Читать книгу Знак Зевса - Анатолий Ильяхов - Страница 7

Глава 2. Миртала
Пробуждение

Оглавление

Солнце подобралось к полудню, а на женской половине царского дворца, в гинекее, властвовали тишина и покой. Небольшая девичья комната оставалась затемнённой из-за плотных штор, прикрывающих единственное оконце. Но яркий солнечный жгутик, что всё это время настойчиво пробивался сквозь случайную щёлку, упал на неширокую кровать и стал приближаться к спящей хозяйке комнаты, беззаботно открывшейся в непорочной обнаженности. Вот тёплое пятнышко света коснулось длинных золотистых волос, разбросанных по слегка влажной от ночной росы постели, затем коснулось бледной щеки…

Было очевидно, что незваный гость явился сюда с намерением разбудить обитательницу гинекея – юную Мирталу. Но, несмотря на настойчивые приставания, ему не удалось прервать её сон. Она крепко спала, уютно пристроив голову на эпиклитроне, валике, набитом мягкой овечьей шерстью. Видимо, и хорошо провяленная морская трава в кожаном чехле матраца не давала возможности расставаться со сновидениями, которые дарили людям боги ночи. Ведь боги нередко посещают спящего человека по своему желанию, ради развлечения, или чтобы сообщить ему нечто очень важное, меняющее его судьбу. Особое значение придаётся сновидениям, приходящим под самое утро…

В комнату неслышно вошла полногрудая женщина в аттическом хитоне – широкой в два рукава, падающей складками верхней одежде из льняной ткани; на талии пояс с вышитыми узорами. Няня Мирталы. Седая прядь в тёмных волосах и тучные бедра, которым было тесно даже в просторной одежде, выдавали не зря прожитые годы. Няня уверенно и без излишнего шума принялась подбирать и раскладывать разбросанные повсюду вещи, одежду, обувь. Вернула на место опрокинутую набок плетёную корзинку для рукоделия, калаф, и вывалившиеся оттуда разноцветные клубки шерстяных ниток. Заметила на полу блюдо с недоеденными фигами и трагематой, детскими печёными сладостями. По привычке покачала головой – вот так каждое утро!

У стоявшего в углу большого деревянного ящика – кисты – была откинута крышка. В ящике хранились самые разнообразные предметы, без которых трудно представить обитателей гинекея: старинные украшения, передаваемые женщинами от одного поколения к другому, косметические средства, праздничная одежда. Хранились тотемные изображения животных и жертвенные сосуды, предназначенные для исполнения тайного женского культа, и много ещё такого, что можно назвать одним словом – «женские штучки». Девочка опять рылась в этих, как ей казалось, «сокровищах», в поисках чего-нибудь невиданного и неведомого.

Няня с лёгким ворчанием стала подбирать по комнате разбросанные вещи, закрыла крышку ящика. Подняла с пола и возложила поверх шляпу с широкими полями конической формы, от солнца – толию. Считая, что порядок в комнате наведён, женщина присела на край постели и стала пристально смотреть в лицо девушки. Оставалось главное – разбудить воспитанницу, но так, чтобы она не рассердилась или не расстроилась зря. Не то целый день будет дуться на няню и слуг ругать почём зря.

Поняв, что таким приёмом Мирталу не разбудить, няня направилась к окну и решительно отдернула штору, пустив в комнату водопад солнечных струй. Миртала непроизвольно прикрыла руками глаза, а потом их открыла. Лицо отразило удивление, словно она впервые видела свою комнату, а в ней – свою любимую няню. Когда поняла, что из сновидений вернулась в реальный мир, произнесла голосом обиженного ребенка:

– Артемисия, ты разбудила меня, а я ещё спать хочу.

– Довольно валяться в постели, моя красавица. Повар истомился в ожидании – пора подавать тебе второй завтрак, а ты первый не отведала.

– Артемисия, ну, пожалуйста, я ещё посплю. Ну, совсем немножечко! – Капризные нотки усилились. – А я тебе расскажу, что мне привиделось во сне. Не поверишь – очень необычное! Хорошо?

– Дядя твой будет недоволен, если узнает, что ты поздно встаёшь! Нет, нет и нет!

Няня решительно потянула покрывало, после чего Миртала не стала сопротивляться, присела на постели.

– Ладно, мучительница, сдаюсь! Но прежде я расскажу, что приснилось мне, вот, под самое утро. – Заметив интерес на лице няни, Миртала продолжила: – На мне была одежда не совсем обычная, я скажу, варварская, и украшения на мне были: кольца, серьги, каких я не видела раньше. Но очень красивые – золотые и серебряные… Чудно! – Увидев, что няня собирается ей что-то сказать, заторопилась: – Подожди, подожди, я не всё сказала! Ещё я летала над землей. Долго летала, как Дедал летал с сыном Икаром. Я взмахивала большими крыльями, поднялась так высоко, что, когда глянула вниз, люди были меньше муравьев. Но мне не было страшно.

Няня ласково притянула Мирталу к себе, прижала к груди, поглаживая длинные послушные волосы цвета спелой пшеницы – редкого для эллинской породы, будто грива коня из упряжки Гелиоса. Заглядывая в широко распахнутые глаза цвета спокойного моря, Артемисия заговорила успокаивающим голосом, как в детстве рассказывала воспитаннице на ночь красивые истории из жизни богов и героев:

– Сон твой откровенный и, по всему, правильный: богиня женской судьбы Бридзо сообщает, что тебя ожидают большие перемены. Сон твой к скорой свадьбе, милая моя! Об этом говорят чужеземное платье и дорогие украшения.

– Артемисия, о чём ты говоришь! О какой свадьбе может идти речь? Мой опекун, дядя любимый, придумает тысячу предлогов, чтобы не выдавать меня замуж. Зачем ему хлопоты?

– Но ты сама сказала, что на тебе одеяния были вроде как варварские. Вот и отправляться тебе в чужие края, туда, где все носят такую одежду и украшения.

Миртала соскочила с кровати и побежала, как была обнажённая, по комнате, размахивая руками, будто раненая птица. Кричала:

– Не хочу! Не желаю замуж за варвара!

Няня, широко расставив руки, поймала воспитанницу и, чтобы утихомирить, начала гладить по голове, шептала нежные слова. Миртала с усилием вырвалась из её объятий и села на пол, поджав ноги и упрямо сжав губы.

– Постой, а как ты объяснишь мои полёты во сне?

Артемисия, собрав добрые морщинки у глаз, улыбнулась:

– Очень просто, милая: полёты во сне подтверждают твоё скорое замужество, а мужем будет царь в чужой стороне. Рядом с царём ты будешь царицей, потому что, чем выше в полёте ты поднималась во сне и видела себя выше людей на земле, тем больше возвысишься ты над ними в замужестве. Потому что царская власть выше простого народа. Летать на крыльях – одинаково к добру для всех, кто ждёт освобождение. У тебя это будет освобождением от опеки дяди твоего, царя Аррибы.

Увидев, что воспитанница успокоилась, няня улыбнулась и с радостью в голосе произнесла:

– Сон твой к добру, милая девочка! А теперь послушай меня, о чём весь царский двор жужжит, как растревоженный улей с пчелами. Одна ты в неведении.

Миртала резко встала.

– Что я должна узнать? Говори немедленно!

– Ночью из Македонии прибыл гонец с письмом: македонский царь Филипп просит твоего дядю отдать тебя в жёны…

В глазах Мирталы заметались злые огоньки, которых Артемисия всегда боялась.

– Ах, обманщица! Вот почему ты разгадала мой сон!

Артемисия запричитала:

– Зачем обижаешь свою няню? Я желаю только добра тебе! Да, я первая узнала о гонце Филиппа, но сон твой – вещий! На всё есть воля богов – и ты их промысел!

Артемисия всхлипнула от обиды, и Миртала тут же прижалась к ней. Через некоторое время обе успокоились. Миртала первая прервала молчание:

– Конечно, я думала, что когда-нибудь выйду замуж. Но не за македонянина, пусть он будет даже царь! Няня, ну почему дядя решил отдать меня за Филиппа? Я истинная эллинка, а он, я слышала, дикарь.

– Увы, моя девочка, придётся смириться. Такова воля твоего опекуна.

– Но я совсем не знаю Филиппа! Я должна принадлежать мужчине, которого совсем не знаю? Он мне уже сейчас противен! – Из глаз Мирталы продолжали сыпать гневные искры.

– Ой, моя красавица, разве чувства – главное в женской доле? Вспомни, кто ты есть? Прости меня, старую няню, но ты сирота обездоленная, дитя бесправное, и так будет, пока не обретёшь мужа… А станешь женой Филиппа – вот ты и царица! Вслушайся – царица! А муж твой будущий, говорят, – красавец! Он храбрый воин – не даст тебя в обиду. Не спеши с возражениями!

Няня опять прижала к себе воспитанницу, успокаивая её и вразумляя.

– Когда ты была совсем маленькая, я пела тебе бавкалемату, детскую колыбельную песнь, о том, какой будешь ты царицей. Тебе эта песня очень нравилась. Так почему же сейчас ты сомневаешься в моём стремлении желать тебе счастья? Да, ты не знаешь Филиппа, не любишь его. Но это потому, что ещё не познала его как женщина и он тебя не познал. Так бывает всегда с девушками. Любовь женщины к мужу таится глубоко в недрах её собственного сердца, и эта любовь будет неведома тебе до определённого мгновения в замужестве. Придёт время – и ты полюбишь мужа, захочешь рожать от него детей, и тогда будешь любима, значит, по-женски счастлива.

– Но когда я читала стихи Сапфо, поняла, что настоящая любовь случается только один раз. Когда девушка встречает своего мужчину, которого подскажет её собственное сердце. Остальное не любовь, а подделка!

– Миртала, дорогая, я говорю о замужестве, а не о какой-то чепухе, которую воспевают поэты вроде твоей бесстыдницы Сапфо. Только беспутные жрицы Афродиты могут толковать о какой-то необыкновенной, страстной любви! Если девушка выходит замуж, она будет обязана любить мужа. Пусть не сразу это произойдёт, но со временем! – Артемисия заговорщицки подмигнула Миртале. – Поверь моим годам, женщины в супружестве могут обходиться и без горячей мужской любви.

Увидев, что воспитанница проявила интерес, няня воодушевилась:

– Представь себе, ты станешь царицей всех македонян, бедных и богатых, крестьян и князей. Тебе придется властвовать над людьми. Но при всей власти над всеми ты будешь подчиняться мужу своему. Тебе придётся умерить свою горячность, принизить гордыню – а она у тебя излишняя, сверх меры! В замужестве будешь благоразумной в поступках, но деятельной – и тогда с тобой ничего плохого не случится. Муж твой оценит твоё усердие, окружит тебя любовью и своей привязанностью. Будет делать тебе дорогие подарки.

Голос у Артемисии неожиданно задрожал, она всплакнула и достала из недр одеяния крохотную амфору из серебра. В ней хранилась целебная анисовая настойка, припасённая придворным лекарем-фармакопеем в качестве поддержки больному сердцу и при волнениях души. Сейчас как раз тот случай!

Увидев слёзы няни, Миртала прижалась к ней, стараясь не расплакаться самой. Вволю излив чувства, обе успокоились. Слезы высохли. Миртала засыпала Артемисию вопросами: каков Филипп по обличью своему, сколько лет ему. Артемисия, довольная тем, что выполнила поручение Каллиппа – это было именно так, – неспешно поведала обо всём, что поутру узнала от царского советника. Няня рассказывала, от возбуждения всплескивая руками, а Миртала слушала, уносясь в мир девичьих грёз…

Знак Зевса

Подняться наверх