Читать книгу Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Материалы архива Л. Леончини. Том 2 - Анатолий Гейнцельман - Страница 5

Визави друг от друга

И поэта лачуга,

И дворец богача

На уступах плеча

Исполинской скалы,

Кружевные валы

Как свободная стая

Альционов встречая,

Беспечально стояли,

Голубые скрижали

Изучая Эвксина.

Но дворца-исполина

Украшали газоны

Эйхиверий фестоны,

Хризантемы и астры

И богов алебастры;

А в ионийской ротонде

На лазоревом Понте

Афродиту Милоса

Без перстов и без носа,

Украшая дворец,

Заострожил купец.

У лачуги поэта

Поскромней этикета

Церемонный устав:

Не Венера на страже

Из Милоса и даже

Не квартальные в будке,

Стародавние шутки,

Но Фемиде родня:

Мой привратник – свинья!

Из Вестфальи германка,

Воспитаньем хохлуша,

Для голодных приманка,

Здоровенная туша!

Сколько хлеба сожрала!

Два вершочечка сала,

Да колбасок фестоны,

Фрикандо, салтисоны

Из нее под Сочельник

Сотворит он, бездельник

И владелец берлоги

Псалмопевца убогой!

Нежно-розовый цвет,

Нет особых примет,

И кругла, как аббат,

И молчаньем мудрец,

И лавровый венец

Как захрюкает ей

За величье идей,

За гражданскую цель

Положи на постель!

Ах, бродячее сало

Мне привратницей стало!

Пустяки! У меня,

У поэта, свинья

Спозараночку голым

Стало жизни символом,

Но воздушные замки

Не Вестфалии самки

Караулят поэту:

В белый мрамор одета

Афродита Милоса,

В голубое с утеса

Покрывало глядит.

У купца же в душонке

И Вестфальский синклит,

И родимой сторонки,

И текущего дня

Матерая свинья!

Ах, завистливы боги

И жестоки подчас,

Как разбойник с дороги

Столбовой. В тарантас

Дребезжащий души

Топоры и ножи,

Только радостно взвизгни,

Только хрюкни светлей,

Запузырят и жизни

Запаленных коней

С олимпийским поличным

По келейкам отличным,

По кишкам разместят!

Там насмешник Сократ,

Обстоятельный Кант,

Там тщедушный Атлант

Будет скоро мечты,

Там исчезнешь и ты,

Матерая свинья!

На свинячий Олимп

Чрез желудочный лимб

Ты должна вознестись

В заповедную высь,

Где Священный Кабан,

Повелитель свиней,

Приготовит вам жбан

Золотых трюфелей!

Свершено! Поутру,

День забрезжил едва,

По мелодий ковру,

Пробудясь, голова

Начинала мячи

Золотые со сна

Перебрасывать слов

И созвучий мечи

Рассыпать. И волна

Песнопенья вокруг

Заплескалась, но вдруг

Умолкает язык:

Отвратительный крик

В подорожную пыль

Повергает мне быль

Паутинную слов!

Омерзительный рев!

Предагонийный страх

Исстрадавшийся прах

На подобное forte

Иногда сподобит.

Словно нож по аорте,

Словно шкуру скоблить

И срывать со святого

Принялися ab uovo!

И, словесные пяльцы

Обронивши, я пальцы

В оглушенные ушки

Погрузил, но старушки

Я услышал смешок:

– Закололи, сынок!

Закололи спросонья

Мы девицу Хавронью!

Сколько чистого шмальца,

Сколько хлебного сальца,

И печенки, и почек:

Уж горшочков и бочек

Мы наполнили ряд! —

И так хищно горят

У старушки глазенки,

Словно куцый скелет

И сморчочки-печенки

Никогда для котлет

Не назначены были

Червячонку в могиле.

А за стенкою хрящ

И костишки дробят.

Я, в шутовский свой плащ

Завернувшись, назад

Не взирая, пошел.

Окровавлен был пол,

И висели кишочки,

И лежали кусочки

Неповинных мощей,

И с десяток чертей

Из девичьего мяса

Мастерили колбасы.

Я бежал без оглядки,

Но подсчитывал, гадкий,

Сколько сальных рублей

На прелестницы сало

Обменять мне скорей,

И решил, что немало.