверное, последний хороший вечер в нашей жизни?

– Да, хочу. Тянуть уже некуда! Завтра всё закончится, оборвётся. Завтра уже не будет нас.

Она вырвала свою руку из моей и сделала шаг назад.

Несмотря на наигранный трагизм, в её словах была доля правды: следующий день определял всю нашу дальнейшую жизнь – мы с Дони отчаливали в Барселону, Брэдли – в Лондон, а через неделю Рита уезжала в Прагу. Почему Рита не отправилась в Барселону со мной, ведь так бы и выглядели наши идеальные отношения? Сложно сосчитать, сколько бессонных ночей Рита провела в слезах из-за того, что родители не разрешили ей поехать со мной. У родственников Риты была квартира в Праге, и только в Праге был университет с бюджетными местами. Рита постоянно ссорилась с отцом, даже сбегала из дома. Однажды её увезли в больницу с нервным срывом. Она бредила мной и нашим совместным будущим и не могла поверить, что ей придётся хотя бы день своей жизни провести без меня. Я успокаивал её, приезжая к ней среди ночи, заваливал её цветами и подарками, только бы ей стало лучше. Я чувствовал свою вину. Не потому, что не мог помочь ей, а потому, что меня наше расставание совсем не волновало. Как бы я ни старался расстроиться по этому поводу, у меня это никак не получалось. Признаться, я даже был рад тому, что судьба сама разлучила нас, что мне даже не пришлось что-то делать самому. В нашем расставании от меня будто бы ничего не зависело, и Рита не винила меня ни в чём, а наоборот, считала, что я страдаю не меньше, чем она. Как же хорошо, что мне самому не пришлось бросать Риту! Она бы устроила такую сцену, что мне до конца жизни пришлось бы вспоминать об этом и мучиться. Признаюсь вам ещё и в том, что я мог бы и не ехать в Барселону, у меня была возможность поехать куда угодно. Будь моя любовь к Рите настоящей или хотя бы существующей, я бы уехал с ней в Прагу. Но Рите об этом знать не обязательно. Я тщательно продумал свою гениальную ложь: наплёл ей о маминой работе и моей необходимости ехать именно в Барселону, чтобы мамин бизнес был под контролем, сказал, что пытался сделать всё возможное. Мы были вместе три с половиной года, я был Ритиной первой любовью, и, наконец, пришло время прощаться.

– Это наш последний шанс, Джеймс. Прошу тебя. Давай ты никуда не поедешь. Давай я никуда не поеду. Давай останемся тут. Мы будем счастливы.

Она обещала мне больше не плакать, но я снова увидел слёзы на её глазах. Я обнял её, и, она молча рыдала на моём плече.

– Мы ещё завтра увидимся. Успокойся, иди спать.

Не сказав ни слова, Рита медленно удалилась. На улице уже светало. Я шёл вдоль берега, слушал прибой и кидал камни в воду. Я прощался с родными местами. Хотелось плакать, но я никогда не плакал. Я полчаса просидел на пляже возле дома, потом прогулялся до скал. Как же прекрасен одинокий океан! Никогда не любил пляжи, переполненные людьми, которые шумят, играют в мяч, с разбега прыгают в воду – кишат, как муравьи. Уверяю вас: тот, кто создал океан, сделал это, чтобы любоваться, созерцать и воодушевляться. Океан – как дорогая фарфоровая коллекционная кукла: ты не играешь ею, ты даже не достаёшь её из упаковки, она просто стоит на полке и радует тебя своим присутствием. Поэтому я люблю пляжи, на которых не бывает людей. Я люблю быть с океаном один на один.

Как и большинство людей, я никогда не могу уснуть в ночь перед отъездом. В ту ночь я тоже не мог спать: то и дело спускался на кухню и пил воду. Когда я решил начать собирать вещи, было уже раннее утро. Мама всю неделю делала мне выговоры на тему того, что я не успею ничего сделать перед отъездом. Она была права: не так просто за несколько часов собрать чемодан, с которым ты уезжаешь на несколько лет, а может, и навсегда. Ужасно хотелось положить с собой детские игрушки, рамки с фотографиями, и я даже думал увезти с собой чайник или утюг, чтобы они напоминали о доме. О, мой дом: дом, где я сделал первый шаг, дом, где меня научили всему, дом, где я стал самим собой! Я ходил по дому всё утро и обнимал стены, брал с полок вещи, рассматривал их, теребил в руках. Я ложился на пол, гладил ковёр и наслаждался прощальной атмосферой самого лучшего места на Земле. Проснулась мама.

– Ну что, грядут большие перемены?

– Я не хочу об этом говорить. Давай притворимся, что я уезжаю на пару недель.

Мама подошла, обняла меня и поцеловала в лоб.

– Я в магазин. Вернусь к вечеру и провожу тебя.

И я остался лежать на ковре и смотреть в потолок. Звонок в дверь привёл меня в чувство. Я испугался, что это Рита. Я не хотел её видеть.

Это был Дон – стоял на пороге, поднятой рукой, в которой была сигарета, держался за дверной косяк, во второй руке – сумка.

– Что-то мало вещей ты с собой взял.

– Кинул всё, что лежало на кровати. Какая разница! В новую жизнь нужно входить налегке.

Дон прямо-таки вломился в дом, со всей силы кинул сумку в угол и улёгся на диван, подняв ноги к потолку.

– Есть пиво? Я чуть не сдох, клянусь, пока доплёлся до тебя. Всю жизнь бы лежал после вчерашнего!

Я достал холодную банку пива из холодильника и кинул её Дону. Он произвёл движения из рекламы шипучих напитков и закрыл свои и так не сильно открытые глаза.

– Что-то я волнуюсь, Дон. Страшно уезжать.

– Я тоже боялся. Но надо просто поддаться течению и плыть куда глаза глядят. Представь, что завтра первый день после конца света, а всё, что было раньше, – просто сон.

– Ты представь: нам с тобой придётся самим себе еду готовить и убираться. Я твои трусы стирать не буду.

– Да перестань ты! С голоду не помрём. И заведём себе по бабе, на худой конец.

– Спасибо, с меня баб за последние три года достаточно.

– Кстати, где Рита? Почему она не плачет тут рядом со мной на диване?

– Я просил тебя не шутить на эту тему. Я тебе не для этого рассказываю о наших проблемах.

– Ты собрался? Пошли. Прогуляемся, поедим где-нибудь. Невозможно сидеть в четырёх стенах.

Мы зашли в наше любимое кафе напротив школы, где частенько проводили время после уроков. Вы бы видели наше удивление, когда мы застали там почти всех наших одноклассников!

– Надо же! Мы и не думали вас тут встретить!

– Джеймс! Дон! Мы вам весь телефон оборвали! Мы тут собрались и празднуем похмельное утро!

– О! Это то, что нужно! – обрадовался Дон. – Мне куриный бульон с гренками!

– А где Рита, Джеймс? Последний день, и вы не вместе?

Это был ехидный вопрос от Стеллы, с которой Рита дружила до восьмого класса, а потом их пути разошлись. Стелла всю жизнь любила меня и не упускала возможность подсесть ко мне поближе, когда Риты не оказывалось рядом. Я мило улыбнулся и сел как можно дальше от неё.

Эта встреча с классом в кафе – как раз то, что было нужно перед отъездом. На мгновение даже показалось, что мы сейчас пойдём домой, сделаем там уроки, ляжем спать, а утром – опять на занятия. Но все беседы были пропитаны тихой грустью воспоминаний о времени, которое нам больше никогда не пережить вновь. Мы просидели в кафе несколько часов, и наши рты не закрывались. Мы вспомнили и обсудили, должно быть, каждый день, пережитый в школе. Мы смеялись до слёз, обнимались и до последнего не могли поверить в то, что придётся прощаться.

Я не сомневался в том, что Рита устроит сцену на вокзале. Она изо всех сил старалась сделать это как можно тише, потому что боялась оставить плохое прощальное впечатление о себе. Она плакала и не могла остановиться. Я сдержался, и мне удалось не наобещать ей всяких глупостей. Я прошептал «Прощай!» ей на ухо и оставил её сходить с ума наедине с собой.

На мне была футболка, и мне было жарко. По непонятной мне причине, Дон был в пальто – длинном, сером, достаточно плотном пальто. Лицо Дона украшала недельная щетина, а запах перегара опережал его метров на пятнадцать. При этом, уверяю вас, каждая женщина в досягаемом радиусе не отказалась бы провести с Доном ночь. Было в нём какое-то животное притяжение или, может быть, факт того, что в свои восемнадцать он выглядел на все двадцать шесть, не знаю, но, словно по взмаху волшебной палочки, он заставлял каждую вторую женщину мечтать о нём. И я уже тогда знал, что Дон далеко пойдёт.

Мы упали в свои не самые мягкие кресла второго класса и приготовились к нашей короткой, но судьбоносной дороге.

– Мог бы побриться перед первым шагом в новую жизнь.

– Не переживай, Джеймс. Это не последний первый шаг в нашей жизни.

Это были последние слова Дона на территории Барбате. Он закрыл кепкой себе лицо и сладко спал, пока я волнительно перечитывал одну и ту же газету на протяжении всего пути.

David Bowie. Suffragette City