Читать книгу Тридцать седьмой год. Повесть. Рассказы - Анатолий Цыганов - Страница 8

Путь от Парабели до спецпосёлка занял шесть дней. Дорога пролегала по узкой лежнёвке, проложенной ещё до революции ссыльнопоселенцами царской России. Из-за весенней распутицы дороги вспухли от грязи. Две лошадёнки с трудом тащили телеги, загруженные топорами, лопатами и пилами. Третья лошадь тянула полупустую подводу с мешками, на которой сидела детвора. Люди на себе несли скудные припасы. Взрослые дети шли рядом с матерями, сосредоточенно шлёпая самодельной обувкой по грязным лужам. Оборванные, худые, они были похожи на маленьких старичков. Рядом с Александрой Андреевной вышагивали четверо старших, которым было от семи до десяти лет. Младшенькая Софья постоянно хныкала и просила есть. Шагавший рядом охранник со злостью кинул:

– Заткни своего буржуйского выкормыша, иначе на штык посажу.

Это было сказано таким равнодушным голосом, что Александра поняла, если малышку не унять, то он исполнит свою угрозу. Игнат взял её на руки и, как мог, успокоил. Младших удалось пристроить на телегу. Хозяин лошади, вольнонаёмный возчик примирительно спросил красноармейца:

– Что ты на них взъелся?

Солдат зло взглянул на колонну и сквозь зубы процедил:

– Буржуи недорезанные, меси тут грязь из-за них неизвестно сколько.

Софья, которая было затихла и, казалось спала, вдруг открыла глаза и тихо спросила возницу:

– Дядь, а буржуи —это такие нищие?

Мужик только горько усмехнулся.

У посёлка Новиково колоннам устроили перекличку. Первую колонну повернули к посёлку, а вторую погнали дальше, на Старицу.

Посёлок Новиково показался спецпереселенцам достигнутым раем. Женщины решили, что могут хоть как-то просушить одежду и согреть детей в невзрачных, низеньких избушках местных жителей. Но конвой повернул в сторону, и комендант велел строить жильё в километре от посёлка. Промёрзлая земля не позволила рыть землянки, у ослабевших в пути спецпереселенцев топоры выпадали из рук. Кое-как мужчины вырубали тонкие слеги, женщины их ошкуривали и ставили шалашом. При этом ребятня на них разложила лапник и сверху прикрыла дёрном. Внутри из таких же жердей соорудили нары, а женщины наковыряли на косогоре глины, и общими усилиями удалось соорудить подобие печи. Первые две ночи пришлось ночевать под открытым небом возле костров. Люди совсем ослабли, многие надсадно кашляли. Особенно тяжело было детям, которые постоянно хныкали и настолько ослабли от постоянного недоедания, что даже не просили есть, а неподвижно лежали, свернувшись калачиком. У Терентьевых внезапно слёг младший, Коленька. Он метался в жару, но помочь было нечем. Коленька скончался в первую же ночь. Игнат отнёс почти невесомое тельце к косогору и стал копать могилку. Земля поддавалась с трудом, лопата то и дело натыкалась на камни, но Игнат упорно копал. Утлубив яму, он уложил на дно свёрток и молча перекрестился. Взявшись снова за лопату и набросав холм, Игнат хотел помолиться, но молитвы не шли на ум. Закончив скорбное дело, он минуту постоял над холмиком и, не оглядываясь, зашагал к посёлку. Это было первое захоронение спецпосёлка Новиково. Александра Андреевна тогда не могла быть рядом. Она с трудом старалась согреть остальных детей, которые даже не поняли, что произошло. На третью ночь переселенцы перебрались в шалаши, и тут хлынул дождь. Хилая крыша не выдержала обложного ливня, и отовсюду сверху потекло.

Утром в лагерь спецпереселенцев вернулись охранники ночевавшие в посёлке, во главе с комендантом,. Ударами железной палки по лемеху, подвешенному к сучку кривой берёзы, они попытались выманить спецпоселенцев из убогих жилищ. Хмурые мужики стали выползать из своих берлог, а женщины всё ещё не решались покидать с трудом пригретые места, укутывая дрожащих от холода детей. Комендант раздал прогорклый хлеб и приказал начать заготовку леса для выполнения задания и дополнительно для подготовки строительства бараков. Задание было рассчитано на мужчин, выехавших из Томска, а так как часть по дороге умерла, комендант распорядился работать на лесосеках в том числе женщинам и детям, начиная с девяти лет.

Тайга подступала к самому берегу, поэтому проблем с заготовкой леса не было. Расчистив площадку под бараки, тут же определили отдельный дом для коменданта. Строили быстро, лес не успевал просохнуть, и стены в бараках насквозь продувались. В отличие от бараков, для дома коменданта просушенные брёвна доставили из ближайшего леспромхоза. Когда закончили строить первый барак, спецпереселенцы были рады даже этому жилью. После убогих шалашей можно было хоть как-то обустроить быт.

В первые бараки, рассчитанные на двадцать семей, вселялось сорок и более. Днём на людей нападала мошкара, которая лезла в любое открытое место и буквально выедала плоть. Ночью не давали спать вши. Эти мерзкие твари полчищами заползали во все щели, наполняя более-менее тёплые углы и заполняя швы одежды. Чтобы хоть как-то облегчить жизнь, было принято решение построить вошебойку. В ней круглые сутки работали наиболее ослабленные спецпереселенцы. Но у многих не было смены одежды, поэтому после прожарки они снова надевали на себя полусырое бельё, что приносило только временное облегчение. Один за другим стали умирать люди. Кладбище разрасталось, а комендант отчитывался перед начальством, называя это естественной убылью.

Но всё же быт постепенно налаживался. Спецпосёлок разрастался. Охрана не донимала: их задачей было – предотвратить побеги. А какие могли быть побеги, если кругом тайга и болота? Единственная связь с Парабелью – узкая лежнёвка. Но там снова комендатура и охранники, а дальше – река. В любом случае схватят. Комендант запрещал выходить за пределы посёлка даже детям спецпереселенцев. А как не ходить в лес, когда наступает лето, есть нечего, а в лесу грибы, ягоды. Даже под страхом смерти ребятишки уходили за пределы посёлка. Софья и Клавдия собирали на болоте клюкву. Так как обуви не было, девочки ходили по болоту босиком. В ледяной воде холод сводил судорогой пальцы ног. Но голод гнал на болото. Дети приходили домой буквально синюшные. После одного такого «похода» младшая Софья слегла на два месяца с двухсторонним воспалением лёгких.

Коменданта интересовал только процент выполнения выработки. При любом срыве работы у коменданта были широкие, почти беспредельные возможности: от лишения продуктового пайка до привлечения к уголовной ответственности. Чаще всего производилось заключение в штрафной изолятор с обязательным выходом на работу. Изолятор представлял собой бревенчатый сарай с небольшим оконцем, забранным решёткой без стекла. В сарае стояли двухъярусные нары и небольшой стол. Там был постоянный холод. Мало кто выдерживал в нём более десяти суток.

Игната поставили на плотницкие работы. Плотничать было, конечно, легче, чем рвботать на лесоповале. Дел было много. Чтобы не отвлекать от работы женщин, комендант приказал заложить строительство яслей и детского сада. Но пришло указание из Парабели перекинуть силы на строительство школы. В короткий срок построили начальную. Это был длинный барак, разделённый на комнатушки, где в коридоре установили гипсовый бюст Сталина, а на стене повесили плакат, на котором улыбался вождь в окружении розовощёких пионеров и красовалась надпись: «Спасибо родному Сталину». Собрали детвору, и первое время наиболее грамотные спецпереселенцы стали обучать детей читать и писать. Это не устраивало руководство, и однажды из Томска и Новосибирска были присланы молоденькие учительницы. Так, проходя мимо здания школы, Игнат увидел одетых по-городскому девушек. Позже он узнал, что девушки откликнулись на призыв осваивать неприступный Север. Но то, что они увидели на самом деле, ужаснуло молодых людей. Через полгода учительницы исчезли из посёлка, в школе опять появились учителя из спецпоселенцев, раздражая коменданта.